Он вернул свой кошель в сундук, а затем вернулся на кухню, где Макрон и остальные смотрели из-за стола, внимательно изучая новоприбывшего. Кассий издал легкое рычание, пока Макрон не взял его за ошейник и нежно не потянул его назад. Луций приветливо улыбнулся, и Фламиний кивнул ему в ответ, прежде чем переключить свое внимание на Макрона и Петронеллу.
- Это Фламиний, - заявил Катон. - Отныне он будет служить моим личным рабом. Это мой сын, Луций, которого ты помнишь с рынка; центурион Макрон, старший офицер в моей когорте, и Петронелла, его жена. Мой пес. Он в каком-то смысле был приручен. Ты можешь сесть в конце стола. Петронелла, этот человек нуждается в еде. Ты могла бы проследить за этим, пожалуйста?
Она поднялась со скамейки рядом с Луцием и отправилась в кладовую. Пока она приступила к обшариванию полок, Макрон обратился к Фламинию.
- Я слышал, что ты ветеран Четвертого скифского.
- Да, господин. Служил двадцать шесть лет.
- Понятно. - Макрон кивнул. - Не могу сказать, что я знаю много о Четвертом, за исключением того, что они довольно долго стоят в гарнизоне. Я думаю, тебе не доводилось видеть много битв.
- У нас время от времени были проблемы с бригантами с холмов, господин. Мы не проводили все наше время в попойках и в обнимку со шлюхами.
Петронелла вернулась с кладовой с хлебом, сыром и несколькими кусками мяса, оставшихся со свадебного стола. Кассий выжидательно сел, а затем выпустил мягкий скулеж, когда еда прошла мимо него. Глаза ветерана расширились, поскольку все это богатство опустилось на стол подле него. Он начал есть сразу, его челюсти работали с яростью, даже когда он пережевывал куски хлеба. Катон в это время расправлялся с тем, что осталось от каши. Он не чувствовал себя голодным. Его разум был поглощен мыслями о посольстве в Парфию: подготовка, которую ему нужно было провести для похода и распоряжения на случай, если он не вернется.
Когда Фламиний закончил есть, Катон отправил его в покои для рабов в задней части дома, где он мог вымыться под водным желобом. Тем временем Катон вытащил из своего сундука старую одежду и пару поношенных, но исправных армейских калиг. После того, как он передал их, он обнаружил, что Макрон ждал его в саду.
- Что случилось, мой друг?
- Я так понимаю, твой новый раб присоединится к тебе в твоей маленькой прогулке по Парфии.
- Да, он может быть полезен.
- И я бы также мог.
Катон вздохнул. - Макрон, я принял решение. Я был бы чертовски счастлив, зная, что ты здесь, чтобы позаботиться о когорте и моем сыне, если моя посольская миссия плохо закончится. Я бы больше никому не доверил воспитать мальчика, если я погибну. Кроме меня, у Луция нет семьи. Вы близки с ним, и я уверен, что вы с Петронеллой будете им гордиться. А еще ведь есть и собака.
- Ты не возьмешь с собой Кассия?
- Это дипломатическая миссия, Макрон, а не охотничья вылазка. Я не хочу, чтобы он вызвал дипломатический инцидент, укусив какого-нибудь парфянского придворного или попытавшись ткнуть кого-то лапой. Кассий остается здесь, чтобы избежать неприятностей.
- Я не уверен, что ему это удастся. Но моя возлюбленная будет держать его в узде.
Катон улыбнулся. Это правда, что зверь обожал Петронеллу и по какой-то причине подчинялся ей, как если бы она была самим Юпитером. Опять же, то же самое большую часть времени делал и Макрон.
- Макрон, не беспокойся обо мне. Раньше я бывал в худших местах и выжил, чтобы поделиться интересными рассказами.
- Я знаю. Но Парфия это другое. Они были злейшими из наших врагов со времен Суллы. Я сомневаюсь, что они будут заинтересованы в мире. И уж точно не на тех условиях, которые предлагает Корбулон.
- Может быть, но если я не смогу заставить их согласиться на мир, то я надеюсь, что смогу хотя бы выиграть немного времени, чтобы подготовить армию к войне. Все возможно, Макрон.
- Но не все вероятно, парень.
Катон засмеялся и покачал головой. - Я все равно там окажусь! Ну что ж, мне нужно упаковать свои вещи и написать для тебя инструкции, пока меня не будет. - Его веселье угасло, и он на мгновение замолчал, а затем продолжил серьезным тоном. - Позаботься о моем сыне, мой друг. И хорошо позаботься о когорте.
*************
Глава VII
Солнце еще не взошло, когда Катон и Макрон вышли из восточных ворот Тарса. Горы все еще были окружены тенями на фоне розового неба. Река, открывшая городу доступ к морской торговле, была скрыта туманом, и только высокий тростник, растущий на берегах, и мачты пришвартованных торговых судов указывали ее русло. Они вышли из дома, не разбудив Луция, поскольку Катон хотел избежать эмоциональной сцены. Петронелла поднялась с Макроном и обняла Катона, прежде чем засунуть аккуратный узелок ткани в его сумку.
- Полоски сушеной говядины, хозяин, - объяснила она. - Так, на всякий случай.
Катон кивнул в знак благодарности, прежде чем он и Макрон выскользнули из дома, а Петронелла тихо закрыла за ними дверь.
За городом было прохладно, и Катон был благодарен своему плащу. На небольшом расстоянии от дороги возле своих скакунов стояли солдаты эскорта вместе с Аполлонием и Фламинием. Соответствующее письмо и багаж Катона были отправлены вперед для обеспечения лошадьми, выделяемыми из армейского резерва, вдоль сдледуемого пути. Люди, выбранные для сопровождения, показали себя прекрасными солдатами с тех пор, как Катон принял командование когортой двумя годами ранее. Если дело доходило до драки, то лучших людей, чтобы прикрыть свою спину было и не найти.
Катон остановился и повернулся к Макрону. - Я прощаюсь здесь, мой друг.
Макрон кивнул, и они схватили друг друга за предплечья. - Пусть боги присматривают за тобой и защищают, господин.
Катон ослабил хватку, затем сунул руку в сумку и вытащил запечатанный воском свиток, заверенный его кольцом всадника. - Если со мной что-нибудь случится, этот свиток укажет тебе имя моего банкира в Риме и то, сколько он держит на моем счету. Еще есть дом. Приглашаю тебя жить там с Петронеллой, если вы решите не ехать в Лондиниум, пока Луций не станет достаточно взрослым, чтобы эффективно использовать свое наследство. Я положил свое новое завещание в сейф когорты, если оно понадобится.
- Будем надеяться, что оно не понадобится.
- В самом деле, - мрачно улыбнулся Катон и повернулся к ожидающим. Он снова застегнул пряжку седельной сумы, затем взял поводья, которые вручил ему Фламиний, и вскочил в седло своей лошади, каштановой кобылы, усевшись по удобнее для предстоящей поездки. Когда он был готов, он повернулся к остальным и увидел, что Аполлоний уже сел, не дожидаясь приказа. Он колебался, испытывая сильное искушение окрикнуть ему спешиться, но побоялся, что это может показаться мелочью и сорвать миссию с самого начала. Куда бы они ни направлялись, он не мог позволить, чтобы небольшая группа была расколота соперничеством и негодованием. Вместо этого он успокаивающе вздохнул.
- Посольский эскорт, по коням!
Мужчины забрались в седла, быстро устроились и взялись за поводья. Каждый нес личные вещи и походные пайки в крепких сумах, перекинутых через спины их кавалерийских лошадей. Поверх туник были надеты кольчужные доспехи, а шлемы, щиты и фляги свисали с лук седел. Непосредственно при них остались мечи и кинжалы. Один из мужчин нес знамя командующего Корбулона с изображением нападающего быка. Катон не хотел брать с собой штандарт, опасаясь, что он может стать трофеем для царя Вологеза, но Корбулон настаивал, утверждая, что это будет свидетельствовать о его добросовестности, а также доказывать, что Катон действовал от имени полководца.
Беглый взгляд на людей и их лошадей показал, что они были готовы, и Катон махнул рукой в сторону дороги впереди.
- Выдвигаемся!
Он ткнул коленями в бока лошади, и кобыла пошла вперед. Аполлоний двинул своего коня вперед рядом с Катоном, затем ехал Фламиний в сопровождении эскорта, в колонне по двое. Повернувшись в седле, Катон увидел Макрона прямо за воротами и поднял руку в знак приветствия. Макрон попрощался в ответ. Катон повернулся лицом к себе и заставил себя не думать о тех, кого он оставлял позади.
- Ты готов к этому, трибун? - спросил Аполлоний.
Катон взглянул на него и увидел расчетливое выражение в глазах собеседника. - Я всегда готов выполнить мои приказы в меру своих возможностей.
Грек посмотрел на него и цинично улыбнулся. - Стандартный ответ, какой я часто слышу. Тебе нужно будет постараться лучше, когда мы будем обращаться к парфянам. Я бы посоветовал тебе честно отвечать в таких вопросах и приберечь осторожные ответы на время, когда это будет более уместно. Это поможет тебе выглядеть порядочным человеком.
- Выглядеть? А что заставляет тебя думать, что я не порядочный человек?
- Я не говорил, что это не так. Но когда ты ведешь переговоры с парфянами, важно то, кем ты кажешься. Лучше быть интриганом и казаться честным, чем быть честным человеком, которого могут принять за заговорщика.
- И ты думаешь, что я такой?
Аполлоний на мгновение задумался, прежде чем ответить. - Мне сказали, что ты хороший офицер, и что ты столь же сообразителен, сколь и храбр. Однако я почти не знаю тебя, поэтому пока оставляю за собой суждение на потом.
- А как насчет тебя, Аполлоний? Какой ты человек? Мошенник? Шпион? Или дипломат?
Аполлоний усмехнулся. - Явсе это вместе, трибун. И даже больше. Просто будь благодарен за то, что я на твоей стороне. Пока что, - добавил он с задумчивым выражением лица.
Катон наклонился немного поближе и понизил голос, чтобы их не было слышно сквозь ровный топот копыт. - Я скажу это сейчас, грек. Если я хоть когда-нибудь подумаю, что ты обманываешь всех нас и заводишь нас в западню с какой бы то ни было целью, я сам перережу тебе глотку.
- Ты, конечно, можешь попробовать Но полно, давай не будем начинать с плохого старта. Я работаю на Рим и твоего полководца. Корбулон полностью доверяет моему мнению и способностям, и ты тоже должен.
- Если я чему-то научился в жизни, так это то, что доверие нужно заслужить.
- Бесспорно, ценный урок. И, учитывая твой предыдущий опыт общения с покойной женой, я могу понять, почему ты так неохотно доверяешь людям.
Катон почувствовал холод в сердце. «Как во имя Плутона, этот человек узнал о предательстве Юлии?» Он чувствовал, что за ним внимательно наблюдают, пока он составлял свой ответ. Это вполне могло быть еще одной проверкой его способности справляться с неожиданностями. Или, возможно, грек просто подстрекал его для собственного удовольствия, хотя это было маловероятно. Аполлоний казался слишком самоуверенным и умным, чтобы получать удовольствие от таких дешевых уловок.
- Ты не мог знать о ней достаточно, чтобы судить о ней как о человеке, - сказал Катон с угрожающим оттенком. - Ты больше не будешь о ней говорить. И избавь меня от дальнейших разговоров. Нам предстоит долгий путь. Было бы лучше, если бы мы сосредоточились на том, что нас ждет впереди.
Аполлоний кивнул. - Как пожелаешь.
Катон прищелкнул пятками свою лошадь вперед и образовал разрыв примерно на два корпуса от остальных. Аполлоний не пытался угнаться за ним и слегка отступил, чтобы скакать рядом с Фламинием.
- Я так понимаю, ты слуга трибуна, - услышал его слова Катон.
- Я его раб, - категорично ответил Фламиний.
- Как долго ты служишь ему?
- Он является моим владельцем два дня.
- Два дня? Тогда ты его почти не знаешь. И что более важно, он почти не знает тебя. И я тоже. Но я уверен, что мы все будем иметь удовольствие пообщаться поближе в грядущие дни.
- Сомневаюсь, что это доставит много удовольствия, - ответил Фламиний и плюнул в сторону.
- Если ты прислушиваешься к каким-либо советам, мой друг, может быть, будет лучше, если ты будешь вести себя подобающе раболепно, обращаясь к свободному человеку?
Катон ускорил шаг своей лошади, пока не оказался вне пределов слышимости, а затем снова перешел на легкую рысь. Он подумал, что какой бы цели ни служило присутствие Аполлония в посольской миссии, одно казалось несомненным: он станет настоящей головной болью, если продолжит в том же духе. Если бы Катон не заботился о безопасности Макрона, его друг ехал бы рядом с ним. В грядущие дни он наверняка будет скучать по компании Макрона.
Аполлоний внезапно рассмеялся, но Катон не стал оглядываться, чтобы узнать причину. Вместо этого он сосредоточился на дороге впереди, а заостренные уши его кобылы мягко покачивались из стороны в сторону с каждым шагом животного. Путешествие в Ктесифон казалось долгим, как никогда, с сожалением понял он.
Посольство следовало по дороге на восток к реке Евфрат, которая знаменовала собой границу между Римской империей и Парфией. Они проезжали около 50 км в день, останавливаясь каждую ночь в ближайшем поселении или городе вдоль дороги, которые давали укрытие. Катон почти не пытался вовлечь Аполлония в обсуждение чего-либо, что не имело отношения к их миссии. Он с подозрением относился к намерениям этого человека, поскольку было ясно, что агент командующего Корбулона знал гораздо больше, чем он был готов поделиться с Катоном. Со своей стороны, Аполлоний, казалось, был доволен тем, как оно все было, и редко разговаривал с людьми из эскорта или Фламинием. Ветеран без труда стал ухаживать за лошадью и снаряжением Катона и следить за тем, чтобы у его нового хозяина не было причин для жалоб.
В сумерках на четвертый день после выхода из Тарса они вошли в город Долихе, где дорога пересекала главный торговый путь, соединявший Сирию и Каппадокию. Там они заняли одну из казарм, принадлежащих подразделению ауксиллариев, гарнизону который располагался в городе. Четвертая киликийская когорта была укомплектована менее чем наполовину в течение ряда лет из-за скупости имперского кошелька. Незаселенные бараки использовались под склады и пришли в негодность. Они кишели крысами, и Катон приказал эскорту обзавестись палками для борьбы с паразитами.
Пока Фламиний распаковывал свое снаряжение, Катон подошел к Аполлонию, которому удалось повесить гамак в углу одной из палаток в конце здания.
- Я полагаю, ты захочешь пойти со мной, чтобы поговорить с префектом.
Аполлоний покачал головой. - Я предоставлю это тебе. Если у него есть какие-нибудь интересные новости, я уверен, что ты поделишься ими со мной. Я буду собирать свою информацию. Я обнаружил, что при достаточном употреблении вина и определенном обаянии можно узнать много интересного от купцов и торговцев.
- Справедливо.
Катон остановился, чтобы осмотреть гамак. До сих пор он не знал, как устроен сон грека, так как держался отдельно от этого человека.
- Это то, в чем ты обычно спишь?
- Когда я путешествую, да. - Аполлоний легонько толкнул его, чтобы гамак раскачивался и не упирался в стену. - Это удерживает меня над землей, на расстоянии от паразитов и вшей. Я приобрел привычку пользоваться одним из них, когда был на море в юности.
Это было первая деталь о происхождения агента, и Катон стремился узнать побольше, не слишком явно давя на этого человека. - Значит, ты был моряком?
Аполлоний на мгновение взглянул на него, прежде чем он заговорил добродушным тоном. - Действительно. Пять лет на грузовых судах, курсирующих по морским путям от Испании до Александрии и выше до Вифинии. Вот почему я говорю на многих языках. Боги дали мне дар овладения языками. Нет лучшего места для изучения таких вещей, чем на палубе грузового корабля, на улицах и в гостиницах морских портов. Вот так я и пришел служить Риму, и особенно командующему Корбулону, вот уже последние несколько лет.
- Я понимаю.
- Понимаешь? - он склонил голову набок и лукаво улыбнулся. - И что заставляет тебя думать, что что-то из этого правда, трибун? Поскольку я ничего не сказал о своем прошлом за последние несколько дней, у тебя есть желание узнать побольше. И такой аппетит имеет тенденцию несколько подпитывать доверчивость человека. Почему ты должен верить тому, что я говорю?
Катон указал на гамак. - Похоже, это подтверждает твою историю о моряке.
- Разве? - Грек снова улыбнулся. - По правде говоря, однажды ночью в Александрии я выиграл его у моряка.
- А как ты объяснишь свои знания языков?
- А это благодаря долгим годам упорной работы в Александрийской библиотеке.
Некоторое время они смотрели друг на друга, прежде чем Катон спросил: - Это правда?
- Вполне может быть.
Он разочарованно вздохнул. - Ради Юпитера, дружище! Прекрати играть в свои долбанные игры, или помоги мне, я тебя награжу таким пинком, который ты не забудешь еще очень долго.
Веселое выражение на лице Аполлония исчезло. - Возможно, тебе стоит подумать об этом еще раз, трибун. Изучение языков, как бы я ни добился этого,лишь один из навыков, которые я приобрел в юности. - Он замолчал и на мгновение огляделся, прежде чем указать в угол. - Там. Видишь эту крысу?