Рабочее настроение они мне сбили окончательно. Впрочем, мне и до того, если честно, не очень-то писалось. Бывают такие дни, когда самое лучшеене выжимать из себя лентяя по капле, а взять да бросить то, что не получается. И честно забыть о работе хотя бы на несколько часов. Я закрыла файл с будущей книгой и отправилась привычным маршрутомна сетевой форум канала «Есть!», где кучкуется стая моих самых преданных поклонников. Ах, как меня греют их трогательные признания: «Геня, я вас обожаю! Геня, вы открыли мне мир настоящей кухни Геня, ваш последний рецептнастоящий прорыв!»
Я машинально отвечаю поклонниками думаю: ну и пусть количество рецептов имеет свой предел, зато мы, русские, находимся в привилегированном положении по отношению к заевшимся иностранным гурманам. Уж слишком долго нас держали на пельменях и селёдке под шубой. Только сейчас мы начинаем познавать великую мировую кухню и понимаем, что
мы понимаем, что в кабинет опять влетел П.Н. На этот разодин, если не считать мудрых мыслей, клубящихся вокруг него даже в самые деликатные моменты. (В материальном воплощении эти мысли стали бы бодрыми сорокалетними дамами, какие часто работают старшими менеджерами.)
П.Н. Павел Николаевич Дворянцев, главный гурман и самый известный медиамагнат нашего города и прилегающей области. Человек, открывший Геню Гималаеву и сделавший её звездой, я извиняюсь, экрана (из штампа слов не выкинешь). Убеждённыймамой, в далеком детстве, холостяк. Мужчина, который становится всё краше с каждым годом, хотя, возможно, это у меня с каждым годом всё ниже падает планка. П.Н. понравился мне в первую же секунду знакомства, когда он точно так же влетел в кафе, и его тогда ещё длинные волосы фамильярно трепал сквозняк П.Н. давным-давно исполнилось сорок пять, но он так трогательно скрывает сей безрадостный факт, что ни у меня, ни у других сотрудников не хватает духу признаться, будто бы мы тоже об этом знаем. Мы все старательно делаем вид, что не замечаем ни морщин, ни седых волосков, коварно отсверкивающих в поредевшей шевелюре, ни брюшка, мило обрисованного тёмным джемпером П.Н. хорошо улыбается, но довольно частои громко, как оглохший прапорщик! орёт на провинившихся (эхо летит по этажам, и здание прижимает уши). Он часто ужинает вместе со мной, но на ночь не остаётся: П.Н., мой босс и вдохновитель, так и не стал моим любовником. Тем не менее, в трудовом коллективе лишь у меня одной имеется право говорить с П.Н. естественным тоном. Я доволен, сказал П.Н., и плюхнулся в кресло, скинув на пол мою сумочку. Правда, тут же извинился, поднял.
Я доволен! настойчиво повторил мой гость (он жемой хозяин, если называть вещи своими именами). Судя по всему, он ждал ответной реплики.
И чем именно ты доволен?
(Я говорю П.Н. «ты» и до сих пор не могу к этому привыкнуть.)
Геня, ты бы видела её резюмеона училась в Лондоне, в Италии, работала в Каталонии А какие рецепты! Я чуть картинки не сожрал!
Нет, он не издевался, мой П.Н.; просто, как и все прочие известные мне мужчины, не удосуживался взглянуть на ситуацию пристально, предпочитая планетарный масштаб. Вот сейчас он скажет: «В интересах канала»
В интересах канала, не подвёл П.Н., мы просто обязаны взять эту девочку! Для начала я отдам ей «Сириус-Шоу», а там посмотрим. Ну, Геня, друг мой, ты и так зашиваешься, тебе некогда творить по-настоящемуа помнишь, кое-кто ещё и книгу хотел написать?
Я и так её пишу, сказала я. Уже вступление готово и полторы главы.
Кстати, Катя тоже пишет книгу, сообщил П.Н. Ещё бы, молчать с таким опытомгрех.
(Нет, он всё же издевался.)
Ужинаем в восемь?
П.Н. свернул губы розочкойон всегда так делает, если ему что-то не нравится: соус, или рейтинг, или человек
Сегодня я обещал маме поужинать дома.
Дома? С мамой?! Берта Петровнамилейшая старушка, но вот готовить она, по её же собственному признанию, за всю свою долгую жизнь так и не научилась. Ах, как нахваливала Берта Петровна мой форшмак Как она плакала в телефонную трубку и благодарила, что я вернула её в далёкое одесское детство «Кстати, Геничка, смогли бы вы сделать для меня при случае буквально баночку икры из синеньких?»
Нет, Берта Петровна здесь ни при чём. Под кодовой кличкой «мама» действует другая особа.
П.Н., повторюсь, мой босс и главный дегустатор, но он мне не любовник и не муж. Стало быть, волен ужинать где и с кем угодно, а все мои планы и покупки не имеют никакого значения.
Вдруг я ощутила сильную усталость: мне не хотелось его уговаривать, даже не хотелось готовить! П.Н. буркнул что-то ободряюще-прощальное и закрыл за собой дверь.
Я родилась в начале семидесятых, когда в продуктовых магазинах царило запустение: витрины украшали пирамиды гнусных консервных банок с несъедобным содержимым, сгущёнку и тушёнку изредка давали по карточкам, эвфемистично названным талонами, а в молочный магазин задолго до рассвета выстраивалась драконоподобная очередь. Родители мои относились к еде по-спартански: «Когда мне хочется есть, я просто кидаю в себя что-нибудь, и привет», говорил отец. Другое делочай с сигаретами, по этой части и мама, и папочка былии остаются! выдающимися специалистами. Сожалели, наверное, что ребёнок был не в состоянии оценить прелестную простоту такого рациона.
Мама, подозреваю, в молодости неплохо готовила, но с годами её талант усох до навыка стремительного («ай, да отвяжитесь!») приготовления двух-трёх фирменных блюд. Почти всё то же самое готовилось в домах моих подруг, соседей и большей части населения СССР: «фирменное» мясо «по-французски», запечённое в духовке с сыром, «фирменный» винегрет и «фирменный» яблочный пирог «шарлотка». Папа порою вспоминал о молочных киселях и морковных пирогах своей бабушки, но делал это всегда спокойно, без экзальтации. Он вообще никогда не жаловался ни на жизнь, ни на своих спутников в этой жизнипочти все они, включая маму, были инженерами, и до сравнительно недавнего переезда в старообрядческую деревню Пенчурка папа вообще не судил людей и не лез к ним с проповедями.
Но всё же мама лет десять подряд выписывала журнал «Работница», где из номера в номер мелким красивым шрифтом печатались рецепты хитроумных блюд, выдуманных изобретательными работницами из Москвы и работницами из Свердловска, работницами из неведомого мне Комсомольска-на-Амуре и прочих мифических городов Я читала эти рецепты, как стихи, и заучивала наизусть, будто бы знала, как они мне однажды пригодятся: торт «в клеточку» (от инженера, как сейчас помню, технолога Е.Демаковой), облепиха в сахаре от кулинара И.Грушевского Где вы сейчас, И.Грушевский и Е.Демакова?..
Две случайно поселившихся в доме кулинарные книги«Домашнее приготовление тортов, пирожных, пряников, пирогов» и «Книга о вкусной и здоровой пище» следовали в моем личном хит-параде сразу же за «Мушкетерами» и «Холмсом». Но по-настоящему хорошо в моём детстве готовили лишь два человекадалёкий узбекский гость дядя Рустам и моя родная бабушка Ксения Петровна, ба Ксеня.
Дядя Рустам приезжал к нам в гости каждый годи в первый же день отправлялся на базар за бараниной (тоненький длинный рис, жёлтая морковь и зира прибывали вместе с ним из Узбекистана). Родители заранее созывали гостей «на плов», дядя Рустам закрывался на кухне, молился и только потом начинал священнодействоватьвсегда в одиночестве. Лишь однажды он позвал на кухню меня. Сейчас, взрослым умом, я понимаю, что дядя Рустам хотел передать мнеединственному человеку в нашем доме, питавшему искренний интерес к недуховной пище, бесценный секрет приготовления настоящего узбекского «палова», но тогда, дурочка, я растерялась и отговорилась. Мне не хотелось в самом деле учиться готовить плов: намного интереснее было читать рецепты и воображать, как из-под моих рук рождаютсясами по себепрекрасные съедобные шедевры.
Дядя Рустам давным-давно не приезжает, никто не научил меня пловоделию, и я всю жизнь об этом жалею И помню тот великий и славный момент, когда готовый плов вносится в комнату, как знамя победившего полка. Междометия гостей со всех волостейсамые сообразительные успевают нагрузить свои тарелки распаренными чалмами душистого чеснока, которого на всех не хватает, и аромат плова летит по квартире, как гонец с прекрасным известием Большинство моих нынешних знакомыхдаже в нашей, кулинарной средеготовят вместо плова рисовую кашу с мясом. До сих пор не могу простить себе (точнее, той девочке, которой я была когда-то, у нас с ней нынче так мало общего, что я не могу всерьёз считать её собой), что не стала учиться тайнам узбекской кухни.
Вот почему рецепты ба Ксенибудучи старшея уже старалась записывать. И самым первым стал бабушкин рецепт блиновтоненьких и очень больших, таких я больше ни у кого никогда не видела. Эти блинымой главный козырь в мучных состязаниях, которые у нас регулярно устраивают на Масленицу. Вообще, соревнования, объединённые темой «А вот кто у нас здесь вкуснее всех готовит?», простегали нашу жизнь слева направо и с ног до головыкрасной нитью. Первое условие для всех, кто пожелает вдруг устроиться к нам на работу, это уметь готовить, и готовить вкусно! У нас даже компьютерщики способны накормить десять человек одной рыбой, а какие пончики жарит главный бухгалтер!.. Единственный человек, не прикасающийся к продуктам и навеки застолбивший себе место «по ту сторону тарелки», наш главный едок и директор П.Н
Ба Ксеня всегда говорила мне: «Женечка, готовить нужно с любовью». Она единолично властвовала на кухне, и всегда очень нежно прикасалась к продуктам. Эта ненаигранная нежность встречается лишь у самых лучших поваров. Ба Ксеня так ласково бралась за какую-нибудь тривиальную картошку, что картошка не имела морального права ответить ей иначе.
А мои первые кулинарные опытыэто килограммы варварски загубленных продуктов, чёрные дыры сгоревших сковородок и слава неумелой поварихи, которая носилась за мной, как бык с репейником в заднице за ковбоем на родео. Опытные хозяйки от души веселились над моими юношескими экспериментами, но вот мой день настал, уж пробил час, и где теперь все эти хозяйки? Да вот они, родимые, сидят у экранов и, сочась тоской (пополам с самой жгучей, что твоя аджика, завистью), записывают на полях газеты рецепты «Гениальной Кухни».
Геня, ты домой-то собираешься? уборщица Светлана Аркадьевна (второе место в прошлогоднем состязании пельменщиков) вплыла бесшумно, как тень какого-нибудь отца Гамлета. Обняла швабру, будто берёзу, и вперилась в звезду эфира умильным взором. Светлана Аркадьевнакак и другие мои поклонникидаже не догадывалась о том, что звезде эфира сегодня некому светить. Она, звезда эфира, уныло доползёт до пустого дома, отправит в духовку кусок судака с козьим сыром и сухарями, а потом равнодушно проглотит ужин в одиночестве, не заметив ни вкуса еды, ни цвета, ни запаха.
Глава третья,
из которой читатель сможет узнать множество подробностей о славном прошлом Гени Гималаевой и убедиться в том, что она абсолютно верно поступила, порвав с этим славным прошлым. Также читателю открываются некоторые личные странности ведущей «Гениальной Кухни», а кроме того, здесь впервыеи пока совсем ненадолгопоявляются Иран, Ирак и популярный британский повар
Жизнь склеена из множества кадров. Почти каждое свое движение я отслеживаю, как подобает профессионалу: с подсветкой и озвучкой. Столько лет на телевидении спасибо, врач не нужен!
Кадр первый. Геня Гималаева. Короткое пальто и берет придают облику героини лёгкий французский акцент. Геняне то чтобы молодая, но уж точно, что не стараязакрепилась ровно посредине между эпитетами «худая» и «фигуристая». Несомненная брюнетка. Идеальные брови. Та самая Геня Гималаева, которую вы можете лицезреть в ежедневном режиме на кулинарном телеканале «Есть!», открывает входную дверь и вздыхает, набрав полную грудь родного воздуха. Горечь свежесмолотого кофе и сладкий ладан книжной пыли. Как же она любит свой дом!
Кадр второй. Кстати, о кадрах.
Гене пришлось помучиться с оператором, прежде чем он выучился правилам бережного обращения с её лицом. Оператор ещё важнее косметолога, это потенциальный киллер, способный нейтрализовать любые попытки выглядеть моложе и лучше (кажется, была?..) единственным метким движением камеры. (Контрольный выстрел в Генином случаесъёмка лица снизу.)
Мой Славочка, к счастью, лишён лицензии на убийствоя никогда не поменяю оператора.
И ещё о кадрах.
Ира Калугина и Ира Николаева, Ира К. и Ира Н., которых с моей нелёгкой руки у нас все зовут просто Ирак и Иран. Две мои главные жизненные подпорки, редакторы, подруги, непромокаемые жилетки и надёжные плечи. Без них не взойдёт солнце, и не будет нового дня. На самом деле я и без Ирак с Иран спокойно обошлась бы, но тогда мне пришлось бы выполнять кучу неприятных скучных дел: искать героев программы, записываться на коррекцию ногтей, собирать отзывы о новых проектах
Ирак родом из Дагестана. (Калугина она по мужутеперь уже бывшему.) Она легко пускает слезу и с такой же лёгкостью её высушивает, принимаясь за повседневный телевизионный труд. Ирак будит меня по утрам телефонным звонком и, полусонной, рассказывает о том, что ждёт нас в сегодняшнем дне, а кофе, который она варит, заслужил похвалу самого П.Н. Этот кофемоё ежедневное топливо. Самое нелюбимое время в году для Иракэто отпуск, в который я её буквально выпинываюведь кадры надо беречь. Увы, Ирак одинока: за исключением работы, ей не удалось обзавестись в жизни ни одной стойкой привязанностью.
Ира Николаева, Ирансовсем другая страна Мама Иранмоя давняя и преданная поклонница, сама же Иран пришла к нам всего лишь три года назадне могу поверить в то, что канал «Есть!» (и отдельно взятая телеведущая) могли когда-то без неё обходиться! Перетруждаться, впрочем, не в её привычкахнапротив, Иран умело выпрашивает у меня дополнительные дни отгулов и ловко пристёгивает выходные дни к очередному отпуску. Собой она не хороша, ноги и руки у неё широкие, как ласты, зато голос! Земляничное мороженое! Все сложные телефонные переговоры у нас ведёт Ираней никто не может отказать. Еще Иран вегетарианка, притом затейливая. Против мяса убитых животных она чисто теоретически не имеет ничего против, но утверждает: для того чтобы вырастить одну-единственную корову, человечеству приходится тратить уйму денег на корм и пастбище. А значит, коровы (свиньи, бараны и прочая скотина) непозволительная роскошь для человечества, и на всех коров не хватит в любом случае. Вот почему Иран добровольно отказалась от своей доли в мировом животном наследии, предпочитая объедать этих самых коров, употребляя исключительно растительную пищу. По части блюд индийской кухни Иран нет равныху неё получается такой сочный шахи панир, какого вам и в Агре не сготовят.
Между собой Иран и Ирак не то чтобы дружат, но вполне гармонично сочетаются в рабочем пространстве, образуя идеальный творческий фон. А чего ещё можно требовать от кадров?..
И вот он, кадр второй.
Геня Гималаева вносит в кухню продукты и отработанными движениями распределяет их по шкафчикам, холодильникам и полочкам. Домашняя кухня Генишедевр дизайнерской мысли, созданный, кстати сказать, без участия единого дизайнера. Всё по-настоящему важное я стараюсь делать самостоятельнолишь так можно угодить себе и сохранить хорошие отношения с окружающими. И не врать потом, что тебе на самом деле нравится реализованный проект какого-нибудь Васи с архитектурным дипломом: когда в доме снесли все стены или объединили кухню с гостевым санузлом
Кадр третий. В кухне появляется кошка Гени Гималаевой по кличке Шарлеманя. Крупный план Шарлемани. Вот кого не сможет изуродовать дурной ракурсШарлеманя прекрасна в любое время года и суток: она жемчужно-серой масти, с чёрной буквой «M» на лбу, а хвост у неё распушается так, что павлин от зависти сдохнет. Шарлеманя подходит к пустым пакетам и проводит ревизию, явно одобряя задержавшиеся в кухне запахи судака и сыра. Утончённый вкус моей кошкитема для отдельной книги, которую я тоже однажды напишу.
По-моему, хотя бы одну книгу в своей жизни обязан написать каждый. Даже самое скромное бытие всегда выигрывает у литературы. Читать невыдуманный очерк живой жизни намного интереснее, чем погружаться в заводь писательской фантазиикак правило, до самого дна отравленную желанием разбогатеть, прославиться и при этомне изменив себе! вытащить наружу все свои страхи, страсти и комплексы. Жаль, что обычные люди (не писатели) крайне редко решаются на подобный эксперимент, и, в общем, я их понимаюзачем писать роман, если и так в нём живёшь?..
Я-то, впрочем, раньше всерьёз писала книгизадолго до того, как обнаружила себя на кухне. Я даже подавала надежды (на подносах и блюдцах с каемками) критикам, читателям, своим родителям, и эти надежды вместе с книгами стоят теперь на самой высокой полке в гостиной корешками к стенке. Мне совсем не хочется на них смотреть, но по законам жанра камера движется именно в эту сторону. Затемнение.