Ференц Мора
Предисловие
Роман Ференца Моры «Дочь четырех отцов», на первый взгляд, не готовит читателю никаких неожиданностей. Сюжет, композиция, язык кажутся предельно прозрачными, легкими для восприятия. Немолодой археолог, заключив с издательством договор о написании романа, в поисках сюжета отправляется в деревню, где встречает юную почтальоншу, влюбляется в нее и терпит фиаско, так как девица, в свою очередь, влюблена в помощника нотариусапрекрасного юношу, своего ровесникавот, собственно, и вся центральная сюжетная линия. Казалось бы, куда проще? Единственное, что может насторожить внимательного читателя, это странное несоответствие легкого развлекательного сюжета, пограничного между анекдотом и мелодрамой, и огромного количества примечаний, несущих информацию из самых разных областей человеческого знания. Что этосамоцель, демонстрация собственной эрудиции или сознательный прием, организующий книгу, дающий ключ к более глубокому ее пониманию? Ответ на этот вопрос может дать только текст самого романа. Однако, прежде чем обратиться к нему, сделаем несколько шагов назад, «вглубь»к истории создания книги и к биографии ее автора.
Ференц Мора (18791934) начал писать и публиковаться довольно рано, не собираясь при этом становиться профессиональным писателем. В Будапештском университете он занимался в основном естествознанием и географией и намеревался стать школьным учителем. Однако жизнь сложилась иначе. В 1902 году Мора переехал в Сегед и стал сотрудником известной газеты «Сегеди напло» («Сегедский обозреватель»), что в большой степени определило его дальнейший путь. Не менее значимым оказалось и другое событие: в 1904 году молодого журналиста пригласили работать в знаменитую сегедскую библиотеку имени Шомоди, а с 1917 года Мора стал директором библиотеки и музея. Библиотечным делом он с неизменным увлечением занимался до самой смерти. По его собственному признанию, в художественном творчестве он постоянно черпал из двух равноправных источников, одним из которых были жизненные впечатления, приобретенные, в частности, во время поездок по стране и археологических «вылазок», а другимбиблиотека, не только библиотека Шомоди, но библиотека как философская категория, как свод мудрости, накопленной человечеством. Круг интересов самого Моры был чрезвычайно широк, писательская деятельность на протяжении всей жизни сочеталась с самыми разнообразными научными штудиями.
С конца 900-хначала 10-х годов Мора пишет и публикуется постоянно. Один за другим появляются очерки, статьи, стихотворения, замечательные рассказы и сказки для детей. В 1913 году он становится главным редактором «Сегеди напло». В 1914 году началась мировая война Мора не был политиком. И все же именно «Сегеди напло» оказалась едва ли не единственной из провинциальных газет, «с первой минуты оплакивавших мир»так сказал о ней один из современников Моры, замечательный поэт Дюла Юхас. Антимилитаристская линия проводилась Морой чрезвычайно последовательно; надо сказать, что от редактора провинциальной газеты это требовало необычайной твердости духа и неимоверных усилий. Мора не был политиком, однако был убежденным демократом, а потому не мог не приветствовать венгерскую социалистическую революцию 1919 года, в которой видел, прежде всего, продолжение традиций буржуазной революции 1848 года. В Сегеде, занятом войсками Антанты, советская власть продержалась не долго. В мае 1919 года имя Моры исчезло с титульного листа «Сегеди напло». Тем не менее статьи его продолжали появляться вплоть до окончательного закрытия газеты в 1922 году. В этих статьях Мора упорно проводил идею необходимости демократических свобод, выступал против расцветающего национализма. Мора не был политиком, однако идеи «искусства для искусства» для него не существовало. Альтернатива: «ангажированное искусствочистое искусство» присутствовала скорее в сознании столичных писателей. Вообще разрыв между столицей и провинцией в Венгрии начала века был чрезвычайно значителен, она во многих отношениях была страной одного города. В частности, в столице сосредоточивалась практически вся литературная жизнь, одним из центров которой стал журнал «Нюгат» («Запад»), объединивший вокруг себя огромное большинство талантливых литераторов. Мора был одним из немногих, не имевших к «Нюгату» никакого отношения. Тут сыграло свою роль стечение обстоятельствжизнь вне столицы. Однако дело не только в этом. Речь должна идти о сознательно занятой позиции: Мора был далек от духовных исканий начала века, его творческая установка состояла скорее в ориентации на культуру и образ мышления века прошлого. В «Послесловии к предыдущему изданию», которым открывается книга, Мора приводит список своих литературных предшественниковкаким его видела критика: «Кое-кто видел во мне нового Йокаи, другие искали истоки моего творчества у Гардони, третьи полагали, что я учился у Миксата, а можети у Анатоля Франса» Список, разумеется, шутливый, однако, как большинство шуток Моры, имеет и второй план. Сюда вошли только писатели-традиционалисты, далекие от литературного экспериментаторства.
После закрытия «Сегеди напло» Мора становится постоянным сотрудником будапештской газеты «Вилаг» («Мир»). Имя его было известно и раньше, однако настоящая популярность приходит именно в этот период. Одна за другой выходят его книги, в том числе четыре романа «для взрослых»первым в этом ряду был роман «Дочь четырех отцов» (в более ранних изданиях он назывался «Смерть художника», история перемены названия изложена автором в «Послесловии к предыдущему изданию»).
В конце 1920начале 1921 года книжное издательство «Культура» заказало Ференцу Море роман. Предложение застало Мору врасплох; он долго колебался, сомневаясь в своих силах, но в конце концов поддался на уговоры. После долгих мучений, связанных с поиском сюжета, он решил остановиться на трагической судьбе своего друга, художника Эдена Хеллера. Хеллер покинул Сегед и отправился в близлежащую деревню в надежде слиться с крестьянским миром, обрести вдохновение и сюжеты для картин. Результат начинания оказался плачевным: спустя некоторое время художник погиб при загадочных обстоятельствах. Подозрение пало, в частности, на крестьянку, позировавшую Хеллеру, а также на ее мужа, однако твердых доказательств обнаружить не удалось, и следствие оказалось безрезультатным.
«Тут уникальная психологическая коллизия, писал Ференц Мора, утонченная, городская душа художника растворяется в деревенской среде и, таким образом, начинает жить двойной жизнью: изысканной, культурной, городской и деревенской, крестьянской одновременно; из этой двойственности и вырастает трагедия художника. Для писателя все это <> такой материал, который прямо-таки вынуждает писать».
«Всеми фибрами души я чувствовал, что этотема неограниченных возможностей, вроде Америкистраны неограниченных возможностей, как нас учили в детстве. <> В этой теме заключено все, чего только может пожелать современный романист. На переднем планегород с его псевдокультурой. В центре повествованиягениальный художник, который не в силах противостоять низменному инстинкту любви. Темный фонотсталая деревня, бескультурье, озлобленные крестьяне. Человек я, вообще-то, сдержанный, но в эту минуту был готов расцеловать самого себя». А это уже говорит Мартон Варга, герой романа «Дочь четырех отцов», которого предложение издателя тоже застало врасплох, который тоже мыкался в поисках сюжета и в конце концов решил написать роман «Смерть художника». Предыстория романа, описанная в книге Моры, почти полностью совпадает с тем, что было на самом деле. Игра, таким образом, начинается сразу, текст перерастает собственные рамки и оказывается в весьма своеобразных отношениях с действительностью.
Герой и автор (заметим, что биографии их во многом совпадают) оказываются в одинаковой ситуации, но ведут себя по-разному. Мора мучается, рефлектирует и в конце концов отказывается от первоначального замысла, сочтя, что большой психологический роман ему не по силам. Он не расторгает договора, но пишет совсем другую книгу, в отличие от героя, который лихо берется за перо. Тут пролегает граница между героем и автором: действительность и книга, автобиография и вымысел расходятся. Центральный персонаж весьма близок автору, не только биографически, но и душевно, и все же он в значительной мере пародиен, Мора постоянно подтрунивает над ним; это ироническое самоостранение определяет атмосферу романа.
Находясь на «периферии» литературной жизни, Мора, как уже было сказано, избегал литературного эксперимента. В романе «Дочь четырех отцов» нет сложного пересечения точек зрения персонажей, наложения временных пластов и т. п. приемов, чрезвычайно характерных для современной Море романистики. На первый взгляд, в книге все предельно прозрачно; легкое, последовательное изложение ведет за собой читателя, нисколько его не утруждая. Однако при ближайшем рассмотрении композиция романа оказывается не так уж проста. Она напоминает матрешку: «внутри» каждой сюжетной линии обнаруживается другаяи так вплоть до самой маленькой, «срединной» матрешки, которой оказывается не что иное, как роман «Смерть художника». История отношений героя с прекрасной почтальоншей Андялкой включает в себя историю написания романа, которая, в свою очередь, включает в себя полудетективную линию расследования убийства художника; в категориях романа о художнике переосмысливает собственную любовную историю героиня книги Андялка и т. д. Роман «Смерть художника» так или иначе преломляется в сознании всех героев книги Моры. «Отравляет атмосферу»так обозначает это явление Мартон Варга. (Надо сказать, что главные персонажи книги очень заботятся о том, чтобы ни в коем случае не говорить и не вести себя «как в романах». Однако никому из них не удается этого избежать.) Добавим к сказанному ауру реальной истории создания, цитаты, свободно кочующие из «Послесловия» в основной текст, а тем самымиз уст Мартона Варги в уста Ференца Моры, а также потенциальные оценки критики, введенные в книгу, и убедимся, насколько обманчивой может оказаться внешняя простота и бесхитростность.
Итак, роман в романе. Два основных сюжета«внешний», сформированный историей героя книги Ференца Моры, и «внутренний», сформированный историей художника Турбока, героя книги Мартона Варги. Оба сюжета сводятся к довольно банальным любовным коллизиям, оба в равной мере тяготеют к мелодраме и к анекдоту. В одной из повестей Моры есть любопытный пассажостросюжетная история неожиданно завершается рассуждением о том, что автор сам не очень верит в рассказанное, более того, ему кажется, что аналогичный сюжет в свое время попадался ему в каком-то из школьных учебников. Мора обнажает прием, характерный для многих его произведений: банальность сюжетане просчет, а сознательный ход, старый анекдот можно изложить так, что он станет неузнаваем, важнее всего стиль, интонация иособеннодополнительные оттенки, которые можно извлечь при таком пересказе. Другое делобанальность мышления, этого Мора не прощает, все и всяческие штампы неоднократно становятся в книге предметом осмеяния. Жизнь, как правило, вносит свои коррективы: художника Турбока, вопреки сложным концепциям, выстраиваемым героями (одна «литературнее» другой), попросту хотели ограбить; Андялка, вопреки романтической схеме, сложившейся в сознании Мартона Варги, любит «шалопая Бенкоци».
Книга Моры необычайно обаятельна. Обаяние это создается языком, неповторимой интонацией героя-повествователя, блестящими характеристиками второстепенных персонажейгородских чиновников, крестьян, сельских «интеллигентов». И все же это не самое значимое в ней. Один из главных, если не главный герой книгироман «Смерть художника». Мора неоднократно размышлял о том, к какому жанру следует отнести «Дочь четырех отцов», и затруднялся дать однозначный ответ. Вот что сказано по этому поводу в «Послесловии к предыдущему изданию»: «Я прочил эту книгу в романы, но совсем не уверен, что так оно и вышло. Где-то ближе к концу я даже высказал свои сомнения, написав, что с критики станется заявить: никакой, мол, это не роман. <> Я же по сей день не могу сказать, роман это или теоретическое и практическое руководство по писанию романов, которое посвящает всех желающих в тайны ремесла» «Руководство по писанию романов», оно жеувлекательная игра с жанровыми возможностями: в словах Моры кроется ключ к пониманию книги. Сюжетная линия, которая, на первый взгляд, казалась центральной, оказывается, скорее, поводом для рассуждений о жизни и литературе. В этом свете перестает быть загадкой обилие примечаний, автор делится опытоми практическим, и интеллектуальным. «Роман требует болтовни», писал Пушкин в письме к Бестужеву. Идея, уходящая корнями в XVIII столетие, в XIX, что называется, «витала в воздухе». Мора, разумеется, не был знаком с пушкинской перепиской, зато он, безусловно, был знаком с романом «Евгений Онегин», пользовавшимся в Венгрии конца XIX века огромной популярностью. Свободные рассуждения о разного рода предметах, непринужденная «болтовня» героя-повествователяважнейшие моменты книги Моры. Что же такое настоящий роман«Смерть художника», сочинение Варги, где господствует действие, где мелодрама должна восприниматься всерьез, где нет остраняющего голоса автора (между прочим, довольно злая пародия на определенный тип литературы, в Венгрии бытовавший и весьма распространенный), или книга Ференца Моры, построенная прямо противоположным образом? Читателю предоставляется решить это самому.
Формулировка «теоретическое и практическое руководство по писанию романов» может вызвать представление о научном трактате, по кусочкам введенном в художественное произведение. В действительности дело обстоит совсем иначе. Отказавшись давать своей книге жанровое определение, Мора в том же «Послесловии к предыдущему изданию» пишет: «зато я уверен, что из всех моих книг этасамая веселая». Шутка, игра, пародияключевые понятия, во многом определяющие атмосферу романа. Сюда следует отнести прежде всего массу смешных эпизодов, связанных в основном с деревенской жизнью, это и разговоры героя с деревенским хитрецом Мартой Петухом, и беседы с крестьянами на исторические темы, и занимательные истории кума Бибока, и археологические «подвиги» батраков, и многое, многое другое. Сюда же относится остроумный комментарий повествователя, а также эффектный комический прием: наличие постоянного «зазора» между восприятием ослепленного любовью героя, перетолковывающего все в свою пользу, и точкой зрения читателя, воспринимающего факты объективно, сразу просчитывающего логическую ошибку. Примеров тому можно привести великое множество. На этом приеме строится, например, вся любовная линия романа, отношения внутри «треугольника»: Андялка, Варга, Бенкоци. Варга до последней минуты не видит того, что происходит у него под носом, поэтому так трогательны его комментарии, выворачивающие наизнанку самые недвусмысленные события.
Всем этим, однако, «веселость» книги не исчерпывается. «Дочь четырех отцов», кроме всего прочего, чисто литературная шутка. Это пародия, имеющая сразу несколько объектов. Один из нихтак называемый «роман о художнике» («художник» здесь следует понимать ширококак «творческая личность» вообще) жанровая разновидность, чрезвычайно популярная в Венгрии начала века. Популярность этой тематики была вызвана целым рядом причин, одной из которых было повальное увлечение Ницше, в частности его концепцией гения. «Романы о художниках» были разные, в том числе и довольно яркие, однако нередко обращение к этой теме было всего лишь данью моде. Вот над этим Мора и посмеялся.
Другой объект пародии восходит к литературе прошлого столетияэто романтическая модель, неоднократно использованная многочисленными эпигонами: человек культуры, горожанин в природном мире, естественной среде, со всеми вытекающими для него и для естественной среды последствиями. Своеобразие художественного мира Ференца Моры состоит также и в том, что здесь очень мало однозначных решений и оценок. Слово в любой момент может повернуться неожиданной стороной, шутка нередко оказывается «с двойным дном». Так обстоит дело и с литературной пародией. Мора подшучивает над романтической схемой, однако трагедия, вызванная появлением в деревне «человека из города», все-таки происходит. Если художник Турбок пал жертвой отнюдь не романтических страстей, а самого что ни на есть меркантильного интереса, то нелепая гибель крестьянина Андраша Тота связана именно с вторжением в его жизнь чужеродного началасперва в лице Турбока, потом в лице Мартона Варги. Так же обстоит дело и с основной мишенью пародиимелодрамой. Тут «смех сквозь слезы» наиболее очевиден. Герой, теряя возлюбленную, страдает по-настоящему, внешний комизм происходящего этого вовсе не отменяет.