Нелли СавенковаСамоборец
От редактора
«Уважение к минувшемувот черта, отличающая образованность от дикости». Эту фразу А. С. Пушкина из «Набросков статьи о русской истории» цитируют много и охотно. Однако не так уж часто мы проявляем именно уважение к прошлому, к своим корням, к своим истокам. Чаще всего нас ведет скорее интереси отдадим должное тому, у кого этот интерес серьезный, связанный с исследованиями, научной работой. Или он основан на чувстве искренней любви обычного человека, не специалиста-историка, к предкам, «к отеческим гробам». Однако бывает и так, что личностью движет интерес тщеславный, корыстный, диктуемый желанием вывести свою родословную если уж не от Рюриковичей, то, во всяком случае, от фамилии «голубых кровей», либо, чуть передернув факты и проявив фантазию, потрясти мир невероятным открытием. Но оставим подобную суету в стороне. Продолжим речь об уважении к минувшему.
Автор предлагаемого читателю романане профессиональный писатель. Н. М. Савенкова по профессии и роду службыисторик. Она из той породы людей, кого отличает не только искреннее уважение к минувшему, но и желание привить это уважениеподчеркнем, не просто любопытство, а уважениек минувшему, далекому и недавнему.
Надо иметь определенное мужество, чтобы попытаться сказать свое слово в исторической литературе и выбрать для этого свой формат.
Н. М. Савенкова предложила оригинальный проект: создать цикл романов под объединяющим названием «Соль Камская». Действия, описываемые в романах, охватывают период жизни Соликамска и в целом Прикамья в контексте российской истории с XVI века до наших дней. В основе каждогореальные события. Действующие лица в большинстве своемтакже реальные люди. Кто-то из них увековечен в общероссийской истории, кто-то прожил жизнь в менее масштабных рамках. Но все они, всяк по-своему, были вовлечены в общие проблемы, радости, беды или испытания России. Эту связь событий в центре РусиРоссииРоссийской Федерации и событий в слободегороде на Каме и проследит автор через судьбы своих героев.
Первый из романов, точнее, его первая часть, уже выходила в свет в Пермском книжном издательстве. Перед читателемвторое издание, несколько переработанное автором. Сама автор аннотирует свое произведение так: «Действие романа происходит в XVI веке. Одной ночью, 25 августа 1530 года, рождаются два мальчика. Их судьбы во многом схожи: оба теряют родителей, переживают страшные потрясения, воспитываются обстоятельствами, любят, сражаются. Наконец, становятся главами: одинРоссийского государства, другойслободы солеваров. Различаются лишь масштабы личностей, их возможности: один из нихцарь Иван Грозный, другойсолевар Усолья Камского Сергей Никитин. Они встречаются у стен Казани, где каждый из них выполняет свой долг.
Дворцовые интриги, происки бояр, ищущих власти и влияния на правителя, военные походы, крамолы и мятежи, повседневные заботы вершителей судеб России перекликаются с жизнью слободы солеваров, тихой и спокойной на первый взгляд. Но и здесь кипят страсти, есть свои неразгаданные тайны, любовные треугольники, жизненные испытания. Герои все преодолевают и остаются верными себе, своим понятиям о долге, чести и справедливости.
Это роман о вечных человеческих ценностях, неизменных во все времена, что в XVI, что в XXI веке, в понимании царя или простолюдина. Добро и зло, отвага и трусость, простодушие и лукавство переплелись в романе, как в жизни».
В конце книги есть именной указатель. Советуем читателю обратиться к нему с первых же страниц: может статься, среди действующих лиц, жителей древней Соли Камской, найдется родной по крови человек, и уже по-другому оживут страницы романа. Есть в издании также географический указатель и словарик устаревших словк ним тоже крайне полезно прибегать, читая «Самоборца».
Основой для написания романа, как и для всего проекта, послужили подлинные исторические факты. Эти сведения автору удалось разыскать в документальных фондах архивов, частных собраниях.
В целом проект «Соль Камская» направлен на то, чтобы дать современному читателю полное представление о древнем уральском городе, его истории и жителях в контексте Пермского края и в целом России. Он должен помочь нашим современникам проникнуться чувством родины, испытать неразрывную связь с предками и показать неизменность человеческих ценностей на протяжении долгих веков.
«Уважение к прошлому» Постараемся воспитать его в себе. И для началаотправимся с героями «Самоборца» в далекий XVI век
Марина Лебедева
Глава I
На рассвете Фомка захотел пить, оттого и пробудился. Полежал, глядя в черный низкий потолок, поджидая, авось перехочется. Жажда усилилась. Поерзав, Фомка нехотя поднялся с лавки, ощупью пробрался в кутной угол, погремел горшками, пошарил в корчаге: воды не было. Горло саднило, язык высох. Фомка прохрипел с досадой:
Эх, Акулина раскудрит тя за так Акулина! громко кликнул он жену, да тотчас и затаился, поражаясь своей смелости, со страхом прислушиваясь.
Никто не отозвался: Акулины в избе не было. Фомка взъерошил редкие волосенки, широко зевнул, выдувая из себя нечистый дух. Почуяв знакомую вонь, настороженно повел носом да разом и вспомнил: Акулина-то уж два дня как у роженицы, оттого он и бражничает. Шумно дыша, Фомка как был, без порток, поплелся на двор, где стояла бочка с дождевой водой.
Он зачерпнул пригоршню-другую, напился, ополоснул лицо, отерся подолом рубахи. В пузе забулькало, но не полегчало.
Ох ты, раскудрит тя-я жалобно протянул Фомка, почесал впалую грудь.
В душную избу возвращаться не хотелось, и мужичок, позевывая, уселся на завалинку Помечтал, сладко причмокивая:
Щас бы ковшичек бражки да другой М-м-м сухо сглотнул, представляя густо пахнувшую жижку.
В блаженные мечты не к месту вплыло грозное лицо жены. Фомка икнулвидение исчезло. Он опасливо огляделся: Акулина и въяве могла появиться внезапно. Супружницу Фомка побаивался. Он лишь приседал, втягивая голову в плечи, когда та в гневе обрушивалась на него за какую-либо провинность, ругая его никчемность. Во хмелю Фомка храбрился, петушился и пытался дать отпор, перекрикивая жену треснутым голоском, за что бывал нещадно бит чем под руку попадется.
Главой в их доме была Акулинаи по праву: ее ремеслом кормились, считай, на повивное и жили. Лекарка она да повитуха знатная, иные даже ведуньей нарекли. Со всей слободы да с окрестностей бабы к ней бегают: кому родить помогает, а комупрости Господивытравить. Расплачиваются щедро: когда убоинкой, когда холстинкой, а когда и денежкой. Живность всякую приносят: кур да гусей, поросят. Давеча козу привели. Хорошее ремесло, прожиточное.
А Фомка что? Он промышлял и тем, и сем, и всем, гордо именуя себя «помочником». Дом ли строят, соль варят, рыбу ловятвезде он поспевает: суетится, кричит, руками машет. Да мало толку от его помочи выходило.
За бестолковость свою Фомка прозвище получил: Безданной. Так его кузнец прозвал. Пытался однажды Фомка ему пособить, да от лишнего старания мех порвал и еле ноги унес. Бежалаж в ушах свистело, а кузнец вслед орал: «Безданной! Безданной!» Усольцы услыхали, подхватилитак и прилипло. Да Фомка-то не в обиде, но с тех пор решил: кузнец без него обойдется. А другим помогал со всею охотою и усердием. Только такой суетой много ли заработаешь? Остатнее промотаешь. Оттого и приходится с женою ладить. А мужики посмеиваются: мол, у бабы в послушниках, не хозяин, мол. Ох, грехи, грехи
Над дальним лесом заалело небо. От Усолки поднимался туман Легкий ветерок колыхал прибрежные кусты, в огородных грядках шуршало. «Мыши», мелькнуло в голове Фомки. Мелькнуло иунеслось. Прижимаясь спиной к теплой стене избы, он дремотно засопел
Внезапно предрассветную тишину порвал крик младенца. Фомка оторопело вытаращился, отгоняя от себя остатки дремы, силясь уразуметь, что творится Сердце екнуло: «Акулина принесла?»
Акулька тихонько окликнул он жену.
Ребенок не унимался, и Фомка, с трудом оторвав зад от завалинки, нерешительно поплелся на крик. Не враз и сыскал: в огороде меж капустными грядками белел тряпичный комочек. Он был не более налитого кочананешто углядишь. Комочек шевелился и кричал. Озираясь, Фомка несмело приблизился, озадаченно поскреб мясистый нос и, протянув руку, опасливо отвернул тряпицу В предрассветном сумраке он увидел сморщенное личико и дрыгающие ручки с ножками.
Раскудрит ее в туды!.. Дитя! Как есть, дитя Вот ить
Посидев недолго на корточках, Фомка растерянно помотал головой: что за наваждение? Наконец, запахнув тряпицу, он поднял младенца и, осторожно ступая, понес к избе. Подкидыш затих. У крыльца Фомка остановился, гадая: то ли взойти, то ли отправиться за женой. Он неуверенно огляделся: пособил бы кто! Ни души: отдыхала слобода, последние сны досматривала перед новым трудовым днем.
Только огромный солнечный каравай подымался над лесом, и рдяный свет его заливал все вокруг: пыхавшие дымом варницы и рассольные колодцы с высоко задранными шеями и замершими черпаками, затуманенную обмелевшую Усолку. Лениво несла она вдаль свои воды, а по берегам грудились дворы солеваров, выглядывали из-за них избы с почерневшими бревенчатыми стенами, а кое-где и с новыми, горделиво выпяченными золотистыми боками, еще пахнувшими смолой.
Солнце медленно всплыло и, застыв блином на небесной тверди, будто дивясь случившемуся, уставилось на Фомку, который все переминался у крыльца, неумело держа подкидыша на вытянутых руках и повторяя:
Вот ить!.. Раскудрит ее в туды Чего это, а?.. Чего?.. Крещены души
* * *
Промаявшись два дня, Ульяна наконец разрешилась минувшей ночью и теперь приходила в себя. Слава Богу, рядом неотлучно была Акулина. Уверенные движения повитухи, ее голосто властный, то ласковыйуспокаивали и несли облегчение. Ульяна не знала, долго ли пробыла в забытьи, день ли настал или еще ночьне угадаешь за плотными ставнями. Обессиленная, она наслаждалась покоем, ни шевелиться, ни говорить не хотелось.
Слегка приподняв веки, Ульяна наблюдала за повитухойта что-то проворно размешивала в бурно парившем горшке. На вспотевшем круглом лице Акулины поблескивали отсветы масляного светильника. Приятно и густо пахло травами. Ульяна глубоко вдохнула, поискала взглядом: вот он, рядышком, сыночек ее, завернутый в повивальник. Она слабо улыбнулась, подняла было руку, чтобы дотронуться до ребеночка, но рука бессильно опустилась.
Акулина заметила шевеление, отставила горшок с варевом и приблизилась, отирая потное лицо.
Лежи-лежи, милая, не подымайся, она ласково удержала Ульяну.
Что это? забеспокоилась та. Приметила, что она уже не в мыльне, где пребывала в пору родов, а в горнице. Как я тут-то оказалась?
Никита велел вас с дитем сюда принести.
Нехорошо я ж нечистая
Ну, то Никите видней: он в своем дому хозяин.
Не в обычае такое начала было Ульяна.
Ай, беспечно отмахнулась Акулина, пустое! Обычаи люди сами выдумывают, опосля и следуют им. Ты лежи покойно. Туточки оно лучше, вовсе слабая ты, чтоб в мыльне оставаться. Лежи, сил набирайся.
Слабая согласилась еле слышно Ульяна. Вот хотела дите погладить и того не смогла. Его, поди, покормить пора?
Сынок у тебя славный, расплылась в улыбке повитуха. Разумеет, что мамке отдохнуть надобно, ничего не просит. Почивает Погляди-ка
Ульяна, заглянув в крохотное личико сына, счастливо улыбнулась:
Красовитушко Почивает, соколик мой.
Упрямый, соколик-то, никак на белый свет выходить не желал. Помучилась же ты, бабонька! Ох-те-те сочувственно протянула повитуха.
А что, Акулина всегда так бывает? Неужто все так мучаются?.. Эдак-то в другой раз боязно
Не бойся, милая, по первости тяжко, другие сами пойдут, успокоила та. Чего я только не навидалась Сколь народу принялане счесть враз-то.
Тебе, поди, пора, Акулина? От Устинихи-то дважды давеча прибегали, вспомнила Ульяна смутные видения своего полузабытья.
А ты откудова проведала? Спала вроде? Прибегали, да. Так и ничего, подождут. Ихней-то Палашке далеко не срок На-ка вот, испей. Настрадалась, сердешная, Акулина приподняла роженицу, поднесла к ее губам чарку с отваром одной ей ведомых трав.
Сладко Медовый вкус
Мед и есть, а еще цвет шиповников, да мята, да Петров крест, да Там много всего. Ты пей-пей, силы набирайся
Ульяна послушно допила.
Вот и славно, удовлетворенно вздохнула Акулина, помогая ей улечься: поправила подголовник, убрала с лица Ульяны влажные волосы, погладила плечо. Поспи, милая. Пущай сон твой сладким будет, немощь с тела сгонит, сердце укрепит да кровь развеселит. Спи, а я за дитем пригляжу.
Ульяна, смежив веки, затихла. Немного погодя на ее устах появилась слабая улыбка. Знать, райский сон увидала? Вот и ладно. Акулина, озабоченно сведя брови, задумалась. Про мужа-то своего, Никиту, молодуха так и не сведала, будто и нету его. А ведь тоже мучился, истомился мужик. Из горницы от образов в мыльню бросался, в ногах у повитухи валялся, умоляя спасти жену. При том богатство немалое сулили кто! Никита, известный скареда. Извелся весь, с лица спал. И как сына-то увидалне враз успокоился. Лишь когда вызнал все про Ульянужива ли, здорова, нет ли хвори какой да вреда, а ежели здорова, то скоро ли в себя придет, вот тогда возликовал и, велев перенести ее в горницу, умчался со двора неведомо куда. А эта, Ульяна, ни словечка про него. Видать, никак не сладится у них Жизнь чужаячто омут глубокий: покуда сам не утопнешьдна не увидишь.
Повитуха с жалостью поглядела на спящую Ульяну. Лицо у той посвежело, воротился румянец, брови собольи вразлет легли, губы зарозовели, зубки жемчужные видны. И такая в лице пригожесть явилась, что Акулина невольно загляделась. Никого краше Ульяны в Усолье не сыщешь. Да есть ли на всем свете подобные ей? Ах, как парни да мужики в ее девичестве вокруг хороводились, как друг пред другом петушились! Так ведь краса не доля. Через пригожесть свою Ульяна счастья-то и лишилась. Или, быть может, обрела? Кто его знает, какое оносчастье? У девок односердешное; у баб другоев достатке жить, а сердце унять. Зато детишки не в нужде вырастут, сытые, одетые, Бог даст, здоровыевот и счастье бабе. Молода Ульяна, не думает еще о том. Пробудитсянадобно растолковать ей, утешить душу. Матери у нее нет, кто еще подскажет?
Вдруг Ульяна тревожно заворочалась, всхлипнула и, широко открыв глаза, невидяще уставилась перед собой. Молвила обреченно:
Видно, помру я скоро, Акулина
Что ты, Ульянушка, окстись! перекрестилась повитуха. Нешто можно так-то сказывать, смерть кликать? Никак, сон страшный привиделся? Так то всего лишь сон: тьфу! и нету его. Поживешь ты еще, Ульянушка, сыночка вырастишь да иных детушек своих, кого Бог даст И все-то у тебя ладным-ладно будет.
Ульяна не слышала повитухи:
Аверьян мне привиделся
Акулина осеклась:
Аверьян?..
Зовет меня, манит. И я вроде к нему бегу такая радостная, веселая!..
К дождю покойник снится, перебила Акулина, притворно зевнув. Знать, ненастье будет?
Не-ет, заупрямилась Ульяна, помру, коль зовет Любил он меня, чрез то и смерть принял.
Коли любилзла не сотворит. Не виновать себя, милая. Не было у Аверьяна ни дома, ни добратолько и всего, что в заплечной суме. Пропала б ты с ним Ушел он из Усольяи ладно. А коли волки задрали, так то судьба его. Да и волки ли?.. Охотники, Андрей Сыч с товарищами, которы суму-то Аверьянову нашли, сказывали, будто никаких следов не осталось. Чудные, мол, волки-то Незнамо где лежат Аверьяновы косточки, упокой, Господь, его душу, повитуха перекрестилась и добавила:Знать, не звал он тебя, а прощался. Забудь уж его, Аверьяна-то. Слышь? Мужняя жена, Никитина, вонсынок у вас
Не могу забыть, Акулина Рада быне могу! Из головы выкинула, а из сердца нейдет! Тут вот он у меня Уж сколь времени прошло, а не забыть! Ульяна всплеснула руками и застонала, то ли от боли, то ли от отчаяния.
* * *
Появились они в Усолье одновременно, в весеннее половодье, будто талой водой принесло: Аверьян с пустой сумой за плечами да Никита с денежным мешком за пазухой. Каждый, по давно заведенному обычаю, получил прозвище Приходец, каждый занялся своим делом.
Аверьян плясал, пел необыкновенным голосом незнаемые здесь песни, был заводилой на гуляньях. Девицы млели от его голоса, мужики заслушивались байками о дальних землях, о нравах людских, бабы с детишками сказками его забавлялись. Всем по сердцу пришелся Аверьян, питаясь милостью привечавших его усольцев да пользуясь благосклонностью местных девок и вдов.