Чужие дочери - Лидия Азарина

Лидия АзаринаЧужие дочери

* * *

«Удалось! Отменили все!!! По краю балансировала почти безнадежно. Какая я умница! Даже не верится! Получите!»и следа этих мыслей нельзя было заметить на уверенном и располагающем лице популярного в области адвоката Людмилы Борисовны Жемчужниковой. Строгое светло-зеленое платье с клетчатым галстуком, лацканами и отворотами рукавов подчеркивало подтянутую фигуру, отлично гармонировало с темно-рыжими локонами, свободно падавшими на плечи. В 43 года, как, впрочем, и в молодости, Жемчужникову нельзя было назвать красавицей: приятная, но не более, внешность. Ее гордостью были густые, крупно вьющиеся волосы и выразительные глаза редкого темно-зеленого цвета. В последний год она приобрела характерный лоск ухоженной женщины: сказался финансовый результат работы, дом был уже закончен, пришло время тратиться только на себя любимую. Жаль только, что времени по-прежнему не было.

Несколько минут назад закончилось заседание коллегии по гражданским делам областного суда. Сложнейший спор о разделе недвижимости между наследниками после года тяжб завершился полной победой клиента Жемчужниковой. Артистические выверты трех дорогих столичных адвокатов не спасли ответчика. Любимый девиз Жемчужниковой «закон и логика» снова сработал. Измученный клиент Жемчужниковой был даже не в состоянии оценить ситуацию, только спрашивал:

 А что теперь? А как теперь? Куда мне? А Вы куда?

 Николай Игнатьевич! Мы победили. Надзорной жалобы не будет. Все. Конец. Все устали, перенервничали, поезжайте сейчас домой, обрадуйте родных, завтра встретимся и все обговорим. Позвоните мне в 8 часов. Идите, идите, я на машине, доберусь сама.

Покатышев ушел, растерянно оглядываясь, запутался в вертушке на выходе и чуть не упал на крыльце.

«Господи! За год стал как родной: и выгнать жалко, и жить невозможно. И бывают же такие недотепы»,  Жемчужникова вспомнила первое появление Покатышева у себя в кабинете и улыбнулась: на пути от входа в консультацию до стола в ее кабинете Покатышев толкнул троих, зацепился за ковер и выбил чашку с кофе из рук у помощницы, а усаживаясь, опрокинул монитор. Все последующие визиты носили почти такой же катастрофический характер.

О первом выступлении Покатышева в суде рассказывали анекдоты: усаживаясь, он упал со сломавшегося стула, чуть позже, выступая с обоснованием своей позиции, так эмоционально жестикулировал, что свалил трибуну свидетелей, шарахнулся от нее, зацепился за ступеньку перед столом судьи и, падая, опрокинул стол секретаря судебного заседания. В хорошую погоду Жемчужникова старалась работать с Покатышевым в парке: так было безопаснее.

При всей несуразности жестов и манер Покатышева его обожала красавица-жена, любили и помогали многочисленные родственники, поддерживали и сочувствовали друзья, коллеги, просто знакомые. Упорно преодолевая его кристальную правдивость, Жемчужникова за полгода с трудом смогла внушить своему клиенту, что не все следует рассказывать в зале суда, не нужно врать, но иногда следует промолчать. Основные усилия по этому делу ушли у нее на борьбу с характером и взглядами Покатышева. Таких клиентов в практике Жемчужниковой, слава богу, больше не было.

 Поздравляю, коллега! Вы всегда выступаете блестяще, но сегодняпросто фейерверк! Завидую и восхищаюсь! Пора Вам в столицу!  бархатный баритон Барсукова, известного московского адвоката представлявшего интересы ответчика, обволакивал, но взгляд оставался холодным и жестким.

 Ну что Вы, Николай Елизарович! Куда нам, провинциалам, до Вас! Какая столица! Мы уж тут, за сельской печкой, в провинции, посидим!  ответила Жемчужникова и направилась к выходу.

 Людмила Борисовна! Давайте вместе отметим Вашу победу, пообедайте с нами! Поговорим!  Елистратова, помощник Барсукова, придержала Жемчужникову за рукав.

 Да-да, уважаемая и несравненная! Пойдемте непременно, здесь напротивочень хорошая кухня. Надо отдохнуть, перекусим, поговорим!  Барсуков и Нечитайло, второй адвокат-москвич, буквально обступили Жемчужникову. «Что-то им от меня нужно. Интересно, что? Надо соглашаться»,  мелькнула мысль.

 При таком коллективном натиске невозможно отказаться! Пойдемте! Только просьбадавайте без обсуждений этого дела. Уже невмоготу,  сказала Жемчужникова.

 Да-да. Мы же не лесорубы, чтобы в лесу о женщинах, а с женщинамио лесе,  попытался пошутить Нечитайло.

Хрустальный сентябрьский день был полон дымком сжигаемых листьев, речной прохладой и чем-то неуловимо грустным. Отшлифованная брусчатка на площади перед зданием суда поблескивала на солнцеза поворотом скрылись фонтанчики поливальной машины.

 Какой воздух! Просто родниковой свежести!  Барсуков чуть задыхался при ходьбе.

 Вот видите! А Вы говоритев Москву! Там чем пахнет? Выхлопными газами и асфальтом! Причем круглый год!  ответила Жемчужникова.

 Ну, дорогая наша, сколько мы времени проводим на воздухе? 15 минут в день. А в помещенияхкондиционеры. Так что это не возражение,  парировал Барсуков.

Через площадь, напротив суда и слева от здания администрации, располагался ресторан. Еще в прошлом году он радовал глаз яркими витражами с золотыми рыбками, но кто-то из администрации вдруг счел их «нарушающими архитектурную целостность площади», и витражи заменили мрачными тонированными стеклами. Вместо броской вывески повесили табличку в официальном стиле, и фасад ресторана практически перестал отличаться от фасада здания администрации.

В ресторане «Золотая рыбка» Жемчужникову всегда встречали тепло: несколько лет назад она успешно защитила их интересы в хозяйственном суде, часто бывала здесь с приятельницами и коллегами. Метрдотель, приветливо улыбаясь, склонился в поклоне:

 Здравствуйте, Людмила Борисовна! Счастливы видеть Вас и Ваших гостей! Выв вип-зал?

 Да, пожалуй,  ответила Жемчужникова.

 Оказывается, Вас здесь хорошо знают,  отметил Барсуков.

 Да, еще одна «удобная» черта провинциивсе всех знают,  улыбнулась Людмила Борисовна.

 Не только всех, но и обо всех,  подчеркнул Нечитайло,  а эта черта вряд ли удобна.

Вип-залом громко назывался небольшой кабинет на десять персон. Два больших вмонтированных в стену аквариума с золотыми рыбками, водопад с подсветкой, тихая музыка и журчание воды навевали спокойствие. Скатерти и салфетки с вышивкой, изящные столовые приборы (почти серебро), мерцающий хрусталь и нежный фарфор сразу создавали праздничное настроение. Жемчужникова любила бывать здесь: даже обычный обед в этой комнате приносил хорошую разрядку и отдых.

Свободно расселись: они втроемслева, Барсуковнапротив. «Как на совещании или на допросе»,  у Жемчужниковой возникло неприятное ощущение.

 Вчера мы здесь отлично пообедали и поужинали, правда, в общем зале. Чем сегодня накормят?  спросила Елистратова официанта.

 Советую попробовать тройную уху и фирменные блюда из речной рыбы, и здесь хорошие розовые массандровские вина,  сказала Жемчужникова.

 А что будете Вы?  поинтересовался Барсуков.

 Салат и раковый суп, без виная за рулем,  ответила Людмила Борисовна.

 Очень скромно. При Вашей внешности не нужно никаких диет, надо получать удовольствие от всего, и от пищи, главным образом. Это моя позиция,  заявил Барсуков.

 Позиция очень приятная, но явно ведет к одышке,  не удержалась от шпильки Жемчужникова.

Все с аппетитом принялись за закуски. Людмила Борисовна с интересом наблюдала, как Барсуков прямо-таки священнодействовал за столом. Официанта он отослал. Поднял на свет графинчик с водкой, полюбовался сверканием хрусталя, точным движением наполнил доверху тяжелые, с морозной гранью стопки. Кратко сказал: «Будем здоровы!» и, не дожидаясь коллег, выпил. Последний глоток задержал во рту, проглотил медленно и с удивлением отметил:

 Слушайте, это же анисовая водка Я думал, уже никогда ее не попробую, рецепт утерян. Ну, порадовали

 Ну, что теперь? Вы так вкусно выпили, чем закусите? Икра?  спросила Елизарова.

 Нет, дорогие дамы, под такую водочку можно только три вещи: залом{ Заломназвание одного из видов крупной каспийской сельди, соленой или копченой.} с картошечкой, мы его не заказывали, или малосольные огурчики, но теперь не сезон, или грибки маринованные, вот они у нас, с лучком и маслом. Ими и закусим  Барсуков принялся за грибы.  Как говорится: первая колом, вторая соколом,  Николай Елизарович снова наполнил стопки.  Вторую мы под осетринку. Людмила Борисовна, а может, 20 граммов все-таки сделаете? Что-то у Вас аппетита совсем нет. Что это за закускасалат? Для аппетита вкус почувствовать надо, а у травы какой вкус

 Действительно, Николай Елизарович, Вы так аппетитно все это делаетеи не хочешь, а согрешишь. Давайте 20 граммов. Забудем про ГАИ,  Жемчужникова подвинула свою стопку.

 Ну, до греха нам пока далеко, но в обозримом будущем будем готовы  многозначительно поглядывая на Елистратову, вклинился в разговор Нечитайло.

Глоток спиртного обжег, потом горячим шариком скатился вниз, в желудок. Стало тепло. Жемчужникова расслабилась, настороженность в отношении москвичей пропала. После пищевых ограничений последних недель она не удержалась: балык был хорош, нежный, с легким дымком, а после осетрины она с удовольствием съела маринованный перец и кусочек розовой ветчины.

Гости нахваливали уху. Людмиле Борисовне же заказанный раковый суп показался приторным, стало подташнивать. Она отодвинула тарелку.

После супа Барсуков встал, расслабленно-довольное выражение лица исчезло, глаза опять стали жесткими, холодными. Жемчужникова снова напряглась. Он поднял стопку за успех Жемчужниковой в закончившемся процессе и дальнейшие успехи в будущем, пригубил не смакуя и с торжественной интонацией перешел к делу:

 Людмила Борисовна! Как Вы, наверное, знаете, наша компания «Юстинус»крупнейшая в столице и продолжает развиваться дальше. Нашими учредителями принято решение об открытии в Юго-Западном округе еще одного адвокатского бюро. Первоначальный штат10 адвокатов и 10 помощниковнабирается самим руководителем из рекомендованного списка. Основное направлениекорпоративное право. Перечень потенциальных клиентов, готовых работать, уже есть. Отмечу: очень и очень серьезных клиентов Я уполномочен сделать Вам официальное предложение возглавить это бюро. Гарантированный размер оплаты Вы можете установить себе сами. Трехкомнатная служебная квартира ждет Вас. Отделка и меблировка по Вашим указаниям за счет компании. Служебный автомобиль с водителем по выбору, но надеемся, что не «ламборджини»,  улыбкой дал понять, что пошутил.  Контракт на 5 лет с преимущественным правом продления. Хочу отметить, что таких условий за время существования компании не предлагали никому. Когда Вы сможете приступить к работе?

Жемчужникова изумленно уставилась на Барсукова и приоткрыла рот. Повисла пауза. Барсуков ждал. Она попыталась что-то сказать, горло свело, какие-то отрывистые звуки получались, но связной речью это нельзя было назвать.

 Я вижу, предложение поразило Людмилу Борисовну! Почему? Разве это необычно, что энергичному способному адвокату предлагают место в столице? Что Вас здесь держит? Вы одна, даже мы наслышаны о Вашем знаменитом доме. Конечно, домэто хорошо, но Вы не приложение к нему, не принадлежность, так сказать, к главной вещи,  опять попытался пошутить Нечитайло.

 Людмила Борисовна! Что Вас так удивляет или смущает? Почему такая реакция? Мы работаем в Вашем городе, неоднократно наблюдали за Вами в процессах, наводили справки, это естественно для потенциального нанимателя. Какие у Вас здесь перспективы? Увеличить популярность и соответственно ставки? Популярность и так велика, ставки не увеличишь до бесконечности. Вы понимаете, что возможностей для результативной работы в Москве несоизмеримо больше? Новый коллектив, новые знакомства, глядишь, появятся перспективы в личной жизни. Да что тамглядишь, у такой красивой женщины их будет множество. Что скажете? Ну успокойтесь, выпейте водички,  Барсуков налил в бокал минеральной воды и подал Людмиле Борисовне. Она механически протянула руку, взяла бокал, но не удержала: тонкий хрусталь ударился о край супницы, брызнул яркими искрами, осколки утонули в остатках ухи. Все недоумевающе посмотрели на Жемчужникову: ее реакция была странной. Заглянули официанты. Один поставил принесенный поднос, ловко убрал супницу, другой тут же заменил скатерть и приборы.

 Простите мою неловкость, коллеги. Это очень неожиданно, спасибо за предложение, но я, к сожалению, уже опаздываю, Вы обедайте, я обязательно свяжусь с Вами буквально сегодня-завтра, и мы все обсудим,  Жемчужникова неожиданно поднялась, зацепив скатерть и сдвинув приборы, как-то неловко вылезла из-за стола и, не оборачиваясь, почти побежала к двери, затем повернулась к официанту: «Пусть Николай Антонович запишет все на мой счет, это мои гости»,  и вышла так стремительно, что никто не успел ничего сказать.

 Что это за номер?! Какая муха ее укусила? Не девочка, кажется. Что за реакция? Ну и как это понимать?  Барсукова, все это знали, трудно было чем-то удивить, но сейчас он выглядел просто ошеломленным.

 Все-таки провинцияэто как клеймона всю жизнь,  назидательно заметил Нечитайло, принимаясь за рыбу по-монастырски.  Чего Вы ожидали? Другая скорость восприятия, другой темп мышления. Это здесь незаметно. Вот посмотрите, как это будет бросаться в глаза в Москве. Ей полдня надо, чтобы в себя прийти и осмыслить предложение. Нет, это не лучший вариант, я уже говорил и повторю. И вот подтверждение

 Ну да, лучший вариантназначить тебя. Это ты всем уже месяц внушаешь. Ты вспомни свою скорость мышления при реорганизации «Костраса», ты бы и сейчас обдумывал и просчитывал варианты, вплоть до банкротства. Да если бы тогда случайно в разговоре с Васнецовым Жемчужникова не предложила свою схему, мы все сидели бы в дерьме по макушку. За пять минут разобралась, провинциалка, а мы, столичные, два месяца искали варианты!  раздраженно напомнил Барсуков.

 Коллеги! Зачем ссориться? Жемчужниковаблестящий юрист, это понятно. Она сдержанная, вести себя умеет. Но у дам бывают такие моменты, совсем не имеющие отношения к делу, что не остается никакого выхода, кроме как сбежать,  заметила Елистратова.

 Это какие же?  хором спросили Барсуков и Нечитайло.

 Интимные, дамские, Вам говорить нельзя, а я знаю  добавила она таинственно.

 Глупости говорите, Тамара Анатольевна. Колготки у нее, что ли, порвались или, простите, застежка в лифчике? Детский сад какой-то  разозлился Барсуков.

 Ничего говорить больше не буду вообще, хоть и знаю, вернее, предполагаю,  обиделась Елистратова.

 Ну и что теперь делать? Билеты на вечерний поезд. Ждатьне ждать, звонитьне звонить? Ладно, еще не вечер, давайте есть, остывает,  раздраженно заметил Барсуков.

Жемчужникова, выйдя из вип-зала, бросилась в туалет. Ее долго, мучительно рвало. Запах рыбы снова и снова вызывал спазмы. Измученный, уже пустой желудок болезненно сокращался, и было непонятно, как остановить это. «Господи, хоть бы воды»Жемчужникова открыла кран. Вода пахла хлоркой и ржавчиной, пить ее было невозможно, один запах опять вызывал рвоту. Она отошла к окну, открыла створку и жадно вдохнула. Стало легче. Кружилась голова. Воротник от испарины стал мокрым, влажные волосы надо лбом повисли сосульками и неприятно касались щек. «Даже стула нет Вот тебе и сервис»,  подумала Жемчужникова и присела на подоконник. В дверь заглянула уборщица.

 Пожалуйста, мне нехорошо, принесите минеральной воды,  попросила Жемчужникова. Женщина осуждающе поджала губы, но вышла, принесла бутылку минеральной, брезгливо покосилась на загаженную раковину:

 Неужели до унитаза не могла дойти? Напьются и блюют куда ни попадя, а мне теперь убирать

 Я не пьяная, у меня что-то с желудком, наверное,  пробормотала Жемчужникова.

 Раз с желудком, надо сидеть дома и пить чай с сухарями, а не по ресторанам осетрину трескать,  поставила точку женщина.

После минеральной воды стало легче.

 Я понимаю, что Вам неприятно, но я убрать это не могу, опять будет тошнить. Вот, возьмите,  Жемчужникова сунула ей в карман халата тысячную купюру.  Я тут на подоконнике посижу, голова кружится.