Входи же, Гури, давай.
Что с тобой, дедушка?
Входи!
Старик закрыл дверь и прошел внутрь. Они оказались в мире, где пахло стружкой, в мире, населенном страшными на вид инструментами, ароматным и молчаливым деревом. Мир мебели без отделки, без лица: предметы эти походили на еще не родившихся младенцев. В дальнем конце мастерской располагалась дедова спальня, его «скит отшельника», как он ее называл. Комната была в равных долях заставлена винными бутылками, банками с лаком и креозотом. От графина шел резкий запах алкоголя, а грязный стакан свидетельствовал о том, что хозяин, по-видимому, пил с прошлого вечера.
Старик ходил из угла в угол, неторопливо, осторожно выглядывая в окна и проверяя, хорошо ли закрыты двери. Потом он наклонился и поднял мальчишку на руки:
Гури, окажи мне одну услугу, важную услугу Я хочу, чтобы ты выяснил сегодня же, прямо сейчас, где остановилась женщина, которая вчера вечером приехала в город Слушай меня, не перебивай Я хочу узнать ее имя и откуда она приехала Она очень молода и очень красива, так что все ее наверняка заметили. Гури, не подведи меня Хороший мой, не подведи
Женщина, да, дедушка?
Да, молодая, высокая и очень красивая. Она приехала вчера вечером. Хочу, чтобы ты мне сказал, откуда она приехала И Обожди, не убегай пока что!.. Самое-то важное. Вернее говоря, две самые важные вещи: проверь, носит ли она кулон на груди, ну, знаешь, такое золотое украшение Если да, то поспрашивай, какой оно формы. Но, ради всего святого, если ты на нее наткнешьсяслушай внимательно! если ты ее вдруг увидишь Послушай меня, Гури, мальчик мой Не разговаривай с ней, не подходи к ней, даже если она будет звать Даже если позовет! Ты меня понял?..
Дедушка, пусти, ты делаешь мне больно
Ты меня понял?
Да, дедушка.
А теперь беги и возвращайся как можно скорее.
Мальчик был совершенно не против того, чтобы выполнить первую часть этого распоряжения. Он просто сгорал от желания уйти оттуда. То, как дед вел себя, наводило на него ужас. Он не знал, что такое творилось со стариком, но стоило ему заглянуть деду в глаза, как по спине бежали мурашки.
Вернулся он спустя два часа. На этот раз дверь в мастерскую была открыта. Голос старика, доносящийся откуда-то из глубины, пригласил его войти. Деда он нашел сидящим в плетеном кресле-качалке.
Никого, дедушка.
Что-что?
Я хочу сказать, что нет никого, кто приезжал в городни вчера, ни за всю неделю.
Ты уверен?
Совершенно уверен. Я спрашивал в пансионе, в гостинице Сбегал в бар «Ла Троча». Там всегда обо всем знают. И мне сказали, что никто не приезжал. Никто.
Он не захотел прибавить то, что слышал практически от каждого, с кем поговорил, и в чем и сам был убежден: что его деду не стоит так много пить. Он не смог бы сказать это старику. Он до безумия любил этого человека с седой бородкой, медленно расползающейся по голове благородной лысиной и глазами, которые в лучшие свои моменты напоминали распахнутые окна в тот мир, который мальчик так хотел познать.
Он думал, что дед обрадуется, услышав новости, но увидел, что это не так: казалось, дед расстроился еще сильнее, чем раньше. Но вдруг выражение его лица изменилось. Он улыбнулся и подмигнул внуку:
Мне очень неудобно просить тебя еще об одном. Но если тебя это не устроит, просто скажи мне, и лады, идет?
Идет, деда.
Ты у меня парень что надо, замечательный парень. Так вот, мне хотелось бы, чтобы чтобы ты попросил у родителей разрешения прийти ко мне сегодня вечером. Поиграем в карты или во что-нибудь другое, во что захочешь Потом, если тебе не нужно будет бежать домой, я уступлю тебе кровать, а сам буду спать на диване И я тебя не побеспокою, обещаю
Но, деда
Да, я понимаю, что предложение скучновато для тебя, но
Скучновато, говоришь?.. Да оно здоровское! Побегу отпрашиваться у мамы!
Никакой проблемы с мамой не было, и он заранее был уверен в таком исходе. В семье, как и вообще в Рокедале, все в конце концов сошлись во мнении, что старик совершенно безобиден. Правда, мать ничего не хотела знать об этом живущем на окраине столяре, от которого она получила только улыбку, поцелуй и приличную сумму денег, но она не мешала сыну частенько к нему забегать.
Тем не менее, когда пришел назначенный час, случилось нечто, что едва не порушило все планы. Сгусток горячего воздуха, собравшийся в небе, разрядился над морем и протащил тучи песка и пыли по улицам городка. Мальчик догадался выйти из дома пораньше, чтобы родителям не взбрело в голову не отпустить его в непогоду. Но, несмотря на эту предусмотрительность, к мастерской он подошел уже под проливным дождем. Что-то напоминавшее огонек светлячка под стеклянным колпаком плавало в окне. Старик впустил его внутрь.
Да ты совсем промок, малыш. Заходи и сушись.
Первым, что привлекло его внимание, был изменившийся голос деда. Он уже не дрожал, в нем не было страха, но и других эмоций не было. Изо рта по-прежнему пахло алкоголем, но не больше, чем утром. И движения его были четкими, резкими, уверенными. Из всего этого мальчик сделал вывод, что старик трезв как стеклышко. И только потом, спустя много лет, он пришел к выводу, что ошибался. Но в тот далекий день ребенок еще не знал, что есть такая степень опьянения, что начинается уже за пределами дрожи, заикания и шутовского вида, это абсолютное опьянение, которое сродни сумасшествию и умеет прятаться в глубине взгляда.
Старик прошел через всю мастерскую, не покачнувшись, добрался до своего «скита», освещенного парой свечей, вставленных в пустые бутылки, и, почти не сгибая коленей, уселся в свое плетеное кресло-качалку.
Сними рубашку и повесь ее сушиться. У меня есть немного сыра, если хочешь заморить червячка.
Я только что поужинал, деда.
Какое-то время они смотрели друг на друга в полной тишине, только дождь шумел за окном, и тут мальчик заметил, каким бледным было лицо деда. Как будто за то время, что они не виделись, вся кровь из его головы вытекла через какое-то отверстие.
Наконец дед снова заговорил:
Я очень благодарен тебе за то, что ты пришел Мне хотелось поговорить с тобой, кое-что тебе рассказать Рассказать правдуДед чуть склонился над внуком и улыбнулся. Честно говоря, я хочу рассказать тебе все. Он замолчал, но улыбка никуда не делась: она казалась инкрустированной в его лицо, как та отделка, которой он украшал мебель в своей мастерской. Ты много раз спрашивал меня, продолжаю ли я писать стихи, так?.. Что ж, открою тебе секретОн протянул руку к книжным полкам и вытащил тетрадку с изрядно помятой обложкой. Здесь то, что я никогда никому не показывал. На этих страницах ты найдешь все, что я написал за последнее время Все.
Мальчик чуть было не улыбнулся в предвкушении, но тут кое-что понял.
Это осознание пришло таким яростным, таким взрослым, почти ощущением пощечины на лице.
Его дед был болен. Серьезно болен. И не то чтобы заболел он как-то внезапно, в это мгновение, нет, это мгновение всего лишь позволило прорваться давней хвори, обитавшей внутри, проложить наконец себе дорогу сквозь его усталые черты, через глаза, похожие на два невосприимчивых к свету омута, и губы, покрытые серебристой пленкой слюны.
Старик замер в своем кресле. Мальчику почудилось, что морщинистое лицо, которое он видел перед собой, было лицом незнакомца, какого-то дряхлого сморчка, полностью слетевшего с катушек, старого козла. «Его дедстарый козел, вот он кто».
Хотел бы ты прочесть поэму, которую сочинил твой дед, малыш? Поэму, которую он писал на протяжении нескольких лет?.. Ну давай же, не скажешь же ты «нет»! Парень, ты же всегда хотел прочесть поэму твоего знаменитого деда Алехандро!.. Хочешь ее прочесть?.. И вдруг, между двумя раскатами грома, крик: Отвечай мне, сукин сын!
Мальчик сказал «да», но его собственные уши не слышали этого ответа.
Ну так вот она, держи.
Тетрадь не дрожала, однако затряслась, когда ее взяла детская рука.
Читай ее. Читай мою поэму, пацан.
С трепетной осторожностью мальчик открыл первую страницу. Слов там не было, только рисунок, неумело выполненный цветными карандашами, желтый цветок. На второй страницесиняя птица. На третьейженщина, привязанная к спинке кровати, ноги широко раздвинуты, а
дамы
на следующихчеловечьи головы с красными петушиными гребешками, растущими из черепа; лицо с белыми глазами; рыжая девочка с отрезанными кистями рук засовывает одну из культей себе в
дамы числом тринадцать
девушка с острыми зубами; черенок метлы до самых веток засунут в чьи-то гениталии
дамы числом тринадцать:
номер один Приглашает
зачеркивания, пятна, открытые рты; покрытое червями лицо; повешенный человек; женщина со вспоротым животом; гадюка, проползающая по глазу младенца
дамы числом тринадцать:
номер одинПриглашает,
номер дваНаблюдает,
Тебе нравится моя поэма, парень?
Ребенок не отвечает ни слова.
Нравится тебе моя поэма? настаивает старик.
Да.
Читай дальше. Конец мне особенно удался.
Он пролистывал страницы быстро, в такт ударам собственного сердца. Целый мир безумных цветных картинок бросился ему в лицо. Последняя страница была не тетрадной, вложена отдельно. Она была единственной, на которой было что-то написано. Он узнал почерк деда. Если это и была поэма, то очень странная. Больше всего она походила на список имен.
Дамы числом тринадцать:
Номер одинПриглашает,
Номер дваНаблюдает,
Номер триКарает,
Номер четыреРазум отбирает,
Номер пятьСтрасть внушает,
Номер шестьПроклинает
Номер семьОтравляет,декламировал дед одновременно с читающим ребенком, без запинки, без единой ошибки. Номер восемьЗаговаривает Номер девятьВзывает Номер десятьПриговор исполняет Номер одиннадцатьПрорицает Номер двенадцатьЗнает. Он остановился и улыбнулся. Вот они, дамы. Их тринадцать, их всегда тринадцать, но здесь названы только двенадцать, заметил? Ты можешь упоминать только двенадцать И никогда, даже во сне, не смей говорить о последней Худо тебе придется, если сорвется с твоего языка номер тринадцать!.. Ты что, думаешь, я вру?
«Старый козел. Твой дедстарый козел». Он собирался с силами, чтобы ответить, пока взгляд его был прикован к этому лицу, разъятому на части безумием:
Н-нет
Старик откинулся на спинку кресла, будто бы ответ его удовлетворил или, по крайней мере, слегка успокоил. Мгновение он ничего не говорил. Буря за окнами ревела, словно огромная толпа.
Затем он вновь заговорил, но шепотом:
Я познакомился с одной из них в Париже Вернее, это она пожелала со мной познакомиться. Выбирают тебя всегда они, не ты их. Ее звали Летиция Милано. Естественно, это не было ее настоящим именем, а этоее внешностью. Рука извлекла откуда-то измятую фотокарточку и протянула мальчику. Узнаешь меня?.. Этот снимок был сделан много лет назад, на бретонском пляже. Вот она, Летиция Милано. Я мог бы многое рассказать тебе об этой женщине, но не буду. Скажу тебе только о ее взгляде. Знаешь, что в нем было, малыш?.. То, что ты только что увидел в этой тетрадке. Все это.
Ребенок больше и больше пугался. Он не понимал ничего из того, о чем говорил дед, знал только, что совершил серьезную ошибку, придя этой ночью в его дом. Нечто, внушавшее опасение гораздо более, чем бледность, просвечивало из-под маски лица старика, искажая его черты, заставляя вращаться глазные яблоки, искривляя уголки рта в мимолетные гримасы, пока он говорил.
Каждая дама может быть различными женщинами, многими женщинами, но мы, те, кто им принадлежит, умеем их узнавать. Они носят на себе знак. Медальон на шее. Видишь его?.. Он показал на снимок. Она носила медальон с Акелос, номер одиннадцать, та, что Прорицает Взгляни на карточку. Какой формы у нее медальон, парень?..
Мальчик не отводил глаз от фото. Почувствовал, как по его голой спине пополз холодок.
Напоминает букашку.
Это паук, уточнил старик. Он снова выпрямился в кресле, и из его рта вырвался смешок. Ты вот хочешь стать поэтом, так?.. А разве ты знаешь, что такое поэзия?.. Полагаю, в школе тебе скажут, что суть поэзии состоит в том, чтобы сочинять красивые фразы, которые рифмуются друг с другом Но много, очень много лет назад жрец укладывал на алтарь младенца, вскрывал, как арбуз, его маленький кругленький животик и, пока вытягивал из него кишки, как длинного, длинного, очень длинного червя, декламировал «красивые» стихи Настоящая поэзияэто чистый ужас, тебе говорит это твой дедушка
Внезапно мальчик кое-что понял: плакать в старостиэто смотреть так, как в тот момент смотрел на него дед.
Ты не знаешь Не знаешь, что именно заставила она меня увидеть Ты понятия не имеешь, парень Как тебе это объяснить?.. Есть два уровня. Он поднял руку к глазам, ладонью вниз; рука не дрожала. Один, тот, что вверху, это мир, в котором мы живем. Но существует другой, более глубокий, очень глубокий
Мальчик следил за траекторией опускающейся руки как зачарованный.
Слои и слои мрака, подземелье, где стихэто такая тварь с красными глазами, котораяВдруг он остановился и повернул голову. Ты слышал это?..
Он поднялся и заглянул за закрытые ставни. Теперь он казался объятым ужасом. Молния на мгновенье осветила его застывшее лицо.
Она обещала, что придет за мной!.. Ей нужны мои стихи Они тебя избирают по какой-то неведомой причине и бросают в твои мозги семена черт знает каких ужасов, чтобы чтобы ты написал пару строчек!..
И вдруг, изогнувшись, широко открыв рот, он закричал. Его вопли заставили ребенка содрогнуться всем телом.
Из-за этого я и вернулся!.. Неужели ты думаешь, что мне есть хоть какое-то дело до этой паршивой деревни?.. Но она уже здесь, я видел ее вчера вот из этого самого окна, клянусь тебе!.. Теперь у нее рыжие волосы, а глазазимняя ночь И она хочет моих стихов!.. У меня кровь в жилах стынет при мысли о том, что она может со мной сделать! И согнулся в приступе рыданий без слез, рыданий, походивших на каучуковую маску, которую кто-то вытягивал из его щек. Вдруг он поднял глаза. Не-щ-щ-щ-счастный ребенок! прошипел он. Говорит, что хочет быть поэтом!.. Какой глупец!..
Мальчику показалось, что старик сейчас бросится на него. Нервы у него не выдержали, он выпустил из рук тетрадь, схватил свою рубашку и бросился бежать. Пока он бежал из мастерской посреди ночи и сквозь ливень, ему снова послышался голос деда. И он никогда не забудет свое ощущение в тот момент: как будто бы беседа продолжалась, как будто он не убегал или не он был тем, к кому обращался старик, без конца повторяя одно и то же:
Прости меня Умоляю тебя, прости меня Прости меня
На следующий день мастерская не открылась. И через день тоже. И еще день спустя. Через четыре дня зеленые и огромные, как гребни спящих динозавров, волны вынесли на берег его тело. Мои родители скрыли от меня подробности, лишь сообщили, что он погиб. Но один мой приятель, которому случилось быть на пляже, когда вытаскивали тело, рассказал обо всем, что с ним сделали рыбы: о цвете его языка и его крови, о том, что море лишило его лица и мужского достоинства. Мне еще долго снилось это тело. Потом я его забыл. Люди говорили, что в ту грозовую ночь мой дед напился, отправился на волнорез и бросился в море. Но мне не были нужны ни судьи, ни жандармы, чтобы быть вполне уверенным в том, что он мог это сделать. Позже, когда нам передали его вещи, я нашел среди них тетрадь, но ни фотокарточки, ни листка с перечнем дам там не было. Я предположил, что он бросился в море вместе с ними. А теперь ты, Саломон, явился, словно море, и вернул их мне Надеюсь, ты нам поведаешь, где ты их нашел
Это абсурд, изрекла Сусана.
Она вернулась с пакетом и бумагой для самокруток, но никто не принял ее приглашения. Тогда она сняла кофту, уселась на ковре, вытянула ноги и свернула сигаретку с марихуаной для себя одной. Закурила в тишине, оперев голову на кресло, глаза в потолок. До темноты оставалось немного. Дождь прекратился, но тучи клубились на горизонте поверх парка Ретиро.
Это полный абсурд. Конечно же, есть рациональное объяснение того, что случилось с Саломоном
Рульфо был приятен этот глас трезвого рассудка. Час назад, когда он слушал историю Сесара, он уже готов был отпустить тормоза; но, рассказывая о собственных приключениях (которые, по мере того как шло время, казались ему все более и более невероятными), поверил в то, что мир окончательно и непоправимо обезумел. Как могло так случиться, что оба события, разделенные сроком почти в полвека, соотносились друг с другом? То, что Сесар упомянул медальон в форме паука и имя Акелос, заставило его содрогнуться, но не меньшее впечатление произвел тот факт, что он нашел фото и листок деда Сесара в том, чужом доме. Что означают эти совпадения? И он был благодарен Сусане, выступившей в защиту здравого смысла, хотя и был убежден, что она и сама не верила в то, что говорила.