Но это еще не все, дядя Конрад и папа вдруг решили, что хватит ходить вдовцами, и невест себе подыскали, ибо негоже знатным господам неженатыми небо коптить. Кроме того, дядя Конрад мечтает сыном обзавестись, а папа все о дочке черноволосой грезит. В общем, папа заслал сватов к дочери Фридриха I, графа Саарбрюккена, Агнесе, быстро согласие получил, и теперь новая герцогиня в маминых покоях обосновалась, вместе с оравой подружек, что с собой из родного графства привезла, за братом моим новорожденным, Конрадом, ухаживают. А дядя к Гертруде, дочери Беренгара II, графа Зульцбаха, чья сестра, между прочим, вышла замуж за императора Византии Мануила I Комнина, посватался, и тоже дело на лад идет.
Только папа мрачен, Агнеса эта егодевчонка чуть меня старше, приехала скромница такая, а как зачала да пузо заметным сделалось, возгордилась, нос задрала. Теперь, как супругу сына подарила, и вовсе фыр-фыр, распушится, все бусы, что в шкатулке лежат, на себя напялит, дура, и ходит по замку, хвастается. Только папа не весел, это дядя Конрад мальчика хотел, а ему дочку подавай. И чтобы черноволоса была. Одна радостькривляка Агнес, герцогиня Швабская, темнокосая, авось родит кого велено.
* * *
Папа страдал до тех пор, пока в горнице Агнесы плач младенца не послышался и повитуха не сообщила, что у него дочь. Меня, Берту и папу впустили в комнату роженицы первыми, а еще раньше, перед нами, Сарацин зашел, черный мамин кот. Не иначе под ногами неслышно прошмыгнул, а то откуда ему там взяться? Деловито воздух понюхал, прыг на кровать, где Агнеса с дитем под чистым уже одеялом. Подлез к младенчику, лапами ее обнял. Заурчал даже. Признал, стало быть. Девочку тут же окрестили Юдит и папа устроил праздник, на котором он и дядя обнимались, распевая друг другу здравицы.
Показав гостям уставшую, но довольную собой Агнесу, молодец все-таки девчонка, и маленькую Юдит, папа подмигнул мне, мол, золотой век не за горой. А дядя толкнул локтем свою разлюбезную толстуху жену: видала, как надо, сначала сын, через год дочь? В тот же день папа сделал меня герцогом, и я для начала присягнул в верности ему. Сначала ему, а потом уже королю, успеется.
* * *
Прошло еще два года, умер старик Лотарь и новым королем Германии избрали дядю Конрада, а я снова сделался королевским племянником, претендентом на престол и был посвящен в рыцари. Правда, у дяди уже свой наследник народился, сподобилась его благоверная, подарила мужу к коронации карапуза Генриха, но да ведь тому еще вырасти нужно. Когда пришла весть о кончине его величества, отец спешно вызвал к себе дядю Конрада, и вместе они, запершись в папиной светелке, долго о чем-то совещались. А потом папа вдруг ни с того ни с сего собрался с небольшой свитой, человек стоне больше, к архиепископу Трирскому в гости. Мол, тот его давно звал на охоту. Я к немуохота это хорошо. Мол, обещал! А он на меня так странно поглядел и трофей посулил привезти. Какой?
В последний момент, когда подъемный мост опустился и прозвучал приказ по коням, папа вдруг обнял меня, и крепко прижав к себе, шепнул в самое ухо. За зверемудачей! Что за зверь такой? Должно быть редкий, раз за ним в самый Трир ездить нужно.
* * *
Мой папа теперь правая рука короля, а пока папа гоняется за мятежными Вельфамиродственниками моей мамы, все хозяйство на мне. Пятнадцать лет, вырос уже в бирюльки-то играть. Нужно дело делать. Я бы, конечно, лучше с папой, но герцогство на кого оставить, на трехлетнего Конрада? На двухлетнюю Юдит? Не смешите.
Глава 5. Сказ Маттиаса Лотарингского
Берта выходит замуж и скоро уедет от нас, ревет теперь целыми днями, сбылась мечта дуры. Впрочем, жених у нее хоть кудаМаттиас I, герцог Лотарингии, всего на год меня старше! Нормальный парень. Мы с ним, едва приехал, сразу же на мечах сразились, потом мало показалось, турнирные копья преломили, целыми днями, пока он у нас гостил с родственниками и свитой, охотились да наперегонки по полям да горным дорожкам скакали. Ума не приложу, когда он с невестой своей объяснялся, все время занят был. Но да намилуются еще.
Разрывая зубами чуть поджаренное мясо, как это и принято на охоте, мыэто я, Вихман и Маттиас, болтали о том о сем. Но однажды Маттиас заговорил не об оружии, не об охоте и даже не о том, как мы с ним весело будем наведываться друг к другу в гости, закатывая славные пиры и устраивая рыцарские турниры. Он заговорил о моей младшей сестре Юдит, да с такой тоской, что я поперхнулся, и не поднеси мне оруженосец Отто Виттельсбах бурдюк с вином, пожалуй, и задохнулся бы.
Как же жаль, что мне придется жениться на Берте, а не на Юдит! с сожалением в голосе признался он.
На ком?! вытаращился я. Юдит же от горшка два вершка! Когда у нее регулы пойдут, мы с тобой, поди, уже старыми будем. Не будь дуракомбери Берту!
То-то и оно, опечалился Маттиас. Но, право слово, я бы подождал.
Да что тебе в ней? Красотка, конечно, куколка, косы голову назад оттягивают, нянька волосы ей расчесывает, вся дворня приходит любоваться, черный поток до пят. Где еще в наших краях отыщется такая? Но да она же еще дитя, другое делоБерта!
Берта, безусловно, очень хороша, к тому же она ее дочь но
А потом он поведал дивную историю о Юдит. Вот она: жил был старый Вельф из Альтдорфа. Вельфыдревнейший в королевстве род, породниться с которым незазорно королю или даже императору. Собственно, король Генрих IV и его сын Генрих V были из рода Вельфов. Жил древний Вельф в замке у Боденского озера, управляя Южной Швабией и Баварией, и была у него красавица-дочьчернокосая, черноокая Юдит. Души в ней не чаял старый Вельф и, вопреки общему правилу, дал дочке образование, какого не всякий царевич-королевич в то время обресть мог. Много всего знала Юдит черноокая, тонкостанная: и как животных лечить, мор отводить и как эпидемии останавливать, знала, как яд составить и по знакам небесным победу или поражение предречь, оттого глупые люди называли Юдит ведьмой.
Многие сватались к прекрасной Юдит, а она словно ждала кого-то, отца успокаивала, мол, как появится суженый, знай, не пропустим. Чужого не возьмем, но и своего не отдадим. И точно, посватался к Юдит сын Карла Великого, император Людовик Благочестивый. Быстро свадьбу сыграли, и Юдит так очаровала императора, что изменил он для нее порядок престолонаследования среди своих сыновей от первого брака, предопределив тем самым раздел Каролингской империи.
Шло время, и род Вельфов пресёкся по мужской линии, осталась лишь Кунигунда, что вышла замуж за итальянца Аццо, герцога Эсте. От этого брака у них родился сын, который пожелал, чтобы его называли не Аццо, а Вельфом. Явился он к королю Генриху IV и присягнул ему, попросив вернуть земли предков взамен почти всех своих владений в Италии. Так появился Вельф IV, а потом он женился на Юдит Фландрской и у них родились старший сын Вельф и младший, которого потом прозвали Генрихом Черным, так как был он, как и все итальянцы, смугл и черноволос. Он женился, и вскоре у него родилась дочь, темноволосая и прекрасная Юдит, которая вышла замуж за Фридриха II, молодого герцога Швабиимоего отца.
Вот так я услышал о своей матери и пробабке, кстати, мама действительно была книгочейкой, и ее называли колдуньей. Должно быть, скоро отец призовет учителей и для малышки Юдит. Как знать
Забавно, а я чуть было не показал будущему родственнику свою летопись, вот бы смеху было! В отличие от меня Маттиас слушал не только сказки и рассуждал совсем как дядя Конрад и папа. К примеру, он объяснил мне на пальцах, отчего избрали старпера Лотаря вместо моего папы, которого прочил на престол сам император. Я думал, может, порчу кто навел, с каких это пор старого и немощного больше ценят, нежели молодого и здорового? А ларчик-то просто открывался, проще некуда. Генрих V действительно хотел видеть на троне отца, он даже отписал ему наследственные владения Салического домаисконные королевские владения, но не успел передать главногокоролевских инсигний, знаков монаршей власти!
Теперь о политикекороль и отец короля находились в непрекращающейся грызне с понтификом, а Лотарь был законченным папистом. Его причастность к данной партии и принесла большинство голосов плюс благословение престола святого Петра.
Какой же дурак станет благословлять того, кто все время наступает ему на больные мозоли?!
Лотарь, конечно, тоже не подарок, стар, не сегодня завтра помрет, но выбор был невелик: либо он, либо мятежный Фридрих.
А как оттеснили братьев Гогенштауфенов от трона, тут же решили и добить. Возглавил заговор архиепископ Майнцский, который раздобыл королевские инсигнии у вдовствующей королевы Матильды и передал их Лотарю. После чего все претенденты были приглашены на выборы.
Голоса разделились поровну, и только наш дедушка по матери, Генрих Черный, думал да выгадывал, на чью сторону перейти: с одной сторонымуж его дочери, Фридрих, на другойЛотарь, пообещавший его сыну, Генриху Гордому, руку своей единственной дочери, Гертруды, и титул герцога Саксонии. Генрих Черный избрал Лотаря, отец оказался в меньшинстве и был вынужден присягать.
Теперь о тех самых королевских землях, которые поначалу я по незнанию посчитал законным приданым принцессы Агнес. На самом деле это был лен, который на смертном одре государь передал своему наследнику. Если бы успел положить в те же руки и регалии властиотец стал бы королем. Потом по справедливости наследные земли следовало отдать, так как королем стал Лотарьего инсигнии, его и земля. Ох, твердолобый я твердолобый, сколько дома говорили про салическое наследствобез толку, может, со временем ворота вражеских крепостей моим лбом можно будет пробивать. Хоть какая-то польза.
Мы же вцепились в эти самые земли, да еще и войну себе заработали на годы. Глупо. Будь я взрослымтак бы не поступил.
Ага. Теперь, по крайней мере, ясно, отчего Черный дедушка нас с папой невзлюбил. Не в любви дело, он сына своего должен был пристроить, вот и пристроил.
А Маттиас продолжает, соловьем разливается, он и про дядю по маминой линии, Генриха Гордого, оказывается, знает. Что же, послушаем, а наперед запомним, что мало того, что в собственном лагере говорят, хороший правитель обязан со всех сторон сведения собрать и только после этого выводы делать.
Молча выслушал, и трижды прав был. Генрих Гордыймамин брат, после смерти своего отца, будучи герцогом Саксонии, сделался еще и герцогом Баварии. А в ленном праве что написано? Не бывать двух ленов в одних руках!
Лотарь на это безобразие бы сквозь перста глядел, что же до дяди Конрада, то он уж припомнил бы прежние обиды, как пить дать, оттяпал бы одно из герцогств. Вопрос, какой смысл Генриху Черному голосовать за Конрада? Вот он и присягнул Лотарю, который к тому времени из королей уже выбился в императоры.
Теперь, почему отец, в конце концов, сдался на милость императора? А вы повоюйте десять летпоймете. Позарез нужна была передышка, он же всего лишь извинения принес, а земли не потерял ни пяди, да еще и брата обещал на путь истинный вывести. Про дядю Конрада Маттиас, правда, так и не понял, думал, мой батя как глаз утратил, отошел от большой политики и дальше занимался лишь укреплением своего герцогства. Ну, пусть так и думает, разлюбезный. Я-то знаю, на всех советах мой папашкапервый голос, а дядя ему лишь вторит да подпевает.
Первым папа выбрал себе Агнес, но не за черные волосы, как шептались на кухне, не за то, что она чем-то напоминала маму, а исключительно из-за того, что отошедшие ей в приданое земли Саарланда были как бы связующим звеном между Эльзасом и Швабией.
В результате получилось огромное герцогство, и тут батя снова проявил недюжий ум, но это я и без Маттиаса знаю. Он посадил управлять своими владениями не родственников, как это было принято, а наемных чиновников, которые трудились за жалованье, и не имели возможности вдруг отделиться от герцогства, признав подвластные им земли своими. Надо будет записать себеза наемными чиновниками будущее, только эти чиновники должны быть специально выучены, потому как можно родиться герцогом, можно принцем и при этом не иметь ни малейшего представления, как вести дела, командовать армией, хранить съестные припасы, вершить суд. Да мало ли что еще.
Так отец укреплял территорию, а Лотарь старел и выживал из ума, не зная уже как бы лучше услужить папе римскому.
Как-то раз случился презабавный случай, избрали к разу двух пап и народ не ведал, какому подчиняться. Архиепископ Майнцский решил сместить обоих и посадить собственного ставленника. Поняв, в чьих руках сила, император безропотно подчинился архиепископу, а потом в Люттихе, куда этот самый новый папа добрался, спасаясь от преследования сторонников своих конкурентов, Лотарь смиренно поддерживал стремя его святейшества и потом на глазах у всего честного люда молча шел у стремени. Попутался, должно быть, на старости-то лет, такое смирение в пору выказывать в Риме, а Люттихиспокон немецкий город. К тому же император был болен и лекари не велели ему подниматься с постели.
Ну, прогулялся с папой, не умер. Ему бы теперь залечь на пуховые перины, закрыться по самый нос мягкой шкурой и какое там, поперся провожать его святейшество до Рима, как будто бы больше некому было оберегать столь высокопоставленную особу.
Уехал старый, болезный император и дальше выказывать послушание и показное смирение, и вдруг, точно по мановению волшебной палочки, все епископские кафедры в Германии заняли сторонники папы, причем из тех, что демонстративно не признавали себя ленниками короны.
Покинул Лотарь Германию, а назад не вернулся, помер в Тироле, передав на смертном одре королевские инсигнии своему зятю, Генриху Гордому. На том бы и сказке конец, а кто слушалмолодец. Да только тут история словно заикаться начала. Сколько-то лет назад, будучи наследником престола, мой папа получил от своего короля наследные королевские владения, ожидая скорой передачи и символов власти и, должно быть, мысленно примеряя корону Германии. Чем кончилось дело, мы помним. Теперь в точно такой же ситуации оказался Генрих Гордый. Уверен, вероломный дядюшка уже и тронные речи разучивал, уже и
Моего папу оттолкнули от власти, потому что он был слишком сильным и влиятельным. Теперь то же самое предъявляли дяде Генриху. Два герцогства, земли в Таскано сколько можно?
В общем, решили выбрать кого-нибудь менее влиятельного, вроде покойника Лотаря, который всю жизнь только и делал, что цепляться за папский престол, безоговорочно выполняя любой, даже самый дурацкий, приказ его святейшества. Вот тогда-то мой папа неожиданно для всех с малым отрядом покинул родную Швабию и устремился в город Трир, в гости к тамошнему архиепископу Альберту, который-де его давно уже приглашал. А дальше как по писаному, отец предложил в кандидаты на престол своего братадядю Конрада. Какое у дяди влияние? Какие земли? Богатства?
Начнется война? Так она все равно не по этому, так по другому поводу начнется. Нового короля поддержит его старший брат, а папа римский, если понадобится, наложит интердикт на непокорных, потому как онКонрад свою неправоту осознал и готов верой и правдой служить престолу Святого Петра.
Перед выборами, дядя Конрад спешно подтвердил свою приверженность папе и согласился со всеми условиями, которые ему выдвинули, после чего состоялись выборы, на которые не пригласили только князей Баварии и Саксонии. Все присутствующие отдали свои голоса за Конрада Швабского. Коронация прошла в Аахене, против всяких правил церемонию проводил папский легат. В общем, если говорить начистоту, ерунда это была, а не выборы. Обычный захват власти. Но тут мой папа уже не желал уступать. Уж слишком все оказалось похоже!
У нового короля не было только королевских инсигний, но да Генриху со временем все равно пришлось их отдать.
* * *
Не понимаю я дядю Конрада, ну владеет дядя Генрих двумя герцогствами вместо одного, так приказывай, заклинай, ведь не уступит ни города. Будь я королем, я бы, вразрез с ленным правом, ему это дело позволил и право наследования за его сыном закрепил. О том я честно признался Маттиасу, и он, подумав, рассудил, что такого доброго короля, пожалуй, после двух-трех подобных приказов найдут с перерезанным горлом. Но я все равно при своем мнении остался. Потому как это ему, Маттиасу Лотарингскому, легко судить, ему что Штауфены, что Вельфы, а мне какого, если я наполовину Штауфен и на другую Вельф? Конрад мне дядя, но и Генрих Гордыйдядя. Порваться мне на две части, что ли?