Он где-то здесь. Я его не вижу, его невозможно разглядеть, среди публики, но он где-то здесь Адель не знала, как ей удалось закончить программу. Когда раздались аплодисменты, она поклонилась, незаметно разглядывая мужчин в смокингах, дам в вечерних платьях:
Он не сядет в партер, он осторожен. Он, наверняка, торчит на галерке девушка попыталась взять чашку. Рука тряслась. Адель подумала о телефоне, на конторке вахтера, у служебного входа в кинотеатр:
Джон сюда не приехал, но я могу позвонить, вызвать его в Вест-Энд. Тетя Марта вернулась из Хариджа кофе выплеснулся на концертное платье, гранатового шелка, но нельзя рисковать жизнью семьи Адель хорошо помнила угрозы молодого немца:
Все считают, что самолет тети Констанцы разбился, попав в грозу, но нацисты похищали ее, после войны. Тетя Марта и дядя Джон ее спасли. Нацисты могли охотиться за ней, отомстить ей, убить ее, как они убили дядю Питера Адель, с облегчением, подумала о сестре и Инге:
Они отплыли из Британии. Хотя все равно, мрачно поправила себя девушка, нацисты найдут их и в Норвегии. Они убили родителей Инге, родителей Сабины. Если я не поведу себя разумно, они избавятся от мамы, от дяди Джованни, от младших горло перехватило рыданием:
Паулю идет третий десяток, но он словно дитя. Аарону всего пятнадцать, Лауре одиннадцать. Я не имею права подвергать их жизни опасности в кинотеатре сидело больше тысячи человек.
Снаружи, в теплом вечере, зажигались неоновые рекламы. По Лестер-сквер, к кассам кино и театров, змеились очереди. Пахло жареной рыбой, с картошкой, мягким, растаявшим мороженым, сладостями. Зеленая листва деревьев, в белом свете фонарей, казалась особенно яркой. В прозрачном небе мерцали первые звезды, разноцветные шарики плыли над крышами Вест-Энда. На верхнем ярусе автобусов обнимались парочки, такси гудели в пробках. Рестораны вынесли столики на улицу. На тротуарах веяло духами, стучали каблуки дам:
Девять вечера, в театрах начинаются представления, бессильно подумала Адель, даже если сюда приедет полиция, и оцепит здание, ему достаточно выйти на Лестер-сквер, чтобы раствориться в толпе. Он похож на тысячи других мужчин. Он в стране, наверняка, с поддельными документами. Никто, никогда его найдет
Дверь заскрипела, раздался вежливый голос вахтера:
Мисс Майер, вас к телефону Адель дернула горлом:
Это Джон. Он поздравил меня с премьерой, мы договорились встретиться на выходных, но, может быть, он хочет увидеться раньше. Может быть, он вырвался с работы. Если это Джон, я ему во всем признаюсь. Он приедет, и нациста, с его сообщниками, арестуют в голове зашумело, вдалеке раздался детский плач:
Это Джон, Адель пошла к стойке вахтера, он меня защитит. Он меня любит, я его будущая жена голос из трубки вполз в ухо, словно змея. Она слышала шуршание шин, автомобильные гудки:
Он ушел из кинотеатра, и звонит из будки. В Вест-Энде сотни телефонных будок, его никак не найти он сухо усмехнулся:
Ты отлично пела, малышка. Впрочем, ты солистка оперы. Но вряд ли ты обрадуешься, если завтра газеты получат интересные фотографии, а твоя семья примет неожиданных визитеров. Твоей младшей сестре одиннадцать лет, она не заслужила такой судьбы Адель услышала, как он закуривает:
На ленту я не остался, весело сказал Рауфф, я воевал с ее героем, если можно так выразиться. Запоминай, куда тебе надо приехать. Я буду ждать тебя, даже с букетом он хохотнул, не разочаровывай меня, малышка Адель уцепилась похолодевшими пальцами за трубку:
Один раз. Я сделаю все, что он скажет, и нацисты оставят меня в покое вернув телефон вахтеру, она улыбнулась: «Спасибо». Зазвенел последний звонок. Адель, вскинув голову, пошла в зал. Устроившись рядом с дядей Джованни, она ощутила пожатие руки отчима:
Ты молодец, милая. После фильма поедем в «Савой», я заказал столик. Мистер Бромли к нам присоединится глядя на Густи и юного Ворона, Адель нашла в себе силы кивнуть:
Это для семьи. Я должна думать об их благополучии, об их жизнях завтра утром Рауфф ждал ее в дешевом пансионе, у вокзала Кингс-Кросс.
На дубовом столе, в кабинете Марты, лежала папка, с четкими, черно-белыми фото. Демонстранты поднимали над головами плакат, на польском языке: «Требуем хлеба!». На городской площади стояли советские танки, Т-34:
Площадь имени Сталина, она затянулась крепкой сигаретой, заводы тоже имени Сталина. С двадцатого съезда партии прошло полгода, но пока в Советском Союзе, как и в Польше, ничего не переименовали Волк склонился над ее плечом:
Зато имя твоего деда вернули заводам и пароходам, как говорится. Быстро вы сработали Марта потерла уставшие глаза:
Это не мы, то есть не совсем мы. Фотографии сделал местный священник. Он передал пленку в Варшаву, с монахинями. Их полиция не обыскивала, хотя в Познани, после этого она повертела снимок, все наглухо запечатали в столице Польши пленку получил один из секретарей британского посольства. Фото, дипломатической почтой, ушли в Лондон.
Они, молча, рассматривали танки:
Начались стычки с полицией, Марта отпила кофе, горожане попытались взять штурмом тюрьму, но русские, разумеется, не стали церемониться по данным от священника, в Познани погибло больше пятидесяти человек:
Русские расстреляли мальчика, ровесника Теодора-Генриха, Марта передернулась, очень надеюсь, что ему не придет в голову поехать в восточную Германию три года назад, в Берлине, случились похожие волнения.
Старший сын пока не говорил, чем хочет заняться. Марта надеялась на Кембридж и диплом экономиста:
Место в «К и К» ему всегда готово. Питеру только восемь, до его совершеннолетия еще долго. Теодор-Генрих отлично управляется с математикой. Впрочем, это у него семейное Волк коснулся зданий, на фотографии:
В Познани я не был, но Авраам, то есть тогда еще пан Вольский, навещал город он вернулся на диван, к тихо играющей радиоле:
Значит, вы с Джоном думаете, что в Венгрии ничего такого Максим указал на папку, не ожидается Марта вздохнула:
Точно ничего нельзя предугадать, но я понимаю Эстер и Авраама. Им хочется выехать из Израиля. Они десять лет не были в Европе, а до этого шла война Волк прислушался:
Сен-Санс. Бабушка любила этот концерт. Кажется, за роялем Генрик Марта кивнула:
Именно он. Эстер написала, что его отпускают из армии, для записей несмотря на просьбы Авербаха, его не отправили на египетскую границу:
Он в боевых войсках, но в тихом месте, вспомнила Марта, на севере. Хотя в Израиле нет безопасных мест из писем Эстер выходило, что Иосиф пока остается в армии. О Шмуэле она не упоминала:
Наверное, он пойдет в университет, подумала Марта, станет учителем. Он хорошо ладит с детьми навещая Израиль, Марта с Кларой махнули рукой на дружбу Густи и Лауры, с близнецами:
Густи первый раз увиделась с Иосифом малышкой, сказала Марта миссис Майер, она ему писала, но ей отвечал Шмуэль женщина усмехнулась, хотя он в таком не признается. Они еще девчонки, да и парни у Эстер хорошие, им можно доверять
Фрида, ровесница Лауры, подружилась с Маленьким Джоном. Девочка тоже учила арабский язык. Марта вспомнила изящную фигуру, рыжие, густые волосы, голубые глаза:
Фрида похожа на него женщина поморщилась, но она никогда не узнает правды. Он мертв, а Циона, кажется, забыла, что у нее есть и старшая дочь Полина тоже навестила Израиль, однако девочкам никто не говорил, что они сестры:
И не скажут, Марта закрыла папку, как Фриде пока не скажут, что она незаконнорожденная. Но лучше быть незаконнорожденной, чем дочерью нацистского преступника Волк знал об истинных родителях Фриды, но согласился с Мартой, что так будет лучше.
Марта устроилась у него под боком:
Видишь, Меир, в очередной раз уверил меня, что катастрофа самолета Констанцы была просто катастрофой
Приехав из Хариджа, Марта успела поговорить с коллегой, как она называла полковника Горовица, в Лэнгли. Они обсудили планируемый на будущей неделе первый разведывательный полет новой машины, Lockheed U-2, над Советским Союзом. Сначала предполагалось, что Dragon Lady стартует с базы Королевских ВВС в Лейкенхите. После пропажи водолаза, в Портсмуте, правительство попросило американцев отложить запуск миссии с британской территории:
Но ЦРУ не захотело ждать, они отправляют Локхид из Германии самолет фотографировал базу подводных лодок, в Ленинграде, новые бомбардировщики советских ВВС, М-4, «Бизоны», и ракетные предприятия, в бывшем Кенигсберге и под Москвой. Американцы надеялись, что советские радары не обнаружат высотные Локхиды:
Но в катастрофе над Большим Каньоном подвел именно радар, подумала Марта, Меир сказал, что Эйзенхауэр распорядился привести в порядок полеты гражданской авиации вчера, когда Марта еще была в Харидже, в Аризоне столкнулись два пассажирских самолета. Пилоты самовольно сошли с радаров диспетчеров, оказавшись в неконтролируемом воздушном пространстве:
Как Степан, подумала Марта, у него тоже не отвечала рация. Инженеры объяснили неполадки влиянием статического электричества. Над Большим Каньоном тоже скопились грозовые тучи она, все равно, считала, что в катастрофе самолета Констанцы виноваты русские:
Но правды мы никогда не узнаем, она прижалась головой к надежному плечу Волка, вряд ли еще кто-то выжил, кроме Ника. Бедный мальчик, он надеется, что увидит родителей и сестру слыша рассуждения ребенка об инопланетянах, Марта напоминала себе, что Нику так легче:
Нельзя жить без надежды, он и надеется. Юный Ворон обещает, что они оба полетят в космос, когда вырастут. Ворон пилотом, а Николас, ученым Волк поцеловал пахнущую жасмином щеку:
Как хорошо, тихо, блаженно сказал Максим, мы с тобой сегодня одни, словно молодожены Густи и Стивен ночевали в Хэмпстеде:
Я потом свожу детей на фильм, добавил Волк, мальчишкам понравится Марта усмехнулась:
У нас с тобой вообще одни мальчишки. Густи хочет снять квартирку, после окончания школы она не спорила с девочкой, собирается сама варить яйца и мыть посуду. Тогда мы останемся только с парнями она расправила домашнюю юбку, светлого льна:
Что с твоими адвокатами Волк потянулся за портфелем:
Джон о них никогда не слышал, а у меня только обрывочные сведения о мюнхенском адвокате Штрайбле ему рассказал мистер Визенталь. Марта просматривала блокнот, заполненный аккуратным почерком Волка:
Верующий католик, активист христианско-социалистической партии, бывший узник концлагеря Дахау, арестован студентом, за распространение антигитлеровских материалов, жена Матильда, сын тоже Герберт, родился после войны она подняла бровь:
Вроде бы, ничего не вызывает подозрений Волк вытащил на свет еще одну тетрадку:
Визенталь слышал, что Штрайбль дружит с бывшими нацистами, работающими в службе генерала Гелена, и в министерствах, в Бонне. Он открыл филиал конторы, в столице. Его возглавляет молодой юрист, некий Фридрих Краузе, тоже католик Марта щелкнула зажигалкой:
Я посмотрю в наших документах, но, навскидку, имена мне не попадались. Надо поговорить с Джоном, он навещал сборище бывших нацистов, в Гамбурге, в сорок восьмом году. Но фотографий он никаких не делал, и фамилий их тоже не знает Волк полистал блокнот:
На Рождество Штрайбль и Краузе ездили в Рим Марта хмыкнула:
Как хорошие католики. Но откуда ты узнал, что они были в Риме Волк отозвался:
В Линкольнс-Инне, среди адвокатов, тоже есть католики. Это был не просто визит, они участвовали в симпозиуме по церковному праву, в Ватикане. Я достал список через коллегу, он тоже был на конференции. Вот список, вот немцы, а вот и адвокат Ферелли Марта почесала висок: «А он в чем замечен?».
Он семейный юрист клана Боргезе, спокойно ответил Волк, в частности, синьора Юнио Валерио, Черного Князя, приятеля покойного фон Рабе. Только Черный Князь прекрасно себя чувствует и взрывает советские линкоры Марта покачала головой:
Вряд ли. Скорее всего, случилась катастрофа. Но ты прав, давай материалы она забрала у Волка блокнот, я займусь этими людьми на тонких губах заиграла улыбка, как обычно, в свободное от работы время Сен-Санс, в радиоле, сменился веселым голосом диктора:
Для всех, кто не спит в летнюю ночь, новый хит Карла Перкинса, Blue Suede Shoes Волк подал ей руку:
Дети танцуют, а мы чем хуже? Но «Савое» пока такой музыки не завели. Рок можно услышать только в Сохо каблуки ее туфель стучали по половицам, бронзовые волосы растрепались:
Как в Сокольниках, десять лет назад, подумала Марта, могли ли мы подумать, что все так сложится. Волк выжил, мы всегда останемся вместе услышав его свист, она подпела:
Well its one for the money, two for the show,
Three to get ready, now go cat go
Скинув пиджак, Волк завертел ее по комнате:
Я люблю тебя, миссис М, услышала она шепот, двадцать лет, в этом году
Марта закинула ему руки на шею: «Я тоже!».
Зазвенела касса, продавщица улыбнулась:
Ваша сдача, сэр. Желаете упаковать подарки
От холеного, средних лет мужчины, пахло теплыми пряностями. При входе в магазин, сняв мягкую шляпу, он свернул промокший зонт. Швейцар Harrods снабдил его клеенчатым, темно-зеленым пакетом, со знакомой, золоченой надписью. В отделе игрушек и детской одежды, посетителя от пакета освободили, уверив, что зонт вернется к нему в целости и сохранности:
Так вам будет удобней выбирать товар едва услышав акцент мужчины, продавщица поняла, что перед ней гость с континента:
Но непонятно, откуда. Может быть, он француз или испанец происхождение патрона выяснилось, когда он велел доставить покупки по адресу в Мадриде. Мужчина оставил на кассе визитную карточку, атласной бумаги:
Сеньор дон Вольдемар Гутьеррес дальше шел номер абонентского ящика. Получив зонт, он кивнул:
Да, упакуйте, в розовую бумагу дон Вольдемар придирчиво выбирал платьица, юбочки и кардиганы, для девочки лет семи. Покупатель не носил обручального кольца, но продавщица напомнила себе, что все испанцы католики:
Бесполезно строить глазки, вздохнула девушка, у них нет развода. Но, может быть, он вдовец, жена его не сопровождает она подумала, что сеньора Гутьеррес могла отправиться за покупками в дамские отделы. К одежде сеньор добавил хорошенький ранец, итальянской кожи:
Моя дочка осенью идет в школу, заметил испанец, ей семь лет посетителю обещали, что его покупки вовремя доставят в Мадрид. Дон Гутьеррес поклонился:
Благодарю. Где здесь можно выпить чашку кофе, сеньорита
Феникс рассказывал Рауффу о лондонских магазинах, но с довоенных времен Harrods успели перестроить. Расторопный мальчик, в форменной курточке, тащил перед испанским сеньором его саквояж и пакеты с мелкими покупками. Вальтер вез их в Цюрих:
То есть на озеро, на виллу Феникса. Подарки для него, для Адольфа и Клары. Да и себя надо немного побаловать
Устроившись на бархатном диване, в кофейном салоне, Рауфф разглядывал блестящие под дождем, темно-красные крыши домов, каминные трубы, поникшие цветы, в оконных ящиках, толчею у входа в метро. По донесениям Фридриха Краузе, рядом с универсальным магазином находилась квартирка, где малышка, как ее называл Рауфф, встречалась с аристократическим любовником, фальшивым швейцарцем и фальшивым танкистом Нойманом.
Партайгеноссе Клаус Барбье внимательно изучил фотографии его светлости:
Да, это именно он
На деньги, полученные от американцев, Барбье выстроил роскошную гасиенду, в глухом углу, где сходились границы Аргентины, Парагвая и Боливии. В здешней сельве не существовало законов:
Закон у нас один, хохотнул Барбье, восседая на белокаменной террасе, он называется снайперская винтовка, или граната, или, на худой конец, револьвер приятель повертел бельгийский браунинг, с серебряной, наградной, табличкой:
Я оказываю приватные услуги не только ЦРУ, но и герру генералу Альфреду Стресснеру, президенту Парагвая два года назад самый молодой генерал парагвайской армии, сын немецкого эмигранта, устроил военный переворот. Стресснер установил в стране свою диктатуру. Барбье, без труда, получил очередное, парагвайское гражданство. Рауфф знал, что у приятеля, как и у него самого, как и у Феникса, имеется колода южноамериканских паспортов: