Невероятно Слово прозвучало у Либ излишне иронично.
Не удивляюсь вашему скептицизму, миссис Райт. Я был настроен так же.
Был? Вы утверждаете со всей серьезностью, что
Доктор прервал ее, вскинув сухие руки:
Очевидное объяснениечто все это обман.
Да, с облегчением откликнулась Либ.
Но это дитя Она не похожа на других детей. (Либ ждала продолжения.) Я ничего не могу вам сказать, миссис Райт. У меня одни только вопросы. Последние четыре месяца я сгораю от любопытства, как, должно быть, и вы сейчас.
Нет, Либ сгорала от желания покончить с этим разговором и выпроводить мужчину из комнаты.
Доктор, наука утверждает, что жить без пищи невозможно.
Но разве большинство новых открытий в истории цивилизации не казались поначалу необъяснимыми, почти магическими? Его голос слегка дрожал от возбуждения. Все великие, от Архимеда до Ньютона, совершали свои прорывы, без предвзятости изучая явления. Все, о чем я прошу, будьте беспристрастны, когда завтра увидите Анну ОДоннелл.
Либ опустила глаза, негодуя на Макбрэрти. Как мог врач позволить вовлечь себя в детскую игру и в результате вообразить себя среди великих?
Позвольте спросить: она наблюдается только у вас?
Либ выразилась вежливо, но хотела узнать, не приглашались ли более крупные специалисты.
Да, уверил ее Макбрэрти. Я знаю Анну с рождения. По сути дела, именно я выдвинул идею написать письмо об этом случае и послать его в «Айриш таймс».
Либ никогда не слышала об этом издании.
Национальная газета?
Мм созданная совсем недавно. Я подумал, что, может быть, ее владельцы не слишком ослеплены сектантскими предрассудками, с жаром произнес он. Более открыты необыкновенному, где бы оно ни возникало. Я рассчитывал, знаете ли, поделиться фактами с широкой публикой в надежде, что кто-нибудь найдет им объяснение.
И кто-нибудь
Было несколько восторженных писем, объявляющих случай с Анной совершеннейшим чудом. А также ряд интересных идей, предполагающих, что она может потреблять неразгаданный пока источник питания, наподобие жизненного магнетизма или молекул запаха.
Запаха?! Либ поджала губы, чтобы не улыбнуться.
Один дерзкий корреспондент предположил, что Анна каким-то образом может преобразовывать солнечный свет в энергию, как это делают растения. Или даже питаться воздухом, добавил доктор, и его морщинистое лицо просветлело. Помните ту команду с потерпевшего кораблекрушение судна, которая, как говорят, несколько месяцев кормилась табаком?
Либ опустила взгляд, чтобы доктор не прочел насмешку в ее глазах.
Однако подавляющее большинство напечатанных откликов содержат оскорбление личности, возобновил свой рассказ Макбрэрти.
Ребенка?
Ребенка, родственников и меня. Комментарии не только в «Айриш таймс», но и в различных британских изданиях, которые, похоже, перепечатывали мое письмо только для того, чтобы подвергнуть осмеянию.
Теперь Либ понимала. Она приехала сюда издалека, чтобы наняться сиделкой и тюремщиком в одном лице, и все из-за уязвленной гордости одного старика. Почему она не выпытала у главной медсестры подробности?
Большинство корреспондентов считают ОДоннеллов обманщиками, которые сговорились тайком кормить дочь, чтобы посмеяться над целым светом. Голос доктора звучал резко. Название нашей деревни становится символом легковерности и отсталости. Некоторые из важных местных лиц считают, что на карту поставлена честь нашего графства, а возможно, и всего ирландского народа.
Распространилась ли среди всех этих важных лиц, подобно лихорадке, легковерность доктора?
А потому был образован комитет и принято решение организовать наблюдение.
Так, значит, за Либ послали вовсе не ОДоннеллы.
С целью доказать, что ребенок существует за счет неких необычных источников питания? Либ постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучало ни тени насмешки.
Нет-нет, уверил ее Макбрэрти, всего лишь пролить свет на истину, какова бы она ни была. В течение двух недель при Анне должны находиться днем и ночью, сменяя друг друга, две добросовестные сиделки.
Выходит, Либ вызвали сюда не благодаря ее опыту в хирургии или в уходе за инфекционными больными, а лишь из-за навыков добросовестной медсестры. Пригласив одну из нового поколения медсестер, комитет явно рассчитывал вызвать доверие к безумной истории ОДоннеллов. Превратить это затхлое болото в место обитания чуда. В Либ заклокотала ярость.
Другая женщина, вовлеченная в эту историю, вызывала у нее сочувствие.
А вторая сиделка? Я ее знаю?
Разве вы не познакомились с сестрой Майкл за ужином? нахмурился доктор.
Бессловесная монахиня. Либ следовало догадаться. Странно, что они берут имена мужчин-святых, словно отказываясь от женских черт. Но почему монахиня не представилась? Возможно, ее низкий поклон означал, что они с англичанкой вместе вовлечены в эту неразбериху.
Она тоже проходила подготовку в Крыму?
Нет. По моей просьбе ее прислали из дома призрения в Талламоре, сказал Макбрэрти.
Одна из странствующих монахинь. Либ работала в Шкодере с монахинями из этого ордена. Они, по крайней мере, надежные работницы.
Родители попросили, чтобы хотя бы одна из вас имела такое же, как у них, э-э
Итак, ОДоннеллы просили себе католичку.
Вероисповедание.
Да, и национальность, как бы смягчая сказанное, добавил он.
Насколько я понимаю, англичан в этой стране не любят, с натянутой улыбкой произнесла Либ.
О, слишком сильно сказано, возразил Макбрэрти.
А как же те лица, которые поворачивались к повозке, когда Либ ехала по деревенской улице? Наверное, те мужчины говорили о ней, потому что ждали ее приезда. И не просто приезда англичанки, а женщины, присланной для надсмотра за баловнем местного сквайра.
Сестра Майкл поможет более близкому общению с ребенком, вот и все, сказал Макбрэрти.
Как будто близкое общение может быть необходимым или даже полезным качеством сиделки! А в качестве второй сиделки он нанял одну из знаменитой команды мисс Н., чтобы надзор выглядел более добросовестным, особенно для английской прессы.
Либ подумывала очень сдержанно произнести такие слова: «Доктор, вижу, меня привезли сюда в надежде, что мое сотрудничество с великой женщиной поможет придать возмутительному обману видимость респектабельности. Я не стану в этом участвовать». Если отправиться в дорогу утром, то в госпиталь она вернется через два дня.
Перспектива подобного объяснения наполнила ее унынием. Либ представила себе, как пытается объяснить, что работа в Ирландии оказалась нежелательной по моральным соображениям. Вот главная медсестра посмеется!
Итак, Либ сдержала раздражение и сосредоточилась на практических сторонах. Только наблюдение, как сказал Макбрэрти.
А если в какой-то момент моя подопечная выразит малейшее желание, путь даже завуалированное, что-нибудь съесть начала она.
Тогда дайте ей это. Судя по голосу, доктор был поражен. Мы не морим детей голодом, миссис Райт.
Либ кивнула:
Значит, через две недели мы, медсестры, должны представить вам информацию?
Меня, как лечащего врача Анны, к тому же втянутого в эти газетные дрязги, могут посчитать заинтересованной стороной, покачал головой доктор. Так что вы под присягой будете отчитываться перед выборным комитетом. (Она будет ждать этого с нетерпением.) Вы и сестра Майкл по отдельности, подняв узловатый палец, добавил доктор, безо всякого обсуждения. Мы хотим услышать независимое мнение каждой из вас.
Отлично. Можно спросить: почему это наблюдение не проводится в местной больнице?
Если предположить, что в самом сердце острова таковая имеется.
ОДоннеллы отказались от самой идеи поместить свою малышку в лазарет графства, ответил Макбрэрти.
Все сходится: сквайр с супругой, должно быть, тайно приносят дочери еду. Для их разоблачения не потребуется двух недель надзора.
Либ осторожно подбирала слова, поскольку доктор явно благоволил к маленькой плутовке:
А если до истечения двух недель я найду доказательство того, что она тайно принимает пищу, следует ли мне сразу сообщить комитету?
Заросшие волосами щеки обмякли.
Полагаю, в таком случае продолжать означало бы понапрасну тратить время и деньги.
В таком случае Либ на днях сможет отплыть в Англию, с удовлетворением оставив за спиной нелепый эпизод.
Более того, в газетах Соединенного Королевства будет отмечена заслуга медсестры Элизабет Райт в разоблачении обмана. Весь штат госпиталя проявит к ней интерес. Кто тогда назовет ее заносчивой? Может, из этого выйдет что-то хорошее и Либ займет положение, более соответствующее ее способностям. Жизнь ее перестанет быть пресной.
Либ подняла руку, прикрывая неожиданный зевок.
Пожалуй, мне пора, сказал Макбрэрти. Должно быть, около десяти.
Она потянула за цепочку на талии и открыла часы:
На моих восемнадцать минут одиннадцатого.
Это английское время. Мы здесь отстаем на двадцать пять минут.
Либ спала в общем хорошо.
Солнце встало около шести. К этому времени она уже оделась в униформу из госпиталя: серое твидовое платье, шерстяной жакет и белую шапочку. Одежда, по крайней мере, подходила ейне так, как было в Шкодере, где медсестрам выдавали униформу стандартного размера и Либ напоминала девочку-нищенку, выросшую из одежды.
Она позавтракала в одиночестве в комнатушке позади лавки. Свежие яйца с ярко-желтыми желтками. ПрислугаМэри? Мэг? была в том же заляпанном переднике, что и накануне. Вернувшись за посудой, она сообщила Либ, что ее ожидает мистер Таддеус, и сразу же вышла. Либ не успела даже сказать, что не знает такого человека.
Либ вошла в переднюю часть паба.
Вы хотели поговорить со мной? спросила она стоящего там мужчину, не зная, надо ли добавлять «сэр».
С добрым утром, миссис Райт, надеюсь, вы спали хорошо. Этот мистер Таддеус отличался обходительностью, чего она не ожидала от человека в полинялом сюртуке. Розовое, не очень молодое лицо со вздернутым носом, копна черных волос, показавшаяся из-под приподнятой шляпы. Если вы готовы, я отведу вас к ОДоннеллам.
Вполне готова.
Но, услыхав сомнение в ее голосе, он добавил:
Добряк-доктор подумал, что пусть вас представит доверенный друг семьи.
У меня создалось впечатление, что такой другэто доктор Макбрэрти, сказала Либ.
Ну да, конечно, откликнулся мистер Таддеус, но полагаю, ОДоннеллы питают особое доверие к священнику.
Священник? Мужчина был в штатском.
Прошу прощения, следует ли именовать вас отцом Таддеусом?
Что ж, так сейчас принято, пожал он плечами, но в наших краях мы не забиваем себе голову подобными вещами.
Трудно было представить этого дружелюбного мужчину исповедником деревни, посвященным в людские тайны.
На вас нет пасторского воротника или
Либ указала на его грудь, не зная названия черного одеяния на застежке.
У меня, разумеется, есть все облачение для религиозных праздников, с улыбкой ответил мистер Таддеус.
Вытирая руки о передник, поспешно вошла девушка.
Вот ваш табак, сказала она, заворачивая края бумажного пакетика и передавая его через прилавок.
Благослови тебя Бог, Мэгги, и коробок спичек тоже. Правильно, сестра?
Он смотрел мимо Либ. Она обернулась и увидела застывшую на месте монахиню. Когда та успела пролезть сюда?
Сестра Майкл кивнула священнику, а потом и Либ, конвульсивно дернув губами, что, видимо, заменяло улыбку. Патологически робкая, подумала Либ.
Почему Макбрэрти не пригласил двух Соловьев, раз уж он за это отвечает? Либ пришло в голову, что за столь короткий срок не нашлось медсестер средних летиз светских или религиозных кругов. Неужели Либ оказалась единственной крымской медсестрой, не сумевшей найти себе подходящее место лет на пять вперед? Единственная без определенного занятия и поэтому проглотившая отравленную приманку в виде этой работы?
Все трое свернули налево и пошли в бледном солнечном свете вдоль улицы. Либ, неловко сжимая кожаный саквояж, шла между монахиней и священником.
Совсем не похоже на английскую деревню. Строения, развернутые под разными углами, подставляли друг другу плечи. Либ заглянула в одно из окон и увидела старуху, сидящую у стола, заставленного корзинами. Торгующая вразнос своими изделиями хозяйка? Никакой суеты утра понедельника, какую можно было ожидать. Мимо прошел мужчина с мешком на спине, обменявшись приветствиями с мистером Таддеусом и сестрой Майкл.
Миссис Райт работала с мисс Найтингейл, обращаясь к монахине, заметил священник.
Слышала об этом. В следующий момент сестра Майкл сказала Либ: Должно быть, у вас есть опыт в хирургии.
Либ кивнула со всей возможной скромностью:
Помимо этого, мы часто сталкивались с холерой, дизентерией, малярией. Зимой, разумеется, обморожения.
Фактически английские медсестры много времени тратили на набивку матрацев, варку каши и стирку. Но Либ не хотела, чтобы Макбрэрти принимал ее за невежественную прислужницу. Этого никто не мог постичьспасение жизней зачастую сводилось к тому, чтобы прочистить засорившуюся уборную.
Никаких признаков рыночной площади или лужаек, привычных для английской деревни. Ослепительно-белая церковь была единственным с виду новым зданием. Священник свернул направо как раз перед ней и пошел по грязному переулку, огибающему кладбище. Замшелые, косые могильные плиты не располагались рядами, а были беспорядочно разбросаны.
Дом ОДоннеллов стоит за деревней? спросила Либ, удивляясь, что семья не позаботилась прислать извозчика, не говоря о том, что не поселила у себя сиделок.
Немного в стороне, тихо произнесла монахиня.
Малахия разводит шортгорнскую породу коров, добавил священник.
Это бледное солнце горячей, чем она думала. Либ вспотела под плащом.
Сколько детей у них в семье?
Теперь только девочка, с тех пор как Пэт покинул их. Храни его Господь! ответил мистер Таддеус.
Куда уехал? Для Либ наиболее вероятной казалась Америка, или Британия, или колонии. Ирландия, эта расточительная мать, похоже, отправляет за рубеж половину своего отощавшего выводка. Значит, у ОДоннеллов всего двое детей, не много для ирландской семьи.
Они миновали убогий домишко, из трубы которого шел дым. Потом тропинка из переулка повернула к другой хижине. Либ обшаривала взглядом болотистую пустошь, силясь разглядеть признаки поместья ОДоннеллов. Следует ли ей расспрашивать о более чем очевидном? Каждая из нанятых сиделок должна сформировать собственное мнение. До Либ дошло, что эта прогулка, возможно, единственный шанс посоветоваться с доверенным другом семьи.
Мистер Таддеус, хочу спросить: вы можете подтвердить честность ОДоннеллов?
Прошло несколько мгновений.
У меня нет причин в ней сомневаться.
Либ никогда прежде не беседовала с католическим священником и не смогла разгадать, лукавит ли тот.
Монахиня не сводила глаз с зеленого горизонта.
Малахияочень немногословный человек, продолжал мистер Таддеус. К тому же трезвенник. (Это удивило Либ.) Ни капли не взял в рот с тех пор, как дал зарок воздержания, еще до рождения детей. Его женанастоящий светоч прихода, очень активна в общине Девы Марии.
Эти подробности мало что значили для Либ, но смысл она уразумела.
Ну а Анна ОДоннелл?
Чудесная девочка, ответил мистер Таддеус.
В каком смысле: добродетельная? Или необыкновенная? Девчонка всех их явно очаровала. Либ пристально вглядывалась в профиль мужчины.
Интересно, вы когда-нибудь советовали ей воздержание от пищи в качестве некоей духовной закалки?
Священник протестующе поднял руки:
Миссис Райт, полагаю, вы не нашей веры?
Меня крестили в Англиканской церкви, тщательно подбирая слова, ответила Либ.
Монахиня, казалось, наблюдает за пролетающей вороной. Опасается порчи?
Так вот, сказал мистер Таддеус, позвольте уверить вас, что католики должны держать пост лишь несколько часов, например с полуночи до причастия на следующее утро. Кроме того, мы воздерживаемся от мяса по средам и пятницам и во время Великого поста. Понимаете, умеренное воздержание от пищи подавляет телесные нужды, с легкостью произнес священник, словно говорил про погоду.