По вымощенному булыжником двору конюшни не положено было бегать, разве что в каких-то чрезвычайных обстоятельствах, но можно было быстро идти, они заторопились к стойлу Скакуна и услышали его ржание. Брайди немедленно откликнулась:
Подожди минутку, папочка.
Они прошли через двойные двери конюшни и увидели свои семейства, выстроившиеся у яслей. Все перегнулись через деревянный забор, но, услышав шаги, обернулись. Тетя Вер сказала:
А, явились, гуляки.
Эви неодобрительно покосилась на дочь. Брайди вздохнула. Мать настоящая ведьма, она, конечно, догадалась, что никакой прогулки не предусматривалось. В ответ на молчаливый вопрос Брайди кивнула. У нее внезапно сдавило горло. Мать подошла к ней поближе.
Вперед, вы, трое, познакомьтесь с Примроуз. Она красавица. Мариголд удивила нас всех, в том числе и Бертрама, ветеринара. Онанетерпеливая девочка и решила побыстрее разделаться с родами. Хопи готово.
Эви с дочерью подошли к яслям. Джеймс и Кевин последовали за ними. Дядя Ричард и дядя Джек, тетя Грейс, тетя Вер и папа подвинулись, чтобы освободить для них место. И теперь Брайди увидела новорожденную, уткнувшуюся носом в Мариголд. Примроуз действительно была очаровательна: юная и свежая. Брайди стало легче. Она заулыбалась, глядя на Джеймса. Тот сказал:
Правда, помогает.
Взрослые озадаченно смотрели на них, все, кроме матери. Эви попросила дочь привести Скакуна. Зайдя в его стойло, Брайди взяла поводок и привела старого жеребца в ясли. Скакун выглядел равнодушным. Ничего, впечатлится, когда она натренирует Примроуз возить инвалидов, как это делала Мариголд.
Будешь гордиться, мой красавчик, пробормотала она, пряча лицо в его гриве. Он помог ее отцу и остальным тоже, и ему еще предстоит работать с травмированными людьми, что бы там ни говорил Джеймс. Она посмотрела на Примроуз.
Не такой уж он старый. Вот доказательство, заявила она Джеймсу, и оба засмеялись.
Сейчас ей нужно будет готовить Скакуна для занятий с Томом Уэлшем. Да, в этом ее жизнь. Джеймс прав, Тим пусть живет собственной жизнью. Но она не будет больше думать об этом, потому что не видеть его здесь каждый день невыносимо. Она чувствовала себя так же, как, судя по его виду, Джеймс: растерянной, непреклонной, обозленной.
Глава 7
Марш в Джарроу, 5 октября 1936 г.
Дядя Джек сидел за рулем «Остина», а дядя Март со своего пассажирского кресла указывал ему, как водить машину, и считал мили до Джарроу. Он явно не замечал, что костяшки пальцев Джека уже побелели. Брайди и Джеймс вместе с Чарли, егерем в Истерли Холле, который вместе с отцом Брайди, Джеком и Мартом был в лагере для военнопленных, сидели между ними, не смея смотреть друг на друга. Поэтому они любовались пейзажами, мелькавшими за стеклом. Чарли в любой момент может встрять в разговор, и тогда Джек взорвется:
Кому еще хочется, черт вас раздери, сесть за руль или, может быть, предпочитаете пройтись пешком?
И на этой точке игра Марта и Чарли подойдет к финишу, а выпивку поставит дядя Джек. Отец Брайди вместе с дядей Ричардом уехали на сутки в Ньюкасл по делам и сказали, что приедут сами. Если в Джарроу будет слишком много народу, они даже не встретятся, но по крайней мере будут знать, что остальные там были. Может быть, Тим приедет на своем мотоцикле. Если да, будет ли он один? А если не один, устроят ли фашисты беспорядки: еще одну Кейбл-стрит, когда они прошли маршем в лондонский Ист-Энд, где схватились с протестующими? Не стоит им этого делать. Это тупиковый путь.
Брайди наблюдала, как дождевые капли стекают по стеклу. Одни быстрее проползали свой путь, другие сметались ветром и не достигали низа.
Интересно, удивились фашисты, когда протестующие преградили им дорогу? В газетах писали, что в ход пошли кирпичи, ночные горшки и еще бог знает что.
Вы не пройдете, один из свидетелей рассказывал, что слышал, как эти слова произнесла какая-то еврейка. В результате вмешалась полиция и потребовала именем закона и порядка, чтобы фашисты разошлись. Они в конце концов отправились к Гайд-паркувряд ли для того, чтобы кормить уток. Брайди попыталась засмеяться, но у нее ничего не получилось, потому что в голове у нее, как и у всех, был один и тот же вопрос: был ли там Тим?
Они проезжали через шахтерскую деревушку. Террасы домов потемнели, на углу или в дверях, прячась от дождя, топтались без дела безработные.
Чарли наклонился вперед со словами:
Осторожно на углу, старик. Ты влетишь туда слишком быстро. Мы тут не марш-бросок через ничейную землю делаем и окажемся прямиком в лапах смерти.
Март заорал из-за его плеча:
Не будь так уверен. Он думает, что едет в нормальном таком танке.
И тут случилось неизбежное. Дядя Джек подрулил к тротуару и дал по тормозам, так что всех бросило вперед. Брайди ухватилась за ручку двери, а Чарли выбросил руку, чтобы защитить ее и Джеймса, как раньше делал Тим, когда они были маленькими. Все ждали. Джек гаркнул:
Еще услышу подобную чушь, и вы пойдете пешком, вся компания. Чтобы я не слышал больше ни слова, ясно?
Ага, сказал Чарли. По-моему, мы получили свое, как вам, бойцы? Если мы хорошо себя ведем, выпивка за твой счет, я правильно тебя услышал, Джек?
Приятели захохотали, когда Джек, чертыхаясь себе под нос, отъехал от тротуара. Джеймс наклонился вперед, глядя через плечо Чарли на Брайди, и покачал головой.
Все как всегда. Детский сад, как есть.
Не наглеть, дерзкий тип! рявкнул Джек, переключая скорости. Машина ехала по деревне, следуя теперь за другими автомобилями и автобусами. Казалось, все они направляются в Джарроу.
Брайди вдруг заулыбалась. Она любила марра ее отца, просто обожала их. Благодаря им ей было так хорошо.
Угадайте, что я вижу. Начинается на «к», объявила она.
Все разом вздохнули.
Не этот старый каштан, заныл дядя Март.
Брайди отозвалась:
Нет, не каштан.
Остальные издали тяжкий стон.
Чарли объявил:
Колокольня.
Остроконечный шпиль, который она видела вдалеке, был уже слева от них.
Смотри, какой умный, Брайди давилась со смеху.
Ваша очередь, дядя Март, провозгласил Джеймс. Он выбрал букву «м».
Брайди заулыбалась, когда увидела, что дядя Джек, прищурившись, бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида. Шахтерские шрамы по-прежнему виднелись на его лице. Такие шрамы остаются, потому что уголь въелся в кожу. Она подумала, что шрамыэто символы, и значат они вот что: «Я член команды, и у меня есть марра. Мы вместе живем и вместе умрем».
Так было и в Истерли на кухне. Она подавила улыбку. Когда мама и миссис Мур начинают препираться, иногда кажется, что смерть уже совсем близко.
Сидя между Джеймсом и Брайди, Чарли совсем съежился, стараясь занимать меньше места, чем он мог на самом деле, так тесно там было. На руках у него виднелись угольные шрамы, оставшиеся с тех времен, когда он добывал уголь в немецких шахтах вместе с Джеком и Мартом, пока ее отец не вытащил их оттуда в лагерь для офицеров, где они работали денщиками и туннельщиками. Именно Джек с Мартом прорыли туннель, по которому многие тогда сбежали на свободу.
Ты начала, так что отгадывай, скомандовал Джеймс.
Она выслушала его и крикнула:
Магазин! Слишком просто для знатока.
Ах! Высоко взлетишь, больно будет падать, солнышко, заметил Чарли. Ну что ж, найди-ка нам что-нибудь классное.
Брайди стрельнула глазами в его сторону. Ага, Чарли плохо побрился утром.
Угадайте, что я вижу. Начинается на «б», вот теперь будут долго думать! Нет, нет, нет, отвечала она на предположения, но ее внимание начало рассеиваться. Руки Чарли, покрытые шрамами, напомнили ей о немецких шахтах, и она задумалась о том, каково там было шахтерам. Если бы она была управляющим шахтой, она делала бы то же, что Джек и Март: спускалась бы в шахту раз в несколько месяцев, чтобы услышать подземный грохот, проверить опоры, послушать, как трещат пласты или что там еще, по рассказам дяди Джека.
Может быть, начальники должны работать вместе с рабочими, чтобы понимать, что такое эта работа? Пока они будут ждать участников марша, она спросит их с Мартом, что они думают об этой идее. Правда, на самом деле ей хотелось узнать, действительно ли они собираются сделать рабочих своими акционерами. Но об этом она их пока не будет спрашивать. Мало-помалу она начинала понимать, что необходимо ждать подходящего момента. Наверно, тут сыграл свою роль тот факт, что неделю назад ей исполнилось шестнадцать лет.
Джеймс сдался:
Не имею понятия, ты, мелкая гадкая гусеница.
Скажи тогда, что сдаешься, жабенок.
Они уже въезжали в Джарроу. Город стоял на реке Тайн. Над головой кружились чайки, дождь все лил и лил, поэтому машины ехали медленно. Дядя Джек сказал:
Оставим машину на въезде в город и пойдем пешком.
Сдаюсь, сказал Джеймс, наклоняясь вперед. Чарли откинулся назад, чтобы услышать ее ответ.
И она ответила:
Бакенбарды. В смысле, у дяди Чарли. Он не все сбрил сегодня утром.
Протестующий вопль Джеймса потонул в гоготании мужчин, когда Чарли провел рукой по щеке.
Ух ты, какая умная, пробормотал он. Придется следить за тобой, красавица. Начинаешь хулиганить, все ясно.
Они подошли под дождем к церкви Христа и встали снаружи вместе с сотнями людей, заполнивших в этот день город безработных. Внутри были главным образом участники марша, в то время как снаружи собрались доброжелатели. Интересно, думала Брайди, изменит ли что-нибудь этот марш? Откроются ли снова верфи Палмера, и если да, то кто будет покупать построенные на них корабли? Если у Гитлера есть деньги, чтобы купить несколько судов, Палмер продаст их нацистам? По волосам и лицу стекали дождевые капли. Вокруг раздавались пронзительные крики чаек.
В церкви проходила вселенская служба освящения марша и читались молитвы за его успешное завершение. Когда участники дойдут до Палаты общин, они представят петицию, подписанную более чем одиннадцатью тысячами человек. Брайди сказала:
Это внушительно, когда столько имен, потому что это же не просто имена, правда, дядя Джек? В этой петиции столько надежды и боли.
Дядя Джек кивнул. У него был задумчивый вид.
Ага, милая. В этом ты полностью права.
Дядя Чарли обнял ее за плечи.
Не только безобразничаем, а?
Джеймс раскрыл зонт, который взял у отца. Зонт был большой, черный и больше подходил для клуба в Дурхэме, улиц Ньюкасла или даже Лондона. Джеймс держал его над собой и Брайди. В ответ на предложение залезть под зонт Джек, Март и Чарли отрицательно покачали головами.
От дождя защитит кепка, парень. Всегда защищала и будет защищать, сказал дядя Март, когда дождь усилился и затушил его сигарету. Он бросил ее в сточный желоб, и все смотрели, как она размякла и развалилась на части.
Брайди подумала, что у нее прическа, наверно, выглядит как табак из этой сигареты: волосы намокли, вода заливалась ей за воротник и текла по шее. Она проворчала:
Мог бы раскрыть зонт пораньше, придурок.
Джеймс мотнул головой.
Не мог. Я совершенно забыл про него, к тому же сейчас ты здорово похожа на утопшую крысу. Будешь знать свое место.
Брайди ткнула его в ребра. Сегодня Джеймс казался более уверенным в себе, в отличие от последних нескольких недель, когда он без конца листал газеты, выбирая статьи о сражениях в Испании, где националистыте же фашисты, только с другим названием, устроили государственный переворот против избранного правительства республиканцев-социалистов. Она уже устала слушать каждый день, как он бормочет: «Как, черт возьми, они посмели?»
Служба наконец закончилась, и манифестанты начали строиться. Первый ряд поднял плакат с надписью «Джарроу протестует». В задних рядах появился другой плакат. В толпе тихо переговаривались. Джеймс оглянулся, чтобы убедиться, что Джек не может его услышать, и сказал:
Отец говорит, что вроде бы этим из БСФ сказали, что после беспорядков на Кейбл-стрит им запрещается разгуливать в форме. Теперь гражданские вообще не могут носить форму, поделом этим дуракам. Впредь будут думать.
Марш возглавляла рыжеволосая Эллен Уилкинсон, депутат от Джарроу. Приветствия и аплодисменты поначалу то усиливались, то затихали, но, по мере того как росла решимость манифестантов, поддержка становилась все более активной. Брайди было плохо видно, потому что со всех сторон на нее давили люди, но ей удалось разглядеть верх плаката, когда его проносили мимо. Март окликнул Джека:
Пройдемся с ними?
Конечно, старик, а как же.
Они пошли вместе с манифестантами, договорившись заранее, что встретятся у автомобиля, если потеряют друг друга из виду. Манифестанты направлялись в район за шестьдесят миль отсюда и планировали быть там уже к концу недели. Ночевать они будут в сельских клубах. Сапоги у них стучали, как у солдат в строю. Чайки по-прежнему кружились в небе. Интересно, думала Брайди, как они узнают, появился ли Тим?
Они шагали вместе с толпой мужчин, женщин и детей, и Брайди обернулась к Джеймсу.
Как ты думаешь, изменится он после Кейбл-стрит? Станет думать по-другому? задала она вопрос.
Ей ответил Джек:
Не так это просто.
Джек и Март догнали их, один пошел со стороны Брайди, другойрядом с Джеймсом. Чарли следовал сзади.
Это чтобы вы оба не учудили что-нибудь, объяснил Чарли.
Но Брайди понимала, что взрослые защищают их с Джеймсом. Дождь продолжал идти, дома и магазины потемнели и приобрели мрачный, безотрадный вид. Но, в конце концов, октябрь в Британии не может быть другим. Она повернулась к дяде Джеку.
Мы должны что-нибудь сделать. Его могут ранить, он может
Прекрати шуметь, девчушка, Джек смотрел поверх толпы. Они держались рядом с плакатом. Угомонись. Парень сам разберется, что к чему.
Джеймс уже срывался на крик:
А что, если не разберется? Что мы тогда будем делать? Он наш, но он не один из нас, и как он не видит того, что происходит в Германии, с евреями, с коммунистами, социалистами, всеми, кто дрались с его людьми на Кейбл-стрит? Мы тут встретились, чтобы выпить вместе, и он заявил, что я не понимаю, как неэффективна демократия, и что, если лидер должен вытащить страну из депрессии, значение имеет благо всех, а не отдельных индивидуумов.
Брайди резко повернулась к нему.
Ты встречался с ним и ничего мне не сказал?
Джеймс раздраженно мотнул головой.
Я могу с ним встречаться, сколько мне угодно, но только мне, черт возьми, больше это не угодно. Прошу прощения, дядя Джек.
Они уже вышли за город, и в толпе манифестантов образовалось свободное место. Джеймс смешался с ними, захватив с собой зонтик и не обращая внимания, что остальные оказались под дождем. Они бросились за ним и в конце концов оказались посреди участников марша. Брайди увидела, что Джеймс впереди разговаривает с каким-то молодым человеком. Она слышала, как Джеймс отвечал:
В самом деле, доктор? Присматриваете за людьми во время марша? А, вы перешли к ним?
Она не слышала, что сказал его собеседник, но по тому, как напряглись плечи Джеймса, и по тому, как он двигался, она поняла, что там было что-то интересное. Толпа продолжала движение, и Джеймс отошел назад со словами:
Спасибо. Мне надо все хорошо обдумать теперь, когда у меня есть контакт.
Сзади послышался голос дяди Джека:
Что у него на уме, Брайди?
Не умею читать мысли, дядя Джек, но не беспокойтесь, я из него вытрясу все, что нужно.
Его смех был так похож на мамин.
Я рад, что у тебя есть с кем дружить, сказал он. Друзей всегда тяжело терять, даже если и не навсегда.
Она смотрела на толпу манифестантов, поредевшую и уставшую. А что же с ними будет к концу марша в триста миль? Остается надеяться, что их как следует покормят там, где они остановятся на ночь, но двести человекэто немало, когда их приходится принимать. А когда они доберутся до места, что это даст? Будет ли правительство их слушать? Сколько членов парламента знают, что такое безработица и бедность? Людям нужна поддержка, когда они остаются без работы. Тогда они намного лучше переживали бы трудности.
Неожиданно для себя она спросила дядю Джека:
Тим не прав, ведь так? Мы не должны отказаться от парламента, от демократии, от законов. Разве с таким фюрером, как Мосли, Британия станет более справедливой и деятельной страной?
Он обнял ее за плечи. Она промокла. Дождь струями стекал по ее лицу, вода уже хлюпала в ботинках.
Ну, Брайди, если они попытаются проделать этот трюк, им придется иметь дело с твоей мамой и тетей Вер. Наши женщины прошли путем долгой и трудной борьбы за свои права. Вспомни, что потребовалась война, чтобы и мужчины всех социальных классов получили право голоса. Поверь, Брайди, я помню этот послевоенный призыв«Если они годятся, чтобы воевать, то они годятся и чтобы голосовать». Так просто от этого не откажутся, помяни мое слово. И, как я тебе уже сказал, дай ему время.