Вечером Женя задержалась в аудитории. Лёня уже ждал на выходе с букетом цветов. Зачем же так тратиться, подумала она, лучше бы чего-нибудь вкусненького купил.
Рассказать или нет, размышляла она, опять ведь смеяться будет, как в прошлый раз, когда поймал меня ночью в ванной у родителей, замывающую трусики. Ведь это совсем не смешно.
А ведь тогда Лёнька тоже пришёл в мокрых трусах, потому и гоготал как ненормальный. Значит ли это, что и ему снилось нечто подобное?
Как она раньше об этом не подумала? Выходит, страдают они от одной и той же напасти, которую можно и нужно поправить.
Неужели желание близости, даже неосознанное, так сильно напрягает фантазию, что сознание помогает при помощи эротических снов избежать некой трагедии, превращая проблему в ужастик, комедию или фарс?
Вот так природа! Не мытьём, так катаньем, заставляет влюблённых приступить к активным эротическим действиям. Представляю, как Лёнечка прятал бы глаза, расскажи она ему о своём необычном сне.
Виртуальные видения не абсурдны и не аномальны. Созревшая физиология подталкивает, не скупясь, не глядя обменивать целомудренность на чувственное блаженство. Ощущения во сне вполне натуральны, а очевидный физиологический итог фантомных приключений не даёт оснований считать свершившийся факт выдумкой.
Вот он какой, финал любви!
Неужели из-за этого плетутся интриги и свершаются предательства? Лёнька-Лёнька! Чего же ты раньше молчал? А говорил, что между нами правда, и только правда.
Обманул, схитрил, ввёл в заблуждение? Или пожалел её незрелое самолюбие, нетронутую целомудренность и девичью застенчивость? Это тоже необходимо обсудить.
Ложь, даже во благо, во спасение, всё равно остаётся ложью, а это всегда плохо.
Если решили становиться семьёй, значит, любая правда должна стать общей, даже неприятная, даже горькая, даже оберегающая стыдливость или спасающая от мрачной действительности.
Лёня протянул Женечке букет и повёл в магазин, где заранее присмотрел замечательный тёплый кашемировый платок работы мастеров из Павлова Посада. Конечно, она об этом пока не знает. Сюрприз.
Дорого, но до чего красиво. Не сегодня-завтра выпадет снег, начнутся заморозки, а парню хочется, чтобы его девочка была здорова и счастлива. Это так важно, если любишь.
Выбирали придирчиво и долго. Наконец, нашли то, что нужно. Платок подходил к волосам, к цвету глаз и даже к тёмно-синему пальто.
Женечка крутилась и вертелась перед зеркалом, вытанцовывала, завязывала, запахивала обновку. По воодушевлённой реакции было видно, что она безмерно счастлива.
Такие подарки ей ещё никто не дарил, не считая золотого колечка с зелёным камешком. Поцелуй прямо в магазине Лёнька заслужил.
Счастливые и радостные, каждый по своей причине, они побежали вприпрыжку на выход, не заметив, что перед ними очень хорошо вымытая и отполированная стеклянная стена.
Лёньку откинуло назад, Катенька набила шишку на лбу, а витрина звенела колоколом.
Юноша сидел с открытыми, но не воспринимающими ничего глазами. Подбежали продавцы, начали охать и ахать. Из разбитого носа ручьем текла алая кровь.
Что же вы так, молодые люди? Там же специально кружочки нарисованы. Глаза разувать нужно.
Персонал магазина засуетился, принесли вату, бинты, нашатырный спирт, что-то ещё. Вдохнув резкий аммиачный запах, Лёнька очнулся, вздрогнул, посмотрел на Женечку.
Что ты, как, с тобой всё в порядке? Слава богу.
Миленький, хорошенький, что нам теперь делать? Как же это, расплакалась, не забывая, однако вытирать кровь, Женечка.
Не волнуйся, любимая. Всё в порядке. Я же мужчина. Сейчас смою кровь, и пойдём в общежитие. Только не плачь, родная.
На улице Лёньке стало лучше. Через пятнадцать минут он уже смеялся, лез целоваться, дул на Женькин синяк, а она не понимала, смеяться или плакать.
По дороге ребята купили бодягу, пластырь и продукты, чтобы сготовить праздничный ужин, поводом для которого был не платок вовсе, а любовь, настоящая любовь.
В своё общежитие Женечка привела Лёню впервые. Суетилась, готовила, прибиралась. Накормили на радостях всех девочек из комнаты. Они всё поняли и незаметно освободили площадь, оставив ребят одних.
Там и случилось то, чего девочка так боялась и ждала.
Никакой особенной боли Женечка не почувствовала. Она была счастлива, решившись на такой шаг. Ощущения и эмоции были практически те же, что и во сне, разве что многократно ярче.
Нет, она не была городской дурочкой, способной думать, что это просто интересная игра, когда обнимаются из шалости и избытка энергии, когда бесхитростно, увлечённо целуются, задыхаясь от обычного азарта, возбуждения и куража, нечаянно в пылу забавных исследований переходя опасную черту.
Девочка понимала, что от простого баловства, когда увлечённо забавляешься с мальчиком, случается беременность, когда спустя время появляется маленькая забавная копия.
Только бы не ошибиться, думала она мельком, но эти туманные мысли включали тормоз, хотя скорость движения была такой, что никакое препятствие не могло что-либо серьезно изменить, кроме слегка смазанного эффекта эмоционального восприятия.
Когда стремительно летишь вниз, спускаясь на вираже крутого аттракциона, а затем резко меняешь траекторию движения, резво взмывая ввысь, довольно глупо думать о технике безопасности и последствиях. Просто поздно.
Когда Лёнька подходил к финалу, девочка это почувствовала, видимо мысленно перекрестившись: была не была!, и попросила Лёньку не предохраняться.
Пусть природа решит за них сама. Есть такое развлечение русская рулетка, весьма опасное, но дающее возможность испытать ошеломительной силы азарт, сродни наркотическому опьянению.
Что есть, того не отнятьощущения от интимного аттракциона действительно ошарашили девушку, произведя на неё неизгладимое впечатление.
Тело гудело, как высоковольтные провода, в голове нарастающими волнами накатывал морской прибой, что-то невероятное происходило внутри, заставляя Женечку мечтать, чтобы Ленька целиком и полностью оказался там, внутри, продолжая свои странные качающие движения, от которых захватывало дух.
Потом было много разговоров. Она и про сны рассказала тоже. А как же Женька смеялась, увидев и потрогав то, что представлялось ей огромным и страшным, просто гигантским змеем-искусителем.
Женя с Лёнькой обговорили всё, что могли вспомнить, не заметив, однако, что случилось это не до, а после стремительного сближения, когда выдвигать какие-либо условия стало практически бессмысленно и поздно.
Для них сейчас это было не настолько важно, как полное доверие.
Лёнька оценил и понял её решительный поступок, прямым текстом, без всяких любовных ухищрений и шифровок говорящий о том, что с этой минуты они полноценная семья, где он мужчина, а она маленькая девочка, несмотря на то, что физиологически таковой уже не является.
Лёнька думал о Женечке, как о ком-то, кого знал ещё до рождения. Не важно, где и когда они познакомились, может быть, даже родились вместе. В любом случае он уже не мог представить себя без неё, а её без себя.
Лёнька влюбился в неё, в её родной голос, когда девочка самозабвенно, до дрожи в теле, исполняла под гитару романсы. Как правило, это песни, в которых тоска и грусть разрывали сердце. Не правда листранно, когда счастливые люди грустят?
Его сердце, сердце, которое он отдал на вечное хранение своей Женечке, колотилось в мажорных тонах. Ему необходим был этот голос, эти нежные щёчки, подёрнутые детским пушком, её изумительно чувственный взгляд, как бы извиняющийся за то, что не может сию минуту отдать себя целиком и полностью.
Никто и никогда не смотрел на парня подобным образом. Лёнька, даже не видя свою милую девочку, чувствовал, как нечто тёплое переливается из её тела в его и обратно, каждый раз всё более приятное и родное.
Казалось бы, произошло нечто пошлое, вульгарное, осуждаемое общественной этикой. Тогда почему их отношения и благодарность за случившееся столь возвышенны?
Между юношей и девушкой зарождалось странное ощущение предельной близости, но абсолютно незавершённое, обещающее переживания и эмоции гораздо более тёплые, важные и близкие, на которые они не намерены скупиться.