В этот момент дверь отворилась, и собеседники моментально замолкли. В комнату, сквозь облака табачного дыма, тут же сморщив свой курносый носик, вплыла молодая женщина лет двадцати пяти, про которую с полным правом можно было сказать«типично английская внешность». Нет, неприятной ее назвать было нельзя, но и тот, кто применил бы к ней эпитет «миловидная», допустил бы сильное преувеличение. В руках она несла поднос с тремя чашками, молочником и маленькой сахарницей:
Прошу вас, джентльмены, промолвила она, сноровисто расставляя чашки на свободном пространстве между папок.
Спасибо, Мэгги, кивнул второй коллега и, когда за ней закрылась дверь, инициативу снова взял на себя новоиспеченный «дипломат», не упускавший нить разговора:
Так, это было первое. А второе?
Второе первый коллега покачал головой. Вот его слова: «Вы должны понимать, что как член Комиссии по борьбе с бандитизмом я должен непременно демонстрировать успехи в этом деле. Иначе меня просто снимут с должности, если не хуже. Поэтому, если вы нацелены на долговременное сотрудничество, у меня регулярно должно быть что-то, что я могу предъявить своему начальству».
Последовал крохотный глоточек еще дымящегося чая из чашки, после чего она переместилась обратно на стол. Первый коллега откинулся на спинку полукресла и зачем-то пригладил ладонью свои светлые, чуть рыжеватые волосы.
Он мыслит прагматически, пожал плечами Гарри Лэмбтон Карр, и это скорее хорошо, чем плохо. Что же, мы вполне можем время от времени скармливать ему небоеспособные осколки подполья, предварительно тщательно обрубив концы. В конце концов, можно сдавать ему и бесполезных одноразовых агентов, завербованных специально для такого случая. Несколько дураков, снабженных старыми винтовками и гранатами, не слишком высокая плата. Но мне кажется, что вы не договорили?
Да, снова взял слово второй коллега, он выставил и еще одно условие: «Пока вы не продумаете, как нейтрализовать Советскую Армию, чтобы вас не раздавили хотя бы в первый час выступления, ни о каком моем участии в затеваемой опереттке не может быть и речи. Необходимо ясно отдавать себе отчет, какими военными и политическими ходами вы можете отсрочить, если уж не удается совсем исключить, советское вмешательство. И только после этого можно приступать к конкретному планированию операции».
Он широко мыслит для простого генерала, бросил секретарь посольства. Да, вы правы, жаль было бы упустить столь перспективную фигуру.
Учтите, голос первого коллеги был озабоченным, не мы одни желаем попастись на этой лужайке.
Что вы имеете в виду? недавно назначенный «дипломат» резко развернулся в его сторону.
Генерала Речницки уже активно обхаживают американцы. Даже французы проявляют интерес и, судя по некоторым данным, люди из Пуллаха тоже не прочь поиграть в эту игру.
Генерал Гелен? Он не слишком много вольностей себе позволяет? инспектор Северной Зоны сделался откровенно зол. Ладно, через три дня я выезжаю в Стокгольм через Берлин, и там мы посмотрим, как дать укорот этим выскочкам. Речницки нужен нам! веско бросил он напоследок.
Новый посол Его Величества в Польше, Дональд Сент-Клэр Гэйнер, 7 июля 1947 года во дворце Бельведер вручил верительные грамоты Президенту Польской республики Болеславу Беруту и представил ему новых военного, военно-морского и военно-воздушного атташе. Этот факт поначалу никак не задевал ни генерала Речницкого, ни его дочь. Разумеется, на официальный прием в посольстве, который вскоре устроил военный атташе, они были приглашены. А дальше А дальше пошли другие заботы.
3. «Товарищ Андрей»
В том же июле месяце Якуб сменил место службы. Теперь ему предстояло переезжать в Познань, снова на должность командующего войсками округа, но на этот разIII-го.
Для генерала такой перевод означал новые хлопотыот знакомства с состоянием вверенных ему войск и выяснением проблем, которые предстоит решать, и до обустройства семьи на новом месте. А проблем в округе хватало. Если в Краковском и Люблинском округах самой больной занозой были банды УПА, против которых пришлось проводить две крупные войсковые операции (в 1946-м«Жешув» и в этом«Висла», которая еще не была завершена), то главной особенностью Познаньского округа было то, что в его состав входили новые земли, перешедшие к Польше от Германии. После депортации немецкого населения там было сложно сразу установить нормальный порядок: пока поляки осваивались на новых местах, там уже вовсю хозяйничали банды мародеров («szabrowniki»). Да и остатки нацистского подполья еще давали о себе знать.
Впрочем, население самого Познаньского воеводства, присоединенного к польским землям только в 1918 году, а до того входившего в состав Германской империи, все еще несло на себе отпечаток немецкого влияния. И это было скорее хорошо, чем плохо. Лучше всего существо этого влияния передает послевоенный польский анекдот: встречаются по окончании войны двое знакомыхпознаняк и варшавяк. Познаняк спрашивает своего приятеля:
А что ты делал во время войны?
Я был в Сопротивлении! гордо отвечает варшавяк.
Как? Разве у вас это не было запрещено? удивляется познаняк.
Но если Якубу пришлось с головой уйти в дела, то для Нины, в сущности, ничего не изменилось. Разве что машину теперь предстояло гонять из Варшавы не на юго-восток, а на запад, да дорога занимала почти вдвое больше времени. Значительно длиннее стал путь и к сделавшимся уже привычными Мазурским озерамтеперь, чтобы добраться до них, предстояло пересечь чуть ли не всю Польшу с запада на северо-восток.
Этим летом в Мазурах хорошо уродилась малина, и девушка, предоставив панам генералам заниматься мужским развлечениемвыпивкой (ибо для охоты был еще не сезон), отправилась в малинник собирать ягоды. Пробираясь все дальше вглубь зарослей, она раздвинула колючие ветви, с которых уже все собрала, и увидела черный влажный нос, который девушка поначалу приняла за собачий. И лишь в следующее мгновение она осознала, что перед ней медведь, тоже пришедший полакомиться сладкими ягодами.
Визг, переходящий в ультразвук, всполошил всю компанию, расположившуюся на отдых, и пулей вылетевшую из кустов малинника Нину окружили мужчины с пистолетами в руках. Встречи ведь в лесах могли быть всякие
Там медведь! пояснила девушка причину своего испуга.
Было видно, что доверять словам перепуганной девчонки бравое воинство не очень-то склонно. Тем не менее при слове «медведь» в панах генералах тут же вспыхнул охотничий азарт, и они, как были, с пистолетами в руках, рванулись в малинник. А вдруг и вправду там косолапый? К счастью для мишки, их встрече не суждено было состояться, но слова Нины все же нашли подтверждениезверь оставил явные следы приключившейся с ним от девичьего визга «медвежьей болезни».
По возвращении с отдыха домой Речницкого и его дочь ждал очередной вызов в Москву.
Остановились, как обычно, в гостинице ЦДСА. Разумеется, не все их время было занято делами службы. Генерал был завзятым театралом, но его предпочтения были довольно узкимини оперу, ни драму он не любил, предпочитая балет, музыкальные комедии и более всегооперетту. В первый же вечер пребывания в Москве Яков отправился на спектакль «Учитель танцев» в расположенный совсем рядом Центральный театр Советской Армии, где блистал молодой тогда Владимир Зельдин. После спектакля Речницкий вместе с дочерью проник за кулисы (попробуй, останови орденоносного генерала!) поздравлять актеров и там свел знакомство с Зельдиным, пригласив его в компанию, которая намеревалась собраться через день в гостинице «Москва».
В тот день генерал тоже не упустил возможность побаловать себя, отправившись на «Укрощение строптивой» в Московский театр оперетты. После спектакля офицерская компания отправилась в номер гостиницы, где остановился один из них. Из ресторана заказали закуску и выпивку, устроив дружескую вечеринку. Владимир Михайлович Зельдин пел под гитару, произносил витиеватые застольные речи, но, в отличие от большинства собравшихся, предпочитал выпивать поменьше. При всем том почитании, которым тогда окружали известных артистов, и почти что детским любопытством, которое питали офицеры к артистической жизни, все же ощущалась некоторая чужеродность Зельдина в этой компании. Кроме того, были такие вопросы, которые товарищи офицеры хотели бы обсудить с глазу на глаз, без посторонних ушей. И потому генерал Речницкий отправил свою дочку вместе с Зельдиным вниз, в зал ресторана «Москва»пусть себе потанцуют.
В качестве партнера для танцев Зельдин оказался великолепен, да и ему не приходилось сожалеть о партнерше. Некоторое неудобство для девушки доставляло то, что он был выше ростом, чем ее отец (обычный ее партнер по танцам в Польше), и имел непривычную для нее манеру жестко вести партнершу. После каждого танца Нине приходилось отправляться на какое-то время обратно в номерведь ее инструкции требовали постоянно находиться при особе Якова Францевича Речницкого. Вот за нарушение этой инструкции ей и влетело потом от их общего начальника, и никакие ссылки на прямой приказ генерала не принимались во внимание.
На следующий день Яков сообщил дочери:
Сегодня снова идем в ресторан. В «Прагу», и с нами там будет «товарищ Андрей».
Да? А как мне обращаться к «товарищу Андрею»? спросила Нина. Действительно, не по агентурному же имени его при людях называть?
Павел Анатольевич, после секундной задержки ответил ей отец.
Павел Анатольевич оказался молодым, едва сорокалетним генерал-лейтенантом, и он произвел на девушку определенное впечатление. За его свободной, простоватой манерой общения эдакого рубахи-парня чувствовалось расчетливое создание нужного образа, ибо простоватость тщательно дозировалась, чтобы не допустить переигрывания. Не укрылся от Нины и недюжинный ум сотрапезника, хотя он всячески старался его не демонстрировать. Пожалуй, на постороннего наблюдателя Павел Анатольевич должен был произвести именно такое впечатление, какого он и добивался. Но Нина, сама обладавшая незаурядными актерскими данными, просто почувствовала родственную натуру.
После взаимных представлений, едва они успели сделать заказ, на сцене появился новый персонаж.
Ба, кого я вижу! Яков Францевич, какими судьбами? «Иван Иваныч» распахнул объятия, разыгрывая неожиданную встречу, хотя еще вчера принимал Речницкого в своем кабинете.
Да вот, Иван Иванович, приехал в Москву в командировку, генералы обнялись, похлопывая друг друга по плечам. Не откажитесь присоединиться к нашему столу!
Снова последовали взаимные представления, и тут Нина услышала фамилию генерал-лейтенантаСудоплатов. Тогда ей мало что говорило это имя, хотя уже и довелось слышать о легендарном руководителе разведывательно-диверсионной службы. С появлением «Иван Иваныча» окончательно стало ясно, что Павел Анатольевич появился в ресторане не для встречи с Речницким и уж тем более не для знакомства с его дочерью. На них возлагалось проведение операции прикрытиядемонстрации дружеского общения Якова и его дочери с Судоплатовым, к которому случайно присоединился «знакомый» Речницкого.
«Иван Иванычу» необходимо было провести внеслужебные встречи с Судоплатовым и, чтобы не создавать излишних подозрений, он встречался с ним не конспиративно, не наедине, а открыто, под видом попойки в теплой компании в ресторане. Генерал Речницкий с дочкой как раз и изображали эту компанию. Когда Нина с отцом отлучались от столика потанцевать, их начальник получал возможность переговорить с коллегой из другого ведомства с глазу на глаз.
Значительно позднее, уже после смерти Сталина, «Иван Иваныч» пересказал Якову мнение Иосифа Виссарионовича о Судоплатове. Не в буквальной передаче, но по смыслу, это мнение было таково: «Очень не люблю, когда меня видят насквозь, как стеклянного, а я с ним поделать ничего не могу, потому что очень нужный для дела и исполнительный человек».
Если этот отзыв достоверен, он позволяет скептически взглянуть на некоторые страницы мемуаров Судоплатова, где генерал изображает себя весьма ограниченно мыслящим и даже чуть ли не наивным человеком, не испытывавшим сомнений и не проникавшим в подоплеку некоторых событий, в которых он участвовал или свидетелем которых был.
4. Леди Диана
В Варшаве Якуб Речницки надолго не задержалсяего звали дела в округе. Перед расставанием с дочерью он, как бы между прочим, заметил:
Тебе поручается первое самостоятельное задание: познакомиться и подружиться с женой нового британского посла.
Угу, простенько и со вкусом. Подружиться! Это притом, что Нина вовсе не знает ни английского, ни французского, на котором дамы из высшего общества, независимо от национальности, обычно могли связать хотя бы несколько слов. Да и жена посла вряд ли владеет польскимДональд Сент-Клэр Гэйнор (в отличие от своего предшественника) прежде в Польше не работал. Но приказыа задание равносильно боевому приказуне обсуждаются.
На ближайшем же приеме в английском посольстве, куда был приглашен генерал Речницки, а вместе с ним и Нина в качестве его дочери, она постаралась приложить все усилия к выполнению приказа. Прямой путь подчассамый верный, и девушка, улучив момент, попросила британского военного атташе, беседовавшего с отцом:
Не представите ли вы меня жене господина посла? Разумеется, я вовсе не против вашего общества, совсе даже наоборот, при этих словах она улыбнулась возможно более чарующей улыбкой, но ведь и дамам найдется, что обсудить между собой?
И вотпервая удача. Удача не в том, что ее представили леди Дианеэто как раз было просто и зависело не от удачи, а от правильно сделанного первого хода. Леди попыталась заговорить с девушкой по-польски! Коряво, с трудом подбирая слова, но все же! Нина тут же приняла подачу:
О, леди! Я так польщена! Вы всего три недели в Польше, а уже говорите на нашем языке.
Жена посла, рослая сухопарая женщина с сединой в волосах, ответила бледной тенью улыбки:
Вы мне безбожно льстите. Пока я в состоянии прознести лишь несколько заранее заготовленных фраз, произнесла она по-английски, попросив все еще остававшегося при них военного атташе перевести ее слова.
Но вы же только начинаете, улыбка Нины была гораздо более теплой и открытой, и я готова по мере сил помочь вам.
Спасибо, вы очень любезны, ответила леди Диана дежурной формулой вежливости, так что оставалось неясным, как в действительности она отнеслась к сделанному предложению.
Как бы ни хотелось Нине закрепить достигнутыйпусть и совсем скромныйуспех, светский этикет не позволял отнимать больше времени у хозяйки вечера, отвлекая ее от общения с другими гостями, особенно с обладавшими более высоким статусом.
Возложенное на девушку задание отныне требовало от нее регулярно вращаться в высшем свете, заставляя буквально разрываться между светским обществом польской столицы, товарищами по ZWM и школой-интернатом. А ведь еще приходилось не выпадать из круга общения своего отца, встречаясь с членами семей советского генералитета в Войске Польском. Многие из них изо всех сил пытались походить на польскую аристократию, перенимая, в меру способностей, их манеры. Иные, как например дочь генерала Поплавского Изабель, достигали в этом некоторых успехов.
Иза Поплавская тщательно следила за модой и обладала достаточным вкусом, чтобы выглядеть вполне изысканно и даже не без расчетливого вызова. Она завела себе двух хорошо выдрессированных догов, которые сопровождали ее в прогулках по не вполне безопасным варшавским улицам, исполняя роль телохранителей. До поры до времени это оказывалось вполне достаточно
Однажды вечером на квартире у Нины, которую ей снял отец, чтобы девушка не зависела от школы-интерната, а главное, всегда имела возможность связаться с ним по телефону, раздался звонок. Сняв трубку, она услышала захлебывающиеся рыдания, не сразу узнав голос Изы Поплавской. Вскоре Нина была уже у нее на квартире, и Иза поведала ей об обрушившемся на нее кошмаре.
Во время обычной вечерней прогулки неожиданно из-за одной из множества развалин вырулили два типа с автоматами.
Прикажи своим бобикам сидеть смирно, не то первая очередь достанется им, а потом мы разберемся с тобой, моментально сориентировался один из бандитов. Снимай шмотки и побрякушки!
Изабель, едва выдавив из себя команду псам«Сидеть!»лишь смотрела на бандитов широко раскрытыми глазами, парализованная страхом.
Ну, угрожающе начал второй тип, снимешь сама или нам этим заняться?
Всхлипывая, молодая дама стала стаскивать с себя драгоценности, а затем и раздеваться. К счастью, больше ничего бандиты предпринимать не стализабрав вещи и драгоценности, они тут же скрылись, даже не став снимать с нее довольно дорогое нижнее белье. Однако достойно оценить подобное благородство она была не в состоянии, захлебываясь в истерике. Нина, кое-как приведя ее в чувство, в основном при помощи крепких спиртных напитков, уложила спать, пообещав навестить на следующий день.