Теперь Иона и Ездра увидели, как по крыше склада быстрой тенью скользнула к пожарной лестнице Кундри.
Когда забежали за корпус, она уже ждала их, стоя у канализационного люка, грязная, как сто чертей и воняющая, как десяток выгребных ям.
Ну, это, и благоухаешь ты, пропыхтел запыхавшийся Ездра.
Скоро и ты так будешь, отозвалась Кундри и, не теряя времени, кивнула на люк: Лезьте.
Первые пару минут сознание мутилось, хотелось тут же упасть и сдохнуть, чтобы не вдыхать удушающий смрад. К горлу подступала тошнота, и вырвало бы обязательно, если бы было чем. Кундри, нырнувшая в люк следом, не торопилаона уже прошла через этот первый момент адаптации и понимала состояние мужиков. Но всё же нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в зловонном иле.
На месте не стойте, бросила она спутникам. Перетаптывайтесь хотя бы, а то затянет.
Как ни муторно было, они послушались и, зажимая носы, принялись топтаться в чавкающем месиве. И правда, оно затягивало ступни, как болото, и выдернуть ногу с каждой секундой неподвижности становилось трудней.
Ну, всё, пошли, бросила Кундри, пока граната не прилетела.
Не успели сделать и десяти шагов в вонючей тьме коллектора, низко пригибаясь, чтобы не ссадить затылки о бетон трубы, как сзади послышалось непонятное движение, звук приземлившегося тела, хлюпанье жижи под ногами. Потом захрипел кто-то, забулькал, исходя рвотой.
Кундри шедшая впереди, с прибором ночного видения на голове повернулась, подняла снайперку.
Эй, ты кто? бросила она неизвестному, скорчившемуся в слабом столбе света под люком. Ответом ей были выворачивающие душу звуки блюющего горла.
Если не отзовёшься на счёт пятьстреляю, предупредила Кундри.
ждите я это си логИ снова: «уа! буэ!..»
Голос был женский.
Больше всего Кундри хотелось выстрелить в нежданную незваную попутчицу и припустить, насколько это возможно, бегом, пока не добежали до люка белохалатники. Но половая солидарность, очевидная беспомощность, безоружность и неопасность несчастной остановили её. В конце концов, это могла быть беглянка из женского корпуса или из наряда по кухне. Во всяком случае, на женщине не было белого халата, а была простая незатейливая куртёшка.
Ладно, бог с ней, сказала Кундри, опуская винтовку. И скомандовала: Ходу, мужики, ходу!
Мужики, мало-мальски отдышавшиеся и пообвыкшиеся с вонью, последовали за Кундри.
Постойте, крикнула им вдогонку незнакомка. Я с вами.
И, увязая на каждом шагу, кое-как двинулась следом.
Дождёмся, сказал Ездра.
Зачем она нам? возразила Кундри.
Нам без надобности, отозвался Ездра с недовольством. Онасебе нужная. И богу, наверно, тоже, раз он её сохраняет.
Я не бог, буркнула Кундри. Мне-то она на кой сдалась?
А если на ней жучок какой-нибудь? предположил Иона. Чтобы отследить нас.
Не было у них, это, времени такое замутить, уверенно сказал Ездра. Ждём.
Кундри, которая по праву считала себя главной как минимум на этом отрезке пути неодобрительно прищёлкнула языком. Остановившись на секунду, решила всё-таки показать норов и снова двинулась вперёд, бросив: «Догоните, в общем».
Ты кто? спросил Ездра, когда женщина кое-как дошлёпала до них и остановилась, тяжело переводя дыхание.
Психолог, выдавила она.
Психолог? изумился Ездра. Это что за зверь такой? Что-то мы тебя сроду не видели. И не слыхивали даже про такое чудо.
Вы и Самого сроду не видели, ответила женщина.
Теперь уже видели, возразил Иона.
Она ничего не сказала, только многозначительно и криво усмехнулась, но в темноте они этого увидеть не могли.
А зачем вы с нами? спросил Иона.
Мне прямо здесь рассказывать? съязвила женщина.
Это верно, хмыкнул Ездра. Идём.
16
Из коллектора выбрались спустя не меньше чем два, а то и три часа движения в вязком смраде. Повалились тут же в мокрую траву и хлябь и просто дышали, дышали, дышали, постанывая от наслаждения. Потом, правда, распробовали, что воздух здесь, в топях, не много-то вкусней, но не перестали жадно его хватать.
Санаторий остался далеко в стороне, но поскольку Гадские топи представляли собой болотистую равнину, ещё можно было рассмотреть на горизонте торчащую водонапорную башню, огрызок караульной вышки и блеклые пятна крыш.
Неужели ушли? произнёс Иона.
Нет ещё, сказала Кундри. Если смотреть с водонапорной в бинокль, мы тут как на ладони. И снайпер, думаю, тоже до нас дотянется. Идти надо.
Удивляюсь я на тебя, деваха, улыбнулся Ездра. Откуда ты такая взялась?
Я всегда была. А взяласьвот она, Кундри кивнула на психологиню. И мне тоже интересно, откуда, а главноезачем. Но сейчас выяснять не будем. Поднимаемся и идём.
Иона посмотрел на Ездру: как он воспринимает то, что Кундри, кажется, решила взять командование на себя.
А Ездра, похоже, никак не воспринимал. Молча поднялся и пошёл вслед за новоявленной командиршей.
Я иду первая, сказала та. За мной Ездра. Потом новенькая. Иона замыкает. Идём шаг в шаг, мы в Гадских топях. Кундри неприязненно посмотрела на психолога: Всё понятно?
Психологиня молча кивнула.
При свете дня, при сумрачном, но всё же свете, она оказалась чуть обрусевшей кореянкой. Или вьетнамкой. Или китаянкой. В общем, у неё была типичная внешность пришелицы из тех поднебесных краёв, где утренняя свежесть и восходящее солнце, и мелкие черты этой внешности были лишь слегка укрупнены и утяжелены русским влиянием. Было ей, кажется, хорошо за тридцать, но ведь и в хорошо за тридцать можно оставлять сомнения в своей профпригодности. Вот и она оставляла. Во всяком случае, глядя на неё Иона был склонен сомневаться, и он сомневался: уж очень не пронзительный, не психологический был вид у этой розы Шарона. Быть может именно ввиду её профнепригодности, никто никогда её и не видел. Числилась психологом, а работала какой-нибудь прачкойпрачки такому санаторию гораздо нужней, чем душеведы, очевидно же.
Ионе понравилось то, что кивнула она на вопрос Кундри без всякого подобострастия, без торопливости слабого и подчинённого, однако и никакой женской стервозной завистливой поперечностикогда назлоне мелькнуло в её глазах, и даже взглянула-то она на Кундри мельком, как на человека, произнесшего нечто совсем незначительное и не очень уместное.
Выстроились и пошли.
Идти было тяжело. Полумёртвая, бледно-зелёная с желтоватыми пятнами растительность, как старая тряпка, брошенная на землю, путалась в ногах, хрустела мёрзлыми стеблямипротивно, будто идёшь по скопищу тараканов или по полуистлевшим костям. Поднялся промозглый ветер и приносил с запада тошнотворный смрад топей. Иногда, или то казалось Ионе, за спиной его слышались будто чьи-то шаги. Пару раз он испуганно оборачивался, но никого не увидев, плюнул на этот морок, хотя и стоило ему это значительных усилий и морозца, который холодной струйкой стекал от затылка в штаны. Потом к шагам прибавились чавкающие и квакающие звуки, а по временамсопение и фырканье, как отфыркивается собака от неприятного запаха.
Вы что-нибудь слышите? не выдержав, обратился Иона к шагающей впереди психологине.
Вас слышу, отозвалась та через плечо.
Это понятно. А ещё что-нибудь?
Свой внутренний голос, она, кажется, усмехнулась, который подсказывает мне, что я вляпалась в нехорошую историю и обзывается дурой.
Дура, не дура, но присутствия духа она не теряла. И способность к юмору в таких обстоятельствах тоже дорогого стоит.
Вы не могли бы нет, только не сейчас, не сразу, а по моей командеоглянуться? Когда я скажу, резко и внезапно обернитесь и загляните мне за спину. Хорошо?
Зачем? голос её немного напрягся, захрустел, как та мёрзлая трава под ногами.
Временами я слышу посторонние звуки. В смысле, звуки, которых слышать не должен. В смысле, не не должен, а Ладно, неважно. В общем, как будто за нами увязалось какое-нибудь животное.
Хорошо, неуверенно отозвалась психолог. Я готова Если только если вы пообещаете, что я не увижу там что-нибудь жуткое.
Ёкарного бабая? усмехнулся Иона.
Ну, наподобие.
Думаю, что это будет лиса, не больше, успокоил Иона.
Ну, лисичкаэто не страшно. Лисички мне нравятся. Только я не понимаю а сами вы не можете?
Я оглядывался. Ничего. Это как у Рассела, помните? Про стол и кенгуру.
А-а Угу. Но почему вы думаете, что я что-нибудь увижу?
Потому что спинамоя, а взглядваш.
Ага Логично.
Конечно, вы можете сказать: твои глюки, Иона, тебе и оглядываться Вы ведь тоже думаете, что я псих?
А вы? она обернулась, чтобы глянуть ему в лицо. В по-восточному скошенных глазах её блеснули искорки весёлого интереса, из-под которых, впрочем, тёмными пятнышками пробивалась и неподдельная тревога.
Иона зябко передёрнул плечами, отвёл глаза.
Приготовьтесь, сказал он.
Психолог отвернулась. Видно было, как сразу напряглась и окостенела её спина. Кажется, она всё восприняла серьёзноне было в её спине ни наигранности, ни насмешки, ни
Давайте! скомандовал Иона, через несколько шагов поймав очередное фырканье.
Она резко обернулась всем корпусом, заглядывая ему за спину. Остановилась, с явным облегчением пожала плечами:
Ничего.
Понятно.
Впереди обернулась Кундри.
Эй! окликнула она. Команды останавливаться не было.
Иона почему-то разозлился на неё. Он всегда относился к Кундри хорошо, но он никогда не видел её вот такоймужиковатой, что ли, деловитой, и не думал, что она способна такой быть. Возможно, это его и злило. И с чего она решила, что знает всё про Гадские топи, как здесь нужно ходить и как не ходить? Будто каждый день моталась на Промзону и обратно И Ездра, так легко отдавший бразды правления в руки этой бабы, тоже вызывал праведное возмущение. Впрочем, Ездра тот ещё жук, умница и хитрец, каких малоон вожжи без надобности не возьмёт, а уж если посчитал, что надо взяться за гуж, то взявшись, не станет говорить, что, мол, не дюж, и без необходимости поводьев не выпустит.
Ладно, посмотрим
Пошли дальше. Не сделали и десяти шагов, как снова за Иониной спиной начался разгул, но теперь он старался отрешиться и не обращать на звуки внимания, как и на холодок, сквозивший в позвоночнике.
Разговор начала психологона сбавила шаг и приняла чуть в сторону, так что они с Ионой шли теперь почти бок о бок.
Вы и сейчас слышите эти звуки? спросила она.
Иона прислушался.
Нет кажется, нет.
Значит, это было ваше одиночество.
Он улыбнулся.
Одиночество похоже на безумие?
Она внимательно заглянула ему в лицо. Ответила:
Во всяком случае, между ними много общего. Не советую вам концентрироваться на вопросе своего психического здоровья. Знаете, если ты долго смотришь в бездну
«И смотрят жадно из тьмы и мрака, как две луны, два пустые зрака, и чьи-то руки в озябшем сердце ключ повернут и откроют дверцу. За этой дверцей я прячу душув одну восьмую всемирной суши, в одну двадцатую океананеизлечимую мою рану
Душаэто рана, нанесённая Кем или чем? Богом?..
Да, если ты долго смотришь в бездну, она, зараза, тоже начинает смотреть в тебя. Нужно не смотреть ей в глаза. Ни ей, ни Кундри, ни Ездре. Если они моя бездна, как утверждает Сам, то лучше не смотреть в них, не встречаться с ними взглядом. Нету у безумия начала, нету у безумия конца Одна, значит, получается, сплошная середина, без начала и конца, а, Сам? Ловко придумано!»
Почему я никогда вас не видел? спросил Иона.
Психолог помолчала.
Потому что раньше меня здесь не было.
А когда появились?
Когда вы прыгнули в эту клоаку.
А что вы делали до этого?
Держать строй! прикрикнула Кундри, бросив злобный взгляд на психологиню. Та торопливо заняла своё место впереди Ездры.
Не знаю, бросила она через плечо.
17
Привал устроили, когда санатория уже не видать было на горизонте даже в прицел снайперки Кундри. Расселись на кочках, выбирая места повыше и подальше от топких лужиц, шагнув в одну из которых, можно провалиться по колено в стылую липкую жижу, вытолкнув на поверхность полусгнивший труп жабы, воробья, а то и зайца. Костёр развести было не из чеговокруг, на сколько хватало глаз, расстилалась однообразная кочковатая равнинагрязная тряпка без всяких признаков растительности, если не считать пучков осоки, мха да редкой жухлой травы.
Костёр развести было не из чего, зато у Кундри в подсумке нашлись три бутерброда с сыром. Даже два полиэтиленовых мешка, а каждый был сложен для верности ещё вдвое, не предохранили хлеб от пропитывания вонью, затоплявшей канализацию. Чтобы съесть доставшуюся ему долю, Ионе пришлось задерживать дыхание, пока жевал, и выдыхать зловоние изо рта, вдыхая только носом. Вонь Гадской топи, доносимая ветром, была всё же не столь мерзкой, как привкус у этого бутерброда.
Горизонт таял в дождливой мороси и в тумане, ползущем с Гадской топи, заволакивавшем пространство рваными белыми нитями, отчего окружающее пространство съёжилось, сгустилось вокруг, вычленив из себя четырёх человек, словно актёров на сцене, занятых в спектакле, но не ведающих даже, есть ли в зале зрители.
А теперь, сказала Кундри, когда бутерброды были кое-как съедены, наша новенькая немного расскажет нам о себе.
И многозначительно огладила, оправила ветошь, которой был обмотан приклад винтовки.
Роза Шарона подняла на неё свои чёрные глаза, медленно улыбнулась. Спросила:
А что рассказывать?
Кто ты? Откуда взялась? Зачем? Кундри выстрелила вопросами, загибая на каждом палец.
Я психолог, пожала плечами кореянка. Как и вы все, взялась из его подсознания. Взялась затем, чтобы вывести вас и себя отсюда и вернуть в обычный мир.
Наступило молчание. Иона заметил взгляды, которыми уставились на эту розу Ездра и Кундритак смотрят на человека, в котором только что вдруг определили чокнутого, как на ребёнка, который отмочил забавную штуку, но чёрт его знает, ка́к следует к этой штуке относиться и не стоит ли показать дитяти психиатру.
Наконец Кундри прочистила горло и участливо вопросила:
Как ты сказала? Из его подсознания? Что за прикол?
Я понимаю, что буду сейчас нести, с вашей точки зрения, полную ахинею, улыбнулась роза, но так или иначе, рано или поздно, я должна буду вам это сказать В общем только не считайте меня шизофреничкой в общем, на самом деле нас сейчас тут нет.
А где мы? быстро спросил Ездра, прежде чем психологиня успела пойти дальше.
Нас тут нет, повторила она, кивком головы давая понять, что с вопросами следует пока погодить. Как не существует этой равнины, промзоны, до которой вы хотите дойти, и санатория.
Что-то знакомое, пробормотал Иона. Где-то я уже это слышал.
Психологиня не обратила на его слова никакого внимания и продолжала:
Есть только сон. Сновидение. В которомсанаторий, эта равнина, промзона и мы с вами.
Неумно, вставила Кундри.
Но роза Шарона игнорировала и её.
Есть сон, продолжала она, есть человек, которому он снится, есть так называемые аватары реальных людей, как, например, я, и есть фантомыперсонажи на самом деле не существующие, которые суть целиком и полностью порождения фантазии спящего. Я не знаю, кто из вас настоящий, а кто фантом, могу поручиться только за себя.
А кто ещё может за тебя поручиться? усмехнулась Кундри.
Никто, вполне серьёзно отозвалась психологиня, не давая вовлечь себя в перепалку и словесные игры. Плохо то, что фантому ничего не грозит, кроме окончания его существования вместе с окончанием сна, а вот аватару в этом сне грозит всё, в том числе и фантом, который может, например, убить его из снайперской винтовкиПри этих словах глаза Ионы и Ездры невольно опустились на снайперку, лежащую на коленях Кундри. А психолог меж тем продолжала: Аватар умрёт, но умрёт по-настоящему, то есть вместе с ним умрёт реальный человек. Точно так же убьёт его и окончание сна. Ежедневно в мире сотни и тысячи людей умирают в чужих снах, умирают по-настоящему.
Похоже на бред, сказала Кундри, взглядом ища согласия Ездры и Ионы. И что, они действительно думали, что мы поверим в такую туфту?