Зато белые объявляли красных изменниками, предавшими Отечество немцам (один Брестский мир чего стоит), и христопродавцами (что тоже имело основание).
И сошлись две армии одного народа в схваткепощады не было никому. Сечь без пощады. И не свои против своих, а два разных миране ужиться одному с другим. Два народа в одном народе, но несоединимые. Один язык, одни лица, а совершенно чужие.
И сошлись в смертном бое.
Красные.
Белые.
Примирение между этими мирами (но частями целого) было невозможнокаждый владел какой-то частью общей правды, а вместе они соединиться не могли. Сначала должен изболеть народ. И возвыситься над зломэто и будет означать преодоление кризиса. А этот кризис на десятилетия, может, на века. Суть в народе, новой нравственности народа.
И сейчас это вроде бы давнишний кризисвсе в той же критической точке, даже еще глубже ушел. Не изжито зло, но уже ясно обозначилось в сознании народа то, чего прежде не было: люди поняли (пусть робко), начинают понимать, смутно чувствовать, что нельзя без души. Выражением этого процесса и является возрождение интереса к религии, храмам и вообще милосердию, добру. Это еще очень слабое, почти неуловимое прозрение, первый слабый свет егоно это уже знамение начала этого процесса. Здоровые силы народа ищут самоисцеления и обращаются к Добру.
Это первый признак выздоровления. Все дело в том, хватит ли у народа душевных сил шагнуть из зла, которое ему нарекли в божество, а он принял его и поклонялся ему, дав болезни столь глубоко, страшно глубоко проникнуть в свое тело.
Ведь суть не в том, как развивать промышленность и за кем будет земля (хотя этовещественное выражение степени поражения заразой зла и ненависти, нетерпимости и себялюбия), а в том, насколько народ проникся отрицанием насилия, изживанием в себе демона насилия, отторжением зла. Только в осознании этих истин, осознании сердцем, душой, выздоровление народа. Только здесь обновление.
Иначе не перешагнуть через распри, не быть народом.
Это внутренняя логика развития наций и народов. Или сойти с исторической сцены, упорно исповедуя зло, раствориться в вечном мире людей (тем и гасится злораспадением сообщества зла). Или самим оставаться великой твердью, к которой пристают все потерпевшие крушения.
У Петра Николаевича Врангеля в воспоминаниях есть слова:
«Нужно сказать правду, что, за исключением социалистических элементов (это преимущественно большевики и левые эсеры. Ю. В.), с одной стороны, и отдельных лиц, главным образом из военных (это прежде всего Корнилов, после Алексеев, Деникин, Колчак, Миллер, Юденич. Ю. В.), с другой, бездарность и безволие проявляло в равной мере все общество. Растерянность, безразличие, столь свойственные русским людям, неумение договориться и сорганизоваться, какое-то непонятное легкомыслие и болтливость наблюдались кругом. Все говорили о необходимости организоваться, все на словах конспирировали (то есть готовы были к образованию секретных и прочих организаций. Ю. В.), но серьезной работы не было».
Однако полоса безволия русского общества внезапно оборвалась. Решимость небольшого количества военных родила вооруженный отпор захватчикам власти.
Во веки вековРоссия!
Родина под двуглавым византийским орлом!
К середине января 1918 г. отряды добровольцев под командованием Деникина выдвинуты за Таганрог. Необходимо прикрыть свою базуРостов. Они на месяц задерживают красных. Короткие жестокие бои без пленных.
Марина Деникина-Грей вспоминает об отце времен Ледяного похода, очевидно, по рассказам материмолодой и верной подруги боевого генерала, обнажившего меч против едва ли не всей России, одурманенной ядом большевизма:
«Грузноватый, лысый. Усы и бородка седоватые. Стального цвета глаза под густыми черными бровями. Он верит во Всевышнего, Родину и справедливость. Ему сорок шесть, и он всего как пять недель женат».
Любовь, кровь, ледяные могилы, казни, надежда, ненависть, штыковые атаки против своих же русских, нежность, объятия и безграничная вера в правоту белой идеивсе соединилось, слилось в один огненный поток дней и чувств.
Бред любви, дорогих прикосновенийи бред, крики искалеченных бойцов; смертные вопли пленных под саблями и прикладамии ласки, надежда на жизнь и счастье высокого синего неба.
Вперед, господа!
Россия с надеждой и верой взирает на нас из веков! Мы возродим святую Русь! За святую Русь!
В ночь с 22 на 23 февраля 1918 г. Добровольческая Армия выступает на Екатеринодар (будущий Краснодар), пока свободный от красных. Там сражается Кубанская Добровольческая Армия. Вся вооруженная рать Корниловадве с половиной тысячи офицеров, юнкеров, кадетов (это юноши 1416 лет) и студентов с ничтожным количеством солдат-добровольцев. Ни лекарств, ни бинтов и никакой хирургии вообще. Нет даже в достатке еды, а боеприпасы надо брать с боем у красных, других нет.
Это тот самый знаменитый Ледяной поход белой гвардиичерез еще ледяную степь, насквозь продуваемую зимними ветрами; в отдельные же дни степь вытаивала в безбрежное болото. Оказаться раненымпочти верная погибель. На повязки рвут нательное белье, нет даже йода, все лекарствостуденая вода. А раненых, Господи!..
В Ледяном походе полковник Кутепов командует сборным отрядом: юнкера, солдаты, чиновники, кадеты, горстка интеллигентов. Всех единит святость цели. Россия возродится! Они очистят ее от немцев (сколько топчут родную землю!) и большевиков с Лениным и Троцким. Ничего, что их, добровольцев, здесь, в кубанской степи, так мало. Россия воспрянет!
Детскими своими годами Марина Деникина-Грей помнит Александра Кутепова. Сквозь толщу лет она всматривается в тот далекий образ:
«Бывший командир Преображенского полка, история которого восходит к Петру Великому. Смуглый, с квадратной бородой. Коренастый. Изящно-щеголеватый. Холостой»
Население враждебно к белым (их еще называют «кадетами»): победятстало быть, землю отымут.
Каждая верста дается с боем и надрывом. За армией, то бишь неполным полком, тащится обоз: штабы, женщины, раненые.
Генерал Марков командует офицерским сводным полком. Вот его портрет, списанный, как говорится, с тех дней: «Герой Великой войны (мировой, против немцев. Ю. В.). Весь из мускулов. Волосы и бородка черные как смоль. Сентиментальный и суеверный, грубый и храбрый. Под его обаяние одинаково подпадают и женщины и мужчины. В походе ему было 39 лет. Он женат, у него двое детей».
Под Медведковской решалась судьба корниловцев: вырвутся из кольца железных дорогбудут живые и среди них. Впереди ждали рельсы, товарняк красных с патронами и снарядами.
Марков каждым выстрелом распоряжалсяпушку поставил на прямую наводку. Многие господа офицеры шли в атаку без винтовоку груди несли снаряд для пушек.
Марков первый вскочил на паровоз. Машинисташтыком в живот. Тот:
Товарищи, товарищи!..
Да только уже нет «товарищей». Били в вагонах всех без разбору: солдат, матросов, баб, раненых. Один жуткий мат, хрип, рев
Белые добыли патроны и снаряды, перерубили кольцо железных дорог, ушли в вольную степь.
Маркова называли «храбрецом среди храбрейших». Равных по бесстрашию ему не было. Сам водил господ офицеров в штыковые атаки, и не раз, и не два В злой пулеметной метели бежал впереди, и всегдас солдатской винтовкой наперевес.
Был роста невеликого, усы и бородапод последнего императора Спереди, как и положено, под шеей у воротника солдатской гимнастерки, крупный крестСтанислав с мечами. Глаза имел живые, как говорили, «со светом». Пал Марков незадолго до своего сорокалетия25 июня 1918 г., в самом начале так называемого второго Кубанского похода (под первым подразумевается Ледяной).
И его зароютни креста, ни камняа чтоб не надругались. Шибко способна на это Русьгадить и плеваться на могилы. Лег Маркови нет больше. Только небо во всю ширь. Метра два-три земли, а над неюнебо, всегда небо
Во веки веков живи, Россия!
Нет тылакругом смерть.
Чуть-чуть пройдут, вроде распрямятся, а уже выстрелы и крик:
В цепь, господа!
Под огнем зарывайся в грязь, чем глубжетем сохранней. И не елозь, мать твою, задницу продырявят. Славно стреляют красные солдатики, сами их обучали прицелу, мать их!.. Ишь бежит водичка, а все одноне крути рылом В штыки, господа!.. А как в штыки, мать твою?! Да на сапоге по пуду грязи. И каждый раз изволь вытащить ногу, а вперед надо, и лучше бы рысью: чем быстрейтем сохранней. Ведь кладут на выбор, мать их всех, краснопузых!..
С Богом, господа!
А после после не обсохнуть и не присесть. Папиросы мокрые, вообще все мокрое. В груди жжетлакай из лужи. Одна отрадапервач: и уж ни холода, ни дрожи в ногах
Господа, есть добровольцы расстреливать пленных?..
И поднимаются: шибко много злобы за убитых друзей, сожженные дома, поломанную жизнь. И расшибают в мешок с костями своих же русских. А после глушат самогон. Потому что если не мы их, то они нас. Нет без этого Гражданской войны. Нет тылакругом смерть, ибо тотемный знак Россиитрупы И первый среди первыхсынок генерала Алексеева.
Подробное описание похода оставил офицер Роман Гульбудущий русский писатель в эмиграции. Вместе с братом дрался в передовых цепях добровольцев.
По позднейшим отзывам генерала Врангеля можно судить о боевых качествах Красной Армии: «Дрались красные упорно, но общее управление было из рук вон плохо». Барон не без горечи и гнева пишет о зверствах красных. Даже ему, военному человеку, отвоевавшему мировую войну день в день и всякого навидавшегося, такое в диковину.
«Часть офицеров была убита (при нападении красных. Ю. В.), лишь немногие успели спастись. Некоторые перед смертью подвергались жестоким истязаниям. У Влескова (бывшего подчиненного генерала Врангеля в войне против Германии, бравого кавалерийского офицера. Ю. В.) были перебиты обе руки и ноги и содрана кожа с черепа. Он был подобран крестьянами После продолжительной болезни он был перевезен разыскавшим его братом Я немедленно поехал навестить его. Блестящий офицер, редкой красоты юноша был теперь совсем неузнаваем. Одна рука была по локоть ампутирована, пальцы другой были сведены, передвигаться он мог лишь с помощью костылей. Череп был до сего времени покрыт незажившими рубцами»
А вот наблюдения Врангеля в месяцы командования кавалерийской дивизией на Северном Кавказе.
«Заречные аулы жестоко пострадали от большевиков, некоторые выжжены до тла, много черкесов расстреляно и замучено. В одном несколько десятков черкесов были живьем закопаны»
Во всех кубанских станицах красные прежде всего расстреливали стариковэто были носители казацких традиций. Проще всего традиции похоронить вместе с людьми. Зверски обходились с казачками. Их насиловали, позорили, возили в обозах, после пристреливали.
«Почти все солдаты красной армии имели при себе значительные суммы денег, в обозах красных войск можно было найти все, начиная от мыла, табака, спичек и кончая собольими шубами, хрустальной посудой, пианино и граммофонами. В этот первый период гражданской войны, где одна сторона (белая. Ю. В.) дралась за свое существование, а в рядах другой было исключительно все то смутное, что всплыло на поверхность в период разложения старой армии, где страсти с обеих сторон еще не успели утихнуть и озлобление достигало крайних пределов, о соблюдении законов войны думать не приходилось. Красные безжалостно расстреливали наших пленных, добивали раненых, брали заложников, насиловали, грабили и жгли станицы. Наши части со своей стороны, имея неприятеля и впереди и сзади, будучи ежедневно свидетелями безжалостной жестокости врага, не давали противнику пощады. Пленных не брали. Живя исключительно местными средствами, имея недостаток во всем и не получая казенных отпусков (то есть не получая снабжения. Ю. В.), части невольно смотрели на военную добычу как на собственное добро. Бороться с этим, повторяю, в первый период было почти невозможно (а это восстанавливало население против. Ю. В.). Я старался лишь не допустить произвола и возможно правильнее распределить между частями военную добычу. Впоследствии я добился, что захваченные у пленных деньги и все попавшее в руки войсковой части имущество распределялись между казаками особыми комиссиями а все имевшее исключительно боевое значение передавалось в дивизионное интендантство»
Врангель отмечает отсутствие тыла у белой армии (в первую половину борьбы). Никаких запасов имущества и боеприпасов не было. «Снабжение огнестрельными припасами, как и во всей Добровольческой Армии, производилось исключительно за счет противника»
Но это все впереди, а пока офицеры, юнкера, кадеты и горстка верных солдат пробиваются к Екатеринодару.
14 марта кубанцы покидают Екатеринодар. В столице казачествасоветская власть. Это удар! С кем теперь соединяться добровольцам?..
Из Новороссийска красные матросы подвезли тяжелую морскую артиллерию. Город опоясывают траншеи. Не отдых и пополнения ждут добровольцев, а снаряды, пули и штыки.
Красная правда и белая правда.
24 марта соединяются отряды добровольцев и белоказаков. Теснят их со всех сторон, шибко пускают кровь, норовят извести на корню заразу контрреволюции. От Ленина приказвсех положить в землю, не дать разрастись мятежу.
Белые только грудятся. Не отлежаться, не уйти: нет тылакругом смерть.
Корнилов диктует приказ: штурмовать город!
Будущей армии нужна настоящая база. Без нее как начинать освоение России? И потом из всех углов, самых паршивых уездов и волостей смотрята как у белых?..
Надо победить, победа собирает под знамена людей.
На штурм, господа!
13 апреля в многодневном штурме Корнилов убит: разрыв снаряда впритык с домом, где он принимает доклады Его выносят на воздух: гибель мгновенная, а на телени ран, ни даже царапины. В неполные 48 лет оборвала смерть полет генерала к славе и возрождению любимой России. Одногодок Ленина, он прожил на шесть лет меньше. Красная правда, правда Ленина, перешибла белую Ой ли?..
Свято верил в свою звезду Лавр Георгиевич. Да, видать, закатил ее Господь Бог. Нет ему дела до белой правды и какого-то Корнилова. Метет он дорогу перед Лениным, красными
А Лавр Георгиевич понадеялсяи шагнул в пустоту
Да кому же ты святишь дороги, Создатель?!
Огненным Крестомжар схождения двух правд. Одна часть народа сживает со свету другую, и нет между ними примирения. И не будет.
Алексеев пятится с Добровольческой Армией к Дону. Престарелый генерал не дал рассыпаться армии. Его имя свято для каждого русского офицера. Генерал Корнилов зарыт. Никто не знает гдеэто приказ Алексеева. Чтоб не надругались Жирной кубанской землей завалили генералане встать, не увидеть небо, не позвать за собой друзей-воинов Очень много земли на груди генерала, а он верил в свою звезду и Россию
Армия наполовину изранена, истреблена, рассеяна. Полковник Дроздовский более чем кстати со своими офицерами: достойное восполнение потерь. Если бы Бог еще одарил такими вот отрядамиразвернулась бы армия. Но вскоре восстание донского казачества даст ошеломляющую мощь белому движению, казалось бы обреченному и бесплодному в самом зародыше.
Восточный фронт, то есть урало-сибирская контрреволюция, на полтора года прикует силы молодой Республики Советов. Под прикрытием этой грозной контрреволюции, воплощаемой звонко-торжественным именем адмирала Колчака, взматереет и превратится в смертную опасность южная контрреволюция во главе с Деникиным.
Над Югом России расправляется трехцветный стяг: бело-сине-красный.
Отче, помоги творить Твою волю!..
«Последнее дело на земле»называет свои хлопоты по созданию Добровольческой Армии Алексеев.
Он заболевает воспалением легких. Сердце не выдерживает, и 8 октября все того же, 1918 г. Михаил Васильевич умирает, пережив Корнилова на неполных шесть месяцев. Был ему 61 год. Мера дела его исполнена, и душа чиста перед Богом.
Из интервью дочери генерала Алексеева Веры Михайловны журналу «Европа+Америка» (1991, 2):
«Отец скончался 25 сентября 1918 г. (по старому стилю). Тогда все считали его стариком, а ведь ему исполнился только 61 год. Его изнурила война, колоссальная ответственность лежала на нем. Особенно тяжелым был 1915 год, когда немцы предприняли четыре страшнейших наступления и надо было спасать армию. Правда, Польшу пришлось почти всю оставить, но армия не была уничтожена, чего хотели добиться немцы. Отец ночами не спал, почти не ел, держался на одном черном кофе. И это окончательно подорвало его здоровье, у него открылась болезнь почек
Сначала мы захоронили его в Екатеринодаре. А когда уезжали в Югославию, то с благословения владыки Антония вывезли тело отца в Белград. Мы очень боялись, что с ним сделают то же, что и с телом генерала Корнилова. Знаете, наверное, эту историю? После гибели Корнилова его тело хотели захоронить как полагается но так получилось, что генерала пришлось похоронить в поле, и план этого места был зарисован. Кто-то из местных жителей выдал это место большевикам. Они выкопали тело Корнилова, привезли в Екатеринодар, издевались над ним, а потом то ли сожгли, то ли из пушки выстрелили Поэтому мы увезли тело отца. В Белграде удалось купить могилу и поставить отцу памятник Отцу сооружен еще один памятникв Париже, на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Памятник алексеевцам и генералу Алексееву»