Командир, вас видели целый день атакующим, сказал он громко, обращаясь к Эксельману. Я приехал только для того, чтобы присутствовать при атаке каре. Маршал Ланн мне сказал, что с сегодняшнего утра вы рисковали двадцать раз вашей жизнью. Зато вы будете теперь иметь честь уведомить о нашей победе императора, доставив ему завоеванные знамена.
Эксельман побледнел от гордости. В свою очередь, Лани вместо приветственной речи послал ему взгляд, полный расположения, и дружески пожал ему руку.
Что вы там делаете? спросил Мюрат. Каково! Ведь это мой маленький друг сегодняшнего утра и мой оффенбургский хозяин с ним. Добрый день, господин Родек! Вы очень скоро уехали из дома две недели тому назад. Я не знал, что мне придется иметь удовольствие найти вас с императорской армией в день победы!..
Не всегда делаешь, что хочешь! проворчал старый шуан.
Но он был прерван появлением Берты, вышедшей неожиданно из своего убежища. Она услышала мирный разговор, последовавший за сумятицей сражения.
Как?! Вы тоже, сударыня?! воскликнул, заметив ее, Мюрат.
И, забыв на минуту величие своей роли, он сошел с лошади, не дождавшись, чтобы взяли поводья. Все были поражены, увидав, с какой благосклонной поспешностью направился он к грациозной незнакомке с золотистыми волосами. Она стояла в дверной раме, как святое изображение материнства, так как несколько испуганная Лизбета прижалась к ней.
Все незаметно отодвинулись.
Мюрат был увлечен действительной радостью или инстинктивной симпатией, соединившейся с гордостью от мысли, что является победителем перед этой женщиной, выбранной им между всеми за ее красоту, и он вступил на порог, протянув руку.
Но перед ним выпрямился Родек с серьезным лицом и суровыми глазами. Казалось, им овладела упорная решимость. Он сказал очень тихо, смотря на принца:
Господин маршал, прошу извинения; но здесь место убежища; прошу вас не входить.
Удивленный Ганс поднял голову на своего старого друга. Берта, побледнев, отодвинулась в глубину коридора. Мюрат скрыл под взрывом смеха нарождающийся гнев и спросил:
Что вы такое говорите, любезный?
Я говорю, господин маршал, что однажды я честно принял некоторых гостей, но имел повод жаловаться на них и поклялся перед Богом не оказывать более гостеприимства никому в моем доме, пока мне поручено блюсти души.
Хорошо ли вы соображаете, что говорите? Знаете ли вы, что я могу вас немедленно задержать, посадить в тюрьму и занять ваше место здесь?
Я знаю, что вы, маршал, властны меня погубить Но я думаю, что сражение окончено!
Наконец, отказываете ли вы мне, мне проникнуть в этот дом?
Отказываю.
Эксельман сделал шаг вперед и тихо сказал одно слово своему начальнику, который тотчас произнес, обращаясь к Родеку:
Вот этот офицер говорит, что в тот самый момент, как я подъезжал к деревне, вы приглашали его войти к себе. Так, значит, вы исключаете специально меня?
Родек, не говоря ни слова, склонил голову.
Гром и молния! сказал Мюрат.
В своем негодовании он повернулся, как бы приглашая офицеров быть свидетелями нанесенного ему оскорбления и, очевидно, дозволяя им отомстить. Но он с удивлением заметил, что все удалились. Ланн дал открыто приказания Удино, начальнику гренадер, сформировать и отправить колонны пленных. Адъютанты и ординарцы того и другого маршала не охраняли более двери, где начальник, узнанный отрядом, разговаривал со знакомым Даже Эксельман удалился на несколько шагов от него.
С этих пор его тщеславие было спасено, но не его гордость. Он перевел глаза на Родека и сказал ему тоном царствующей особы:
Не правда ли, это шутка, и вы сейчас же перестанете шутить?..
В ответ вандеец распростер обе руки в ширину двери.
Но его обращение вдруг изменилось, и Мюрат видел странную вещь. Ганс, до сих пор молча созерцавший обоих противников, внезапно сказал:
Не с ума ли ты сошел, Франц? Что ты делаешь?..
Его глаза устремились на глаза старика с такой выразительностью и печальным порицанием, что его взгляд стоил длинной речи. Впечатление было поразительно. Как будто приказ с того света достиг его ушей, обе руки упали, и Родек отошел к стене.
Без сомнения, ребенок думал выразить только свое удивление при виде того, как обращаются с человеком, к которому еще накануне он бегал искать помощи. Но старый слуга его отца совершенно иначе думал. По его мнению, это было верховное решение повелителя, заявленное одним словом, одним жестом. Это было отречение от всех злопамятств, забвение всех обид; это был приказ предложить гостеприимство, хотя бы даже этому человеку! Родек сказал себе: такова воля того, которому он дал обет всегда повиноваться и который мертвый имел еще глаза, чтобы смотреть на него, и голос, чтобы говорить с ним.
Родек неподвижно стоял у стены, смотря с беспокойным и нежным повиновением на маленькое существо, в котором с этих пор жила душа его предков. Мюрат живо успокоился и, насмехаясь, приписал недавним волнениям осажденных умственное замешательство, свидетелем которого он был. Мюрат переступил порог. Он прошел мимо хозяина, который даже не видел его.
Наконец принц очутился в присутствии Берты.
Молодая женщина стояла перед ним с опущенными глазами, держа в своих руках руку Лизбеты.
Так вы не хотели, сударыня, снова видеть меня? спросил Мюрат тихо.
Да, ответила она с твердостью. Да, господин маршал, я не хотела вас снова видеть. Честный друг, который находится у двери, не посоветовался со мной, прежде чем отказал впустить вас в этот дом; он не прав, но если бы я знала, что вы должны придти, я не осталась бы здесь.
Она подняла глаза и, не волнуясь, выдержала его взгляд, которым он обнимал ее, как бы лаская.
Очевидно, говоря со мною таким образом, вы имеете важные упреки? сказал ей великий победитель с ненарушимой уверенностью в себе самом.
Простите меня, принц, ответила Берта;но я озабочена единственно судьбой тех, кого люблю: моего мужа и моих детей. Остальное на свете не существует для меня.
Я знаю Я знаю Вы уже говорили мне об этом, и я никогда не позволял себе сомневаться в этом. Поэтому я был печально удивлен, когда, возвратившись вечером в жилище, где я оставил вас накануне, я не нашел вас более. Ваше неожиданное отсутствие дало мне мысль, что ваше сердце немного изменилось.
Напротив, воскликнула живо Берта, оттого я и удалилась, что оно не изменилось!..
Как только она так заговорила, краска покрыла ее щеки; она отвела глаза, но тотчас же снова произнесла с печальной улыбкой:
И я имела успех, господин маршал! Несколько дней, проведенных с этими детьми, было достаточно, чтобы рассеять навсегда смятение, от которого мне пришлось бы краснеть, если бы оно продолжалось более. Но оно не оставило во мне даже угрызения, так как произвело впечатление только неожиданности.
По крайней мере, вы откровенны, сказал Мюрат с нарождающейся досадой.
А вы, принц, разве вы тоже не были откровенны?..
Он увидел в этом вопросе, невинно заданном, причину, может быть, надежды. Но в присутствии маленькой девочки, которую Берта держала за руку, было невозможно сказать какие-нибудь любезности или заговорить о любви Как красноречиво защищая свое дело в двух шагах от этого мальчика и подозрительного старика, который, не слыша его слов, мог наблюдать за его жестами? Его затруднение было так заметно, что невольная веселость проснулась в уме молодой женщины. Она отразилась на ее лице, и в звуке ее голоса был сдержанный смех, когда она добавила:
Полноте, не мечтайте более, принц! Не мечтайте более никогда! Уверяю вас, в моих глазах испортилось бы высокое мнение, какое надо иметь о человеке вашего положения, если бы он сказал мне, что серьезно думает, хотя бы одну минуту, убедить меня в своем уважении, дав доказательство своего презрения. Посмотрите мне прямо в глаза Не правда ли, вы видите, что очарование нарушено? Клянусь вам, что оно не возродится. Ваша рольпредводительствовать солдатами: берегите ее! Моялюбить мужа и воспитывать этих двоих детей: я ее сохраню!
Она глубоким поклоном приветствовала наместника Наполеона и сделала вид, что удаляется.
Знаете ли, император поручил мне спасти жизнь вашего мужа?.. сказал Мюрат в ту минуту, когда она хотела исчезнуть.
Вам?.. Ему?.. Где же он?
Разве вы не знаете?.. Я думал, что ваш маленький мальчик вам сказал!
Все обернулись к ребенку, лицо которого было искажено ужасным волнением. Ганс молча подошел к своей приемной матери, делая усилия удержать готовые брызнуть слезы.
Прости меня, мама Берта! сказал он наконец. Я не рассказал тебе, что видел папу Карла сегодня ночью, когда бежал. Я боялся огорчить тебя, рассказав о том. Кроме того, не правда ли, это ни к чему не ведет, так как император послал солдат, чтобы его освободить! Он был арестован, когда я видел его там, у реки Я прикинулся, будто не знаю его, в ту минуту, когда меня привели к нему, так как он дал мне понять, что с ним жестоко поступят, если я узнаю его
Так он с тобой говорил? спросила Берта сдавленным от слез голосом.
В конце он говорил со мною! Но сначала он на меня смотрел И если бы ты знала, мама Берта, какие у него были добрые глаза!.. Он был совершенно успокоен. У него было очень веселое лицо. О! Он совсем не боялся Только, когда я видел императора Наполеона после того, потому что господин принц Мюрат проводил меня в дом, где он был, тогда я попросил, чтобы все-таки помешали австрийцам удерживать отца. Не правда ли, досадно, что он с ними, а не с нами? И император мне обещал, потрепав меня по плечу.
Берта сдавливала рыдания, чтобы до конца дослушать рассказ Ганса. Когда он окончил, она страстно прижала его к себе и, посмотрев на Мюрата, сказала:
Так как же? От вас зависит, маршал, вернуть его мне, что же вы сделали для исполнения приказа императора?
Я исполнил свой долг, сударыня, весь свой долг. Клянусь честью солдата и
Так вы знаете, где мой отец? прервал его голос Ганса.
Другой на месте Мюрата был бы в затруднении от такого точного вопроса. Он же нисколько не смутился.
Подождите! сказал он.
Повернув к двери, он позвал:
Командир Эксельман! Войдите, пожалуйста, и скажите, ничего от нас не скрывая, что вы узнали сегодня относительно узника, относительно тайного агента императора по имени Шульмейстер, которого я поручил вам разыскать Вы знаете? Увы, я опасаюсь, что немного вы скажете нам о нем.
Простите меня, маршал, ответил Эксельман. Я узнал, что этот агент был отправлен в Гогенрейхен и заперт в этом селении под хорошим надзором. Между нашими пленными есть люди, которые смотрят на него, как на дьявола во плоти, так как он нашел возможность убежать от них сегодня утром, чуть свет, сняв с одного из них мундир. С этих пор невозможно знать, что стало с ним.
Вы уверены в том, о чем докладываете?
Без всякого сомнения, маршал: я спрашивал сам его караульных, и я поднялименно, это самое подходящее словочасового, мертвецки пьяного, у которого Шульмейстер, уходя, унес мундир и оружие.
Ганс захлопал в ладоши и с восторгом подпрыгнул от радости.
Я знал прекрасно, что он убежит! воскликнул он.
Но не было ли ему необходимым, выходя из Гогенрейхена, пройти через страну, где находились большие неприятельские силы и дороги были заняты ими? спросил Мюрат, обращаясь к офицеру.
Конечно, господин маршал. Но ничего не должно быть невозможного на свободе для такого молодца, способного убежать из темницы, которую я видел.
Такие вот, сударыня, мои известия, сказал Мюрат, оборачиваясь к Берте. Находите ли вы теперь, что хорошо исполнили желание императора?
Да!.. Да!.. ответила она. Без сомнения, мой муж свободен
И она добавила едва слышно:
Но жив ли он?
Прекрасно, командир, благодарю вас, сказал Мюрат Эксельману, не имея возможности сдержать нетерпеливое движение.
Он сказал себе: «Вот требовательная женщина, плохо оценившая наши заслуги».
Но как бы Мюрат ни был фатоват, он очевидно угадал, что двойной престиж его могущества и его особы перестал действовать на эту неутешную супругу, в которой он тщетно старался пробудить немой восторг.
Кроме того, это более не было, как в Оффенбурге. Теперь она являлась, окруженная ребятами. Здесь не стоило более искать победы, так как к ней присоединилась целая семья. Он искал теперь благоприятный и достойный случай, когда обстоятельства, или, скорее, логические последствия событий, предоставят ему возможность прилично удалиться.
На пороге появился Ланн. Прекрасное, энергичное и прямодушное лицо Роланда армии произвело тотчас же привычное впечатление, т. е. внушительный рост Мюрата казался вульгарным и роскошь его перьев становилась смешною. Около высокомерного богатыря стоял простой, безукоризненный начальник. Этот истинный герой носил одежду для сражения, а тот, фатоватый покоритель сердец, парадный костюм. С одной стороны была война, с другойпредставление.
Я думаю, что мы теряем время, принц, сказал Ланн, учтиво дотрагиваясь рукой до своей большой треуголки. Во всяком случае, если вы намерены остановиться здесь, то, кажется, мне необходимо продолжать путь. Мой первый дивизион должен быть уже далеко отсюда, и я не хотел бы допустить его идти далее без готовой поддержки.
Без сомнения!.. Без сомнения!.. ответил Мюрат. Отправляйтесь, дорогой маршал, я считал вас уже уехавшим.
Отправиться? Не предупредив вас?..
Это только разговор! Но разве не было решено, что вы будете действовать, не обращая внимания на меня?.. Впрочем, будьте спокойны, я также отправляюсь.
Сударыня, приветствую вас! сказал только Ланн в ответ.
Он потрепал ребенка по щеке, слегка хлопнул его ладонью и вышел, не прибавив ни слова.
Он был взбешен.
IX
В последнюю минуту расставанья с Бертой к Мюрату вернулось настолько его обычное хорошее расположение духа, что он мог вежливо распроститься с простой и гордой, честной женщиной. Очевидно, его счастье победителя изменило ему относительно ее.
Зачем же нам возвращаться теперь в Ульм, раз там нет более Шульмейстера?
Таким вопросом обменялись Берта с Родеком, лишь только остались одни с детьми.
Но если туда не ехать, то где же поселиться до тех пор, пока события примут положительный оборот? Франц был близок к тому, чтобы посоветовать просто возвратиться в Оффенбург. Молодая женщина склонялась к тому, чтобы не покидать Вертингена, где, по крайней мере, они будут иметь известия. Хотя совета Ганса не спрашивали, но он осмелился высказать свое мнение.
Почему, мама Берта, не следовать за солдатами, если мы уверены, что отец пойдет в их сторону?
Пока эти три партии колебались решением, послышались стуки в дверь. Их звук был странен и выразителен в безмолвной тишине, последовавшей за недавней сумятицей.
Родек направился к входу. Только что он открыл дверь, как раздался его гневный голос:
Вы! Это вы? Как смеете вы появляться здесь?
На кого это он так кричит? Кто там такой?
Ганс быстро пошел по коридору и не успел окинуть глазами личность, с которой разговаривал его старый друг, как выразил ей порыв радости.
Позволь ей войти, мой добрый Франц, сказал он. Если бы ты знал!.. Это она меня спасла Это она схватила за горло человека, который хотел расстрелять отца Карла. Она удерживала этого человека в то время, как я бежал изо всех сил от него. И знаешь ли: у него была сабля, а она только руками боролась с ним. О, позволь ей войти!..
Идите, идите, г-жа Доротея, пусть мама Берта вас поблагодарит.
Еще раз Родек повиновался своему молодому господину, но положительно он ничего более не понимает! Теперь она спасла Шульмейстера и Ганса после того, как выдала целую семью, употребив во зло их гостеприимство. Боже мой, что же все это означает?..
Бледная, растрепанная Доротея дала себя отвести за руку ребенку в комнату, где она провела несколько часов последней ночи Она снова увидела вокруг себя предметы, которые так недавно бросились ей в глаза, и, казалось, была поражена ужасом от того, что они напоминали ей.
Когда она очутилась перед Бертой, смотревшей на нее с удивлением, но без ненависти, то вместо того, чтобы сесть на стул, который Ганс подвинул ей, она упала на колени перед Бертой. Она оставалась в таком положении, измученная, унылая, охваченная ужасом, как трагическая фигура, раскаявшаяся в преступлении.