Медная нота пронеслась сквозь резкий зимний рассвет, отчетливо слышимый сквозь шум ликующих нападающих. У кого-то хватило духа призвать всех к оружию, и Катон горячо надеялся, что обучение и привычки тех, кто много лет служил в армии, будут определять действия остальных людей. Сигнал прозвучал снова, и люди, стоявшие за частоколом лагеря, которые мгновение назад мерзли в нерешительности, начали отворачиваться и спешить обратно в свои хижины, чтобы взяться за оружие и строиться по своим подразделениям.
- Они внутри! - сказал Макрон.
Катон оглянулся и увидел, что ворота батареи начинают открываться. Сразу же собравшиеся парфяне ринулись вперед, распахивая ворота и прорываясь за укрепленные земляные валы. Катон почувствовал, как его внутренности дрогнули при этом зрелище. Легионеры внутри отдали свои жизни, чтобы купить самую короткую из задержек, и теперь враг мог свободно атаковать онагры и нанести им как можно больший ущерб, прежде чем отступить за безопасные стены Тапсиса.
Преторианцы приблизились к батарее и были уже в сотне шагов, и Катон вздохнул, чтобы отдать новый приказ.
- Вторая преторианская! Двойным шагом!
Колонна набрала темп, земля под ними начала свой плавный уклон к осадной батарее. Впереди первые из парфян, все еще верхом на лошадях перед воротами, повернулись к преторианцам, подняли луки и потянулись за свежими стрелами из колчанов.
- Поднять щиты! - предупредил Катон, затем приказал двум мужчинам позади него и Макрона занять их места во главе колонны.
Руки ближайшего парфянина спустили тетиву лука, когда стрела была выпущена. Темное древко пронеслось по воздуху по неглубокой дуге и приземлилась в снегу справа от головы колонны, на мгновение задрожав на фоне безупречной белизны. В сторону преторианцев летели все новые стрелы, некоторые с грохотом разлетались по их щитам, а острия других пробивали острые трещины. Человек прямо перед Катоном вздрогнул и остановился, когда наконечник стрелы пробил его щит и засыпал его лицо осколками. Катон толкнул его в спину.
- Продолжай двигаться! - он повысил голос, чтобы другие могли услышать его команду. - Не останавливаться! Продолжайте идти вперед!
Конные парфяне продолжали осыпать их стрелами, отступая на фланги по мере приближения колонны. Вдоль частокола батареи появилось больше лучников, чтобы усилить постоянную стрельбу. Первый из римлян упал, когда древко попало человеку в бедро на открытой правой стороне колонны. Стиснув зубы, он отступил в сторону и упал на одно колено за щитом. Он прокричал несколько последних слов ободрения своим товарищам, прежде чем положить копье, чтобы попытаться осмотреть рану.
Еще двое мужчин упало замертво, когда когорта приблизилась к батарее. Они были всего в двадцати шагах от нее, когда ближайший от Тапсиса мятежный ополченец атаковал их. Враг был вооружен разнообразными доспехами и оружием, некоторые из которых, казалось, датируются временами Александра Македонского, но от этого были не менее смертоносными. Когда повстанцы устремились вперед, парфяне перестали стрелять, опасаясь поразить своих союзников, и вернули свои луки в колчаны, прежде чем обнажили свои копья и мечи.
- Вторая когорта! Стой!
Колонна резко остановилась, и Катон прижал ладонь ко рту, чтобы его было слышно сквозь грохот атакующих повстанцев.
- Встретить атаку!
Преторианцы по обе стороны повернулись, чтобы выставить вперед свои щиты и копья, и мгновение спустя первые из повстанцев ударились о стену из щитов, в то время как другие были ранены копьями преторианцев. Воздух звенел грохотом оружия и грохотом ударов по щитам. Подбадривания и боевые кличи раздавались от повстанцев в тылу, в то время как те, кто непосредственно сражался с римлянами, сражались в тишине, как и их противники, за исключением хрюканья, когда они наносили удары, и криков раненых. Макрон крепко схватил древко кабаньего копья обеими руками и пробил его между щитами солдат в первом ряду, ударив одного из повстанцев в живот и прорвав зияющую рану. Он вырвал острие и приготовился к следующему удару.
Катон, не вступая в бой, пытался оценить ситуацию. Его люди достаточно хорошо держали строй.
- Вторая преторианская! Продвигаться медленным шагом! Один! Два!
При каждом счете противник отступал к воротам батареи, колонна неуклонно продвигалась сквозь кружащиеся ряды повстанцев, в то время как преторианцы продолжали рубить людей с обеих сторон, а яркая кровь брызгала на взбитый снег. Катон не мог видеть за узкими рамками ожесточенной борьбы, бушевавшей вокруг него, что происходит за ним. Он понятия не имел, удалось ли Корбулону убедить мятежников вступить в бой, или же враг ворвался в лагерь и разбил тех немногих людей, которые сплотились, когда прозвучал предыдущий сигнал. Все, что для него было важно,это спасти осадные орудия.
Он вытянул шею, чтобы посмотреть на передний ряд колонны, и увидел, что они почти достигли мощеной дороги через ров. Несколько парфян стояли за частоколом по обе стороны от ворот, намеренно прицеливаясь, когда они выпускали стрелы в сердце преторианской когорты, неуклонно убивая или раня людей. Но Катон понял, что с ними ничего нельзя было поделать, пока преторианцы не овладели внутренней частью батареи.
Даже когда эта мысль проносилась у него в голове, он увидел, как один из лучников прицелился в него, привлеченный видом гребня на его шлеме. Одним плавным движением парфянин вытащил стрелу, слегка прищурился и спустил тетиву. В то же мгновение Катон пригнулся. Он услышал свист стрелы и увидел мерцание проходящей тени, когда древко, пронесшись над его шлемом, пролетело между его людьми позади него и пронзило ногу одного из мятежников. Не в первый раз он сожалел о том, что офицеру необходимо выделяться среди своих людей, чтобы его можно было легко увидеть в бою. Это могло упростить сплочение солдат и воодушевление их своими офицерами, но в равной степени это делало тех же офицеров главными целями для врага.
- Почти готово, ребята! - крикнул Макрон. - Продолжаем двигаться!
Постепенно преторианцы перебрались через мостовую к открытым воротам. Разрыв между прочными столбами был заполнен повстанцами, стремившимися напасть на римлян, и никто из врагов, похоже, не осознавал необходимости закрыть ворота. Даже если бы они это сделали, было бы невозможно закрыть их, пока бурлящая масса преграждала путь. Колонна прошла через проем, и рукопашный бой начал распространяться по внутренней части батареи. Катон видел, как десятки повстанцев под руководством парфян взламывали тросы и торсионные крепления онагров. Другие складывали горючие материалы на и вокруг осадных машин, в то время как двое мужчин были заняты раздуванием пламени сторожевой жаровни, тлеющей в дальнем углу. На спасение осадных машин оставалось мало времени.
- Макрон, возьми десять человек и очисти частокол. Когда люди Порцина пройдут ворота, пусть он их придержит.
- Да, господин.
Пока Катон вводил людей через ворота на батарейные укрепления, Макрон собрал небольшой отряд преторианцев и повел их по деревянным ступеням на дорожку, которая шла за частоколом. Ближайший из парфянских лучников впереди него повернулся и быстро поднял лук. Каким бы тяжелым ни было кабанье копье, оно все еще оставалось копьем, и Макрон метнул его в своего врага со всей мощью своей метательной руки. Лезвие ударило парфянина в плечо и развернуло его, так что он выпустил лук из рук через частокол и в открытое пространство за ним.
Макрон подскочил вперед и схватил копье, пока парфянин корчился под ним. Он вырвал его, затем снова выровнял, крикнув своим людям позади себя: - Пора поохотиться на парфян, мальчики! - Затем он издал рев и бросился вперед со своим копьем. Следующий враг повернулся, чтобы бежать, но столкнулся с человеком за ним, и Макрон пронзил его низко в спину, вонзив копье в обоих, пока они не столкнулись со стоявшими сзади, и заставили его остановиться. Поворачивая кабанье копье из стороны в сторону, пытаясь освободить его, он через плечо крикнул преторианцам.
- На меня преторианцы! Закончите работу.
Один за другим они протискивались мимо и ринулись по дорожке, сражая парфян.
Как только Макрон сумел вытащить свое копье, он остановился, чтобы посмотреть на частокол. Хвост когорты достиг ворот, и он крикнул Порцину: - Центурион Порцин! Здесь!
- Господин?
- Ты и твои парни должны держать ворота. Уберите ублюдков и закройте их.
Порцин кивнул и снова сосредоточил свое внимание на сражении вокруг него, а Макрон повернулся, чтобы осмотреть внутреннюю часть батареи, чтобы увидеть, как поживает Катон.
На заснеженной земле внутри крепостных валов шла борьба за осадные орудия. Группы повстанцев сгруппировались вокруг онагров, изо всех сил стараясь нанести как можно больший урон. Три из них уже горели, чему способствовали кувшины со смолой, которые некоторые из повстанцев притащили с собой из города. Снег вокруг них тускло поблескивал в сиянии ревущего пламени, когда они пожирали бревна, снасти и торсионные канаты. Остальные три машины, доставленные из Тарса, были изрублены, но преторианцы успели добраться до них, прежде чем они могли быть подожжены. Самый большой онагр, возвышавшийся над остальными, не была поврежден, и Катон приказал Плацину и его центурии охранять его, в то время как он сам выстроил центурии Игнация и Метелла в линию, чтобы охватить внутреннюю часть батареи и захватить в ловушку оставшихся внутри повстанцев и парфян, оказавшихся напротив дальнего вала.
Когда они были готовы, Катон взял щит, лежавший рядом с телом одного из преторианцев, и занял свое место справа от шеренги. Небо над головой, незаметное для бойцов, потемнело, и снег снова начал падать; большие белые хлопья, разносящиеся по воздуху на освежающем ветерке. Катон пробормотал короткую благодарственную молитву Юпитеру в надежде, что сильный снегопад затушит пламя, прежде чем три пылающих онагра будут безвозвратно повреждены и не будут подлежать ремонту. Затем он поднял гладий и откашлялся.
- Вторая и четвертая центурии! Вперед!
Линия была волнообразна, когда люди выстроились и выставили щиты вперед, копья опущены и готовы нанести удар. Горстка более разъяренных повстанцев атаковала линию атаки и была быстро перерезана. Остальные отступили к валу и приготовились к отчаянной битве. К ним присоединились те, кто окружил горящие онагры.
Когда преторианцы приблизились, Катон увидел, что Порцину и его людям удалось закрыть ворота. Выбор, стоящий перед сотней повстанцев, все еще находящихся внутри батареи, был прост: сражаться или бежать. Некоторые выбрали последнее, взобравшись на невысокий вал и перелезая через частокол, чтобы упасть в канаву за ним. Один из парфян призвал своих людей окружить его, а затем втиснулся в угол батареи, недалеко от ближайшего горящего онагра.
Катон поспешно приказал двум контуберниям отделиться от строя и попытаться потушить огонь, в то время как остальные преторианцы приближались к врагу. Когда две стороны разделяло не более десяти шагов, он увидел суматоху в тылу изогнутой формации, ожидающую, пока римляне приблизятся. На валу Макрон остановился и крикнул своим товарищам.
- Смотрите! Огонь!
Три или четыре маленьких глиняных горшка с пылающими фитилями полетели по открытой местности между двумя маленькими противоброствующими силами. Один из них разбился о голову преторианца, стоявшего близко к Катону, заливая его маслянистой жидкостью, которая мгновенно воспламенилась, охватив его огненным одеялом. Он отшатнулся, его товарищи бросились в стороны в ужасе, затем бросился в снег и начал вертеться, чтобы потушить пламя. Еще пятеро людей Катона загорелись и представляли собой ужасное зрелище, пока они метались, как человеческие костры, выли от паники и били пламя среди кружащихся снежинок. Преторианцы заколебались, и Катон понял, что они предоставят новые цели только в том случае, если не нападут сразу.
- Преторианцы! В атаку!
Он рванулся вперед, устремившись к мужчине в конце линии врага, к большому парфянину, держащему изящный изогнутый клинок и черный щит, украшенный посеребренными узорами. Слева от него остальные преторианцы ринулись вперед и врезались в мятежников, ударяя щитами вперед и нанося удары остриями копий, в то время как их противники пытались парировать удары и наносить удар на достаточно близком расстоянии, чтобы использовать свои мечи, топоры, дубинки и копья. Парфянин поднял щит и ударил им сбоку от щита Катона, чтобы ослабить силу атаки, затем рубанул мечом под углом к его шее. Катон пригнулся и парировал удар так, что лезвие меча скользнуло по кромке его щита. Мгновением спустя он ударил своим мечом в торс парфянина, но тот сделал гибкий шаг в сторону, и меч не попал в цель. Парфянин ухмыльнулся и сильно ударил Катона острием щита по предплечью. Он отдернул руку, едва удерживая рукоять меча.
Парфянин закружил вправо на фоне пламени ближайшего онагра. Катон вздрогнул от яркого света и жара пламени, но ухватился за возможность, невольно предоставленную ему врагом. Размахивая щитом перед собой, он рванул вперед, устремившись в зону досягаемости парфянского меча, откинувшись всем весом за щит, когда тот ударил его противника в грудь, затем рванулся вперед и со всей силы отбросил его назад. Парфянин отчаянно пытался удержаться на ногах и не осознавал истинной опасности, пока не стало слишком поздно. Он ударился о горящую раму онагра, и пламя нетерпеливо охватило складки его мантии и плаща, поджигая их.
Сила атаки Катона была исчерпана, и парфянин отбросил его на два шага, когда он поднял свой щит и меч и снова приготовился к бою, хотя его одежда начала сильно гореть. Он резко ударил Катона, и вновь Катон заблокировал его своим щитом, прежде чем нанести собственный удар. Парфянин выставил свой меч вперед, чтобы парировать его, но Катон быстро сместил направление удар превратив его в тычок и воткнул лезвие в основание горла своего противника. Острие гладия пронзило плоть и хрящи и перерезало яремную вену. Его противник уронил щит и приложил руку к ране, пытаясь остановить поток крови, его меч дрожал в другой руке. Катон подошел, заблокировал неуклюжий удар, а затем снова нанес удар, на этот раз парфянину в пах. Мужчина согнулся пополам, отшатываясь, затем споткнулся о край основания онагра и с жалобным бульканьем ужаса упал в самое сердце пламени.
Катон тут же повернулся с поднятым щитом и мечом наготове, но увидел, что битва почти окончена. Земля была покрыта телами повстанцев, безжалостно изрубленных преторианцами, когда они загнали их в угол, где у них не было возможности использовать свое оружие, и они могли только ждать своей очереди умерать. Теперь преторианцы обходили груду тел, чтобы прикончить раненых, в то время как другие помогали оттащить своих раненых товарищей на безопасное расстояние от горящих онагров.
Катон повернулся к костру и увидел, что шансов спасти что-нибудь полезное оставалось мало. Но преторианцы спасли четыре из семи метательных единиц. При необходимости, хватит, чтобы продолжить осаду. Когда он стоял, тяжело дыша, он слышал потрескивание пламени, а затем приглушенные крики сражения, все еще продолжающегося за пределами батареи. Он поспешил к ступеням у ворот и взобрался на частокол.
Основные силы повстанцев пытались войти в лагерь через трое ближайших ворот. Справа от Катона сирийские ауксилларии сдерживали атаку врага и теперь неуклонно оттесняли их вдоль стены лагеря. Конфликт на противоположной стороне не был виден с батареи, но уже был виден устойчивый обратный поток раненых повстанцев и тех, у кого не выдержали нервы, они возвращались вверх по склону к городу. Несколько сотен боролись за контроль над северными воротами и валом лагеря. Катон наблюдал, как отряды легионеров продирались вдоль вала с каждого фланга. Он чувствовал, что битва подходит к концу. Первоначальное преимущество внезапности, которым обладал противник, было исчерпано, и теперь римляне отыгрывали позиции, поскольку моральный дух повстанцев начал падать. Он решил, что они скоро сломаются, а затем побегут обратно за стены Тапсиса. Если большая часть осадных машин будет сохранена, пролом в стене продержится всего несколько дней. Если мятеж будет подавлен, последний штурм наверняка принесет победу. Или же...
Ход мыслей Катона был прерван новой возможностью, и он быстро осмотрел местность и взаимное расположение сил, прежде чем улыбнуться самому себе и повернуться, чтобы выкрикнуть приказ.
- Центурионы! Ко мне.
Они прибежали и поднялись, чтобы присоединиться к нему. Игнаций был ранен в руку, и один из его людей последовал за ним, чтобы перевязать рану, пока Катон разговаривал с офицерами.