Обе стоят, глядя на лодку снизу вверх, две девушки в робах. Камилла берет Мод за руку.
Похоже, говорит она, на домик в глуши. Длинный проселок, в конце такой домик. Заглядываешь в окноа внутри дерево растет.
Возвращая инструмент, Мод спрашивает Роберта Карри про яхту. Неплохая лодка, отвечает он, старый «Николсон», но на ней никто не бывал вот уж года два. Если интересно, поговори лучше с маклером. Крис Тоттен. Контора возле стоянки. Он указывает подбородком. Мод благодарит, а когда уже выходит из эллинга, Роберт Карри ее окликает:
Чтоприглянулась тебе?
К четырем они заканчивают с сальником. Новая прокладкааккуратно нарезанные кольца промазанной пакликрепко обхватила дейдвудный вал. Гайка гребного винта и крышка тавотницы тоже на местеприкручены туго, но не слишком туго. Пока яхту не спустят на воду, не узнается, хорошо ли получилось, но на вид все правильно. Девушки закрывают лючок и спускаются к Тиму и Энгусуте сидят на ведрах судовой краски и жуют шоколад. Камилла сообщает Тиму, что Мод нашла прекрасную яхту, яхта продается, ему осталось только заплатить.
Мод?
Просто лодка, говорит она. Старая.
Он тоже хочет посмотреть, и она ему показывает.
Наверное, уже рухлядь, говорит она. А что там внутри
Может, внутри и нормально, возражает он.
Они ходят кругами, смотрят в основном на лодку, а порой друг на друга. Она пересказывает ему, что говорил Роберт Карри.
Два года?
Она кивает.
Он пожимает плечами, кривится. Оба тянутся потрогать лодку, ее крутой красный бок, потом идут вдоль эллинга, сворачивают к стоянке и конторе маклера. Маклер сидит за столом, улыбается, будто их-то как раз и ждал. Слушает, кивает, из стального картотечного шкафа достает копию документов с фотографией лодкикак будто снимали в метель.
«Киносура», говорит он. Особо ничего сказать не могу. Владелец скончался. Родственникам она не нужна. Запрашивали семнадцать тысяч, но если сделаете интересное предложение Продаете что-нибудь? Вот эту красотку, над которой работаете, например?
Нет, говорит Тим. Нам просто любопытно про эту Как вы сказали?
«Киносуру», говорит Мод.
Ну, это «Николсон 32». Про родословную можно, наверное, и не говорить. Серьезное морское судно. Возраст ее не портит. Потенциальнопрекрасная лодка.
Освидетельствование было? спрашивает Мод.
У меня результатов нет, отвечает маклер. Может, их и вообще нет. Насколько я знаю, она в хорошем состоянии. Хотите поглядеть?
Ищут ключи. Ключи находят. Находят трап. Блондинистый маклерв конторе походил на хара́ктерного актера, взятого на роль бывшего мужа, бывшего спортсмена, староват носить такие патлы, оказывается гибок и неброско умел. Поднимается на борт (в туфлях на кожаной подошве), отвязывает и скатывает брезент, открывает кокпит, крышу надстройки. Никакого такелажа; голая палуба. Маклер отпирает висячий замок на брандерщите, сдвигает крышку сходного люка. Мод и Тим стоят у него за спиной в кокпите. Люк чуть правее центра. Слева приборы, эхолот. Румпель сняли, но нактоуз на месте, компас под затуманенным стеклом. Мод протирает стекло рукавомна картушке 270. Курс на запад.
Маклер пропускает их вперед. Мод идет первойтри ступеньки вниз, в сумрак кают-компании. Запах отсыревшей ткани, душок солярки, но в основномлишь застоялый морской воздух, в ноздри проникает чистая соленая пустота. Камбуз, штурманский столик. Часы в латунном корпусеостановились. По бокам две банки, безнадежно поблекший зеленый велюр. Зеленые шторки. Сложенный складной столик, барометр; дальше гальюн, койки носовой каюты, парусная, канатный ящик. В каюте стоит за релингами кучка книг, от влаги разбухших в какие-то морские овощи. Тим наклоняется, читает заглавия. Шелловская «Лоция пролива Ла-Манш», «Один под парусами вокруг света» Джошуа Слокама, «Дхаммапада» издания «Пенгуин классикс». Рядом с книжками к переборке привинчена картинкапохоже, фотография этой самой лодки, в рассветный или закатный час где-то бросившей якорь.
Они возвращаются на палубу, хотя смотреть там особо не на что. Даже лееров нет. Тим держит Мод за рукав.
Она у нас имеет свойство падать, поясняет он.
Я помню, тихо отвечает маклер. Улыбается Мод: Уж не знаю, откуда вы, но людей там делают на совесть. Откуда вы?
У дверей конторы они обмениваются рукопожатиями, и маклер произносит все то, что губы складывают сами по себе: ну вы еще подумайте, прекрасный образчик, она того стоит, если будут вопросыне стесняйтесь. Он знает, что больше они не явятсяуж точно не заговорят об этой старой, странной, неприкаянной лодке, но в следующие выходные оба приходят в контору снова, и он ведет их к трапу, взбирается за ними следом.
Подругадевушка, которая упала, а потом встала и пошла, прихватила фонарик, ножик. В кают-компании снимает трап и рассматривает двигатель. Вскрывает пайол и заглядывает в трюмы, щупает забортные клапаны, стирает бусины влаги со стальной рамы иллюминатора, выходит на палубу и садится на корточки над треснувшим рымом, трясет поручень, и лицо ее не выдает ничегошеньки. Ее парень сидит в кокпите. Временами ее окликает, но в основном не дергаетпусть исследует. Дружелюбный парень, обаятельный любитель подпирать стены, обаятельный бездельник. Решение, надо полагать, будет за девушкой. Емумаклеру, продавцушансы лодки никак не повысить. Либо лодка продастся сама, либо не продастся вовсе. Он закуривает сигариллу «кафе-крем», болтает с парнем о верфи «Кэмпер и Николсонз» в Госпорте, об истории класса, а когда тема исчерпываетсяо музыке. На правой руке ногти у парня покрыты лакомдлинные ногти для щипковых струнных.
Ну-ка давайте начистоту, говорит маклер. Кто лучшеДжимми Пейдж или Джими Хендрикс?
Девушка опять ушла вниз, ее тень тянется к парусному чехлу. Парень хохочет.
Да вы смеетесь надо мной, говорит он. Это же шутка, да?
В следующий четверг в девять тридцать вечера они звонят маклеру домой. Он разогревает себе ужин; успел уговорить полбутылки аргентинского красного. Им очень неловко звонить так поздно (разговаривает парень, слегка задыхаясь), но они тут час обсуждали и боятся ждать до утра. Маклера они теперь называют Крис. Он их зовет Тим и Мод.
Четырнадцать тысячкак вам? спрашивает Тим.
Четырнадцать? Хорошее начало, отвечает маклер. Разумное предложение.
Наутро он звонит владельцам. Лично их не знает, с человеком, который ходил на этой яхте, не знаком. Номер лондонский. К телефону подходит женщинане сразу понимает, о чем речь, но затем:
Ох ты ж, папина яхта. Они что, серьезно? У них есть деньги? Эти людиони вообще какие?
На предложение она соглашается мгновенно. Предложили бы гораздо меньше, догадывается маклер, тоже согласилась бы. Он кладет трубку, сидит, смотрит в окно на реку, на лесистые берега. Жизнь порою тесна ему, порою безбрежна. Он подравнивает на столе жестянку с сигариллами, пепельницу, зажигалку. Снова берет трубку и звонит в Бристоль.
11
Помимо прочего, Крис Тоттен отправляет их к местному инспектору. Мод звонит, и инспектор говорит:
Я буду работать на вас. Не на продавца, не на маклера. Я все скажу как есть.
К началу мая готово освидетельствование. Зеленым шрифтомв основном косметический ремонт; синимто, что нужно сделать в ближайшие два года. Краснымсрочное, отремонтировать немедленно. В списке срочного (на две страницы) замена втулки Гудрича, замена креплений двигателя, топливных шлангов (согласно ISO 7840). Заклинило два забортных клапана, нет огнетушителя. Пятки у первой и второй леерной стойки по левому борту ходят ходуном. И прутковый леер на крыше надстройки по левому борту тоже.
Ко дну не пойдет, говорит Тим. Тут ни слова о том, что она не на плаву.
Мод соглашается.
Раз уж надо менять крепления двигателя, говорит она, можно и двигатель поменять. Поставить что-нибудь помощнее.
И новую обивку.
Спинакер драный.
Может, красную?
Красный спинакер?
Красную обивку. Но можно и красный спинакер, если хочешь. И новые красные шторки.
Покрасить корпус красным, говорит она.
Ты только вообрази, какая она будет, говорит Тим. Когда покрасим.
Он даже не смотрел на такелаж, говорит Мод.
А про осмос он что пишет?
«Соответствует возрасту судна».
Тебе нравится ее имя? спрашивает Тим.
Что?
Имя. «Киносура».
Имя может быть любое, отвечает Мод.
Как будто, говорит он, у межгалактического крейсера.
Они копят деньги, подтягивают ресурсы. Почти весь свой заработок Мод откладывает, не зная, на что потратить, ничего особо не желая. У Тима, конечно, тоже есть сбережения, деньги, что болтаются на разных счетах, тысяч пятнадцать или двадцать, по последним данным (он редко открывает конверты с выписками), но это средства на душевный покой, денежная подушка, которая позволяет ему целыми днями играть на гитарах, заниматься йогой, экспериментировать на кухне, гулять по городу, мягко входить в серьезное композиторство, сочинять музыку, концерт, который он скоро начнет записывать в Merkheft. Ради «Киносуры» Тим решает зачерпнуть из денежной реки поближе к истоку. На неделе один уезжает домой, в первый день не говорит ничего, а во второй, улучив полчаса перед вечерними коктейлями, приходит в кухню к матери, берет ее прохладную ладонь и проникновенно, как мать любит, объясняет, чего ему надо. Деньги называет «фондами» или «помощью». Мать слушает, неуловимо улыбаясь. У семьи есть лошади, самолет, земля. Старая яхтаэто чепуха. Мать соглашается, что обивка должна быть красной. Не макового цвета, не светло-вишневого. Кирпичного, может быть, или сафьянового. Мать считает, молодым людям необходимо дело. На слове «устремления» щеки у нее вздрагивают. Тим ее обнимает. Плита волну за волной великодушно гонит на них тепло. Тим приносит джин, синюю бутылку, питейные аксессуары.
Будь наша воля, Тим, Мод мы бы для тебя не выбрали. И ждали, пожалуй, другого. Но любовь есть любовь. Коль скоро ты счастлив.
Я счастлив.
Да?
Очень.
Она кивает и смотрит в бокал, густо окольцованным пальцем трогает льдинку.
Лично с владельцами яхты они так и не встречаются и почти ничего не узнают о человеке, который на ней ходил. Некто Джон Фантэм. Был юристом на пенсии. Тим зовет его фантомным Фантэмом и рекомендует совершить жертвоприношение, умиротворить его дух, чтобы ночами не бродил по палубе.
Какое жертвоприношение? спрашивает Мод.
Нашего первенца, отвечает Тим и смеетсятакое странное, почти испуганное у нее лицо. Я же пошутил, ну? Фантэм умер. Больше не вернется.
Мод вкладывает четыре тысячи. Остальное перекачивают со счета матери Тима на его счет, а затем на счет (в банке «Кутс» на Стрэнде) Амелии Шавел (в девичестве Фантэм). По почте приходит судовой билет с открыткой от Криса Тоттенапожеланием многих лет счастливого плавания. Внезапно у них есть яхта. Тридцать два фута. Шлюп, океанский крейсер. С глубоким килем. Вот эта штука, которую они увидели, увидела Мод. Старая лодка. Новая лодка.
Первое время яхтавесь мир. Тим углубляется в атласы; Мод изучает двигатели«бух», «янмар», «вольво», «форд». По выходным, вечером в пятницу или с утра в субботу, они едут на побережье и часами лазают вверх-вниз по трапу. В судовой лавке им открыли кредит. За одни выходные они тратят шестьсот с лишним фунтов на краску, нейлоновые и полиэстерные канаты, болты и лак. Не без помощи Роберта Карри и его холщовой сумки меняют втулку Гудрича. Кое-какие задачи перепоручены рабочим верфи. На доске в кухне прикноплены счетапухлую пачку листает ветер.
Умрем в бедности, говорит Тим, зато в море.
Он пишет песню про яхту, рифмует «Киносура» с «ажура» и «фигура», «любви» с «плыви», «живи», «возобнови». ИсполняетМод слушает, сидя на диване, завернувшись в полотенце после душа. Исполнение завершается десятью тактами пиратской песни. В глазах у Тима слезы. Он откладывает гитару, возлагает ладони Мод на колени.
Может, в Индию? говорит он. В Новую Зеландию? В Кейптаун?
У меня работа, отвечает она.
Острова Туамоту, Красное море, Таити, Кейп-Бретон, Куба.
У меня три недели отпуска в году.
Я же не говорюзавтра, поясняет он.
12
Она сообщает про яхту родителямочередной воскресный, раз в три недели, звонок, и мать говорит:
Ой, Моди. Это кто придумал?
Мы, отвечает Мод.
Нет, говорит ее мать. Придумывает всегда кто-то один.
13
Еще она сообщает Хендерсону. Идет ежегодная конференция «Феннимана» отель в Саррее, викторианский псевдотюдоровский особняк, знаменитые сады и ресторан, который в розданных всем буклетах называется «оригинальным». Съезжаются продажники, разработчики, финансисты, юристы. Из Орландо прилетает американское руководство. Всех попросили поразмыслить над вопросом: «Могу ли я работать лучше?»
Почти вся суббота расписана под встречи с Джошем Фенниманом. Мод назначают на одиннадцать десять, и не опаздывать. Встречи проходят в апартаментах «Теннисон», в мезонине на втором этаже. Мод садится под дверью; тотчас молодой помощник выводит кого-то из апартаментов и, бросив мимолетнейший взгляд на часы, зовет Мод. Фенниман поднимается ей навстречу. На нем белая рубашка с расстегнутым воротом, угольно-серый пиджак итальянского кашемира, джинсы, начищенные ореховые ботинки. Беседа длится ровно десять минут. Он расспрашивает о ходе исследований. Записей не делаетподразумевается, что помнит все и так. Утро жаркое, прекрасное июньское утро в знаменитых садах, и у Мод короткие рукава.
Sauve qui peut, с хорошим произношением читает Фенниман у нее по руке. Любопытный выбор. Смотрит на нее так, как уполномочены смотреть люди его ранга. Затем: Мы все здесь командные игроки, Мод. Я думаю, вы это понимаете?
Да, отвечает она.
Вам нравится ваш номер?
Да, говорит она.
Он протягивает ей руку:
Надеюсь, мы увидим вас вечером на празднике.
Праздник устраивают в апартаментах «Гладстон». На автобусе из Лондона доставили восемь мариачи. Открыт бар, первый бокал шампанского бесплатно. Мод надевает темно-шоколадное шелковое платье, короткий жакет посветлее, слева прикалывает брошь с саламандрой, на правой рукеиндийские браслеты. Платье служит ей парадным нарядом лет пять, не меньше. На спине под жакетом дырочкакто-то обнял Мод, куря сигарету. Колготок она не надевает. Бюстгальтер и трусы черные, из того же универмага, где были куплены офисные костюмы.
Хендерсон приносит ей фужер шампанского.
Любишь такие тусовки или ненавидишь? спрашивает он.
Ни то, ни это.
Как вы поладили с великим руководителем?
Спрашивал, командный ли я игрок.
Хендерсон смеется:
Как-то я сомневаюсь, что ты командный игрок. Только не обижайся. Но в смысле науки он тебе в подметки не годится. Он гарвардский магистр делового администрирования. Учебников со школы, по-моему, не открывал. А под парусом как ходится?
Мы купили яхту, говорит она.
Яхту! Ну ты смотри-ка. Что за яхта?
Она склоняется ближе, рассказывает, перекрикивая оркестр. Выясняется, что Хендерсон ходил на «Николсонах» 32-м, 44-м, и говорит, что это великолепные яхты, великолепно сработанные. На такой лодке, говорит он, можно уйти прочь из познанного мира, куда подальше с карты. Они выпивают еще по фужеру. Он зовет ее на пятак потанцевать, но она качает головой. Он уходит. Спустя двадцать минут возвращается с двумя стопками текилы.
На счастье, говорит он.
Ей не претит выпить, ей все равно, что пить.
Он рассказывает ей о себе то и се. Она не очень вслушиваетсяслишком громкая музыка. Теперь он говорит о себе в третьем лице. У Хендерсона шило в заднице. Хендерсону приспичило жениться. Что же он за человек такой, этот Хендерсон? Она кивает, смотрит на танцующих, видит, как Джош Фенниман обходит гостей, слегка удивляется, когда Хендерсон опять протягивает ей шампанское, и пьет, потому что хочется пить. Где-то около одиннадцати она уходит к себе в номер. Едва садится на постель и сбрасывает туфли, раздается торопливый тук-тук в дверь.
На сон грядущий, говорит Хендерсон, предъявляя ей бутылек бренди из мини-бара. Две минуты?