- Что происходит?
- Я вытаскиваю тебя отсюда, трибун. Я не мог ничего сказать в камерах на случай, если заключенные раскроют то, что они подслушали.
- Я произнес твое имя
- Да, - с горечью ответил Рамалан. - Надеюсь, тебя никто не слышал. В противном случае моя голова будет установлена над воротами дворца вместе с головой Хаграра.
- Он мертв?
- Конечно, он мертв. Вот что происходит с теми, кто замышляет заговор против Вологеза.
- А ты являешься участником этого заговора?
- Я служу принцу Вардану и его окружению.
- Его окружению? - вмешался Аполлоний. - Много ли противников царя?
Рамаланес повернулся к нему. - Лучше всего, чтобы вы не знали больше, на случай, если вас схватят до того, как вы достигнете границы.
- Как долго нас продержали в темницах? - спросил агент.
- Почти месяц. Царь сохранял вас живыми, чтобы вас могли принести в жертву зимнему празднику через два месяца.
- Подожди, - сказал Катон. - Откуда Вардан мог знать, что мы здесь? Гиркания находится в сотнях километрах к востоку от Ктесифона. Он ничего не слышал.
- Он и не в курсе. Я действую по приказу одного из его союзников во дворце. Рим поддерживает борьбу Вардана, и поэтому услуга возвращается. Если вы доберетесь до безопасного места, убедитесь, чтобы вашему императору сказали, что Вардан подтверждает свое согласие помочь Риму. Поняли?
- Конечно. Я позабочусь о том, чтобы его преданность Риму была известна.
- Он не предан Риму, - с нажимом сказал Рамалан. - Он верен Парфии. Он предпочитает соблюдать договоренность с вашим императором, вот и все.
У Катона хватило ума не вдаваться в подробности. - Я все равно его благодарю.
- Каков план побега? - спросил Аполлоний.
- У пристани ждет лодка. Лодочник не один из нас, но ему достаточно хорошо заплатили, чтобы он мог перевезти вас через реку. Оттуда телега доставит вас к Евфрату, где будет баржа, которая доставит вас до Дура-Европоса. Когда вы покинете баржу, у капитана будет пара монет на покупку лошадей, и вы поедете через пустыню в Пальмиру. Этот город находится в союзе с Римом, так что там вы будете в безопасности. Но сначала мы должны доставить вас к лодке. Пойдем!
- Подожди! - Катон остановил руку. - А как насчет моих людей? Я не могу уехать без них.
- Ваши люди мертвы, трибун. Их казнили, как только Вологез отправил тебя в темницы.
- Мертвы?
Рамалан кивнул. - Их головы были помещены ниже головы Хаграра на воротах. У меня не было шанса спасти их.
Катон не был уверен, что этот человек говорит правду, но выяснить это было невозможно.
- Нам пора идти, - настаивал Рамалан. Он поднялся по лестнице и вышел во двор рядом с самым большим конюшенным блоком. Была ночь, и на безлунном небе сияли звезды. Двое дворцовых стражников полусидели, прислонившись по обе стороны двери, их копья лежали у их ног.
- Мертвы? - спросил Аполлоний.
- Пьяны, - ответил Рамалан. - Я удостоверился, чтобы у них было много выпивки, чтобы быть уверенным.
Он вставил факел в желоб сбоку от двери и поманил Катона и Аполлония следовать за ним, когда он пересек открытое пространство к воротам. На противоположной стороне было несколько телег, привязанных к упряжкам мулов. В пятидесяти шагах впереди рабы грузили большие кувшины и амфоры на помост ведущей телеги. Катон заметил, что остальные уже были нагружены амфорами и другими предметами. В самом последней, той что поближе к ним, было полно мотков шкур животных.
- Садитесь, - скомандовал Рамалан. - Прикройтесь и ждите, пока тележки не дойдут до служебного дока. Меха предназначены для губернатора Дура-Европоса. Подождите у пристани, пока за вами не придет лодочник. Он проведет вас через Тигр к тихой пристани недалеко от Селевкии.
Катон снова взял парфянина за руку.Благодарю тебя.
- Просто иди. Сейчас. Прежде чем меня обнаружат с тобой. - Рамалан высвободил руку.
Катон и Аполлоний подбежали к задней части ближайшей телеги и забрались внутрь, натягивая на себя меха, а затем лежали неподвижно, ожидая начала движения конвоя. Несмотря на то, что ночной воздух был прохладным, вскоре стало душно под мехами, и запах выделанных шкур животных стал ощущаться в горле Катона, так что он опасался, что ему придется кашлять. Он закрыл глаза и напряг мускулы в горле, чтобы раздражение не сказалось на нем слишком сильно. Наконец он услышал голоса, и тележка двинулась с места, когда водитель забрался на свою скамейку, щелкнул кнутом и погнал своих мулов в дорогу.
Повозка прогрохотала по плитам, а затем покатилась по гравию. Катон почувствовал, что они спускаются, а затем послышался стук колес по дереву, прежде чем тележка покачнулась и остановилась. Голоса перекликались, и какое-то время он слышал топот ног на пристани, прежде чем другие телеги уехали. Когда звуки стихли, он услышал приближающиеся шаги, а затем меха отодвинул в сторону маленький человек, сморщенный, как обезьяна. Он ничего не сказал, но отмахнулся от телеги, а затем указал на меха и указал на небольшое судно, пришвартованное поблизости.
Они загрузили лодку, затем поднялись на борт, и человечек снял швартовные тросы и оттолкнул лодку от берега. Затем, стоя на центральной скамье, он взял длинные весла и погнал их через течение к западному берегу, вниз по реке от мерцающих огней Селевкии. Очевидно, он пересекал его очень много раз, как в темноте, так и при дневном свете, и вскоре они достигли противоположной стороны, ткнувшись в мелководье недалеко от берега реки, где его ждала фигура с повозкой, запряженной огромными фигурами быков. Катон и Аполлоний помогли перенести меха с лодки в повозку, прежде чем забраться в кузов. Когда погонщик закрыл створки обветренного чехла из козьей шкуры, Катон мог только разглядеть лодочника, прислонившегося к носу своего судна, когда он делал глоток из бурдюка. Мгновение спустя створка скользнула на место, и они с Аполлонием снова оказались отрезанными от любопытных взглядов из внешнего мира.
- До рассвета нам нужно спуститься по дороге к Евфрату, - тихо прокомментировал Аполлоний, когда повозка тронулась. - Как только они обнаружат этих охранников за пределами подземелий, вполне вероятно, что кто-то проверит камеры и поднимет тревогу.
- Будем надеяться, что они увидят, что наши двери все еще закрыты, и не заглянут внутрь.
Аполлоний с сомнением фыркнул. - Рано или поздно они сделают это. Тем не менее, мне бы хотелось видеть выражение лица Вологеза, когда ему сообщат, что мы сбежали. Это будет бесценно.
- Может быть, - мрачно ответил Катон. - Однако, если мы не перейдем границу, можешь быть уверен, что наши головы вместе с остальными окажутся на вершине ворот дворца. Тогда он будет смеяться последним.
*************
Глава ХХV
Это было на следующее утро после того, как баржа отплыла из Танассура, направляясь вверх по реке, прежде чем пришвартоваться на ночь. Катон разделся догола и вошел в реку с палубной щеткой, которую нашел на борту. Он погрузился в прохладный поток настолько, насколько мог задержать дыхание, а затем вырвался на поверхность с взрывным вздохом и стряхнул воду со своих мокрых прядей волос. Он не стриг их с тех пор, как покинул Тарс, а из-за грязи и антисанитарии в камере они спутались и источали зловоние. Потом он стал чистить кожу головы до тех пор, пока она не заболела, чтобы удалить как можно больше грязи, затем принялся методично тереть свое тело, пока опять же кожа не начала болеть. Выйдя из реки, он увидел, что Аполлоний наблюдает за ним.
- Ты немного пропустил на спине, трибун.
Катон кинул ему кисть и повернулся, отдавая приказ. - Сотри это.
Стараясь не работать щетиной слишком сильно, Аполлоний очистил грязь между лопаток Катона и вниз по его позвоночнику до поясницы. - Вот так. Возможно, тебе захочется подстричься. Было бы неплохо не выглядеть как человек, только что сбежавший из темниц царского дворца. И побрейся заодно.
- Это довольно тонкая грань между тем, чтобы не выглядеть как беглый человек, и выглядеть скромным членом экипажа баржи. Я оставлю бороду, потому что это делает меня менее похожим на римлянина. Они уже наверняка за нами охотятся. Лучше всего выглядеть как можно ненавязчивее.
Аполлоний пожал плечами. - Тогда опасность будет заключаться в том, чтобы убедить людей, что ты действительно римлянин, если мы перейдем через границу.
- Я разберусь с этим, когда мы доберемся до этого.
- Ты сказал когда? Вот что мне в тебе нравится, трибун. Всегда оптимист.
- Хм, - уклончиво ответил Катон. Он поднял тунику, которую ему подарил капитан баржи, натянул ее на голову, затем повернулся и посмотрел на своего товарища. Омывания агента были минимальными, а его голова и щеки были покрыты щетиной. Он сбросил рваные остатки одежды, которую носил в зале для аудиенций, и теперь носил потрепанную тунику, которую вытащил с сундука баржи. Катон решил, что ему без труда удастся сойти за обычного члена экипажа.
Они вернулись вдоль берега реки к барже, которая была пришвартована к стволу дерева, растущего у воды. Капитан и двое мужчин из его команды сгрудились вокруг дымящегося котла и варили кашу на небольшом огне.
- Что ты думаешь о нашем капитане? - спросил Катон, когда они подошли.
Аполлоний взглянул на человека. - Я не знаю, сколько ему заплатили, чтобы отвезти нас вверх по реке, но я надеюсь, что этого достаточно, чтобы спасти Демокла от соблазна любой перспективы вознаграждения за то, что он нас сдаст.
- Греки, - пробормотал Катон. - Макрон прав, им нельзя доверять, не больше, чем ты можешь плюнуть. Он взглянул на своего собеседника. - Не имел в виду тебя.
- Никаких обид. Но я думаю, нам следует следить за капитаном Демоклом, пока мы на его барже.
- Согласен.
Капитан повернулся и улыбнулся зубастой улыбкой, когда увидел их.
- Садитесь, садитесь, друзья! Хотите что-нибудь поесть, наверное. Вы оба выглядите голодными.
- Вы не представляете как, - сухо сказал Катон, когда он опустился и сел, скрестив ноги. Аполлоний присел на корточки с другой стороны от капитана и взял деревянную чашу и ложку, предложенные ему одним из членов экипажа. Вскоре все они ели клейкую кашу, и Катон счел достаточно приятным получить вторую порцию. Он казался постоянно голодным после того, как голодал в камерах. Когда он закончил, он передал чашу младшему члену экипажа, чуть старше подростка, который отвечал за черную работу на борту баржи. Когда юноша собрал чаши и ложки и понес их ополоснуть в реке, Катон повернулся к Демоклу.
- Как скоро мы достигнем Дура-Европоса?
Капитан почесал в затылке. - Зима близко. Горные ручьи, впадающие в Евфрат, будут расширять реку и заставят ее течь быстрее. Но мы все равно сможем плыть против течения достаточно хорошо, так что. - Он сделал несколько мысленных расчетов. - Думаю, от восьми до десяти дней. Если все пойдет хорошо.
- Что это значит? - спросил Аполлоний.
- Зависит от ветра, не так ли? В большинстве случаев он довольно надежен, но бывают дни, когда он подводит или дует не в том направлении. Иногда это приносит песчаную бурю, и если это случается, мы должны добраться до берега и укрыться в трюме. Песок может быть тем еще ублюдком. Распространяется повсюду, и если ты оказался снаружи, то он как будто тебя царапает словно дешевая шлюха, которую обманули в цене.
Аполлоний приподнял бровь. - Похоже, ты говоришь о собственном опыте.
Демокл посмотрел на него и затем рассмеялся. - О да. Я знаю их всех от края до края реки. Если у вас есть время, я могу порекомендовать несколько мест в Дура-Европосе.
- Спасибо, - сказал Катон, - но мы отправимся в путь, как только у тебя будут для нас лошади.
- Я? - удивился капитан. - Что заставляет вас думать, что я за это в ответе? Я должен только доставить вас до Дура-Европоса. После этого все зависит только от вас.
Катон покачал головой. - Тебе дали монет на покупку лошадей. Верно?
- Я предполагаю. Но того, что они мне дали, едва хватило на то, чтобы покрыть расходы на эту поездку. Дополнительные рты для кормления и так далее.
- Тем не менее, тебе заплатили, чтобы ты отвез нас вверх по реке и обеспечил лошадьми. - Катон пристально посмотрел на него. - И ты будешь делать именно то, за что тебе заплатили. Понимаешь?
Грек ухмыльнулся. - Конечно я буду. Я человек слова, трибун.
- Откуда ты знаешь, чтобы так ко мне обращаться? - Катон наклонился вперед.
- Я слышал, как ты разговаривал с твоим другом вчера вечером. Но не волнуйся, господин. Я ничего не сказал своим мальчикам. Ваш секрет в безопасности со мной. Я доставлю тебя туда, куда ты собираешься. Даю слово.
Баржа, как и многие другие речные суда, имела широкие борта и небольшую осадку, а благодаря парусности была склонна к медленному движению, когда ей приходилось лавировать через широкую реку. Это было источником разочарования для Катона, который отчаянно хотел добраться до Дура-Европоса и как можно скорее вырваться в Пальмиру. Но он ничего не мог поделать со скоростью судна, пока оно продвигалось вверх по реке. Аполлоний, напротив, с готовностью принял ситуацию и провел большую часть своих дней, сидя на ступенях, ведущих к маленькой кормовой палубе, проводя рукой по воде и глядя на проходящий ландшафт орошаемых сельскохозяйственных угодий, изрезанных выступами скал. Время от времени они проезжали ориентир, знакомый по их предыдущему путешествию вниз по реке, и Катон замечал, как на лице агента фиксируется сосредоточенность, в тот момент, когда он восстанавливал в памяти свое восприятие местности.
Будучи более активным и прагматичным, Катон развлекался, изучая ремесло речного плавания, и Демокл был счастлив познакомить его с такелажем и рулевым управлением, а также найти лучший угол для установки паруса для максимально быстрого движения. Для Катона это стало интригующим упражнением в том, чтобы как можно эффективнее противопоставить скорость баржи, направленной против ветра, и через несколько дней греческий капитан объявил, что очень доволен успехами своего ученика. В конце большинства дней, когда солнце скользило к западному горизонту, и свет начинал слабеть, Демокл направлял баржу к защищенному участку берега, чтобы пришвартоваться на ночь. Экипаж и их пассажиры использовали меха в трюме в качестве матрасов и комфортно спали на палубе баржи, а один человек все время был на часах на случай нападения пиратов или грабителей, охотящихся на добычу на берегу реки. Иногда по ночам они швартовались в прибрежных деревнях или маленьких городках и выходили на берег, чтобы найти гостиницу. В некоторых заведениях были небольшие бордели сбоку, и Демокл и его команда исчезали вместе с сильно раскрашенными женщинами в кабинках, предназначенных для проституток. Катон сомневался в целесообразности сопровождения экипажа во время этих визитов, но он не доверял им настолько, чтобы выпускать их из поля зрения на какое-либо время.
Вечером шестого дня, когда закат отполировал небо до ярко-оранжевого цвета, который отражался от воды так, что поверхность выглядела как расплавленное золото, баржа направилась к пристани небольшого городка, окаймленного финиковыми пальмами на восточном берегу. Тонкие колючие сучья мягко покачивались на вечернем ветру, когда Демокл приказал двум своим членам экипажа спустить и сложить парус. Как всегда, он точно оценил оставшийся импульс, так что баржа едва толкнула пристань, когда он наклонился к румпелю и поднес его к борту. Катон, стоя на носу с мотком веревки, спрыгнул на берег и, обвив петлей швартовный столб, прикрепил его к крюку на небольшой носовой части. Корма была закреплена Демоклом, и через несколько секунд судно было надежно пришвартовано на ночь.
Посмотрев вдоль причала, Катон увидел, что рядом находятся по крайней мере двадцать других речных судов, и большая часть их экипажей, казалось, уже была на берегу. Напротив баржи стояло несколько небольших складов, а дальше - широкая пропасть, за которой находились еще сараи и склады. Звуки свирели, барабанов, тарелок и хриплого пения доносились над крышами городских зданий. Демокл повернулся к младшему матросу и приказал ему нести вахту на барже, пока остальные сошли на берег. Юноша выглядел разочарованным, но у него не было другого выбора, кроме как подчиниться приказу, и он сел на корму, излучая негодование.
- Пойдемте, мальчики! - весело сказал капитан, ступая на причал. - Похоже, на рынке идет вечеринка. Первая чаша за мой счет.
Когда они следовали за капитаном и другим его членом экипажа, Катон пробормотал Аполлонию: - Интересно, сколько щедрости нашего капитана финансируется монетами, которые он получил на покупку лошадей?
Агент бросил на него взгляд. - Хватает.
Маленькая группа двинулась вдоль пристани к тому, что оказалось открытой стороной большой площади, уставленной магазинами и гостиницами. Середину площади занимали рыночные прилавки, где продавались сельскохозяйственные продукты, одежда, керамика, кастрюли, безделушки и все другие товары, которые продавались вдоль великой реки. Демокл проигнорировал рынок и направился прямо к определенной гостинице на дальней стороне площади. Над арочным входом во внутренний двор висела табличка, и когда Катон остановился, чтобы взглянуть вверх, он увидел крылатый фаллос, преследующий полураздетую женщину с огромной грудью и румяными щеками над надписью на греческом языке: «Чаша Эроса».