Я рассказал обо всем, выпустив последнюю часть. Оказалось, что все видение длилось не более десяти секунд.
Видел Джану? спросил Харут. Он убил женщину и ребенка, да? Это он делает каждую ночь. Вот почему белый народ кенда хочет убить его. Так Джана жив! Это нам надо было узнать. Благодарю тебя, Макумазан! Теперь, быть может, прекрасная леди тоже желает посмотретьобратился он к мисс Холмс.
Да, ответила она.
Я предпочел бы, Луна, чтобы вы не делали этого, с беспокойством сказал лорд Регнолл.
Вот спички, сказала мисс Холмс Харуту, который взял их с поклоном. Затем, подложив в кубок табаку, Харут зажег его, осторожно покрыл голову мисс Холмс покрывалом и вручил дымящийся кубок. Через несколько секунд кубок и покрывало упали на пол, и мисс Холмс, широко раскрыв глаза, начала говорить тихим голосом:
Я прошла долгий путь и нахожусь в другом мире. Кругом камень. Темно. Мне светит огонь кубка. Здесь нет ничего, кроме статуи нагого ребенка, вырезанной из желтой слоновой кости, и кресла из черного дерева. Я стою перед дитятей из слоновой кости. Оно оживает и улыбается мне. На его шее ожерелье из красных камней. Дитя снимает ожерелье и надевает его мне на шею. Потом указывает на кресло. Я сажусь. Все исчезло.
Я слышал, как Харут, напряженно слушавший эти слова, тихо прошептал Маруту:
Священное Дитя получает Хранителя. Дух белых кенда снова нашел голос.
Затем оба благоговейно склонились перед мисс Холмс.
Что за странное видение, сказал лорд Регнолл, дитя из слоновой кости ожерелье Что за вздор! Но теперь, я полагаю, представление окончено. Сколько я вам должен за него?
Ничего, о великий лорд, ничего. Это мы вам многим обязаны. Здесь мы узнали то, что хотели знать уже давно, ибо табак кенда говорит только новому духу. Прощай, великий лорд! Прощай, прекрасная леди! Прощай, о Макумазан, до новой встречи, когда ты придешь убить Джану. Благословение Небесного Дитяти, посылающего дождь, защищающего нас от опасности, дающего здоровье и пищу! Благословение его на вас всех!
С этими словами Харут и Марут надели свои плащи и направились к двери. Я пошел проводить их, так как Сэвидж был сильно напуган змеями.
Скажите, о люди из Африки, что все это значит? спросил я, когда мы очутились во дворе.
Ты сам себе ответишь на этот вопрос, когда будешь стоять перед Джаной, ответил Харут. А теперь не пытайся узнать больше, ты, который в надлежащий час узнаешь все.
Не пытайся узнать больше, чтобы не было несчастья, эхом повторил Марут, ты, о Макумазан, который знаешь уже слишком много.
Теперь вернись в дом, продолжал Харут, здесь страшный холод. Передай прекрасной леди этот свадебный подарок Дитяти.
С этими словами он вручил мне сверток и исчез в темноте вместе со своим товарищем.
Я вернулся в гостиную.
Они ушли, сказал я лорду Регноллу, и, уходя, передали свадебный подарок для мисс Холмс.
Кто-то подал ножницы, сверток был вскрыт, и в нем оказалось ожерелье из красных камней. Это было рубиновое ожерелье, и, судя по работе, весьма древнее. Быть может, оно украшало шею какой-нибудь знатной египтянки или статую Гора, сына Исиды.
Это то самое ожерелье, которое дитя из слоновой кости дало мне в видении, спокойно сказала мисс Холмс, надевая подарок на шею.
Глава VНеудавшееся похищение
В эту ночь я не мог сомкнуть глаз. Это могло происходить от возбуждения, вызванного стрельбой, в которой я состязался с неприятным мне человеком, либо от впечатления, оставшегося от странной пары, Харута и Марута, искавших меня за семь тысяч верст от своего дома, либо от образов, вызванных табаком кенда. Или, может быть, все это в совокупности повлияло на меня.
Во всяком случае, я никак не мог уснуть.
Время шло; я лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к бою башенных часов Регнолл-Кастла (я ночевал в замке). Разные мысли приходили мне в голову.
То мне казалось, что Харут и Марутпросто пара заурядных плутов-арабов, каких я часто видел в африканских портах. То я думал о кладбище слонов и об огромной стоимости слоновой кости, находящейся на нем.
Потом мои мысли перешли на древних египтян (я всегда интересовался их историей), поклонявшихся Гору, мать которого, Исида, «владычица тайн», символизировалась луной на ущербе. И, по странному совпадению, у мисс Холмс на груди был знак, похожий на такую луну.
Вдруг меня охватил какой-то безотчетный страх. У меня явилось предчувствие, что с мисс Холмс непременно должно что-то случиться. Это чувство так овладело мной, что я встал, зажег свечу и поспешно оделся. У меня было обыкновение всегда иметь при себе заряженный двуствольный пистолет. Я осмотрел это оружие, вышел в коридор и встал за большими часами, глядя на освещенную луной дверь комнаты, где помещалась мисс Холмс. Прошло некоторое время. Я уже начал думать, в каком глупом положении рискую очутиться, если кто-нибудь случайно увидит меня. Вдруг дверь комнаты открылась и на пороге показалась мисс Холмс, закутанная в пеньюар. Свет луны упал на ее лицо, и я увидел, что она идет во сне.
На ее шее было рубиновое ожерельеподарок таинственной пары. Мисс Холмс как тень пересекла коридор и скрылась из виду. Я последовал за ней, стараясь производить как можно меньше шума. Мы спустились по витой лестнице и вышли в сад, где мисс Холмс, как бы влекомая вперед какой-то таинственной силой, ускорила шаги и направилась к рощице, в которой я за день до этого стрелял голубей. Я следовал за ней, пользуясь прикрытием кустарников. На миг я потерял ее из виду. Потом я снова увидел ее стоящей под дубом, протянув руки по направлению к медленно приближавшимся к ней двум фигурам, закутанным в плащи. В этих фигурах легко можно было узнать Харута и Марута. В стороне обрисовывались очертания кареты; слышалось нетерпеливое топтание лошадиных копыт о мерзлую землю.
Я бросился вперед и встал между мисс Холмс и Харутом с Марутом.
Мы не обменялись ни словом, так как все трое боялись разбудить спящую девушку, зная, что ее пробуждение могло повлечь за собой опасные для нее последствия.
В руках моих противников блестели кривые ножи.
Я направил пистолет в сердце Харута. Перевес был на моей стороне: я мог застрелить обоих прежде, чем их ножи достанут до меня.
Ты победил на этот раз, о Бодрствующий В Ночи! тихо сказал Харут. В другой раз ты проиграешь. Эта прекрасная леди принадлежит нам, белому народу кенда, ибо она отмечена знаком молодой луны. Ее сердце услышало призыв Небесного Дитяти. Она вернется к нему. Теперь, пока она спит, уведи ее отсюда, о храбрый и разумный, так хорошо прозванный Бодрствующим В Ночи!
Они ушли, и вскоре послышался стук колес удалявшейся кареты.
В первый момент у меня явилась мысль бежать за ними и подстрелить одну из лошадей. Но после этого у меня остался бы только один заряд против двух людей, и, убив одного из них, я был бы беззащитен от ножа другого. Кроме того, выстрелы могли разбудить мисс Холмс. Пришлось отказаться от преследования.
Я подошел к спящей, осторожно взял ее за руку и повел обратно в замок. Проводив ее до комнаты, я запер за ней дверь и, прислушавшись, убедился, что она улеглась в постель.
Теперь, уверенный, что мисс Холмс в безопасности, я сел на стул, стоявший в коридоре, и стал обдумывать, что делать дальше. Мой долг был немедленно уведомить о случившемся лорда Регнолла.
Но как это сделать, не всполошив весь дом и не вызвав излишних разговоров? Сперва надо разбудить мистера Сэвиджа. Я не знал, где его комната, но вспомнил, что, проводив меня спать и поговорив со мной о змеях, он на всякий случай указал мне звонок, проведенный к нему.
Двигаясь вдоль провода и пройдя целый ряд лестниц и различных переходов, я наконец добрался до двери его комнаты и слегка постучал в нее.
Кто там? спросил мистер Сэвидж с легкой дрожью в голосе.
Я.
Кто это «я»? «Я» может быть Харум и Скарум или того хуже!
Я Аллан Квотермейн, идиот вы этакий, прошептал я в замочную скважину.
Анна? Что за Анна? Уходите. Поговорим завтра.
Я постучал в дверь поэнергичнее. Наконец Сэвидж осторожно приоткрыл ее.
Господи! воскликнул он. Что вы делаете здесь, сэр, в такое время, с пистолетом в руках? Или, может быть, это голова змеи? вскричал он, испуганно отпрыгивая назад.
У меня важное неотложное дело к его светлости, нетерпеливо сказал я, поскорее проводите меня к нему.
Мы направились в спальню лорда Регнолла.
В чем дело, мистер Квотермейн, спросил тот, зевая и приподнимаясь в постели, у вас был кошмар?
Да, ответил я и, когда Сэвидж вышел, рассказал лорду Регноллу обо всем.
Господи! воскликнул он, когда я окончил свой рассказ. Если бы не ваше предчувствие и не ваша храбрость
Дело не в этом, прервал я его, вопрос в том, что нам делать теперь. Попытаться ли задержать этих людей или молчать обо всем и быть настороже?
Не знаю, что решить, ответил лорд Регнолл, если мы их поймаем, вся эта история будет как-то странно звучать на суде.
Конечно, согласился я, но, по-моему, следует сейчас же осмотреть место происшествия, пока дождь или снег не уничтожил следы.
Хорошо, сказал лорд Регнолл, мы возьмем с собой Сэвиджа. Это верный человек; он сумеет молчать.
Пока лорд Регнолл поспешно одевался, я рассказал Сэвиджу о случившемся. Он слушал меня, затаив дыхание.
Убедившись, что мисс Холмс в своей комнате, мы спустились по витой лестнице и вышли в сад, тщательно запирая за собой все двери.
Уже рассветало. Мы без особого труда рассмотрели следы туфель мисс Холмс, моих ног, лошадиных копыт и колес кареты. Кроме того, мы нашли полотняный мешок, в котором оказался полный костюм арабской женщины, предназначавшийся, очевидно, для мисс Холмс.
Когда Сэвидж открывал мешок, к его великому ужасу, оттуда выползла змея, вероятно, участница вчерашнего представления.
Описание всего этого, занесенное со всеми подробностями в блокнот лорда Регнолла, было подписано всеми нами.
В дальнейшем дело было поручено опытным сыщикам, которым удалось только установить, что Харут и Марут с двумя соплеменными им женщинами (вероятно, предназначавшимися для надзора за мисс Холмс) отплыли на пароходе «Антилопа» в Египет, где их следы прерывались.
Но вернемся к мисс Холмс.
На следующее утро она вышла к завтраку как ни в чем не бывало, но была несколько бледнее обыкновенного.
За столом я сидел недалеко от нее и при удобном случае осведомился у нее, как она провела прошлую ночь. Она ответила, что спала как никогда крепко и что у нее были какие-то странные сновидения.
Удивительно то, прибавила она, что утром мои туфли оказались в грязи, как будто я выходила из дому во сне, чего со мной никогда не бывало.
С помощью лорда Регнолла я поспешно переменил тему этого разговора.
Вскоре после завтрака мне передали, что коляска мисс Маннерс ждет меня, и я собрался уезжать.
При прощании лорд Регнолл записал мой английский и африканский адреса в свою записную книжку.
Несмотря на всего три дня нашего знакомства, мистер Квотермейн, сказал он, мне кажется, что я вас знаю уже много-много лет. Когда вы в следующий раз приедете в Англию, я надеюсь, что вы остановитесь у меня.
А если вам случится быть в Южной Африке, сказал я, прошу вас располагать моим скромным домом в Дурбане как своим.
Мне было бы это очень приятно, ответил он, но, признаться, мне надоели путешествия. Кроме того, обстоятельства поставили меня в особое положение по отношению к Африке. Скажите, что вы думаете обо всем случившемся вчера?
Право, не знаю, что вам ответить, сказал я, могу посоветовать одно: оберегайте вашу будущую жену. По всей вероятности, эти люди снова сделают попытку похитить ее. Это терпеливые, решительные люди.
Вы меня немного пугаете, сказал лорд Регнолл, конечно, я приму к сведению ваш совет.
После этого мы расстались.
Прощайте, мистер Квотермейн, говорил Сэвидж, подавая мне пальто, я никогда не забуду вас. Но не забуду и этих бездельников Харума и Скарума с их проклятыми змеями!
Глава VI«Золотопромышленная Компания Доброго Доверия»
Прошло целых два года с тех пор, как я расстался с лордом Регноллом и мисс Холмс. В этот промежуток времени я дважды имел о них известия. Один раз я получил от Скрупа письмо, в котором тот сообщал мне об их бракосочетании. Это была самая фешенебельная свадьба всего лондонского сезона. К письму была приложена вырезка из газеты с описанием всех подробностей до платья невесты включительно.
Все это было чуждо мне, однако одно замечание вызвало у меня сильный интерес. Привожу его целиком:
«Большие толки вызвало то обстоятельство, что на невесте не было никаких драгоценностей, кроме рубинового ожерелья с маленьким, тоже рубиновым, изображением египетского бога, хотя фамильные бриллианты Регноллов, уже давно не видевшие света, известны как одни из самых изящных и ценных во всей стране. Следует заметить, что это украшение было удивительно к лицу невесте. На вопрос одного из друзей о причине такого выбора, леди Регнолл ответила, что это ожерелье должно принести ей счастье»
Второе известие я получил год спустя при посредстве старого номера газеты «Таймс», где была заметка о рождении у лорда и леди Регнолл сына и наследника.
Что касается меня, я много испытал за эти два года. Участвуя в экспедиции в Страну Понго, я не раз испытывал искушение пройти на север от этой области в место, указанное Харутом и Марутом, обещавшими проводить меня туда, где живет гигантский слон, которого, по их словам, мне суждено убить.
Однако я удержался от этого и, вернувшись в Дурбан, пришел к решению больше никогда не участвовать в рискованных экспедициях. Благодаря удачно сложившимся обстоятельствам я сделался обладателем небольшого капитала, который дал мне возможность бросить охотничьи скитания в диких областях Африки. Вскоре мне представился случай поместить свой капитал в торговое предприятие.
Один еврей по имени Джейкоб предложил мне половину прав на владение золотой копью, открытой им на границе Земли Зулу, если я внесу капитал, необходимый для разработки предприятия. Вместе с Джейкобом и его приятелем я отправился осмотреть это место.
Взятый для испытания кварц обнаружил богатое содержание золота, и в конце концов образовалась акционерная компания для разработки золотого «Рудника Доброго Доверия» с Алланом Квотермейном, эсквайром, во главе.
Ох, эта компания!
До сих пор я помню о ней. Наш основной капитал был невеликдесять тысяч фунтов, из которых Джейкоб и его приятели взяли себе половину как покупную стоимость их прав. Впоследствии выяснилось, что эти права были приобретены всего за три дюжины джина, сломанную повозку, четыре старые коровы и пять фунтов деньгами.
Лично я, прежде чем принять председательство в правлении с жалованьем сто фунтов в год (которого я никогда не получал), купил на тысячу фунтов акций за наличные деньги.
Был установлен баланс в четыре тысячи фунтов, и работа началась. Мы принялись промывать один песчаный участок. Сразу после этого обнаружился такой блестящий результат, что наши акции поднялись сразу на целых десять шиллингов, причем Джейкоб и его приятели воспользовались случаем продать половину своих, уверив меня, что это необходимо для расширения дела. Через весьма короткое время песчаный участок оказался никуда не годным; было решено приобрести машину для дробления кварца, в котором предполагалось богатое содержание золота. Мы сговорились с одной машиностроительной фирмой.
Тем временем наши акции упали сперва до своей номинальной стоимости (до одного фунта), потом до пятнадцати шиллингов, потом до десяти.
Джейкоб, бывший одним из директоров правления, указал, что на мне как на председателе лежит обязанность поддерживать престиж нашей компании. Я снова накупил акций на свои последние пятьсот фунтов.
Но как была потрясена моя вера в людей, когда я узнал, что тысяча акций, купленных мною на последние пятьсот фунтов, была собственностью Джейкоба, продавшего их мне при посредстве подставных лиц. Наконец наступил кризис. Прежде чем дробильная машина была нам доставлена, все наши фонды были исчерпаны, и поднялся вопрос о ликвидации компании. Было созвано общее собрание акционеров, и после нескольких бессонных ночей я занял в нем свое председательское место.
Каково же было мое удивление, когда я увидел, что из пяти директоров кроме меня явился только один честный старик, отставной морской капитан, купивший триста акций.