Она отрицательно мотнула головой. Мой телефон лежал в рюкзаке, который в возникшем хаосе куда-то запропастился. Много позже я на записи с камер увидела, что он лежал рядом со мной, пропитанный кровью. Я тогда еще подумала: как странно я смотрела прямо на него, но в страхе и смятении не узнавала. Словно «кровь» и «рюкзак» в моем сознании никоим образом не сочетались.
У меня есть мобильный, сказала Рэйчел Тарвин.
Она стояла за спиной Уиллы невероятно спокойная, будто сталкивалась со стрельбой каждый день. Рэйчел вытащила телефон из кармана джинсов и начала набирать номер.
Раздался еще один громкий выстрел, вызвавший новую волну криков. Затем еще два выстрела. И еще три. Толпа школьников понеслась в нашу сторону, и я вскочила, боясь быть растоптанной.
Не оставляй нас, взмолилась Уилла. Она умрет. Ты не можешь уйти. Мне нужна помощь. Помоги!
Но толпа уносила меня за собой и, поскользнувшись на луже крови, я влетела в кучу ребят, в панике стремившихся выбраться из столовой. Мне заехали локтем по губе, рассадив ее до крови, и больно наступили на ногу. Я отмечала это лишь краем сознания, сворачивая шею к Кристи и Уилле. Казалось, они уже недосягаемы для меня. Но теперь я видела кое-что похуже.
Пол у стола с пончиками тоже был залит кровью, а под столом неподвижно лежали два тела.
Ник шел по столовой, переворачивая столы и стулья. Время от времени он садился на корточки и заглядывал под какой-нибудь стол. Затем вытаскивал кого-нибудь наружу и что-то говорил, размахивая пистолетом перед лицом несчастного. За этим следовали очередной выстрел и крики.
В голове начала складываться картинка. Ник. Пистолет. Выстрелы. Крики. Я все еще плохо соображала, но мозг уже переставал тормозить. Я не видела в происходящем смысла. А потом нашла. Мы с Ником в некотором роде говорили об этом.
Ты слышала о стрельбе в школе в Вайоминге? однажды вечером спросил у меня по телефону Ник. Как раз за несколько недель до случившегося.
Я делала педикюр, сидя в постели, и разговаривала с Ником по громкой связи. Мобильный лежал на тумбочке рядом с кроватью. Мы подобное обсуждали не раз, поэтому я не удивилась вопросу.
Слышала. Я стерла с пальца попавший на кожу лак для ногтей. Жуткий случай.
А ты видела, какую хрень несут репортеры о парнях, которые ее устроили? Они гонят, что не было никаких тревожных знаков.
Угу. Но я почти ничего не смотрела про это.
Они твердят, что парни были очень популярны, что все их любили и что они не были одиночками и изгоями. Брехня.
Мы ненадолго замолчали, и я подключила свой плеер к компу.
Ну, ты же знаешь эти СМИ.
Да уж.
Мы опять замолчали. Я начала листать журнал.
Так что ты думаешь? Ты смогла бы это сделать?
Сделать что?
Перестрелять их всех. Таких людей, как Кристи, Джессика, Теннайл.
Закусив палец, я прочитала в журнале заголовок под фотографией Кэмерон Диаз что-то о том, как контролировать расходы.
Наверное, тихо ответила я, листая страницы. Только я ведь не популярна, в отличие от тех парней. Ситуации разные.
Ник вздохнул. Его вздох прозвучал в трубке громоподобно.
Да. Ты права. А я бы смог. Я бы смог всех их пришить. И никто бы этому не удивился.
Мы засмеялись.
Он ошибался. Все еще как удивились. Особенно я. Так удивилась, что приняла происходящее за ошибку. Ошибку, которую я должна исправить.
Я прошла мимо парочки вцепившихся друг в дружку девчонок. Протолкалась сквозь толпу ребят у двери, шагая в направлении, противоположном тому, куда мне хотелось бежать и куда все ломились. С каждым шагом я набиралась сил и решимости, отпихивая всех со своего пути, расталкивая их так, что некоторые, поскользнувшись на крови, шумно грохались на плиточный пол. Я рывками пробивалась вперед, сшибая всех и почти переходя на бег. Из горла вырывался хрип.
Нет, говорила я, расталкивая ребят, нет, подожди
Наконец я увидела пустой пятачок и ринулась к нему. Какой-то парень в двух шагах от меня лежал лицом вниз с окровавленным затылком.
Прозвучавшие три или четыре выстрела отвлекли мое внимание от мертвого тела.
Ник! закричала я.
Теперь, оказавшись в середине столовой, я больше не видела его. Слишком много народу двигалось сразу во всех направлениях. Я остановилась и лихорадочно замотала головой по сторонам, оглядывая зал. Краем глаза уловила знакомую фигуру.
Ник шел к мистеру Клайну, нашему учителю химии. Тот стоял, расставив ноги и раскинув руки, перед небольшой группкой ребят. Его покрасневшее лицо блестело то ли от пота, то ли от слез.
Я рванула к ним.
Где она? закричал Ник.
Прячущиеся за мистером Клайном ученики испуганно взвизгнули и вжались друг в дружку.
Опусти пистолет, приятель, ответил мистер Клайн. Его голос дрожал, хотя видно было, что он всеми силами пытается с ним совладать. Опусти его, и мы поговорим.
Чертыхнувшись, Ник саданул ногой по стулу. Тот отлетел, ударив мистера Клайна по ноге, но учитель не шелохнулся. Он даже не вздрогнул.
Где она?
Мистер Клайн медленно покачал головой.
Я не знаю, о ком ты говоришь. Просто опусти пистолет, и мы обсудим
Заткнись! Закрой свой гребаный рот! Скажи мне, мать твою, где эта стерва Теннайл, или я отстрелю тебе нахрен башку!
Я пыталась добраться до них побыстрее, но ноги стали ватными.
Я не знаю, где она, приятель. Слышишь сирены? Полиция будет здесь с минуты на минуту. Все кончено. Опусти оружие и избавь себя от
Воздух разорвал новый выстрел. Я инстинктивно зажмурилась, а открыв глаза, увидела, как мистер Клайн клонится вперед со все еще раскинутыми в стороны руками. Упав, он завалился на бок. Я не знала, куда попала пуля, но выражение глаз учителя было отрешенным, словно он уставился в пустоту.
Я стояла, оцепенев. Уши заложило, глаза жгло, в горле першило. Я ничего не сказала. Ничего не сделала. Я просто стояла и смотрела на подергивающегося на полу мистера Клайна.
Школьники, прятавшиеся за учителем, оказались в ловушке между стеной и Ником. Их было шестеро или семеро, они по-прежнему жались друг к дружке и по-щенячьи поскуливали. Позади всех стояла Джессика Кэмпбелл согнувшись, прижавшись задом к стене. Ее стянутые в хвост волосы выбились из-под резинки и падали на лицо. Трясло ее с такой силой, что клацали зубы.
Из-за заложенности в ушах я толком не слышала слов Ника, хотя находилась рядом. Я только уловила что-то вроде «убирайтесь», подкрепленное взмахами пистолета. Перепуганные ребята медлили, и тогда он выстрелил, задев руку Лин Йонг. Все тут же бросились врассыпную, утащив с собой Лин. Лишь Джессика так и осталась стоять скрючившись у стены.
И я поняла. Я сразу поняла, что Ник сделает дальше.
Слух еще не вернулся полностью, но я слышала, как Ник орал на нее и как она кричала и плакала, открыв рот и зажмурив глаза.
О боже, подумала я. Список. Ник выбирает людей из нашего Списка ненависти.
Я пошла к ним, с трудом передвигая ослабевшие ноги. Казалось, я иду по вязкому песку. Грудь сдавило, будто ее охватили путы, не дававшие сделать вдох и утягивавшие меня назад.
Ник снова поднял пистолет. Джессика закрыла лицо руками и еще больше сжалась.
Я бы не успела к ним вовремя.
Ник! закричала я.
Он повернулся ко мне, не опуская оружия. С улыбкой на губах. Из всех воспоминаний о Нике Левиле воспоминание об этой его улыбке ярче всего. Она была какой-то бесчеловечной. Но клянусь, в глубине его глаз я видела настоящую любовь. Словно привычный мне Ник был внутри этого, чуждого мне, и умолял меня выпустить его.
Не надо! закричала я, приближаясь. Перестань! Остановись!
На его лице появилось удивленное выражение. Улыбка не сошла с его губ, но он словно не понимал, что со мной. Словно это я делала что-то не так, а не он. Удивленно взглянув на меня, он спросил:
Ты забыла наш план?
Я плохо слышала его, но уверена, он сказал именно это. Я даже сбилась с шага. Какой план? Я ни о каком плане не помнила. Взгляд Ника после этих слов стал жутковато отсутствующим, будто мысленно он перенесся в совершенно другое место.
Ник покачал головой в ответ на мою забывчивость, и его улыбка стала шире. Он повернулся к Джессике, одновременно подняв пистолет. Я бросилась к нему с единственной мыслью: «Не могу допустить, чтобы Джессика Кэмпбелл умерла у меня на глазах».
Наверное, я споткнулась о мистера Клайна. Вернее, я точно споткнулась о него это зафиксировала видеокамера. А споткнувшись, врезалась в Ника. Раздался очередной выстрел, и я почувствовала, как у меня из-под ног уходит пол.
Спустя мгновение я лежала под столом почти рядом с мистером Клайном, а Ник с неимоверным удивлением разглядывал свой пистолет. Он был так далеко от меня. Как я могла за секунду оказаться настолько далеко от него? Джессика Кэмпбелл уже не стояла у стены. Я заметила ее спину, когда она бегом врезалась в столпившихся у дверей столовой школьников.
А потом я, наверное, больше почувствовала, чем увидела, хотя, конечно же, и увидела тоже, бьющую из моего бедра струю крови густую и красную. Я пыталась сказать что-то Нику не помню, что именно и, кажется, подняла голову, собираясь встать.
Ник перевел взгляд с пистолета на меня. Его глаза остекленели.
Мои глаза застилала серая пелена. Тело становилось все легче и легче, а может быть, наоборот тяжелее, и мгновением позже я погрузилась во тьму.
5
«ГАРВИН-КАУНТИ САН-ТРИБЮН»
3 мая 2008 года репортер Анджела Дэш
Моррис Клайн, сорокасемилетний учитель химии и тренер по бегу, дважды был признан в школе «Гарвин» учителем года, в 2004 и 2005 годах.
Мистер Клайн сделал бы для вас все что угодно, сказала репортерам девятиклассница Дакота Эллис. У нас с мамой как-то на шоссе спустило колесо, и увидев это, мистер Клайн остановился помочь. Не знаю, куда он ехал, но явно в какое-то приличное место. Он был нарядно одет и при этом не побоялся испачкаться, меняя нам шину. Таким он был человеком.
Школьники расстроены смертью Клайна, а некоторые потрясены его геройским поступком. Он был застрелен в грудь, защищая нескольких учеников и пытаясь уговорить Левила опустить пистолет. По словам медиков, эвакуировавших учителя, он «едва держался». Клайн скончался в окружной больнице. По-видимому, он не являлся целью Ника Левила, а был застрелен им сгоряча. У него остались жена Рене и трое детей.
Ник Левил лишил моих детей отца, и я рада, что он застрелился, сказала миссис Клайн. Он не заслуживал иметь будущее после того, какое горе принес нашим семьям.
* * *
Мамина машина стояла первой в очереди из встречающих, и я была рада как никогда увидеть ее бежевый «бьюик». Я чуть ли не бегом понеслась к ней после звонка, забыв взять в шкафчике тетради для домашней работы.
Скользнув в машину, я первый раз за день вздохнула полной грудью.
Мама озабоченно посмотрела на меня. На ее лбу прорезались морщины довольно глубокие, как будто она долгое время хмурилась.
Как прошел день? спросила она чересчур радостным голосом, в котором все равно проскользнула обеспокоенная нотка. Видимо, беспокоилась она тоже уже долгое время.
Сносно, ответила я. Ужасно. Но сносно.
Мама завела мотор и выехала со стоянки.
Стейси видела?
Да.
Хорошо. Наверное, приятно увидеть давнюю подругу.
Мам, давай не будем об этом, попросила я.
Она оторвала взгляд от дороги, чтобы посмотреть на меня. Морщинки на ее лбу стали еще глубже, губы сжались в тонкую линию. Лучше бы я ей соврала. Я же знаю, как сильно ей хотелось услышать, что мои друзья приняли меня, что я завела новых приятелей, что все прекрасно понимают я не причастна к стрельбе и что я стала частью большой и счастливой школьной семьи, о которой говорят в новостях. Однако мама взглянула на меня лишь на секунду и снова уставилась на дорогу.
Ну правда, мам, все нормально.
Я сказала ее матери. Сказала: ты ни при чем. Думала, она послушает меня. Господи, она ведь в вашем отряде брауни-скаутов была командиром!
Да ладно, мам. Помнишь, что сказал доктор Хилер? Как все будут на меня реагировать?
Помню, но Бринксы не все. Они знают тебя. Вы со Стейси выросли вместе. Мы вас вырастили вместе. Мы не должны бы их ни в чем убеждать.
Весь оставшийся путь мы молчали. Мама заехала в гараж и выключила двигатель. Уперлась лбом в руль и закрыла глаза.
Я не знала, что делать. Мне казалось неправильным просто выйти из машины, бросив в ней маму. В то же время мне казалось, что маме сейчас не до разговоров. Судя по ее виду, день ей дался тяжело.
В конце концов я нарушила молчание:
Стейси сказала, что ты говорила с ее мамой.
Мама не ответила.
Она сказала, ты послала ее маму в задницу.
Мама тихо засмеялась.
Ты же знаешь Лоррейн. Она такой сноб. Я давно уже хотела послать ее в задницу. Она фыркнула и снова рассмеялась, но не открыла глаз и не подняла головы от руля. Просто впервые представилась такая возможность. Было приятно.
Мама глянула на меня искоса одним глазом и захохотала. Я не смогла сдержать смеха и вскоре тоже уже вовсю заливалась. Мы с ней гоготали как сумасшедшие, сидя в машине в закрытом гараже.
Я ей сказала: «Иди ты в свою жирную снобскую задницу, Лоррейн».
И мы с мамой по новой зашлись хохотом. Смеясь, она продолжала:
И что в прошлом году Говард приставал ко мне на вечеринке у бассейна
Да ладно! ахнула я. Отец Стейси приставал к тебе? Фу! Он такой волосатый, противный и старый.
Мама покачала головой.
Я это выдумала Боже хотелось бы мне видеть как она его в этом обвиняет еле дыша от смеха выдавила она.
Мы откинулись на спинки сидений и, наверное, вечность хохотали. Не помню, когда я в последний раз улыбалась, а тут смеялась до слез. Это было так непривычно. Я ощущала смех на языке, как будто он имел вкус.
Ты жестока, проговорила я, наконец отдышавшись. Классный ход, но жестокий.
Снова покачав головой, мама вытерла уголки глаз мизинцами.
Нет. Жестоки те, кто не дает тебе еще одного шанса.
Я опустила взгляд на рюкзак и пожала плечами.
Не могу их в этом винить. Все выглядело так, будто я виновата. Не заступайся за меня. У меня все будет хорошо.
Мама уже вытирала глаза манжетами.
Милая, они должна понять, что виновник произошедшего Ник. Он плохой. Я говорила тебе это все эти годы. Ты такая красавица у меня. Ты заслуживаешь хорошего мальчика. Ник тебе никогда не подходил.
Я закатила глаза. Ну вот, снова-здорово. Ник не подходит мне. Он плохой. Я не должна встречаться с такими парнями, как он. С ним что-то не так. Она видит это в его глазах. Мама постоянно мне это твердила. Но, похоже, она забыла, что Ник мертв и мне больше не нужно читать нотации по поводу того, какой он ужасный.
Только не это, мам, потянулась я к дверной ручке. Ник мертв. Мы можем закрыть эту тему?
Я открыла дверцу и вылезла, подхватив рюкзак. Поморщилась, наступив на раненную ногу.
Повозившись с ремнем, мама вышла из машины с другой стороны.
Я не хочу с тобой ссориться, Валери, сказала она. Я просто хочу видеть тебя счастливой. Ты всегда грустишь или чем-то недовольна. Доктор Хилер посоветовал
Мне хотелось разозлиться на нее. Сказать, что счастье не вечно и в любую минуту может обернуться трагедией. Что до появления Ника в моей жизни я долгое время была несчастна и родителям прекрасно известно, почему. Что, если уж на то пошло, она сама давным-давно несчастна.
Но мама стояла по ту сторону машины в мятом костюме, раскрасневшаяся от смеха, и глядела на меня блестящими от слез глазами. Было бы ужасно бросить ей в лицо такие слова, пусть это и правда.
Мам, я в порядке. Не волнуйся. Я даже не вспоминаю о Нике.
Я отвернулась и пошла в дом.
Фрэнки ел сэндвич у кухонной стойки. Слегка растрепанный, с мобильником в руке, он набирал кому-то сообщение.
Что стряслось? встретил он меня вопросом.
Мама стряслась, ответила я. Не спрашивай.
Я достала из холодильника кока-колу, прислонилась к стойке рядом с ним и открыла бутылку.
Почему до нее никак не дойдет, что Ник умер и пора уже перестать мне капать на мозги? Сколько можно долбить меня этим?
Фрэнки развернулся на стуле и посмотрел на меня, жуя сэндвич.
Наверное, она боится, что ты пойдешь по ее стопам и выйдешь замуж за человека, которого на дух не выносишь.
Я не успела ответить. Задребезжала гаражная дверь, а значит, сейчас придет мама. Я скользнула по лестнице наверх, в свою комнату.
Возможно, Фрэнки прав. Мама с отцом были несчастливы. До мая они только и говорили о разводе, которого мы с Фрэнки ждали как манны небесной, ведь тогда бы закончились, наконец, беспрестанные ссоры родителей. Однако расстрел в школе, наверняка разрушивший множество семей, мою наоборот сплотил. Какая ирония, правда? Родители заявили, что «боятся расколоть семью, когда она переживает столь сильный стресс», но я знала правду.