Своеобразно нынче хоронят мертвецов, болевших этим новым вирусом. Люди в защитных костюмах закапывают мешки с телами, тогда, как родственники стоят поодаль, на расстоянии. Никаких поминок, отпеваний. Ничего не будет. Скромность. Жили скромно, иподумал Бибиков стоя в коридоре, и он почувствовал, как по его щекам скользнули слезы. Хотя при других обстоятельствах ему стоило бы радоваться тому, что вот, наконец-то у него имеется своя квартира. Он теперь свободен. Свободен от родителей. Свободен от начальства. Но какова сталась цена свободы? Самая высокая.
Бибиков, разувшись, прошел в комнату, сплошь увешанную иконами. Здесь всюду расставлены образки побольше, поменьше.
А ведь бог, которому вы столь истово молились, вас-то и убил. Вы возносили ему хвалу и благодарности, а он в ответ послал вам страдания. В нас ли первородный грех? Может он в нем, в боге?
Бибиков сел на скрипучий обшарпанный стул и перестал плакать. Он начал сердиться. Он стал пуще распалять себя воспоминаниями о том военном храме, который ему довелось воочию лицезреть. В нем начали вспыхивать дерзкие мысли.
Склеп духовных скреп. Нет, это не храм, это вся страна, нет, больше, это весь мир, охваченный болезнями и войнами. Культ смерти объял хладные чертоги мирозданья.
Затем просидев так около часа уставившись в одну точку, большого взрыва не последовало. Бибиков успокоился так же быстро, сколь и вспылил. Он больше ни о чем не думал, зная, что ничего путного не надумает. Да он и не в силах изменить что-либо. Войны, эпидемии происходят без его согласия, его мнения никто не спрашивает, к его мнению никто не прислушивается. Сейчас важны врачи, ученые. Именно они двигатели прогресса. А он, Бибиков? Он может только страдать. Но его страдания никому неинтересны. В последующие дни он пытался написать книгу, дабы изложить в ней все свои чувства и переживания. Но его мысли путались, ему казалось, что он вовсе обезумел и потому не написал ни строчки.
В день празднования победобесия Бибиков позвонил Неверову и попросил того, отвести его к военному храму, не говоря о причинах побудивших его на такое желание. Однако Неверову не нужно было ничего объяснять. Он сидел в это время в своем кабинете, в котором располагались всяческие редкие антикварные предметы. Он вообще всегда был поклонником готического антуража. Рядом с ним расположилась на кресле его супруга.
Бибиков-то созрел. сказал он жене. Долго же мне пришлось над ним работать. Он готов сегодня же в этот знаменательный день всенародного победобесия отправиться к склепу, чтобы там высказать богу всё, что он о нем думает. А помышляет он о боге крайне нелестно. Ведь его религиозные родители больны вирусом и их судьба предрешена.
Так ты же можешь ему помочь. Позвони, кому надо, и ты узнаешь о судьбе его родителей.
Тогда, если окажется что их состояние не критично, то трус Бибиков передумает, чего мне не хотелось бы. Бибиков идиот, который всегда говорит только то, что думает. Я от него жду настоящую протестную выходку в день освящения главного храма вооруженных сил. Обо всём том я напишу первый. В этом-то и состоял мой простой план. Ты ведь знаешь, как я люблю насмехаться над попами. Чувства, которых, я надеюсь, сегодня претерпят немалое оскорбление.
Значит, ты всё-таки поедешь? Я беспокоюсь за тебя. Вдруг и тебя тоже осудят вместе с твоим карманным провокатором.
Непременно поеду. Ты знаешь, что я не привык останавливаться на полпути. К тому же я получил разрешение на работу, а значит, могу покидать дом. И на открытии этого храма будет уйма журналистов, меня среди той толпы даже не заметят. Впрочем, я слегка недоволен тем, что Бибиков не вытворил что-нибудь еще в кинотеатре. Жаль, ничего такого не произошло и мне пришлось возить Бибикова по другим местам. Он человек обиженный, глубоко обиженный, а значит в своем ропоте на бога, как и на весь мир, он будет неподражаем. Это будет похлеще танцев в храме или ловля виртуальных монстриков. Бибиков я почти уверен, станет главной сегодняшней новостной фигурой. Его скрутят прямо в храме, затем его посадят, и общество вновь расколется. Кто-то будет за него, кто-то против. Это будет довольно занятное зрелище. сказал Неверов, неспешно собрался и поехал к Бибикову на указанный им адрес.
Бибиков уже ждал приезда Неверова у подъезда дома. Он казался хмурым и неразговорчивым.
Апатия, это плохо. Так не пойдет. Нужно будет его хорошенько раззадорить. А если получится, то и разозлить. подумал Неверов смотря на то, как Бибиков садится на заднее сиденье его автомобиля.
Они поехали по привычному для них маршруту.
Вас что-то беспокоит Бибиков? спросил Неверов.
Во мне слишком много вопросов, на которые я не могу дать удовлетворительные ответы. Да и вообще глупо выглядит, когда люди с помощью слов пытаются осмыслить тайны вселенной. Мы занимаемся пустословием, делая вид, будто что-то понимаем в этой жизни.
Значит ваш ключ под названиемлюбовь, уже не подходит ко всем замкам жизни?
В том-то и дело что подходит ко всем дверям, вот только отпирать их не хочется. пробубнил Бибиков уставившись в окно.
Но вы же разумный человек Бибиков. запротестовал Неверов. А разум вам дан для лучшего и удобного выживания. Разум дан не для этих ваших бесполезных философствований или для трактовки религиозных мифов. Вам же, Бибиков, освободили родители свое жилье, вот и живите. Глядишь, и женитесь такими темпами. Работу денежную найдете. Хотя и время сейчас сложное.
Это вы, будучи атеистом, о выживании думаете. Я же пришел к выводу, что мне вовсе бессмертие не нужно. Ни религиозное бессмертие, ни эволюционное бессмертие, заключающееся в распространении своих генов путем размножения. Ведь даже если природа лишена разума, а бог обладает разумом, то всё едино выходит, что человечество страдает. Я же не желаю страдать. Но страдаю. И эта правда жизни меня убивает. Но не желаю утешать себя мнимым бессмертием.
Я, кажется, вас, Бибиков, понимаю, вы между быть, или не быть, всё же выбираете не быть.
Не правильно думаете. возразил Бибиков. Я есть у себя, для себя. И этого, я вам скажу, мне вполне достаточно.
Вы, Бибиков, одинокий пессимист.
Да и как тут не быть пессимистом, когда я включаю телевизор родителей и вижу, как в храме рисуют убийц, причем всех времен. Там даже хотели изобразить Мутина и Шайбу и других чиновников. Продажные художники. Продали свой талант за деньги и думают, что так и надо. Неужели они не понимали того, что они рисовали преступников. Нет, они не думали. Им заплатили, они исполнили. Так и всё устроено в нашей проклятой стране. Только плати и получишь всё что угодно. Любое безумие за ваш счет.
Почему же, вот, к примеру, дьякон Кусаев выступает против этого склепа. Но кто его послушает? Правительство никого не спрашивает, когда оно вознамерилось что-то предпринять.
Слова пусты. Это правда. воскликнул Бибиков. Но вот протест они заметят. Непременно не стерпят.
И что же вы надумали сделать? произнес Неверов, а сам подумал. Давай же, Бибиков, поведай мне о своем замысле.
Пока не решил. Но одно знаю точно. Меня там растерзают.
Значит, ты решил пострадать. Я и не сомневался, что в тебе, Бибиков, зарыта религиозность. промелькнула мысль у Неверова.
Хоть, вы, Бибиков и называете себя агностиком, но на самом деле вы верующий человек. Вы верите, в себя и потому веруете в то, что якобы один человек может что-то изменить в этом мире.
Пусть так. Я устал быть лицемером. Пора совершить в жизни хотя бы один поступок любви. Я, кстати, придумал что сделаю возле того храма. Я напишу на бумагеНе убивайте. И с эти посылом я выйду к людям на всемирное обозрение. сказал Бибиков. Знаю, что звучит слабо. Я же идиот, вы же помните. Только очередную простоту я только и могу выдумать. Но раз никто этого не делает, то сделаю я. Пускай и пострадаю за это. Но я уже страдаю. Страдаю так, что мне никакое насилие уже не страшно.
Похоже на самоубийство. Один человек против всей армии и всей церкви. Насколько же ты, Бибиков, отчаялся, что готов погибнуть. Не видишь в своей жизни никаких перспектив. Да, в этой стране могут стать героями только идиоты. Что ж, Бибиков, я тебе в том препятствовать не стану. От тебя мне только это и требовалось. подумал Неверов, а в ответ произнес.
Вы, Бибиков, типичный продукт социума, цивилизации и культуры. Вы как губка впитали в себя чужие идеи и думаете, что вы первый. Но обернитесь, и вы увидите за своей головой очередь из черепов.
Но на это утверждение Неверова Бибиков не ответил. Ему больше не хотелось спорить.
Примерно через полтора часа они прибыли к месту назначения. Вдалеке виднеется выстроенный темный храм, то ли темно-красный, то ли темно-зеленый. Словно огромнейший кусок гранита, вроде бы и привлекает внимание, и вроде бы совершенно непрактичен.
Склеп духовных скреп. пробормотал Бибиков.
Что ж, храбрейший Бибиков, идите и предъявите всему миру свой протест. одобряюще сказал Неверов
И Бибиков поплелся к храму, словно обреченный каторжник, осужденный за правду. Вдали ему виднелись толпы людей, те государственные рабы, за деньги кланяющиеся кучке стариков. И тут внезапно ему встретился первый живой человек. То оказался бывший студент длинноволосый юноша Михаил Миролюбов.
Добрый день. Рад встретить тебя здесь. сказал Бибиков удивленный их встречей.
Это ты. обернулся Миролюбов. Университетский дворник Артемий Бибиков. Я тебя помню. Ты часто подслушивал наши пацифистские речи, когда мы собирались в стенах университета. Хорошо, что это ты, а то я подумал, меня уже спешат задержать тогда, когда я пока что ничего не сделал.
Да, ты прав. В этой стране сажают в тюрьму даже за умысел. ответил Бибиков. Но как ты здесь оказался? И за что тебя задерживать, если ты ничего не нарушил?
Удивляться не стоит, моему присутствию в здешних местах. Ведь где царит милитаризм, там обязательно должен быть пацифизм. Ты же, Артемий, знаешь, какую организацию я возглавлял. Только нас разогнали, еще до закрытия университета. Поэтому я остался один. И вот намереваюсь устроить одиночный пикет. Хочешь и ты поучаствуешь. Смени меня, когда меня задержат. произнес Михаил.
Что интересно, я тоже приехал сюда для того, чтобы изъявить свой протест. ответил Бибиков.
Тогда ты уже придумал, что именно напишешь на плакате? спросил у него Миролюбов.
Из меня вышел никудышный писатель. замялся Бибиков и тут он достал из внутреннего кармана куртки неверовский конверт и подумал. А что, хорошая идея. Напишу что-нибудь на обратной стороне письма. Глядишь, и кто сфотографирует меня, а без надписи никто и не поймет, чего я желаю от них. Как и задумал ранее, напишу Не убивайте. А может и что другое. Затем он достал из конверта письмо, развернул, и оно оказалось пустым. Простой белый лист бумаги трепетался в руках Бибикова.
Старый обманщик Неверов. Зачем я только связался с этим циником. подумал Бибиков, смотря на белый лист бумаги.
Вот тебе. Напиши что-нибудь. сказал Михаил и протянул Бибикову маркер.
Бибиков взял это быстро пишущее устройство и начерталБог убийца.
Миролюбов всегда печальными своими очами посмотрел на это писание и спросил.
Можно мне дополнить твою надпись?
Да, конечно. ответил Бибиков почему-то безоговорочно доверяющий этому юноше.
И Миролюбов добавил в надпись Бибикова еще две буквы посередине слов. Вышло в итоге такБог не убийца.
Это в том военном храме люди верят в бога убийцу, мстителя, судью и гонителя неверных. В том храме убийц называют героями и изображают их на стенах и на досках. Но мы, Артемий, с тобой в такого бога не верим. Не так ли? произнес Миролюбов.
Я не верю в бога, ведь он не верит в меня. Но каков твой бог, Михаил, разве ты по-настоящему веришь в него? тупо уставившись на склеп, спросил Бибиков.
Я верю в Миролюбивого Бога, в Миролюбца я верю. Только я один верю в такого Бога, и потому Он существует только для меня одного. Все беды наши и страдания только по одной причине, что мы живем неправильно. Суеверно живем. Все войны происходят из-за патриотизма, жажды наживы или банальной мести. Патриотизмэто главное зло человечества, творящий войны и насилие. Злоэто инстинкт толпы, призывающий людей собираться в народы и призывающий ненавидеть всех других, всех чужаков. С этим инстинктом пришло время покончить. Пора стать не народами, а человечеством. А Бог лучше всех нас, Он не патриот, Он любит всех, любит не народы, а человечество. Насилие же творим мы, именно мы, потому что не любим всё человечество.
Да что ты можешь понимать в страдании! резко вспылил взъерошенный Бибиков. Вас пацифистов разогнали, ну и что, вы же не страдали. Вот мои родители больны и может быть, уже умерли. Из-за этого я и страдаю. И кого мне винить в их и в своих страданиях, скажи мне?
А нужно ли кого-то судить? Я лично предпочитаю никого не судить. тихо ответил Миролюбов.
Но, а как же зло? не унимался Бибиков.
Со зла нужно правдой срывать маски благочестия. И только. Зло вытащенное на свет истины, теряет свою власть и силу.
Я бы не хотел знать правду, чтобы больше не страдать. отозвался Бибиков.
И в этот момент в кармане его брюк зазвонил телефон. Бибиков подумал, что это звонит Неверов, потому не стал отвечать на звонок.
Правда может и избавить человека от страданий. сказал Миролюбов.
Бибиков всё же взял трубку и узнал правду. Он в ответ только и смог, запинаясь вымолвить.
Передайте им, что я вернулся домой. Это их обрадует.
Обрадованный известием Бибиков протянул лист с надписью Бог не убийца Миролюбову и сказал.
Мы с тобой мирные люди, но при этом такие разные. Ты, Михаил, хочешь изменить мир и стремишься к этому. Я же, просто хочу оставаться собой. Все эти протесты не для меня. Бибиков хотел было уже идти обратно, но напоследок смотря на Миролюбова, произнес. Ты, Михаил, миролюбивее любого бога. И я в тебя верю. Ты существуешь. Я верю в тебя настолько, насколько я верю в себя.
Михаил Миролюбов в ответ только улыбнулся ему одними своими светлыми глазами, взял лист бумаги с надписью Бог не убийца и воодушевленный словами Бибикова, растянув над своею головою этот небольшой плакат, направился к военному храму. Один живой человек, идущий к мертвецам, чтобы сообщить им о том, что Бог не убийца. На фоне темного склепа духовных скреп фигура юноша, казалось, светилась светом истины.
Но Бибиков уже всего этого не видел. В следующее мгновение он уже бежал обратно к автомобилю Неверова, у которого стоял сам Неверов, и у которого на уме было лишь одноКакой же ты всё-таки идиот, Бибиков. Но думал он это без злобы, скорее он мысленно журил Бибикова, словно ребенка.
Я думал, что увижу тебя в скором времени если не на плахе, то хотя бы в полицейском участке. сказал распрощавшийся со всякими формальностями и фамильярностями Неверов подошедшему к нему Бибикову.
От вас я других пожеланий и не ожидал услышать. улыбнулся Бибиков. Знаете, а вы не настоящий журналист.
Это почему же?
Да потому что в этой стране все приличные правдивые журналисты сидят в тюрьме, либо у них происходят постоянные обыски. Ваше же место здесь, среди мертвецов. Так что, Неверов, оставайтесь здесь. А я, пожалуй, пойду искать другого водителя. произнес Бибиков прямо в лицо Неверову и пошагал к трассе по проселочной дороге.
Неверов мог бы расстроиться, услышав такое хорошо подмеченное обвинение в свой адрес. Но вскоре он узнал, что вблизи храма протестовал другой пацифист, чья жизненная история, казалось, должна была сложиться самым невероятным образом, потому ему было о чем писать. Бибиков стал ему совершенно не интересен. Да и вообще в стране накопилось очень много событий, которые непременно нужно было осветить. Поправки в конституцию, проводимые в разгар эпидемии на открытом воздухе на столиках, на капотах автомобилей, да на пеньках. Несуразное голосование, затеянное лишь для того, чтобы обнулить сроки правления действующего президента. А после репрессии повсюду. Дети и автозаки, сломанные руки оклеветанных журналистов, народные митинги и молчание о них государственных СМИ. В этой стране всегда так, согласие и не согласие, консерваторы и либералы, все ругаются и воюют. И войнам словно нет конца. Бибиков же в свой черед, будучи пацифистом, во всем этом балагане участвовать не желал. Исповедуя непротивление, он решил, не противиться. Ведь это точно пройдет. Это пройдет.