Макс приехал на рынок первым, как только поднялось солнце. Местные торговцы раскладывали рыбу, шкуры и мясо каких-то северных животных, протирая глаза и пытаясь проснуться. Увидев Макса, они переглянулись, обменялись какими-то жестами и предложили купить что-нибудь.
Молодой человек, что тебе? Рыба сегодня свежая, бери, пока не испортилась, предложил какой-то старик.
Где Катя, девушка такая? И Макс попытался руками показать, как выглядит Катя.
У нас много девушек, мы не знаем, про какую Катю ты говоришь.
Макс выругался и побежал по юртам, расталкивая всех по пути. Он искал свою Катю. Вдруг кто-то его окликнул, это была Лена.
Макс, ее тут нет, она живет не с нами теперь, сказала Лена грустным голосом. Ее выгнали у нее ребенок.
Где она, и Макс схватил Лену за руку, где она? Не скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю!
Я покажу, только нам нельзя вместе уходить. Наши не должны видеть. Ты в сторону базы, я тебя догоню. Я помогала ей все это времяеду носила ночью и одежду.
Через час Макс с Леной подъехали к какому-то заброшенному поселку, где от силы жили несколько десятков людей, в большинстве своем бывшие заключенные и ссыльные. Из нескольких домов валил дым, и можно было понять, что там кто-то живет. Лена подошла к одному из них и открыла дверь. На кровати сидела Катя и что-то шила, а рядом с ней ползал маленький мальчик, похожий на Максима.
Ничего не говоря, Макс подбежал к Кате, обнял ее и зарыдал. Катя, остолбенев, пыталась прийти в себя, на ее глазах выступили слезы. Только маленький мальчик спокойно сидел и игрался с горбушкой хлеба, на который все время норовила сесть большая зеленая муха. Таких малышу еще видеть не доводилось.
Через несколько дней Макс отключил свой телефон. Через неделю уехал с Катей и ребенком куда-то на Север, в сторону Уренгоя. Больше Макса никто не видел, лишь местные шаманы утверждали, что теперь в тундре появился новый вождь, пришедший с Большой земли и обучивший местных торговле и другим ремеслам. Но для них это вовсе не новостьони говорят, что им это предсказала большая зеленая муха с командирскими часами на руке еще несколько лет назад. В этот момент шаманов переставали слушать
Борщ
Тимофей Петрович медленно доживал свой век на одной из дач в пригороде Санкт-Петербурга со своей верной женой Анастасией Ивановной. Прожили они вместе больше пятидесяти лет и настолько свыклись друг с другом, что перестали уже обращать внимание на свою вторую половину. Могли пройти рядом и не заметить. Тимофей всю свою сознательную жизнь преподавал высшую математику в одном из городских техникумов, а его супруга работала там завхозом. Но лет десять назад они оба ушли на пенсию и переехали жить за город, на дачу, доставшуюся им по наследству от родителей Тимофея Петровича. Анастасия Ивановна все лето возилась в огороде, осенью готовила банки со всевозможными соленьями, а все остальное время смотрела телевизор или играла в карты со своими подругами по даче. Тимофей Петрович же не разделял увлечений жены и все больше читал газеты и размышлял о политике. Один раз он даже решил написать книгу о своем Отечестве и поделиться взглядами на происходящее в нем. Но в результате так и не смог определиться с названием произведения«Судьбы России» уже были заняты, а ничего другого, так точно отражающего суть его размышлений, он придумать не смог.
Математика как наука Тимофея Петровича уже не интересовала, не радовала. Новых статей он не читал, а о старых стал забывать. Лишь пачки бумаг, его лекций, сложенные аккуратно в шкафу, напоминали ему о прошлой профессии. С годами появилась у него известная старческая привычкавсех критиковать, начиная со своей жены и ее стряпни и заканчивая новыми учеными и политиками.
Не борщ у тебя, Анастасия, а свекольный суп! В борще, Анастасия, навар должен быть, мясной. А все остальное так, для красоты. И такой навар, чтобы сверху пленка образовывалась, как только ложку достанешь. А у тебя такбаланда, а не борщ возмущался обычно Тимофей, перед тем как съесть борщ.
Совсем ты невыносимым стал, Тимофей. Занялся бы хоть чем-нибудь полезным, а то Пень ты старый! Трухлявый!
Кто?! Сама ты пень! Тьфу на тебя! Я еще книгу напишу или статью. Ты что, забыла, каким ученым я был? не на шутку возмутился Тимофей Петрович и замахал в воздухе руками, словно отгоняя от себя мух.
В техникуме, ты забыл добавить! В техникуме был! Там кроме тебя математикой-то никто и не занимался. А так, в каком-нибудь институтене заметили бы, продолжала Анастасия Ивановна.
Кого не заметили бы? Меня?!
Тебя, спокойно ответила Анастасия, уже устав от повышенного тона беседы.
Да я докажу тебе! Я докажу, на что еще способен. Все эти молодые ученыесопляки! Мелюзга! Я вот в свое время не успел он закончить, как его перебила Анастасия.
Что ты докажешь, Тимофей? Ты, старый пень! Вот ты кто!
Я докажу! с пеной у рта уже не говорил, а кричал Тимофей Петрович. Я теорему докажу. Неприступную!
Какую еще теорему?
Теорему Ферма! Сказав это, бывший преподаватель сделал шаг вперед и поднял вверх указательный палец. Тимофей Петрович был весь красный. На его шее появилась большая некрасивая вена, которая пульсировала в ритм сердца. Последнее сильно напугало супругу математика.
О Господи, уймись ты. Ерундой не занимайся, попыталась успокоить его Анастасия. Зря я все это начала. Извини меня, Тимофей. Я лучше тебе новый борщ сварю. Наваристый. Как ты любишь.
Нет! Не нужен мне твой борщ. Тимофей вскочил со стула и убежал в свой кабинет, где, закрывшись, просидел до вечера.
Анастасия уже привыкла к взрывному характеру мужа, но сегодня Тимофей разошелся больше, чем обычно, и это сильно тревожило Анастасию. Она опять почувствовала себя несчастной, обманутой, будто не смогла сделать правильный выбор еще в молодости, будто не решилась изменить жизнь, пока еще была для этого возможность.
«Зря я с ним в молодости не развелась, пока еще не поздно было. А теперь мучайся на старости лет с таким дураком» подумала она и ушла к соседке играть в карты. Домой Анастасия вернулась уже около полуночи. Тимофей Петрович сидел на кухне с довольным видом и пил чай.
Ты чего это довольный такой? осторожно спросила Анастасия.
Доказал! Теорему-то доказал! Он посмотрел на Анастасию и улыбнулся. На его лице было выражение счастья, которое не посещало его уже много лет.
Но ведь эту теорему уже двести лет доказать не могут, а ты тут за вечер ее доказал. Не дури Тимофей, ты уже лет десять ни одной книги по математике в руках-то не держал. Иди лучше спать ложись, аккуратно сказала Анастасия тихим голосом.
В том-то и дело, что не держал. У меня как будто прозрение наступило, как будто вся эта зашоренность ушла. Я на вещи по-другому смотреть стал! Ты пойми, Настя, все гениальноеоно просто! И тут все просто оказалось!
Давай я тебе лучше завтра борща сварю? Наваристого, как ты любишь.
Да иди ты к черту со своим борщом! Тебе только борщ варить и осталось, больше ничего не умеешь. Муж такое открытие сделал, а она опять со своей стряпней. В этот момент Тимофей вскочил и побежал к телефону.
В течение следующего часа он обзванивал своих знакомых математиков, рассказывая о том, как смог осилить доказательство теоремы Ферма. В подробности доказательства, однако, не вдавался, понимая всю ценность открытия и опасаясь за то, что старые друзья могут попытаться использовать его догадку в своих целях. Тимофей Петрович ликовал.
Перед сном он подошел к уже задремавшей жене, нежно поцеловал ее в лоб и прошептал:
Все гениальноепросто, Настенька.
Всю ночь Анастасии снились страшные сны, которые она всегда трактовала по-своему. В каждом таком сне она видела определенный знак и считала его своего рода посланием. Сегодня ей приснилось, что она всю ночь бегает по зданию Московского университета и кого-то ищет. Открывает кабинеты, а в них никого нет. В конце концов Анастасия добегает до кабинета заведующего кафедры, врывается в него, а на месте хозяина кабинета сидит ее муж и что-то усердно пишет на листке бумаге трясущимися руками. Она осторожно подходит к Тимофею, который не обращает на нее никакого внимания.
Тимофей, поехали домой, ты чего расселся тут в чужом-то кресле? тихо прошептала Анастасия и прикоснулась к руке мужа.
Что-то тут не так, Настя, ошибка закралась в доказательство теоремы. Не сходится что-то И Тимофей нервно продолжил что-то чертить на листке. Лицо его было бурым от напряжения, а на шее пульсировала темно-зеленая вена.
Домой, Тимоша, поехали домой. Я тебя прошу. Я тебе борщику твоего любимого сварю, умоляла жена.
Не могу, Настя, все же просто!
Что просто, Тимоша? тихо спросила Анастасия.
В этот момент Тимофей вскочил на стул и закричал надрывным голосом, поднимая указательный палец вверх:
Все гениальное просто! А иначе и быть не может. А ты убирайся варить свой борщ, раз больше ни на что не способна!
В этот момент Анастасия проснулась, смахнула рукой пот со лба и пошла умываться. В коридоре она обратила внимание на часы: время подходило к полудню. Обычно она вставала рано, но, видимо, бессонная ночь и кошмары нарушили ее режим. Спустившись на кухню, она заметила, как Тимофей откуда-то возвращается. Он зашел в дом, переоделся и, радостный, подошел к жене.
Ты где был? спросила Анастасия испуганным голосом. Сон все еще будоражил ее мысли.
На почту ходил. Доказательство теоремы выслал заведующему кафедры общей математики в МГУ. Матвей дал его адрес, говорит, что раньше с ним в Москве работал, когда тот еще такой птицей не был. Говорит, что тотмужик толковый, а главное, порядочный! В нашем делеэто главное, а то сопрут доказательство, гордо заявил Тимофей.
Услышав про МГУ, Анастасия вздрогнула. Тимофей это заметил.
Ты чего трясешься?
Мне сон сегодня нехороший приснился как будто хожу я по МГУ и
Не успела она договорить, как ее оборвал Тимофей:
Да брось ты чушь молоть. Сон ей приснился Бабьи сказки все эти сны!
Но там про МГУ было, стала защищаться Анастасия.
Да ты там ни разу-то и не была, в этом МГУ, сон ей приснился Тьфу! Мне за доказательство теоремы могут премию дать Нобелевскую! зачем-то соврал Тимофей, прекрасно зная, что математикам ее не дают. Анастасия не стала спорить с мужем: ушла в свою комнатку, закрылась и тихонько заплакала, предчувствуя что-то нехорошее. Что-то, что может нарушить и поломать ее и без того непростую жизнь.
«Господи, за что же мне это все?! Разве заслужила я себе такого мужа?» думала она, вытирая слезы платком
Утром Максим Андреевич зашел в свой кабинет, неспешно разделся, заварил кофе и стал читать газету, которую купил в метро. Он руководил кафедрой общей математики последние пятнадцать лет, был человеком известным в узких кругах. Нельзя сказать, чтобы уж слишком талантливым, но далеко и не посредственностью. Работу свою знал и делал ее хорошо, по совести. При этом медленно готовился к пенсии и мечтал о том, как будет жить на своей даче в Подмосковье и ловить рыбу. Последнее всегда расслабляло его и повышало настроение. Был Максим Андреевич человеком хоть и строгим, но в душе добрым. А с роднымивообще мягким.
Он медленно растянулся в кресле, отпил немножко кофе и стал читать первую попавшуюся статью в газете. В этот момент в кабинет постучали. Не успел Максим Андреевич повернуть свою голову в сторону двери, как на пороге кабинета уже стояла его секретарша Люба. Она была немного взъерошенной, было видно, что она откуда-то бежала.
Максим Андреевич, вам письмо! выпалила она с порога.
От кого? Я ничего такого не жду!
От Тимофея Петровича из-под Питера.
Не знаю таких. Выкинь ты это письмо. Хотя ладно давай посмотрю. А то уж потерял место, где читал, с недовольством сказал Максим Андреевич, откладывая в сторону газету.
Он взял конверт, распечатал его и начал читать письмо. С каждой минутой лицо Максима Андреевича становилось все краснее и злее: уголки его губ вытянулись в линию, на лице проступил пот, а веко левого глаза немного задергалось. Еще через минуту он вскочил, скомкал письмо, выбросил его в ведро и вызвал секретаршу.
Люба, в следующий раз сами читайте письмо, перед тем как мне его нести! Только настроение испортили!
Опять ферматист? испуганно спросила женщина.
Именно! И странно, что его письмо попало прямо ко мне. У нас вон два мешка таких писем лежит в подсобке, которые вы, между прочим, обещали мне выкинуть! Их же аспиранты уже посмотрели.
А что, в этом тоже ошибка была? зная наперед ответ, решила спросить Люба, чтобы хоть как-то отвлечь начальника от своей оплошности.
Да, и представьтена первой странице. Причем довольно глупая! Видимо, когда-то человек занимался математикой но очень давно! Умные мысли все-таки были в самом начале.
Извините, теперь я буду сама все просматривать, виновато сказала Люба и опустила взгляд, давая понять начальнику, что больше ее ругать не стоит.
Пожалуйста, возьмите под свой контроль, сказал Максим Андреевич и закончил разговор.
Прошло несколько месяцев, а Тимофей Петрович так и не получил ответа из Москвы. Последнее сильно угнетало старика: ночами он мучился бессонницей, а каждое утро бегал на почту проверять, не пришел ли долгожданный ответ. Жена обратила внимание, что Тимофей сильно сдал за это время, похудев килограммов на пять.
Тимоша, поешь уж борща. Я тебе наваристый сварила, нежно начинала свой разговор жена.
Не до борщей мне, Настя. Видимо, потерялось мое письмо. Точно потерялось. Так бы уже ответ пришел.
Успокойся, Тимоша, забудь уж про письмо. Живи уж так без теоремы этой.
Ты что, сдурела совсем?! Там же мировое открытие! Думай в следующий раз, когда такие глупости говоришь!
На следующий день Тимофей Петрович поехал в город покупать билет на вечерний поезд в Москву, который прибывал туда рано утром. Одного дня в столице должно хватить на встречу с руководителем кафедры. Обратный билет в Питер был куплен на поздний вечер. Вернувшись домой, Тимофей еще раз аккуратно переписал доказательство теоремы на чистые листы, сложил их в портфель и закрыл его маленьким ключиком, чтобы никто туда не залез. Вечером уже был на вокзале в Питере, а утромв Москве.
С Ленинградского вокзала он сразу же направился в МГУ. Приехав на станцию метро «Университет», он немного поблуждал в окрестностях главного здания, поспрашивал студентов о том, как лучше дойти до кафедры, и через час уже был там. Найти кабинет заведующего оказалось несложноо его местоположении знал любой студент математического факультета. Тимофей Петрович осторожно подошел к дубовой двери, прислонился к ней ухом, чтобы проверить, что заведующий кафедры там, и аккуратно постучал:
Заходите! донеслось из глубины кабинета.
Тимофей Петрович открыл дверь и сделал шаг внутрь комнаты. Сердце его колотилось от напряжения.
Перед собой он увидел высокого темноволосого, на вид интеллигентного человека в очках, с довольно строгим лицом. Последнее выражало некое недоумение от происходящего. Заведующий немного насторожился и стал ждать, пока заговорит его случайный гость, видимо, предполагая, о чем может пойти разговор.
Простите за беспокойство, яТимофей Петрович, кротко начал Тимофей, я вам доказательство теоремы выслал полгода назад. Вы не изучили?
Какой еще теоремы? уточнил Максим Андреевич, прекрасно понимая, о чем говорит гость.
Теоремы Ферма, я ее доказал, улыбнувшись, начал Тимофей. Там оказывается просто все так. Сейчас объясню
В этот момент Максим Андреевич резко вскочил с кресла, напугав гостя, и закричал во весь голос:
О Господи! Люба!!! В кабинет забежала Люба. Люба, кто пустил сюда этого человека?
Я отходила в другое здание. Извините, Максим Андреевич, сейчас разберемся, стала оправдываться Люба.
Люба, выведите его, а то я за себя не ручаюсь! уже хрипел Максим Андреевич от злости. Не хватало еще, чтобы все эти люди ко мне приезжали!
Минуточку-минуточку, успокойтесь, пожалуйста, Максим Андреевич, стала оправдываться Люба. А вы, уважаемый, покиньте кабинет, без спросу вломились к заведующему кафедры. Не стыдно вам?
Тимофей Петрович похолодел от увиденного, его руки задрожали, а ком обиды подкатил к горлу. Он сделал шаг к столу Максима Андреевича и прокричал: