Подпоручик, это же личный санитарный поезд императрицы Александры Фёдоровны! Ну и дела?! Мы спасены, подпоручик! громко закричал капитан. Мы спасены! Скоро ты сам увидишь, что значит находиться в этом поезде.
Первым на перрон из поезда сошёл высокий моложавый генерал.
Я, генерал Риманначальник собственного военно-санитарного поезда государыни императрицы Александры Фёдоровны, громко объявил он.
Затем посмотрев по сторонам, гневно закричал:
Где начальник станции? Ко мне его немедленно! Где начальник госпиталя Кельцы? Почем я его не вижу? Ко мне его! Срочно!
Перед генералом появился начальник станции без фуражки и распахнутой шинели.
Вы кто такой? Начальник станции? Да какой вы начальник станции в таком виде!!! Привести себя в порядок! Немедленно!!! Старший поездной врач! Архипов! Вы почему стоите? Замёрзли что-ли? Начинайте погрузку раненых!
Санитары занесли Орлова в вагон. Павел сразу же понял смысл слов капитана с загипсованными руками. В вагоне была идеальная чистота. Приятно пахло цветами. Павла положили во втором купе на белоснежную простыню. На столике в маленькой вазочке стоял букетик свежих фиалок. На окнетёмная толстая штора и накрахмаленные голубые занавески.
Сразу же появился молодой человек в белом халате, надетом поверх офицерского кителя.
Здравствуйте! Я подпоручик Унский, заместитель старшего поездного врача. Дело в том, что все раненые и больные этого собственного поезда государыни императрицы Александры Фёдоровны подлежат особой регистрации. Поясняю, она нужна для того, что бы вы получили специальное пособие от канцелярии государыни.
Унский открыл толстую тетрадь и записал в неё все данные Орлова.
Раненых грузили до самой ночи, после того как все купе и, даже, коридоры были заполнены, поезд направился в Киев.
Рано утром в купе, где находился Орлов, появились две сестры милосердия. В накрахмаленных белоснежных передниках и платках с вышитыми красными крестами. Лица до самых глаз закрыты марлевыми повязками. Одна из них была стройная и высокая, втораячуть ниже и покрупнее телом.
Доброе утро! Как вы себя чувствуете? обратилась высокая ко всем находившимся в купе.
Выслушав ответы, она тоном приказа сказала Орлову:
Так, юноша, начнём с вас. Сейчас мы поменяем вам повязки!
Я не юноша! вдруг обиделся Павел. Я подпоручик!
А что подпоручик не может быть юношей? искренне рассмеялась высокая сестра милосердия и нагнулась к Павлу.
И в этот миг Орлов увидел её глаза. Это были два глубоких синих озера. Именно синих! Именно глубоких! Он смотрел в них и не мог оторваться.
Нина Константиновна, сказала вторая сестра милосердия, я зафиксирую ему левую ногу, а вы попытайтесь снять старый бинт.
Давайте, Зоя! согласилась высокая.
Сёстры милосердия принялись перевязывать Орлова. Павел не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал! Он «утонул» в глазах Нины! Павел внимательно наблюдал за её лицом. В один момент она на мгновение приподняла свою марлевую повязку, и он увидел её красивые чувственные губы и правильной формы носик.
Господин подпоручик, вам бинты сейчас не давят? Вам не больно? спрашивала Нина.
Но Орлов её не слышал, он видел только глаза этой женщины.
Юноша, юноша! Очнитесь! Вам плохо? смеясь, спросила Нина.
Нет, спасибо! Мне очень хорошо! ответил Павел и почувствовал, как его кинуло в жар.
После обеда в купе вошёл генерал Риман.
Господа, вы счастливые люди, потому что удостоились чести ехать в поезде императрицы Александры Фёдоровны! Она назначила меня начальником этого своего поезда, благословила меня и лично передала мне иконкиеё благословение вам. Я их раздам каждому. Господа офицеры, вы должны повесить себе эти маленькие серебряные образки на грудь, хранить их, как зеницу ока. Помните, что у вас благословение матушки-царицы, которая молится за всех вас. Ура, господа!
Ура! Ура! Ура! громко закричал Орлов и ещё три офицера, находившиеся с ним в этом купе.
Вечером снова пришла Нина. Поздоровавшись со всеми, она сразу же обратилась к Орлову:
Господин ПОДПОРУЧИК, давайте измерим вашу температуру!
Слово подпоручик она произнесла медленно, нарочито выделяя каждый слог. Павел снова смотрел в её глаза. Они по-доброму смеялись.
Давайте! согласился он.
С этой ночи ему стали сниться её синие бездонные глаза.
Когда поезд прибыл в Киев, в купе вошла Нина:
Прощайте, господин подпоручик! Желаю вам скорейшего выздоровления! Да, хранит Вас Господь!
Благодарю вас, Нина! Скажите, пожалуйста, вашу фамилию, попросил он.
Петрова, ответила она, а зачем вам?
Я письмо вам напишу.
Юноша, ну разве можно писать письма замужним женщинам?! Мой муж, полковник, на фронте, а я буду вести переписку с вами? Так не делается, юноша! Напишите лучше своей невесте! довольно резко объяснила она.
В купе вошли санитары с носилками. Когда Орлова выносили из вагона, он в последний раз увидел её необыкновенные синие, самые красивые глаза на свете.
Глава 2
А а а а! Мыши и и! Летучие мыши! вдруг истошно закричал Пахомов.
Орлов от неожиданности вздрогнул. Он быстро встал с кровати и бросился зажигать керосиновую лампу.
Что, красные опять наступают? Где мой револьвер? кричал спросонья Маковский, шаря рукой под подушкой.
Филипп, что произошло? спросил Орлов.
Смотрите, Павел Фёдорович! Пахомов с ужасом тыкал пальцем в стенку.
Что такое? Что такое? Воры забрались? вбежал в комнату с лампой Месса.
Нет, смотрите на стену, смотрите шептал Пахомов.
Хозяин дома поднёс лампу к стене.
Да это летающие кукарачи! облегченно вздохнул он. А я думал, случилось чего
Орлов и Маковский посмотрели на стену. На ней сидели десятка два крупных тараканов величиной с чайную ложку.
Да-с, знатные тараканчики. И с крылышками! Никогда таких не видел! с удивлением отметил Маковский.
У страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки, произнёс Орлов.
Вы-с, мой юный друг, доктора бы посетили, чтобы он вам-с порошок успокоительный для нервной системы выписал, пожелал Маковский Пахомову и вновь улёгся спать.
Посветите мне, пожалуйста, Павел Фёдорович! Я этих гадов сейчас выбью, попросил Филипп Орлова и взял свой ботинок.
Хорошо! Давай! согласился Павел.
Через пятнадцать минут на стене остались только мокрые пятна. Орлов задул лампу и лёг.
В ноябре 1914 года в Киеве Павлу успешно прооперировали левую ногу. Потом он пять месяцев находился на лечении в Крыму. Здесь ему продолжали сниться синие глаза сестры милосердия Нины. Однажды Павел не выдержал и отправил ей короткое письмо. Ответа он не получил.
Несмотря на успешную операцию и хороший уход, Орлов стал слегка прихрамывать на левую ногу. Павлу, с трудом, удалось упросить старого полковникапредседателя медицинской комиссии, чтобы его оставили в армии. Но на фронт Орлова всё равно не отправили, а определили командиром роты в запасной полк в Нижнем Новгороде.
Павел, как и во времена своего детства и юности, после службы стал частенько заходить в столярную мастерскую своего дяди. Пётр Максимович расширил своё дело. У него уже работали не десять человек, как раньше, а тридцать. Орлов становился за токарный станок и принимался вытачивать ножки для кресла или стола, с наслаждением вдыхая запах стружки.
Он часто ловил себя на мысли, что думал о Нине. Почти каждую ночь Павлу снились её бездонные синие глаза. Он вслух разговаривал с ней во сне Это была мучительная пытка. Сколько она могла продолжаться?
Орлов послал Нине открыткупоздравление с Рождеством. Он и не надеялся на ответ. Но случилось чудо! В середине января от Нины пришло письмо. Она писала, что год назад погиб её муж, а вскоре после этого, скоропостижно скончалась её мама. Нина была вынуждена оставить свою добровольную работу в госпитале и сейчас находилась одна в своей петроградской квартире. В последних строках письма она призналась, что будет очень рада увидеть Павла, если он, разумеется, этого хочет.
Если я хочу? воскликнул Орлов, прочитав письмо. Я ещё как хочу!
На следующий день Павел выхлопотал себе отпуск и поехал в Петроград.
Здесь на Николаевском вокзале он, не торгуясь, взял лихача.
Давай, родимый, гони на Большой проспект 69 «а»! Быстро гони!
Не извольте беспокоиться ваше благородие, сделаем! ответил извозчик, одетый в тулуп и волчью шапку.
Да, братец, заверни меня туда, где можно купить самых лучших свежих цветов!
Сделаем, ваше благородие! Не извольте беспокоиться! Пошла! Эх, пошла, Красавка! крикнул извозчик, и лёгкие сани помчались по рыхлому серому снегу.
Двери Павлу открыла домработница в кружевном белом переднике.
Здравствуйте! А
Проходите, проходите! Нина Константиновна давно уже вас ждёт! улыбнулась домработница, женщина лет сорока с круглым деревенским лицом.
Меня? удивился Павел.
Да, вы же Орлов?
Да, я, растерянно произнёс он, снимая с себя шинель и вручая её домработнице.
Павел, с замиранием сердца, осторожно открыл дверь. В большой зале, напротив одного из окон, стояла Нина. Она была в вечернем длинном платье с оголёнными руками. Слабый свет зимнего солнца хорошо освещал её красивое лицо: тонкие изогнутые брови, правильный нос чувственные губы
А я думал, что она блондинка! вдруг отметил совсем неожиданно для себя Павел, ведь я ни разу не видел её без этого белого платка с красным крестом. А Нина оказывается брюнетка! Какая у неё красивая причёска!
Орлов поставил на пол большую корзину с белыми розами и закрыл за собой дверь.
Здравствуйте, Павел! Проходите, пожалуйста! Не стойте у порога! произнесла Нина.
Орлов хотел поздороваться. Но у него от волнения перехватило горло. Он только открывал и закрывал рот и не мог произнести ни слова.
Что же это со мной? с ужасом подумал Павел. Я мечтал об этом так долго, а сейчас
Павел, вы, что испугались меня? обеспокоенно спросила Нина, рассматривая его.
А Орлов уже утонул в бездонной синеве её глаз. Он, как во сне, молча пошёл к Нине и, став на колени, стал исступленно и страстно целовать её руки.
Через месяц Павел и Нина поженились. Она переехала в Нижний Новгород, где они сняли большую и уютную квартиру в центре города. Орлов продолжал служить в запасном полку. Нина пошла добровольной сестрой милосердия в госпиталь, куда привозили искалеченных на фронте солдат.
Это мой долг перед Россией! не раз говорила она.
В августе того же, 1916, года вышла замуж красавица Ольга, сестра Павла. Высокая, статная, с русой косой до пояса, она выбрала себе в спутники жизни лысеющего, с солидным «брюшком», важного чиновника одного из Нижегородских банков тридцатилетнего Виктора Склярова.
Павел сразу же невзлюбил своего зятя за эгоизм и высокомерие.
Не нравится он мне, мама! Мне кажется, что Виктор не искренний человек. Такое впечатление, что он всё время думает о наживе, которую может получить от банковских операций. Ну что же делать Любовь зла, полюбишь и козла! высказал Павел однажды своё мнение Анне Максимовне.
Та в ответ от удивления только всплеснула руками:
Ты, Павлуша, не прав! Викторпрекрасный человек! Добрый, сердечный, чуткий! Оленьку очень сильно любит! Заботится о ней
Прости, мама, но это моё мнение. Сказал Павел и больше никогда не возвращался к этой теме.
У Павла была Нина, женщина, которую он безумно любил. Она стала для него смыслом всего его существования. Между ними сразу же сложились взаимоотношения нежности, предупредительности и взаимного уважения. Ежедневная обыденная жизнь превратилась для них в счастье видеть друг друга, чувствовать друг друга и наслаждаться друг другом.
Сообщение об отречении государя от престола прозвучало для Павла и Нины, как гром среди ясного неба. Привычные и понятные устои жизни стали рушиться у них на глазах. Весь мир, казалось, сошёл с ума. Солдаты перестали признавать своих командиров, потому что в войсках появились солдатские комитеты, разрушавшие все уставы и вековые традиции славной Российской императорской армии. Дезертирство приняло катастрофические масштабы. К августу 1917 года в роте, которой командовал поручик Орлов осталось всего двадцать человек. Ежедневные митинги манифестации От всего этого многие офицеры приходили в глубокое отчаяние и покидали армию. Но Орлов стойко терпел
В одно из воскресений сентября 1917 года за традиционным семейным обедом Виктор объявил Павлу и Нине:
Мы с Олей решили уезжать за границу: во Францию. Анна Максимовна поддержала нас и тоже едет. Наш план таков: продаём всю нашу недвижимость. Я, кроме этого, снимаю все мои накопленные деньги из банков. Во Франции мы покупаем жильё и, самое главное, вкладываем деньги в какое-нибудь коммерческое дело, чтобы оно приносило нам доход. Затем будем решать нашу жизнь по мере развития событий в России: или остаёмся во Франции, или возвращаемся на Родину. Самое главное, что мы ничего не теряем. Я уверен, что всё российское общество в ближайшем будущем ждут социальные потрясения исторических масштабов. Все факты свидетельствуют о том, что страна погружается в пучину хаоса. Поэтому мы вам, Павел и Нина, предлагаем ехать вместе с нами. Ведь все мыодна семья!
Павел посмотрел на Нину, а она на него, после этого они в один голос ответили:
Мы остаёмся!
Я так и знал! Я был уверен, что именно так вы и скажите! самодовольно усмехнулся Виктор.
Если все будут бежать, бросая Родину в беде, то что с ней будет?! объяснил Павел и добавил, любит и нищий своё хламовище.
Анна Максимовна тихо заплакала, но ничего не сказала, потому что знала, что её сын был прав.
В ноябре к власти в России пришли большевики. Дворянское сословие, оказалось вне закона, как и другие «эксплуататорские классы».
В феврале 1918 года Павел и Нина, переодетые в старые лохмотья и деревенские зипуны, нахватавшись вшей за время долгой дороги, добрались до Новочеркасска. Здесь формировались отряды Белой армии, для борьбы с большевиками. Павел и Нина поступили в Корниловский полк. Онкомандиром взвода, а она в полковой лазаретсестрой милосердия.
Во время этой страшной гражданской войны, когда брат убивал брата, когда сын стрелял в отца, сердце Павла страдало от неутихающей боли за Россию. Только любовь к жене давала ему силы и спасала от отчаяния и безысходности. Когда Павел встречался с Ниной, он на время забывал о жестокости и зверстве, творящихся вокруг. Он сразу же тонул в её бездонных синих глазах
Это были годы хаоса. Ситуация на фронте менялась очень быстро. Сегодня белые наступали и брали города, через день наступали красные и выбивали их оттуда. Но в конце января 1920 года, белые армии Юга России стали стремительно отступать от Ростова к Чёрному морю.
Был март. Корниловцы в горах, близ станции Тоннельной, на ближних подступах к Новороссийску, отбивали бесконечные атаки будённовских частей, выигрывая время. Ведь в Новороссийске скопились десятки тысяч гражданских лиц, а также воинские части, которые надо было эвакуировать. Но пароходов было очень мало. Царила паника. Люди сутками стояли на причалах в ожидании подхода судов. Некоторые, не выдержав неизвестности, в отчаянии бросались в холодную воду или стрелялись. Над городом висела черная туча от горевших элеватора и нефтехранилища.
Орлов лежал в неглубоком окопчике. Только что была отбита очередная атака красных. От усталости у него сильно стучало в висках
Господин капитан! к нему, сильно сгибаясь, подбежал юный прапорщик Андрей Звонарёв со свежеперебинтованной рукой.
Да, говори!
Я только что из госпиталя. Там это Как его Это принялся мямлить прапорщик, отводя свои глаза в сторону.
Что случилось, Звонарёв! Объясните!
Нина Константиновна ранена! Шальная пуля говорят прошептал Звонарёв.
Прапорщик, в окоп! Занимайте моё место! Я сейчас вернусь! приказал Орлов и бросился бежать в лазарет.
Нина, где Нина? крикнул Павел усталому доктору, с красными от бессонницы глазами.
Во второй палатке. Пуля шальная. В грудь. Держится только, чтобы вас дождаться, негромко сказал доктор и усердно стал тереть глаза.
Нина лежала на носилках, укрытая шинелью до самого подбородка.
Счастье моё, что с тобой? зашептал Орлов, и став на колени, принялся нежно гладить голову жены, целуя её бледные щёки.