Беляцкая Инна ВикторовнаПроза жизни. Самец. (написано в 2018 году)
Глава 1
Станислава (Стася) - 19 лет.
Плотно закрываю дверь лаборатории и начинаю подписывать пробирки. До конца рабочего дня нужно исследовать две пробы молока, определить жирность, кислотность и ещё несколько показателей, по которым присваивается категория. И от этой цифры зависит, пойдет молоко на творог или на прилавок магазина. Работаю одна, больше ставок в лаборатории нет, и не предвидится, да и молочный завод небольшой, обеспечивает всего несколько магазинов, творога выпускаем больше, потому как молоко в основном второй категории с малой жирностью. А откуда этой жирности взяться? Коровы хоть и кушают траву, но луга уже скошены и сочной травы нет. Да и самих мест для выгула мало, потому как лучшие земли забрали себе ушлые фермеры. Сами они землей не пользуются, ждут, пока она подрастет в цене, и продадут, но коров на свои заброшенные участки не пускают, ни себе, ни людям. Так называемое "фермерство по-нашему". И хорошо, что хоть такой заводик имеется, два года назад и его не было, молоко вывозили в соседнюю область, и оно возвращалось в магазины стерилизованным в красивой упаковке, но в три раза дороже. Нищим пенсионерам и молодым матерям каждый день такое не купить, да и мало в нашем городе богатых семей, большая часть жителей каждую копейку считают.
- Стася, у тебя выпить есть? - В лабораторию вбегает Марина, технолог завода, держится за покрасневшую щеку, в глазах стоят слезы, губы подрагивают, руки трясутся.
- Только молоко.
- Этого добра и у меня навалом, я бы спирта выпила, - говорит она, разглядывая себя в зеркале. Да, хорошо ей приложили: на щеке отпечаталась крупная пятерня.
- Спирта нет, начальство дает минимум экономлю, как могу, тебе налью, а спиртовки у меня на чем будут работать? Или мне без них анализы проводить?
- В общем, я этого и ожидала, ты никогда не даешь, - беззлобно отмахнулась она, - мне на жизнь пожаловаться некому, потому и пришла.
- Садись в уголок и жалуйся, а я работать буду.
- Эта толстая корова Ольга, руки распускает, не понравилось ей, что я на её самца посмотрела, ну бросила взгляд, так что же мне теперь глаза опускать, когда он навстречу идет? Да на такого мужика просто грех не смотреть - красавец, а потом, чего это она его присвоила? Насколько я знаю, у них почти год назад все закончилось, он, вроде как, ни с кем не связан, а эта корова все от него девок отгоняет! Ты подумай, какая собственница!
- Ну, раз она по физиономии заехала, значит, ты не только посмотрела?
- Ну, пригласила в кино сходить, так не на сеновал же!
- А что не на сеновал? Его только туда и зовут, он же самец, бык-осеменитель, ему там и место, такой генофонд!
- И ты туда же! Вот о тебе я бы не подумала.
- Что не подумала, что я его самцовость увидела?
- Ты же с ним даже не здороваешься!
- А я таких вот последствий боюсь, - киваю в сторону Марины, - у Ольги рука тяжелая, она с юности дояркой работает, такие бидоны таскает, не всякий мужик поднимет, вдарит и свернет мне челюсть. И зачем мне такое счастье?
- А на кого ещё смотреть? Мужик нынче мелкий пошел, не обнимет крепко, не к груди ни прижмет, потому как груди той и нет вовсе, так, узкая кость обтянутая кожей или жир трясется, как холодец.
- И кроме Ильи больше никого красивого нет?
- Не видела, - Марина ещё раз подходит к зеркалу и вертит головой.
- А по мне уж лучше некрасивый, но лицо без синяков.
- А у тебя вообще никого нет, ни красивого, ни некрасивого, девятнадцать лет, а жениха не наблюдается, через пару лет наши кумушки тебя уже в старые девы запишут.
- Буду старой девой, раз кумушки так решат, куда деваться-то.
- А что бабка твоя по этому поводу думает?
- Откуда мне знать, она женщина неразговорчивая, может, что и думает, только не говорит.
- Хорошо тебе, а меня мамаша уже затуркала, внуков ей хочется и желательно быстрее.
- У моей бабули внуки имеются, может, потому и молчит, видимо наелась ими и правнуков не хочет.
- Ну ладно, - Марина подходит к двери, - пойду работать, пожаловалась на жизнь и хватит бездельничать, а Илью я все равно в кино приглашу.
- Лучше сразу на сеновал, и внуков родительнице подаришь.
- Нет, он ушлый, с резинками только и ласкает, я слышала от девчонок, ему дети без брака не нужны.
- Ответственный какой, никогда бы не подумала, мужик нарасхват две улицы по нему с ума сходят, а он о резинках не забывает.
- Это сейчас сарказм был? - Смеется Марина.
- Нет, так мысли вслух, иди, работай.
Марина уходит, а ведь щека до сей поры у неё не прошла, синяк будет Ольга силы не жалеет лишь бы свое защитить, хотя не её это. Илья ничей, может только на время быть с кем-то, а потом опять как ветер в поле, сам по себе. И претензии ему предъявляли, и скандалы устраивали, и даже к родителям ходили, чтобы усовестили чадо, но те только плечами пожимают: дитятко совершеннолетнее, и сам выбирает любить ему или не любить, хотя по мне это просто похоть, таскаться по сеновалам, ну может пару раз девушку в кино сводит, даже кофе не напоит, а зачем если и так дают. Нет, я не осуждаю, но не хотела бы оказаться на месте очередной девушки, но он ко мне не подкатывает, видимо не по вкусу. Так получилось, что семья Ильи - наши соседи, огороды примыкают, забор хлипкий и можно все рассмотреть, но почему-то не хочется, я уважаю чужую личную жизнь. Однако соседи нашу личную жизнь совсем не уважают, иногда пялятся из окна, пока я на огороде работаю, прямо всем телом их взгляды ощущаю, неприятно, будто прилипают. Помниться мне лет двенадцать было, и я как вежливая девочка поздоровалась с Ильей. Ему тогда семнадцать исполнилось, самцом его не называли, однако первые признаки наблюдались отчетливо, но этот хлыщ только фыркнул в ответ, развернулся и ушел. А я обиделась. Ну, ребенок, что с меня возьмешь? И так сильно меня задело его пренебрежение, что я до сей поры с ним не здороваюсь. С его родителями каждый день, а вот с Ильей нет, даже когда он в упор смотрит, мы вообще с ним только смотрим иногда друг на друга, ни слова не сказали. А о чем говорить? Нет у нас тем для разговора. А остальные девушки знают, о чем с ним говорить и куда приглашать, и он редко кому отказывает, хотя с Ольгой промахнулся: она после их расставания всех девок по физиономиям бьет. Думает, что если отвадит, он к ней вернется? Ну, какая-то логика в этом есть. И хватит думать о самцах, работать надо.
Глава 2
Неделю спустя. Стася.
У соседей праздник Лионария Николаевна, мать Ильи - юбилярша, хотя не скажешь, что ей шестьдесят лет, сынок у неё поздний, выстраданный и потому нежно любимый. Сама женщина довольно бойкая, не каждая молодуха за ней угонится, она не работает с первого дня выхода на пенсию, да и до пенсии не особо напрягалась, всегда была при муже, а тот был начальником пусть и небольшим, однако жену пристроить смог. Лионария Николаевна на работе бумаги перекладывала, часто работала до обеда и домой, мужу и сыну обеды варить да за огородом ухаживать, ну а после выхода на пенсию больше на работу не ходила, хозяйством занималась. Хотя с нашим хозяйством его сравнить нельзя: у нас и куры, и утки, и гуси и поросенок обычно два коза и несколько овечек. Огород весь распаханный, картошки поле огромное, свекла кормовая за забором посажена. Ну и по мелочи: лук, морковь, капуста и не по одной грядке. Кусты смородины, крыжовник, яблони, парник под огурцы, теплица под помидоры... Ну и опять по мелочи: кабачки, тыква, патиссоны, горох, фасоль, вся земля засажена ни одного свободного пятачка. У соседей же небольшой огород в одну треть нашего, остальное газонной травой засажено, там барбекю устраивают, цветов много. В палисаднике, пара яблонь и два куста смородины, и это все хозяйство. Остальное они могут купить и потому не напрягаются. У моей бабушки пенсия маленькая, моя зарплата тоже невелика, а папаша на меня алименты никогда не платил, у него от другой жены сын имеется, его поднимать нужно, ну а я - нежелательный приплод, и потому кушать могу мало и простую деревенскую пищу.
- Ты чего застыла! - Возмущается Леонария Николаевна, командовать она любит и то, что я ей чужой человек, совсем не смущает, - курицу неси мужикам, они уже угли нажгли.
Беру ведро с маринованной курицей и несу к Илье и его отцу, что стоят у мангала, там столик поставлен, бутылочка початая на нем, закуска, лучок зеленый, сало и колбаса. Отец Ильи Андрей Иванович любит размяться перед праздником. Он не пьяница, но перед обедом и ужином для аппетита принимает. Ставлю ведро около стола и быстро ухожу. Бабушка накрывает стол, что вынесли в огород. Погода прекрасная, освещение в огороде обеспечено, да и тесно дома. Сейчас гости примут на грудь, их в пляс потянет, им огорода мало будет, вон уже и баянист прибыл. Любит юбилярша песни под баян исполнять - голос у неё громкий, но приятный, далеко слышно, всю жизнь в местном клубе пела, местная звезда. Сегодня её день, оторвется на всю катушку.
- Стася, - говорит бабушка, - ты курей загони, переоденься и приходи, нас вдвоем пригласили. - Киваю головой, как же "пригласили": посуду-то кому-то нужно мыть, именинница не может, её супруг - мужчина, сын тоже мужчина, бабушка выпьет стопку, и её в сон потянет, она с таких праздников быстро уходит, останутся только я и две молодые девицы тоже соседки, что с родителями пришли. Знаю, уже проходила, нас троих оставили, мол, посуда ваша, молодые быстро справитесь, а то, что нам молодым нужно утром на работу идти так кто же об этом вспомнил. Или молодым спать не нужно?
Иду загонять кур на праздник не пойду, я себе на чердаке постелила, закроюсь, разлягусь на сене и высплюсь всласть, песни именинницы послушаю, а почему нет, раз певица хороша. Мне на работу к шести утра: в пять утренняя дойка начинается, к шести молоко на завод привезут нужно определить его категорию, а потом в обед есть время и поспать часок. Можно конечно и поспать, только кто же мне даст этот час отдыха, лето в самом разгаре нужно в огороде работать да и сена ещё мало заготовлено, потому сейчас я выбираю сон, пусть другие едят шашлыки из курятины, а я на ночь наедаться не люблю, сплю плохо.
***
Именинница затянула грустную песню, помню, её мама любила, я до сей поры маму помню, до мелкой черточки, а ведь восемь лет прошло. Мы с ней много времени проводили, она разговаривала со мной, много рассказывала, меня внимательно слушала, переспрашивала, подсказывала, объясняла, мало мы побыли вместе, погибла и она, и бабушка - её мама. Я в школе была, когда в доме, где мы жили, произошел взрыв газа, прямо под их квартирой взорвалась кафешка, что держали предприниматели, в те годы явление новое, никто не знал, чем грозит такой бизнес. Оказалось, в кафе можно не только отравление получить, но и смерть, восемь человек погибло шесть работников кафе и мама с бабушкой, остальным соседям повезло, они были на работе. Так в одночасье я лишилась и мамы и бабушки, и жилплощади. Отец меня со школы забрал и сразу отвез к бабушке Ане, к тому времени он уже два года с нами не жил, ушел ко второй жене. Папаша долго жил на два дома имел и супругу, и любовницу пока мама ни узнала. Она собрала меня, и мы переехали к бабушке. Наверно, он вздохнул спокойно, потому как после переезда больше его не видела, и алиментов от него никто не видел. Я не переживала, отца боялась, он всегда был напряжён, кулаки сжимал, желваки у него ходили, взгляд злой, и мне казалось, что стоит сказать лишнее слово, и он ударит. Нет, маму он не бил, но все к этому шло. Когда любовницу завел, мы его жуть как раздражать стали, он нас просто ненавидел, любое слово в штыки принимал, злился постоянно, кричал, посылал, мама сначала пыталась сгладить углы, не спрашивала его о работе и друзьях, видимо думала, что неприятности у него потому и злится, а потом перестала вообще с ним разговаривать. Он приходил, мы уходили в другую комнату и не показывались пока он не ложился спать. Когда же мы переехали, стало спокойно, я перестала дергаться, вздрагивать и просыпаться по ночам, а мама больше улыбалась, мы все свободное время проводили вместе и все равно мало, и всегда будет мало. Что же касается бабушки Ани, матери отца, то ей были нужны рабочие руки. Нет, я не жалуюсь, привыкла к тяжелому труду, но первые полгода было тяжело, я же в городской квартире жила, ничего не знала о хозяйстве, а бабуля объяснять не любила, сразу переходила на крик, сколько же я слез пролила, пока освоила все тонкости. Сейчас у меня все само собой получается, а если что не выходит, то я и переделать могу, однако с бабушкой мы почти не разговариваем. Устает она, немолодая уже, может и хотела когда поговорить, так я разговор не поддерживаю, сплетни деревенские мимо меня проходят, обсуждать их нет желания, а если возникает свободная минутка, так я лучше посплю или просто посижу. С этой работой хроническое недосыпание, а жалеть никто не будет, бабушка не понимает, как можно в моем возрасте уставать, она вот не уставала, и я не должна. Папаша приезжает раз в месяц, и с новой женой приезжал, симпатичная молодая, только бабуле не понравилась. Я слышала, как она отцу сказала, чтобы больше её не привозил, он послушался, и сына тоже не берет, бабка его так и не видела, и не горит желанием. Она женщина строгая, не пожалеет, не посочувствует, даже совета не даст, только головой покачает и скажет: "сама расхлебывай раз ума не хватило не вляпаться".
Одно жалко: после перевода в новую школу и затяжной депрессии я запустила учебу, да и преподаватели были слабее, и программа легче, её я потянула, но ВУЗ мне не светил. Случайно об этом узнала. Нашла в библиотеке справочник для поступающих в ВУЗы с темами, что могут быть на экзаменах при поступлении. Когда просмотрела, поняла, что многого не знаю, мы этого не проходили и проходить не будем, тогда и распрощалась с мечтой о ВУЗе, а ведь хотела, как мама, быть инженером. После восьмого класса поступила в медицинское училище, филиал которого находиться в нашем небольшом городке, там преподавали всего две специальности: фельдшер-лаборант и медсестра. Окончила с отличием и получила диплом фельдшера-лаборанта, и мне повезло устроиться лаборантом на молокозавод. Немного другая специализация, я больше химическим анализом занимаюсь, но главное - навыки работы с пипетками имею, растворы разводить научили, а методики изучить - дело нехитрое.
Наш город чуть больше шестидесяти тысяч человек в основном частный сектор, есть в центре и пятиэтажки, семь школ, две больницы и три кинотеатра, сейчас частные, бабушка живет на самой окраине, дальше колхозные земли молочная ферма, где хозяйствует частник, телятник, птицеферма и лесопилка. Поля частично засеваются в основном кормовыми культурами, но больше зарастают лесом, иногда на полях появляются трактора, иногда сезонные рабочие получают неплохие деньги, вот молокозавод построили, очухивается хозяйство после жутких годов капитализма, но больше похоже, что пациент скорее мертв, чем жив. Илья хорошо пристроился - лесопилку себе отхватил, по деревенским меркам почти олигарх. Дом родителям подправил, баню новую выстроил, а забор так и не поставил, ветер дунет, и он упадет. Мы же с бабулей только дырки латаем, папаша не помощник, он редко приезжает, да и не спешит помогать, я стараюсь с ним в одной комнате не оставаться, видимо, это с детства, мне страшно становится, а сейчас он улыбается, общительный, все пытается меня о жизни расспросить. Вот только я не желаю о ней рассказывать, пусть бабушку спрашивает, моя жизнь на виду, ничего не скрываю, работа, хозяйство и сон, развлечений нет и в кино не хожу, и телевизор не смотрю потому как он сломан уже три года, а денег на починку бабуля не выделяет, зачем никто же его не смотрит. По радио все новости и узнаем, ну иногда соседка придет посплетничать, вот и все источники информации.
Закрываю глаза, соседка затягивает ещё одну песню, спать нужно завтра на работу.
Глава 3
Месяц спустя. Стася.
Август выдался холодным. Дождей не было, но ночью на землю опускался туман, а к рассвету выпадали росы, влажно и зябко. Бабушка печку топила, правда, дрова экономила, но до рассвета тепла хватало, а больше и не нужно, мы вставали рано, с петухами, скотина ждать не будет, у неё режим и о том, что хозяева спать хотят неведомо. Иду с работы, кутаясь в кофту, на лавочке у крыльца сидят бабуля и Леонария Николаевна, видимо соседка за помощью пришла, больше причин нас навестить нет.
- Стася, - бабуля подскакивает и криво мне улыбается, не умеет она улыбаться не научилась, видимо в жизни не до улыбок было. - У Ильи день рождения, и он хочет большой праздник: позвать друзей, подруг, и нужно помочь соседям организовать торжество.
Смотрю на Леонарию Николаевну, та даже не сомневается в моем согласии, наглая баба, всегда такой была, ведет себя, так будто ей все должны.
- Нет! - Твердо заявляю я и вызываю шок и у соседки и бабули.
- Это ещё почему! - визжит родственница.
- Им не помощница нужна, а работница, у меня же и дома дел полно, пусть именинник своих подружек попросит.
- Кого? - Возмущается соседка, - Ольгу доярку?
- Да хоть бы и её, она девушка работящая. - Леонария Николаевна так кривит лицо, что мне становиться обидно за Ольгу. И пусть Ольга девушка несдержанная, простая деревенская со своими понятиями о жизни и думает, что любовь можно добыть кулаками, но никто не скажет о ней, что ленивая или криворукая, работящая и в домашнем хозяйстве большая мастерица.