У моего наставника в библиотеке имелась также самая первая книга, отпечатанная в Новой Испании. Называлась она «Краткое вероучение о христианстве» («Breve у mas compendiosa doctrina Christiana en lengua mexicana у castellana») и была опубликована в 1539 году неким Хуаном Паблосом, печатником из Италии, для Хуана де Сумарраги, первого епископа Мексики.
Это первая книга, о которой нам известно,сказал дон Хулио.С тех пор было издано немало достойных сочинений, но, к сожалению, всегда находятся проходимцы, готовые напечатать историю блудных похождений собственной матери и продать книгу за несколько песо.
Замечание дона Хулио о проходимцах, зарабатывающих «несколько песо», оказалось пророческим. Вскоре мы с Матео убедились, что занятие наше прибыльным не назовёшь. После того как мы выплатили причитающееся вознаграждение книгоиздателю и посредникам в Севилье, чиновникам таможни и представителям святой инквизиции на двух континентах, прожорливой местной Recontoneria и скорбящей вдове, которая продала нам право на то, чтобы заняться преступным делом её покойного мужа, у нас почти ничего не осталось.
Это повергло Матео в мрачное уныние и побудило его с головой уйти в пьянство, любовные похождения и стычки. Провал моей первой криминальной затеи, а с ней и заветной мечты стать идальго, достойным находиться в одной комнате с Еленой, не рискуя быть выставленным взашей,всё это навело меня на невесёлые размышления. К тому же моё уныние усугублялось всякий раз, когда я вспоминал о том, что произошло с вырастившей меня женщиной по имени Мария. Я всячески внушал себе, что не должен думать о ней как о матери, неизменно вспоминая слова отца Антонио о том, что матери у меня нет. В таком настроении я приходил в типографию, где с удовольствием возился с оборудованием.
Некоторое время я изучал печатный станок и экспериментировал с ним в арендованной нами мастерской. Умение читать, во всяком случае в глазах таких людей, как отец Антонио, Матео и дон Хулио, возвышало меня над прочим нищим отребьем, а поскольку книги несли в себе столько силы, столько мыслей, идей и знаний, мне всегда казалось, что они возникают не иначе как из божественного света и пламени, так, как в моём воображении явились Моисею Десять заповедей.
Я испытал величайшее потрясение, когда впервые сел за печатный станок, взял шесть свинцовых литер, из которых сложилось слово «К-р-и-с-т-о», поместил их в гнёзда печатной формы, прижал форму к одной из двух металлических пластин, смочил литеры несколькими каплями краски, вставил лист бумаги и опустил другую платину пресса, так что буквы отпечатались на бумаге...
Санта Мария! Когда я увидел своё имя напечатанным, то испытал приблизительно то же, что пережил некогда Моисей, запечатлевший Завет Господа на скрижалях. Подумать только, я создал нечто, способное пережить века, и будущим поколениям останется от меня не только надпись на могильной плите! Это произвело на меня столь сильное впечатление, что на глаза мои навернулись слёзы.
После этого я упражнялся с прессом, экспериментировал, набирая из литер различные фразы, пока не набил на этом руку. Помню, однажды поздно вечером, когда я понял, что мои усилия принесли плоды, я разбудил Матео, чтобы немедленно изложить ему свою идею.
Он с трудом разлепил глаза и поднялся с постели с кинжалом в руке, но тут же лёг снова, пригрозив разрезать меня на четыре части тупым клинком.
Послушай, Матео, я нашёл способ разбогатеть!
Он с громким стоном потёр лоб.
Кристо, меня больше не интересует, как заработать состояние. Настоящий hombre добывает богатство своим мечом.
Матео, мне пришло в голову, что если мы будем печатать книги прямо здесь, вместо того чтобы тратить кучу денег на их доставку из Испании, то можем получить большую прибыль. Правда здорово?
Ага, а если бы король предложил тебе руку своей дочери и Кастилию в придачу, ты смог бы носить шикарное платье, да и питался бы лучше.
Это не составит большого труда. У нас ведь осталось несколько экземпляров лучших libros deshonestos, которые изданы в Испании. Если бы мы их печатали здесь, то избежали бы непомерных расходов на перевозку книг сюда.
Тебя что, одна из лошадей дона Хулио по башке лягнула? Для того чтобы печатать книги, нужен печатный станок.
Печатный станок у нас есть.
Для этого нужны знания.
Я научился пользоваться прессом.
И собираешься делать всё один?
Можно купить у властей заключённого, из тех, кого посылают в obrajes.
И его мигом сожгут на костре, если об этом прознает святая инквизиция.
Главное, чтобы работник был до предела тупым.
На первый раз мы выбрали тоненький сборник рассказов непристойного содержания. Приобрели мы и работника, которого, как и первопечатника Новой Испании, тоже звали Хуаном. Правда, парень оказался не таким тупым, как мне бы хотелось, но работать у нас согласился с радостью. Его приговорили к четырём годам в серебряных рудниках, и оказаться вместо этого в печатной мастерской было для него спасением. Средняя продолжительность жизни людей, приговорённых к каторжным работам на рудниках, составляла менее года.
Хуан, как и я, был метисом и lépero, но в отличие от меня, имевшего определённые притязания на роль кабальеро, он служил живым подтверждением весьма распространённого мнения о том, что léperoэто продукт злоупотребления пульке.
И хотя я спас ему жизнь, избавив от страшных северных рудников, это не внушило Хуану благодарности ко мне, потому что он был настоящим уличным животным. Впрочем, зная, как работает ум lépero, руководимый не только жадностью, но и извращённой логикой, я, вместо того чтобы платить Хуану в надежде на то, что он не сбежит, но останется верно отбывать свой срок, предоставил ему возможность порой подворовывать.
Одним из самых существенных преимуществ нового работника, помимо преступного прошлого, довлевшего над ним приговора и страха быть отправленным на рудники, что побуждало Хуана если и не к верности, то к определённому послушанию, являлась его абсолютная безграмотность.
Стало быть, Хуан даже не узнает, что именно он печатает. Я сказал ему, что мы будем издавать только жизнеописания святых и что у меня есть оттиски стигматов святого Франсиска, которые мы будем использовать во всех наших книгах.
Но если парень не умеет читать и писать, то как же он в таком случае сможет печатать?удивился Матео.
А тут грамотность не нужнаон будет смотреть на книгу и вставлять в печатную форму такие же литеры, какие видит перед собой, в том же порядке. Ну а более сложный набор буду осуществлять я сам.
Первая книга, которую мы напечатали в Новой Испании, хотя и не была выдержана в серьёзном тоне сочинения епископа де Сумарраги о христианском вероучении (откровенно говоря, почтенные люди сочли бы её скандальной), имела тем не менее большой успех.
Целая куча дукатов, оставшаяся у нас, после того как мы оплатили все расходы, произвела на Матео исключительно приятное впечатление.
Мы лишили автора положенной ему доли, издателяего прибыли, не заплатили королю пятину, а таможенным чиновникамвзятку... Кристо, да ты одарённый мошенник. Раз уж ты выказал такой издательский дар, я хочу доверить тебе опубликовать мой собственный роман под названием «Хроника невероятных деяний трёх благородных прославленных рыцарей из Барселоны, которые сумели одолеть десять тысяч вооружённых мавров и пять ужасающих чудовищ, возведя на престол Константинополя законного государя и обретя при этом больше сокровищ, чем имелось у какого-либо короля христианского мира».
На моём лице отразился испуг. Заметив это, Матео строго вопросил:
Ты не хочешь опубликовать литературный шедевр, который был объявлен в Испании сочинением ангелов и продавался лучше, чем всё, что вообще написали или украли у меня эти болваны Лопе де Вега и Мигель Сервантес?
Дело не в том, что я не хочу печатать его, просто боюсь, что, обладая столь скромным даром, не смогу воздать должное...
Остриё кинжала упёрлось мне в подбородок.
Печатай, да поскорее!
Мы занимались печатным делом уже несколько месяцев, когда к нам впервые наведались инквизиторы.
А мы и не знали, что у вас тут типография,сказал человек с рыбьим лицом, бывший, судя по одеянию, фамилиарием. Его звали Хорхе Гомес.Ты не подавал прошения епископу и не получал разрешения на книгопечатание.
Разумеется, я предвидел возможность подобного визита и придумал на сей случай подходящие оправдания. Представителю церкви были предъявлены находящиеся у нас в работе «Жития святых», а насчёт разрешения я пояснил, что, мол, хозяин типографии отбыл прямиком в Мадрид, чтобы получить монополию на печатание и продажу в Новом Свете книг религиозного содержания.
Хозяин оставил здесь нас с Хуаном, чтобы к тому времени, когда он вернётся с королевской лицензией и представит её вице-королю и святой инквизиции, мы подготовили к печати полное издание «Житий».
Я снова выразил своё сожаление и пообещал этому достойному человеку книгу в подарок, когда она будет напечатана.
А что ещё вы печатаете, пока ваш хозяин в отъезде?вопросил служитель святой инквизиции.
Ничего. Мы и «Жития»-то завершить не можем, пока наш хозяин не вернётся с достаточным количеством бумаги и краски, чтобы закончить работу.
Фамилиарии были вовсе не священниками или монахами, а мирянами и с точки зрения закона являлись даже не служащими, а просто добровольными помощниками святой инквизиции. Однако они носили зелёный крест инквизиции и на самом деле выступали в качестве тайной полиции, соглядатаев, доносчиков, личной стражи инквизиторов и производили по их поручению обыски и аресты.
Инквизиция наделяла фамилиариев чрезвычайными полномочиями, и их так боялись, что даже вице-король, когда хотел нагнать страху на вероятных изменников, прибегал к помощи не своих солдат, а этих носителей зелёного креста.
Ты понимаешь, что вам запрещено печатать любые книги или другие материалы, не получив сперва соответствующее разрешение? Если выяснится, что ты фактически участвовал в незаконном книгопечатании...
Конечно, дон Хорхе,сказал я, наградив почётным обращением простолюдина, который если и соприкасался с благородными донами, то разве что наступая на навоз их лошадей.Но, откровенно говоря, в ожидании хозяина мы фактически сидим без дела, так что, если у святой инквизиции возникнет надобность в каких-нибудь несложных печатных работах, мы почтём за счастье ей услужить.
В глубине глаз представителя святой инквизиции что-то шевельнулось. Движение это было почти неуловимым: лёгкое расширение зрачков, заметить которое способны разве что ушлые торговцы да удачливые léperos.
Как правило, причиной этого была жадность.
Я пытался придумать способ официально предложить mordida. Рассказывали, что среди прислужников церкви попадались действительно бескорыстные фанатики, которые сочли бы такое предложение за кощунствосо всеми вытекающими последствиями.
Тем не менее обращение «дон», запущенное в качестве пробного шара, этому Хорхе, кажется, понравилось.
Хм, у святой инквизиции действительно имеется надобность в выполнении некоторых печатных работ. Помнится, мы когда-то пользовались услугами печатника, который занимал именно это помещение, но он оказался орудием дьявола.
Я перекрестился.
Может быть, я смогу помочь, пока не вернулся мой хозяин?..
Он отвёл меня в сторонку, чтобы не услышал Хуан.
Скажи, этот метисдобрый христианин?
Если бы его кровь не была подпорчена, из него бы вышел священник,заверил я инквизитора. Меня Хорхе принимал за испанца, а стало быть, я внушал ему больше доверия.
Я приду попозже с двумя документами: мне потребуются их копии для распространения по всем церквям и монастырям Новой Испании. Содержание документов время от времени меняется, и их необходимо обновлять.
И Хорхе уставился на меня в упор своими узкими глазками.
Чтобы успешно изобличать богохульников и евреев, святая инквизиция должна работать в строжайшей тайне. Любое нарушение секретности сродни служению дьяволу.
Понимаю, дон Хорхе.
Ты должен дать клятву хранить тайну и никогда не открывать того, что тебе поручили напечатать.
Конечно, дон Хорхе.
Сегодня я принесу тебе два документа, а ты изготовишь побольше копий. Разумеется, тебе заплатят скромную компенсацию, чтобы покрыть стоимость краски, а бумагу ты получишь от святой инквизиции.
Благодарю за ваше великодушие, дон Хорхе.
Вот оно что. Сам-то он сдерёт со святых отцов полную стоимость расходов на печать, а мне передаст только мизерную сумму. И само собой, разница не попадёт в кружку для пожертвований.
О, эта извечная людская хитрость и жадность! Конечно, когда такими махинациями занимаются чиновники, это никого не удивляет, но как хотелось бы верить, что служители церкви ведут себя по отношению к Господу лучше.
Осмелюсь спросить, дон Хорхе, что же это за документы?
Список лиц, заподозренных в ереси и тайном отправлении еврейских обрядов,сказал он,а также новый Index librorum prohibitorium.
88
«Обращённый, предположительно marrano. Обвиняется на основании доноса Мигеля де Сото»такая пометка имелась против фамилии дона Хулио в чёрном списке святой инквизиции. Печатая список лиц, подозреваемых в ереси, я, естественно, сделал себе один экземпляр.
Кто такой, интересно, этот Мигель де Сото и почему он считает дона Хулио тайным иудеем?ломал голову Матео.
Я поговорил с аудитором вице-королевской счётной палаты, литературные предпочтения которого вогнали бы в краску и заставили раскаяться самого Люцифера. Он говорит, что де Сотопредприимчивый делец, торговец людьми. Покупает и продаёт работников. Он имеет дело с осуждёнными, безземельными индейцами, незадачливыми метисами, несостоятельными должниками, с отдельными людьми, семьями или целыми группами, причём зачастую де Сото сам доводит их своими махинациями до разорения, чтобы потом хорошенько нажиться. Это он заключил контракт на поставку рабочей силытысяч индейцев!для строительства туннеля. Даже с учётом того, что для получения контракта ему пришлось рассовать взятки по карманам половины городских чиновников, де Сото всё равно заработал кучу денег. Зачем ему выдвигать обвинение против дона Хулио, я не знаю, но могу догадаться.
Дон Хулио обвинил этого типа в том, что он поставлял на строительство некачественные материалы и плохих работников, что и послужило причиной обрушения,предположил Матео.
Не совсем так, хотя де Сото и впрямь договорился о поставке неквалифицированной рабочей силы. К снабжению строительными материалами этот человек, кажется, отношения не имел. Сдаётся мне, что он просто оказывает услугу Рамону де Альва.
А какое отношение тот имеет к де Сото?
Мигельего зять. Как и Мартин де Сото, который, кстати, поставлял крепёжную древесину и материалы для кирпичей.
А какое участие в строительстве принимал сам де Альва?
Никакогово всяком случае, на первый взгляд. По-видимому, он всего лишь управляющий делами дона Диего Велеса, маркиза де ла Марша.
Последний был дядей Елены, но, хотя я без колебаний показал Матео тайный список святой инквизиции, секрет своей любви я бы не раскрыл ему и под пыткой.
Похоже, де Альва основательно обогатился на этом сам и обогатил маркиза. Аудитор говорит, что, если в каком-то деле замешаны де Сото, там непременно оказывается и де Альва.
Твой тайный враг и твоё проклятие.
Да, но теперь мой гонитель стал и врагом дона Хулио. Дон Хулио уверен, что туннель обрушился потому, что строители не следовали его указаниям, причём руководители работ не только исказили первоначальный проект, но и разворовали отпущенные средства, использовав вместо качественных строительных материалов самые дешёвые. Но ему трудно это доказать.
Однако дон Хулио обвиняет тех, кто так или иначе совершал махинации. Мигель де Сото, видимо, содрал с городских властей плату за вдесятеро большее число работников, чем действительно нанял, а его зятёк наверняка поставил лишь половину того кирпича и древесины, за который ему заплатили. Все жульничали и воровали, кто больше, кто меньше, но когда туннель начал разваливаться и кому-то нужно было в конце концов отвечать, эти жулики решили: кто подойдёт на роль козла отпущения лучше, чем выкрест? Уж чего проще: ославить этого достойного человека тайным иудеем, чтобы он сгинул в застенках святой инквизиции, и вся афера с туннелем будет забыта.