Вторая их схожесть касалась одежды. Суворов, вечно неряшливый и небрежно одетый, походил на шута из ярмарочного балагана. Точно так же выглядел красовавшийся в позе верховного жреца Павел, когда в качестве главы православной церкви (он сам себя назначил на этот пост) накладывал далматику понтифика на скроенный по прусскому образцу мундир, лосины и жесткие ботфорты. Других подобий не было, царь ненавидел своего слугу, но, поскольку лучших, чем Суворов в деле побед военачальников у него не было, именно его он и послал наводить порядок на Западе.
В середине апреля 1799 года Суворов прибыл в Верону, принял верховное командование над войсками коалиции на итальянском, главном театре военных действий, после чего уже 27 апреля застал врасплох и истребил под Кассано французскую армию генерала Моро, которого земляки считали великим военачальником. С 17 по 20 июня та же судьба ожидала на реке Треббия армию генерала Макдональда. 15 августа под Нови Суворов разнес в клочья армию французского главнокомандующего, генерала Жубера (сам Жубер пал в этой битве) и это, собственно, был уже конец. Пали крепости, французские войска практически перестали существовать, все итальянские достижения Наполеона были ликвидированы за четыре месяца. Ситуация Французской республики стала отчаянной, а "бог войны" развлекался в Сирии и не имел обо всем этом понятия.
Последней, буквально смешнойесли учесть численностьнадеждой Франции стала армия, а точнее, корпус Андре Массены, который притаился под Цюрихом, закрыв собою дорогу во Францию, и ожидал развития событий. В Цюрихе же располагался со своей армией Корсаков и тоже ожидалСуворова, чтобы совместно стереть Массену в порошок. Время ожидания Корсаков коротал в приятных фривольных забавах и игре в карты, хвастаясь за зеленым столом, что отошлет Массену в Петербург в клетке, как "образчик республиканца".
8 сентября Суворов выступил из Италии в сторону Цюриха. На всю дорогу через швейцарские Альпы он отводил двадцать дней28 сентября ему необходимо было соединиться с Корсаковым и замкнуть ловушку вокруг французов. В течение этих двадцати дней Франция уже считала себя побежденной, только лишь один человек, не боявшийся никакого имени, холодный, внимательный, молчаливый и хитрый, считал иначе и с каменным спокойствием выжидал случая. Это как раз и был Массена.
Суворов реализовывал свой план с типичной для себя последовательностью, не обращая внимания на страдания солдат, гибнувших в альпийских пропастях. Через пять дней он прошел четверть пути, только это не вывело Массену из равновесия. Через десять дней ему осталось преодолеть лишь половину расстояния, а Массена с той же неподвижностью готовой метнуться мурены наблюдал за тем, как Корсаков пирует и укладывает себе в постель средиземноморских красоток.
Через пятнадцать дней Суворову оставалось преодолеть лишь четверть пути, и он уже готовился замкнуть клещи, а Массена даже не шевельнулся и только молча глядел на то, как Корсаков растягивает линии своих войск для договоренного с Суворовым обходного маневра.
Когда эти линии растянулись в требуемой ему степени, Массена нанес чудовищный удар, пригвоздил Корсакова к Цюрихскому озеру и растоптал, взяв несколько тысяч пленных, все пушки (сто штук), запасы и казну.
Что же касается Суворова, следует сказать, что он с точностью часовщика реализовал собственный план: как он и рассчитывал, 28 августа ему удалось соединиться с отрядами Корсаковатолько это были лишь убегавшие из-под Цюриха недобитые солдаты. Видя это, старый фельдмаршал впервые в жизни поджал хвост и начал отступать. Тяжело пережив цюрихское поражение, и вместе тем жестоко обидевшись на союзников, поскольку те не помогли российской армии, царь Павел отзывает своих парней домой и окончательно выходит из коалиционной песочницы. Франция была спасена.
А Наполеон, который 9 октября 1799 года возвратился во Францию и ровно через месяц взял власть в свои руки в качестве Первого Консула Республики, уже имел на руках карты для покерного розыгрыша с Петербургом. Этими картами были несколько тысяч пленных, захваченных Массеной. Вместе с горсткой русских, схваченных генералом Брюном под Алкмааром в Голландии (разгром англо-российского десанта), это давало чуть более шести тысяч российских солдат, гнивших в лагерях военнопленных на территории Франции. Этих пленных Павел I не был в состоянии освободить, так как у него не было французских пленных на обмен.
Принимая все это во внимание, европейские политики с изумлением наблюдали нарастающую симпатию царя к Первому Консулу. Удивление это было необоснованным. Павел I ненавидел Францию до момента, когда ею потрясала "безбожная секта якобинцев". Французские республиканские лозунги, такие как "свободаравенствобратство", да что там, даже выражения "общество", "гражданин" и "отчизна" для него были дьявольскими изобретениями.
Наполеона же он посчитал "укротителем якобинцев" и почти что потерял голову в отношении него, и шаг за шагом за этим увлечением следовали репрессии против Британии. В апреле 1800 года царь отозвал из Лондона своего посла Воронова, а через два месяца выгнал вон из Петербурга британского посла Уитворта со всем его персоналомвсе это в качестве мести за интриги Уитворта и за то, что Англия отклонила французские предложения по вопрос обмена пленными. И тогда Бонапарт начал делать ставки.
По его приказу французский министр иностранных дел, Талейран, в письме к своему российскому коллеге, Панину, написал, что, поскольку Австрия и Англия, которые в кампании прошлого года использовали российскую армию для собственных целей, теперь не желают вернуть российским военнопленным свободу, Первый Консул постановил освободить этих храбрых солдат без каких-либо обязательств со стороны царя, и только лишь из уважения, которое французы питают к российской армии.
Это письмо французский посол в Дании, Буржо, хотел вручить российскому послу в Гамбурге, Муравьеву; но тот отказался его принять. Ни общественное мнение, ни российские дипломаты не знали еще о растущей с каждым мгновением симпатии царя к Наполеону (зато об этом знали австрийская и британская разведки). Муравьев опасался делать это без приказа царя, но он уведомил Петербург о французской инициативе.
Эта временная задержка обеспокоила Бонапарт; он посчитал, что должен усилить свои карты. В покере это можно осуществить "прикупая" новые карты путем одноразового обмена. Цитирую довоенный учебник "Покер и его секреты" (глава "Прикуп"): "Путем такой замены партнер получает возможность сформировать более выгодную комбинацию, чем была у него после первой раздачи". Наполеон, вспомнив о завоеванном острове, пожелал усилить свои карты Мальтой в качестве козыря, отдавая взамен (обмен карт) Мальту, как кусок земли, и все свои претензии на нее. Возможно, это прозвучит несколько сложно, но по сути своей идея была довольно простой, и практически не имевшей рисков.
Вся суть основывалась здесь на двух фактах. Во-первых, англичане как раз осаждали Мальту, а французский гарнизон, хотя и героически защищался, готов уже был сдаться по причине отсутствия пищи и боеприпасов. Во-вторыхеще ранее, после того как Мальту захватил Наполеон, мальтийские рыцари избрали своим новым Великим Магистром царя Павла I, в связи с чем тот стал предъявлять права на остров. Бонапарт рассуждал следующим образом: Мальта и так вскоре может быть потеряна, так что стоит отдать то, чем, собственно, и не владеешь, таким образом, покупая расположение Павла. Англия, когда уже овладеет островом, либо должна будет отдать его царю (следовательно, потерять), либо же откажется сделать это, и вот тогда-то случится колоссальная драчка между Петербургом и Лондоном. И план этот сработал на все сто.
После отказа Муравьева французы стали искать другого курьера, который мог бы отвезти царю в этот раз уже два письма: касательно пленных и касательно Мальты. Письма вручили одному из этих пленных русских, офицеру Сергееву, и отправили его в Петербург. Павел I, тронутый этим жестом, был просто восхищен и тут же принял предложения Бонапарт. В Берлине, при посредничестве прусской дипломатии, были установлены контакты между российским (Крюденер) и французским (Бернонвилль) послами. Одновременно (сентябрь 1800 года) царь делегировал в Париж своего адъютанта и приятеля, в прошлом лифляндского офицера на шведской службе, Спреггпортена, с целью завершения мероприятий, затронутых в письмах.
Спреггпортен, назначенный губернатором Мальты, должен был из освобожденных пленных сформировать во Франции шеститысячный гарнизонный корпус острова и с ним занять Мальту в российское владение. Но, прежде чем это случилось, 28 сентября 1800 годав соответствии с предвидениями французского штабапосле двадцати шести месяцев блокады и осады Мальта пала, и англичане не только отказались отдать ее царю, но и возвратить на остров рыцарский орден иоаннитов, который подчинялся царю. Произошел полнейший разрыв между Англией и Россией, результатом чего стала экономическая война (с ноября 1800 года), а затем и вооруженная: Лига Нейтралов (Россия, Швеция, Пруссия и Дания), сформированная Петербургом, была направлена против английской тирании на морях. Наполеон достиг своей первой цели.
В это самое время генерал барон Йорам Магнус де Спренгпортен пересекал Европу, направляясь в Париж с упомянутой выше миссией от Павла I, а точнее, с письмом следующего содержания: "Гражданин Первый Консул, в этом письме я не намереваюсь дискутировать о правах человека и гражданина, поскольку каждая страна сама выбирает для себя форму правления. Но когда я вижу во главе Франции имеющего множество заслуг человека, который способен управлять и сражаться, сердце мое склоняется к нему. Пишу Тебе, чтобы выразить свое недовольство Англией, которая насилует все права народов, и которая действует по причине эгоизма и личной выгоды. Я желаю объединиться с Тобой и положить конец несправедливостям британского правительства".
17 декабря 1800 года Спренгпортен добрался до берегов Сены. В течение последующих дней он вел переговоры с членами французского правительства и с Наполеоном, который пригласил барона на обед в Мальмезон и превозносил в его присутствии благородство и великодушие царя. Еще Первый Консул выразил уверенность, что мир между Францией и Россией может быть заключен в двадцать четыре часа, если только царь пришлет лицо для его подписания, что было обычным в политическом покере словесным жонглированием, поскольку между двумя державами множество спорных моментов (в том числе, к примеру, вопрос польских организаций, пользующихся протекторатом Республики).
Существенным стал факт, что Спренгпортен передал упомянутые слова Павлу вместе с сообщением, что Бонапарт отправляет ему российских военнопленных в новехоньких мундирах, пошитых французами по российским образцам, вместе с оружием и штандартами! Эта беспрецедентная в отношениях между воюющими государствами (формально Россия и Франция все еще находились в состоянии войны) учтивость произвела громадное впечатление во всей Европе.
Уже совершенно очарованный корсиканцем император Всея Руси в собственноручном письме предложил ускорить заключение мира, выражая надежду, что вместе они наведут в Европе "спокойствие и порядок". Наполеон, потирая руки, повторял:
Этот мой приятель Павел очень уж меня любит, а я же этим пользуюсь, потому что он быстро едет, о, слишком быстро!
Но пока что Наполеону важна была не Европа. Речь шла об Индии.
И вообще, пора бы уже выяснить, что имел в виду Бонапарт в данной игре, которая походила на дружеский флирт, чем на резкое покерное противостояние. Наполеон, все время перебивая своими картами ходы противника, старался ослабить вечно грозную Россию тем, что подставлял ее под британский штык, и он был весьма близок к этомустолкновение российского и британского флотов висело на волоске. Главной же целью для Бонапарт было отобрать у англичан Индию. Он не успел добраться туда через Сирию, так что теперь предпринял попытку добраться через российские земли.
Индия была извечной мечтой Франции. Последовательно сменяющиеся губернаторы скромных французских владений на полуострове: Мартен, Дюма, Ла Бурдонне и Дюплеи не могли захватить его полностью, хотя последнему до успеха оставалось чуть-чуть. Бонапарт воскресил этот мираж.
Европаэто несчастное кротовое поле! говаривал он. Только лишь в Азии можно совершать великие деяния!
Но ему не хотелось уж слишком открытым предложением спугнуть царяи он решил умело его спровоцировать. Британский флот тогда блокировал многочисленные торговые пути, а возможная постройка канала через Суэц могла бы сократить русским путь к Индийскому океану. Поэтому Консул, инженеры которого занимались данной проблемой в ходе египетско-сирийской кампании, написал в одном из писем Павлу: "Суэцкий канал уже спланирован. Реализация будет несложной и не потребует слишком много времени, зато выгоды этого пути для российской торговли буквально невозможно сосчитать".
Это был очередной верный шаг. Павел I в ответ предложил вооруженный, антибританский поход на Индию. Наполеон только этого и ожидал. План операции, собственноручно разработанный царем, был переправлен в Париж, где Бонапарт нанес на полях поправки, учитываемые впоследствии Павлом.
В соответствии с данным планом, поначалу экспедиция должна была продвигаться по двум различным маршрутам. Российская армия, командование которой было возложено на генерала Кнорринга, направлялась бы в Индию через Хиву и Бухару. Во втором походе должно было участвовать тридцать пять тысяч французских солдат, во главе которыхв соответствии с пожеланием Павладолжен был встать победитель Корсакова под Цюрихом, генерал Массена. Начав свой марш с берегов Рейна, французы поплыли бы по Дунаю на судах, предоставленных австрийским правительством, а в устье пересели бы на суда, которые доставили бы их в Таганрог. Оттуда они провели бы марш вверх вдоль Дона до Пятиизбянки, переправившись через Волгу под Царицыном, после чего направились бы вниз по течению до Астрахани и далее на российских судах на персидское побережье Каспийского моря, в Астерабад. В Астерабаде должно было состояться соединение их с российской армией Кнорринга численностью в несколько десятков тысяч человек, при чем главное командование должно было перейти к Массене. Объединенные армии направились бы через Герат, Ферах и Кандагар в верховья Инда, а уже оттудана Ганг.
Весь этот маршрут был рассчитан на сто двадцатьсто тридцать дней, расчетам этим, правда, сложно было доверять, поскольку предполагаемая трасса индийского рейда не была известнаимевшиеся карты показывали земли только до Амударьи. Необходимо было провести рекогносцировку всего пути. Для этой цели Павел приказал атаману донских казаков, Орлову-Денисову, начать разведывательный марш в сторону Оренбурга, а дальше пробивать боем дорогу через Хиву и Бухару. Стали искать смельчака, который смог бы провести столь небезопасную разведку. И тогда вспомнили про другого казачьего атамана, пятидесятилетнего забияку Платова.
Матвея Ивановича Платова разыскать было несложно, поскольку вот уже с полгода, по совершенно неизвестной ему причине он проживал в одной из закрытых камер Петропавловской крепости. Однажды его вытащили из подвала, привели в царский кабинет и задали всего лишь один вопрос: а знает ли он дорогу в Индию? Понятное дело, Платов не имел ни малейшего понятия о пути в Индию, поскольку никогда туда не собирался. Потому он ответил, что да, дорогу туда знает замечательно, поскольку был он достаточно умным, чтобы понять: если ответит иначе, то возвратится в узилище и уже никогда в своей жизни у него не будет случая выбраться в какой угодно путь, разве что в загробный. Его тут же назначили командующим одного из четырех эшелонов донского войска, направленного в Индию (все четыре эшелона насчитывали двадцать две с половиной тысяч сабель). 27 февраля 1801 года эшелон Платова выступил с Дона. Франко-российский рейд на Индию начался.
Во второй половине марта казаки Платова уже двигались через оренбургские степи, немилосердно замерзая и проклиная злую судьбину. Когда месяц уже доходил к концу, за их спинами, на горизонте появился силуэт одинокого всадника. Это был особый курьер из Петербурга. Он догнал казаков на покрытом пеной коне и прохрипел приказ поворачивать назад. И приказ этот был издан не Павлом, а его сыном Александром!
И вот так в нашем отчете по первому раунду игры появляется соответствующий партнер Бонапарт. Долгое время Наполеону казалось, будто бы он играет с царем Павлом. Это впечатление было ошибочным, и весьма странно, что человек, столь умный как Бонапарт, не заметил этого. Хотя частично виной за это можно обременить паршивую еще к тому времени французскую разведку, но Первый Консул мог бы и сам догадаться об этом, если бы, например, задумался над таким вот вопросом: почему при столь сердечных отношениях, которые связывали его с "другом" Павлом, дипломатам обеих стран не удалось заключить мир? Отправленный с этой целью в Париж вице канцлер Колычев не сделал ничего, и так дошло просто до парадокса: в течение всего этого периода дружеских контактов между двумя повелителями, Франция и Россияо чем я уже упоминалформально оставались в состоянии войны!