Но сидеть, сложа руки, женщина не собиралась и именно ее способность выживать спасла Семеновых в трудные времена. Одной из первых в городе Лариса занялась предпринимательской деятельностью и зарегистрировала кооператив, производящий фотообои.
Строительный рынок в начале девяностых был так жалок, что возможность превратить одну из стен квартиры в немыслимый тропический рай или, захватывающий дух, горный кряж нашла горячий отклик среди покупателей. Прибыль кооператива, чтобы не дразнить обедневший народ и власти показухой, незаметно вкладывалась в недвижимость. Семеновы выкупили соседскую квартиру, сделав перепланировку и евроремонт, обзавелись иномаркой и впервые отдохнули за границей.
- Ну и что, что Болгария, - рассказывала знакомым Лариса.
- Зато там действительно золотой песок, - вздыхал муж. - Я уже не говорю об отеле - красивое ступенчатое здание, окнами на море, прекрасное обслуживание, чудное питание, масса развлечений, как днем, так и вечерами. О таком раньше мы могли только мечтать!
А вскоре в жизни Семеновых начался новый этап - Лариса первой в городе открыла частный ресторан. Женя хорошо помнил, как тяжело приходилось маме вначале, потому что не раз присутствовал на домашнем "разборе полетов".
- Кошмар, - жаловалась женщина. - Я не могу спокойно работать из-за бесконечных проверок. Санстанция, пожарные, милиция, различные службы налоговой, отдел здравоохранения - все ополчились на меня, как будто я собираюсь ежедневно травить население ядовитыми грибами и протухшим мясом.
- Ничего подобного, просто они следят за соблюдением норм санитарной гигиены, - успокаивал ее Владимир Иванович.
- Какая гигиена? Да у меня на кухне чище, чем в любом другом заведении города, в ресторане все блестит и сверкает, персонал вышколен и трудится не покладая рук.
- Но существует ведь и обычная зависть. Ты сама называла ее главным тормозом развития человечества, помнишь? - улыбнулся муж. - Вот люди и мстят тебе за собственную несостоятельность и неумение самим зарабатывать деньги.
- Ничего себе, зависть! - возмутилась Лариса. - Это скорее обычная ненависть, которая хочет не просто напакостить или навредить, но обязательно и уничтожить подчистую. Всех возмущает моя предприимчивость, а то, что я пашу, как вол, видеть не хотят.
- Мне можешь не рассказывать, - стал успокаивать Ларису Владимир Иванович - уж я то знаю, сколько ты работаешь. И, честно говоря, очень горжусь тобой!
- Правда? - не поверила Лариса.
- Конечно, - заверил он. - И горжусь, в первую очередь тем, как порядочно ты себя ведешь: не ловчишь, не наглеешь и не воруешь. А смело идешь по жизни, гибко приспосабливаясь к новым условиям...
- ...поэтому и побеждаешь всегда! - добавил Женя, поддерживая отца. - Не то что другие...
- Оглянись вокруг, - продолжил Владимир Иванович. - Наши люди так привыкли, когда кто-то другой решает их проблемы (родители, школа, институт, начальник на работе, райком, профком, ЖЭК), что когда Союз развалился, не смогли сопротивляться элементарным трудностям. Они сдались и не желают ничего предпринимать, живут на минимум, который дает государство, и ждут от жизни справедливости. А какая справедливость в условиях рынка? Выживает сильнейший.
- Можешь считать меня пророчицей, - уверенно сказала Лариса, - но вскоре будет еще хуже. Пока закончится неразбериха в стране, много народу пострадает только потому, что сидели сложа руки. А ведь наши люди - умницы, каждый всегда может заработать, было бы желание. Но нет! "У меня высшее образование, - жеманным голосом пропищала Лариса. - Я не могу торговать на рынке, это унизительно". Ничего, однажды эта "интеллигенция" поймет, что почетна любая работа, если только она делается честно.
- Конечно, - муж понимающе подмигнул ей.
- Не переживай, мама, - обнял Ларису сын. - Знаешь, на востоке есть поговорка "Шакал воет, а караван идет". Так и ты - работай и ни на кого не обращай внимания.
- Умница! - и Лариса поцеловала сына. - Не забывай, все это я делаю только ради тебя.
- Как это?
- А вот так. Закончишь институт, поездишь по миру, посмотришь, как и чем живут люди, но однажды наступит день, когда захочешь вернуться домой и здесь тебя всегда будут ждать не только дом, родители и друзья, но еще и хорошая работа.
- Это даст тебе не только финансовую независимость, - добавил Владимир Иванович, - но еще и возможность заниматься любимым делом, то есть сочетать ресторанный бизнес с той музыкой, которую предпочитаешь сам.
* * *
Дверь с грохотом ударилась о стену, вырвав Женю из воспоминаний о прошлом. Он с тоской подумал, что уже и забыл, когда проводил время в одиночестве. Дни занимали институтские занятия и веселая жизнь в общаге, а ночи - Анна, всегда и везде Анна, любовь которой превратилась в удушливую сладкую удавку. И только на улицах многолюдного Киева Женя мог насладиться уединением, потому что нигде так не ощущал удовольствие от одиночества, как в густой толпе.
- Ну что, цыпочки, кто пожалеет дядю-музыканта? - в дверях комнаты появился Андрей, их барабанщик, в обнимку с двумя девицами, от вида которых Женю передернуло. Ярко размалеванные, в вызывающе коротких юбочках, они разве что спины не выгнули, увидев желанную жертву. Это возвратило парня к реальности. Он знал, что сейчас произойдет, и, не выдержав, нахмурился.
- Да ладно, Женя, - прогудел Андрей, - никто не собирается посягать на твою свободу. Девочки! - обратился барабанщик к подружкам. - Нашего Женю не трогать, понятно? Даже пальчиком не касаться, предупреждаю! А то сейчас придет его невеста и выцарапает вам глаза. Да-да, так уже было и не раз... - он не успел договорить, потому что дверь снова распахнулась и в комнату действительно пожаловала Анна - хмурая, подозрительно всех оглядывающая, словно проверяя, как хранится ее собственность.
- Ну, - иронично поинтересовался Женя, - таможня дала добро? Или произведешь личный досмотр?
Андрей тихо заржал, ничего не понимающие девицы тоже, но Анна даже не обратила на них внимание.
- Нам нужно поговорить, Женя, выйдем.
- Держись, парень, - вновь засмеялся барабанщик, - станет бить - зови на помощь.
На улице было хорошо. Майская теплынь уступила место приятному вечеру. Повсюду слышались громкие голоса и смех. И хотя на аллеях парка хватало скамеек, молодежь всегда старалась перетащить их в разросшиеся кусты сирени, густая зелень которой надежно скрывала от посторонних глаз пикантные подробности отдыха подрастающего поколения.
Анна вначале повела Женю по асфальтовой дорожке в глубь парка, а затем решительно завернула к парковому пруду.
- Куда ты меня тащишь? - лениво поинтересовался парень. - Что это за тайны, о которых нельзя говорить на освещенных аллеях?
- Подожди, уже недолго, - сквозь зубы процедила она и остановилась. - Я хочу...
- Сестричка ...ты?! - сквозь кусты к ним вдруг продралась Любочка, младшая сестра Ани. - Я тебе такое должна показать! - и она резко потащила упирающуюся Анну под фонари. - Это недолго, - крикнула Люба, повернувшись к Жене, - подожди пару минут.
- Пару так пару, - тот пожал плечами, прошел еще несколько шагов к пруду и сел на траву у куста сирени, укрывшись в ее спасительной тени.
"Может меня здесь не найдут?" Женя иронично скривился собственным глупым мыслям, а потом нахмурился. Эта связь стала слишком утомительной для него. То, что Анна называла вечной любовью, продержалось несколько лет и тихо умерло, канув в Лету.
- ...остановить ее не смогут даже танки.
Четкий ехидный девичий голос, раздавшийся из-за куста, заставил Женю вздрогнуть.
- Она никогда его не отпустит, - продолжился монолог в темноте, где, видимо, устроились на перекур какие-то девицы. - Ведь Анна хоть и не блещет интеллектом, но далеко не дура. Женя - красивый, талантливый, из прекрасной семьи, у парня обеспеченное будущее, но главное - он сделал Аньку местной знаменитостью.
- Это правда, - согласилась собеседница. - Кто бы знал о ней, если б не Семенов? Человек десять-двадцать здоровалось, да и все. А рядом с Женей она - звезда Марлезонского балета. Хотя какая Анна звезда? Так, отражение чужой славы.
- Неважно, её и это устраивает, так что она будет драться за свое место до последней капли крови.
- Охотно верю. Особенно вспомнив, как выглядит Анна, стоящая во время танцев у подножья сцены - непередаваемое зрелище, - захихикали в ответ. - Баба в стойке: руки в боки, глаза мечут молнии, ноздри раздуваются. Всем своим видом показывает: "Не подходи! Моё! Никому не отдам!"
- Жаль парня, - вздохнула собеседница, от голоса которой у Жени спина покрылась морозом. - Если он окончательно поддастся нажиму - всему конец. Мне иногда кажется, золотая клетка, которую соорудила для него Анька, лишила Семенова не только свободы, но и ощутимо сказалась на его музыке. Женя перестал петь свои замечательные блюзы, он не зажигает публику рок-н-роллом, как раньше, играет механически, мало улыбается и в глазах его тоска.
- Ну ты, Надька, сказала...
- А что? Помнишь, как он пел когда-то? Сердце просто сжималось от восторга и даже пересыхало во рту. А как мы бегали слушать репетиции "Гроно" под окна клуба?
- Ага, и ты в это время, параллельно, учила меня курить.
- Ну и что? Не сбивай меня, Таня, мы же о другом говорим.
- Правильно, о Семенове и его "музе".
- Так вот, зная Анну, можно легко предположить, как будут развиваться дельнейшие события. Она станет всячески шантажировать Женю, лишь бы не лишиться звания королевы города. К примеру, это будут стенания, типа "Я отдала тебе свою молодость", "Ты - моя единственная любовь", "Ради тебя я пожертвовала всем", а закончится все угрозами "Ты мне за все заплатишь!" или "Если бросишь меня, я себя убью!"
- Думаешь, Анька и вправду на такое решится?
- Легко! Выпить пару таблеток снотворного с прощальной запиской на столе - это азбука шантажа. Ее, конечно, сразу же найдут (об этом она особенно позаботится), но Женя в глазах города превратится в монстра, разбившего бедняжке сердце.
- Удивляет, как она до сих пор не забеременела. Уж тогда бы он точно на ней женился.
- Значит, не получается. Хотя ребенок - самое сильное средство для приручения порядочного парня. А Женя - порядочный. Вероятно, Анна приберегла этот вариант на крайний случай.
- Знаешь, ее сестра Люба как-то рассказывала, что в их семье все женщины после родов сильно полнеют, превращаясь в небольшие башни. Может поэтому Анна тянет с беременностью? А то родит ребеночка, поправится до необъятных размеров и что тогда, бедняжке, делать?
- А ничего. Просто представь - идет по улице красавец Женя, а рядом с ним вышагивает Эйфелева башня. Хотя, думаю, Анну, скорее назовут Семеновской башней.
Хохот из-за кустов заставил Женю вскочить на ноги и шагнуть навстречу невидимым собеседницам.
- Я и не догадывался, как много интересного можно узнать в нашем парке, - с холодной иронией заметил он. - Извините, что вмешиваюсь, но хотелось бы уточнить... гм, у таких мудрых и опытных женщин, как же теперь быть наивному Семенову? Как избежать коварных уз интриганки Анны? Или вашей храбрости хватает лишь на сплетни в кустах, а на свет выйти слабо?
Ему не пришлось долго ждать - навстречу из темноты шагнула девчонка, от вида которой Женя разозлился еще больше. Совсем молоденькая блондинка в голубом комбинезоне, плотно обтягивающим стройную фигурку, она воплощала в себе то, что Женя подсознательно искал в Анне и не находил - спокойствие, достоинство и то, что его отец всегда именовал породой.
- Прости, - голос девчонки дрогнул, но она постаралась взять себя в руки. - Я не ожидала, что здесь кто-то есть.
Тем временем за ее спиной медленно нарисовалась подружка, коротко стриженная смуглая брюнетка.
- Тот, кто подслушивает, всегда имеет шанс услышать нелицеприятные вещи, - сказала она, - и я извиняться не буду. Это личное дело каждого - иметь мнение и делиться им с подругой. Мы не бегали с криком по городу, разнося грязные сплетни, а просто делились впечатлениями о вашем с Анной романе, и делились, заметь, в укромном месте.
- Все равно, прости, - продолжила блондинка, - понимаю, что слушать нас было неприятно, но ты сам виноват - нужно было сразу же вмешаться.
- И пропустить такое? Ну уж нет! - Женя возвышался над девчонками, стараясь подавить их своим ростом и значительностью, хотя внутренне сгорал от стыда. Единственное, что успокаивало - темнота майской ночи в этом уголке парка, не дающая рассмотреть его явное смущение от обсуждаемой темы. - Вот уж не думал, что моя личная жизнь вызывает в городе такой интерес, - добавил он.
- И не только твоя, - успокоила его брюнетка. - Такова природа людей: они сплетничали, сплетничают и всегда будут сплетничать о чужой личной жизни. Бороться - бесполезно.
- Понимаю, - Женя нахмурился. - Но вы все же не ответили на мой вопрос.
- Какой? - не поняла блондинка, а потом вскинула брови. - Как избавиться от Анны?
- Именно, - процедил он сквозь зубы.
Девчонки переглянулись, а потом шагнули к нему навстречу и, обступив с двух сторон, начали быстро между собой совещаться.
- Пока он с ней рядом...
- ...ничего не выйдет.
- Инициатива разрыва...?
- Бесполезна.
- Измена или измены...?
- Истерика, месть соперницам, а потом показательный сеанс суицида.
- Конечно, Анна его простит, но и усилит контроль.
- Родители смогут помочь?
- Практически - нет. Анна совершит любой грех, вплоть до гнусности и подлости, но никогда от Жени не откажется.
- Ты права, она его ни за что не отпустит.
- Неужели все так плохо? - вмешался Женя, стараясь говорить с иронией, хотя внутри его жило глубокое убеждение - девчонки правы на все сто.
Блондинка вдруг протянула руку, коснувшись плеча парня.
- Думаю, единственный выход - бежать. Бежать, как можно скорее, далеко и надолго.
- Точно, - согласилась ее подружка. - Если Анна поймет, что ей тебя не достать, рано или поздно она смирится и начнет охоту на другого кандидата.
Договорить брюнетка не успела, так как Женя поднял руку, заставив ее замолчать.
- Прячьтесь быстро, - шепнул он и шагнул в темноту, откуда уже явственно слышались шаги, и вскоре голос Анны окликнул его.
- Ты где, Женя? ...Ох, я не увидела тебя сразу, - и она по-хозяйски похлопала его по щеке, отчего парень почувствовал себя любимой собачкой, которую вдруг приласкала строгая хозяйка. Грубые слова чуть было не сорвались с его языка, но он вспомнил о чутких девичьих ушках за ближайшим кустом и промолчал. Анна же, ничего не заметив, фыркнула. - Представляешь, Любка сделала себе татуировку и таскала меня под фонарь ее демонстрировать.
Она все еще говорила о сестре, когда Женя развернул ее спиной к озеру и потянул в сторону освещенных аллей. Мысль о том, что Анна в любую минуту может перейти на привычный репертуар стенаний и упреков, а девочки в кустах все это услышат, приводила его в ужас.
Позже, играя вторую часть танцевальной программы вечера, Женя вспомнил упоминание недавних собеседниц о том, что его неудачная личная жизнь плохо сказывается на выступлениях группы и устыдился. Это заставило парня встряхнуться и, как в былые времена, заиграть-запеть с таким задором, затанцевать по сцене с таким азартом, что зал потом долго не мог успокоиться и вечер танцев продлился почти до первого часу ночи.
* * *
- Мама, папа, я поднял вас из постели, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, - сказал он заспанным родителям, усаживающимся за кухонный стол.
- Только не говори, что к нам едет ревизор, - улыбнулась устало Лариса. - Он только что закончил проверку и благополучно отбыл восвояси.
- Что случилось, сын? - Владимир Иванович зевнул и потянулся к холодильнику, доставая бутылку минералки. - Раз уж ты нас разбудил, - он посмотрел на часы, висевшие на стене кухни, - ничего себе! в третьем часу ночи.
- Три? - оглянулась на часы Лариса. - Так, значит, это уже серьезно. В чем дело, Женя?
- Мне нужна помощь, родители, - тихо сказал он. - И еще хороший совет. В общем я расскажу, как есть, а вы потом решайте.
И он поведал, как стали угнетать его отношения с Анной, ее постоянное присутствие рядом, неусыпное внимание, переходящее в слежку, ревность и скандалы. Чувствуя себя, как в клетке, парень готов был на любое безумие, лишь бы вырваться на свободу. Выход подсказал ему подслушанный вечером разговор в кустах парка.
- Эти девочки открыли мне глаза на себя самого. Я вдруг со стыдом осознал, что действительно стал отвратительно относиться к своим обязанностям: играю небрежно, а порой и плохо, пою "на автомате", только и ожидая, когда закончится вечер, я не сочиняю новые песни, подолгу не беру в руки гитару, мне давно уже ничего не хочется и от всего воротит. Эту апатию стали замечать не только близкие и друзья, но, как оказалось, и посторонние люди. Вывод отсюда единственный - мои отношения с Анной себя изжили, а как прекратить их я не знаю.
- Поговори с ней, Женя, - Владимир Иванович ласково прикоснулся к руке сына. - Объясни, что чувствуешь...
- Ты не понимаешь, папа, - Женя недовольно отодвинулся от отца. - Анна никогда не согласится на разрыв отношений. Все наши разговоры сведутся к одному - как уладить разногласия и всё.
- Конечно, она не согласится, - задумчиво сказала Лариса. - И я ее где-то даже понимаю, вы ведь столько лет вместе, живете почти как муж и жена, а тут вдруг "прости-прощай".
- Мне тоже жаль Анну, мама, - устало вздохнул Женя, - но я так больше не могу. Она душит меня, понимаешь? Постоянно следит, проверяет, ревнует до истерики, готова преследовать каждую девчонку, с которой я разговаривал хоть минуту, и никогда - НИКОГДА! - не оставляет меня в покое ...А что свадьба? Свадьба ничего не решит, только еще больше обострит наши разногласия. И это мое будущее - такое тоскливое и безрадостное - жить с женщиной, которую больше не люблю?
- Вот, значит, как дело обернулось, - задумчиво протянула Лариса. - Что ж, как я и предполагала, всему однажды приходит конец, хотя, следует признать, тянулось это достаточно долго.
- Ты о чем? - не понял Владимир Иванович.
- О том, что Анна, которая еще в школе вцепилась в Женю, как клещ, однажды надоест ему и он не будет знать, как от нее отделаться.
- Послушай, мама, я разбудил тебя не для того, чтобы позлорадствовать, а для более ...гм, конструктивного разговора, - разозлился Женя. - Пойми, я не хочу обижать девушку, она ведь не виновата в том, что мы стали разными.
- Вообще-то вы всегда были такими, сынок, - грустно улыбнулся Владимир Иванович. - Просто ты ничего не хотел замечать.
- Пусть так, но теперь-то я вырос, поумнел и мои планы на будущее сильно изменились. Это Анна по-прежнему хочет лишь одного - выйти за меня замуж, чтобы держать под неусыпным контролем. Мне же нужно совсем другое и в первую очередь - СВОБОДА! Я желаю делать, что хочу и когда хочу, желаю встречаться с кем угодно и когда угодно, хочу вернуть себе легкость бытия и удовольствие от жизни. Но главное - я хочу избавиться от тягостного чувства безысходности, что на всю жизнь привязан к женщине, которую уже физически не выношу. Только не это!
- Эк, припекло парня, - крякнул расстроенный отец.
- Не то слово, папа, - Женя забрал у отца минералку и отпил прямо из горлышка бутылки. - Вот ты советуешь мне поговорить с Анной, а не понимаешь, что она уже на десятилетия вперед распланировала нашу с ней совместную жизнь, кстати, совершенно не интересуясь при этом моим мнением.
- Что уж делать, сынок, - подмигнул ему отец, - если такова природа женщин. Они почему-то уверены, что лучше знают, что нам нужно для счастья.
- Камень в мой огород? - кисло поинтересовалась Лариса.
- Не обращай внимания, - Владимир Иванович, выгнув спину, потянулся. - В данный момент меня интересует лишь одно - это действительно конец? Ты уверен, Женя? Возможно, вам просто нужно ненадолго расстаться, чтобы отдохнуть друг от друга?
- Не тот случай, - фыркнула Лариса. - Если Анна довела мальчика до состояния, близкого к панике, что он будит родителей среди ночи криком о помощи? Нет, это и в самом деле конец.
- Я не кричал, - надулся Женя.
- Считай, что кричал. Поэтому давайте, ребята, определимся, как решать возникшую проблему, а то ведь Анна так просто не сдастся. Она считает Женю своей СОБСТВЕННОСТЬЮ и будет бороться за него до последней капли крови.
- Это правда, вариант расставания для Анны абсолютно невозможен, - устало подтвердил сын. - Сначала она будет уговаривать меня вернуться по-доброму, потом станет закатывать истерики, позоря на весь город, а в итоге устроит показательный сеанс суицида, чтобы вынудить жениться хотя бы из жалости. - Женя махнул рукой от полной безысходности. - И если я не поддамся, а все возможные варианты вернуть меня будут исчерпаны, наступит период решительных военных действий - Анна объявит вендетту.
- Это чтобы отомстить "за бесцельно прожитые годы?", - сухо поинтересовался Владимир Иванович.
- Именно, - подтвердила Лариса. - Когда девочка поймет, что все кончено, то особо церемониться не будет. Ты разве сам не замечал, Володя, как за прошедшие годы ее доброта и покладистость куда-то испарились? Так что скандалов нам не избежать, хотя ради тебя, сынок, мы с папой готовы потерпеть.
- Не нужно ничего терпеть, - Женя тяжело вздохнул, - я сегодня услышал хороший совет и хотел бы его обсудить с вами.
- Что за совет? Это тебя девочки из парка надоумили?
- Да, они. Цитирую. "Уехать куда-нибудь далеко и надолго" ...Тихо-тихо, - Женя усадил обратно вскочившую из-за стола мать и нежно погладил ее по руке. - Дай мне объяснить все спокойно, а потом уже паникуй. Значит так, существует несколько вариантов.
Первый. Вы всегда говорили, что перед тем, как остепениться, я должен посмотреть мир. Мне скоро двадцать два года, я заканчиваю институт и это лучшее время, чтобы уехать куда-нибудь подальше и начать работать по специальности. Я так и сделаю: уеду, устроюсь на работу и начну жизнь с чистого листа. Место моего пребывания вы будете держать в тайне, а Анне я оставлю письмо с объяснениями и извинениями.
- Я категорически против твоего отъезда, - сказала Лариса.
- Я тоже, хотя по другой причине, - нахмурился Владимир Иванович.
- Хорошо, - вздохнул Женя. - Предлагаю другой вариант. Я устраиваюсь жить и работать в Киеве, благо до него час езды, но для всех родных и знакомых я эмигрировал в Куала-Лумпур или еще куда подальше, так подходит?
- Ага, и чтобы повидаться с тобой, мы с мамой будем тайком ездить в столицу, постоянно проверяясь по дороге нет ли за нами "хвоста", - иронично протянул отец. - Давай уж лучше обсудим третий вариант.
- Третьего варианта пока нет, - буркнул Женя.
Владимир Иванович нахмурился, а Лариса вдруг сказала:
- Самый действенный способ - откупиться. Анна всегда была меркантильной и я думаю, поломавшись немного, она возьмет деньги и оставит тебя в покое, Женя. После чего ты всегда сможешь приезжать домой, не боясь быть ославленным или оскорбленным.
- Вообще-то деньги были обязательной частью каждого из выше перечисленных пунктов, - сказал Женя. - Мне бы не хотелось чувствовать себя последней сволочью, бросив Анну без какой-либо компенсации.
- То есть, она своей любовью и преданностью все-таки заслужила твою благодарность, да? - Владимир Иванович злился все больше и больше. - И во сколько ты ее оцениваешь? Как много мы должны заплатить девочке "на утирание слез"? И что? Больше ты ей ничего не должен?
- Конечно, я ей должен! Именно так Анна и считает! - заорал вдруг в ответ Женя. - Раз она все эти годы была со мной, значит теперь я - её собственность. И у меня даже права голоса не имеется. А как же я, папа? Ведь это моя жизнь! МОЯ! И принадлежит она мне!
- Тихо-тихо, - стала успокаивать сына Лариса, - отец, вероятно, считает, что мы не должны платить Анне. В конце концов, ты никогда ей ни в чем не отказывал. Я правильно поняла, Володя?
- Как только начну зарабатывать, я обещаю вернуть эти деньги, - поклялся Женя. - Вы с папой не обязаны расплачиваться за мои неудавшиеся романы.
- Да при чем здесь вообще деньги? - рявкнул вдруг всегда сдержанный отец. - Господи, я просто в ужасе от услышанного! ...Молчи, Лариса! Мы столько лет живем вместе, а ты совсем меня не знаешь! Конечно, кто я такой? "Жалкий директор жалкого музея" - так ты, кажется, меня называла? Но в данном случае я молчать не буду! Хоть ты и финансовая опора нашей семьи, но это не дает право затыкать мне рот, тем более, когда речь идет о нашем сыне. Именно ты своим потаканием решать его проблемы с помощью денег воспитала из парня инфантильного слабака. Женя даже не пытается решать свои проблемы, зачем? Ведь у него есть любимая мамочка, которая всегда готова примчаться с пачкой баксов под мышкой улаживать все его неприятности.
- Папа, ты что? - Женя побледнел, он никогда еще не видел отца таким разъяренным. Боль и разочарование в глазах Владимира Ивановича просто потрясли парня. Отец, тем временем, встал из-за стола и сказал:
- Хватит держаться за мамин подол, Женя. Ты - мужчина и должен сам отвечать за свои поступки. Проблема Анны - не моя и не мамина, это - твоя проблема, которую нужно уладить самостоятельно, а не сбегать и трусливо прятаться. Начинай поступать как взрослый, а то уже противно слушать стенания на тему "О, дайте, дайте мне свободу!" В конце концов, ты сам позволил девочке вылезть себе на голову и в том, что она превратилась в стерву, есть и твоя заслуга. Всё, я ухожу спать, и вот, что скажу на прощание. Иди-ка ты, сын, ...в армию. После института служить всего год, дальше Украины не пошлют, выполнишь долг перед Родиной, чтоб потом до тридцати лет не откупаться и не бегать от военкомата, и за это время окончательно определишься, как жить дальше.
Кухонная дверь хлопнула и Женя, сглотнув комок в горле, растерянно посмотрел на мать.
- Да-а, умеет твой отец удивить, ничего не скажешь, - потрясенно прошептала Лариса, а потом сразу же возмутилась, повысив голос почти до крика. - Отправить единственного ребенка в армию?! Да никогда! Только через мой труп! - И она стала успокаивать расстроенного сына. - Не переживай, милый. Я завтра же поговорю с Анной и предложу ей денег...
- Он прав, - хрипло перебил мать Женя, - прав на все сто.
- Нет! - выкрикнула Лариса.
- Да! Я должен сам отвечать за наши с Анной разногласия, а не перекладывать их на твои плечи. Это действительно моя вина, что я позволил ей так с собой обращаться...
- Анна тоже виновата! Если у пары начинаются проблемы, то виноваты оба.
- Верно. Вот мы вдвоем и будем решать наше будущее. Прости, мам, что я пытался переложить эту ответственность на тебя с папой, просто ужасно хотелось избежать неприятных сцен, в которых Анна - первоклассный специалист. Она так мастерски умеет вызывать во мне чувство вины, что я каждый раз поддаюсь на шантаж и веду себя, как последняя тряпка.
- Сынок...
- Мама, давай будем честными друг с другом. Я ведь пошел характером в отца, верно? А ты всегда считала его слабаком, утверждая, что любая нахальная баба сможет вертеть им по своему усмотрению.
- Не смей! - Лариса вскочила. - Да, возможно отец не всегда умеет настоять на своем и часто уступает мне в спорах, но это лишь потому, что не хочет меня расстраивать. Папа - мягкий по натуре, интеллигентный человек, но ты разве не заметил, что он идёт на компромиссы лишь тогда, когда решаются непринципиальные вопросы? Кое в чем он никогда не уступит.
- И сейчас именно тот случай, да? Кстати, он дал мне хороший совет на счет службы.
- Нет!
- Да, мама! Послушай, - Женя вновь усадил Ларису на стул, - возможно, армия - это действительно выход. Год - достаточно долгий срок, чтобы определиться в своих желаниях.
- Но я не хочу, чтобы ты шел в армию! Там и так хватает народу, даже лишние есть. А год службы - это год твоей жизни, сын. Неужели тебе это нужно?
- Нужно! Меня все равно призовут после окончания института. Думаю, уже этой осенью.
- Но...
- Поэтому откупаться я не буду, отслужу год, как полагается, а тем временем разберусь в своих отношениях с Анной. Хотя абсолютно уверен - у нас нет будущего и самое лучшее - это мирно разойтись.
- Ладно, - вздохнула Лариса, - утро вечера мудренее. Давай действительно ложиться спать, а завтра, даст Бог день, ...а-а-а, - она зевнула, - даст Бог хороший совет в придачу.
* * *
Несколько месяцев спустя Женя защитил диплом и собрался с отцом в поездку по Карпатам.
- Это мое последнее беззаботное лето, - объяснял он расстроенной Анне. - Осенью я начну работать и уже никуда от тебя не денусь, но сейчас просто обязан помочь папе, ведь он не развлекаться едет, а в экспедицию.
- Тоже мне "экспедиция", - привычно съехидничала Анна, - картинки да поделки всякие собирать.
- Это требуется для его музея, даже деньги специально выделены, - устало повторил в сотый раз Женя.
- Да тетя Лариса сама спонсировала поездку, можешь не скрывать, все давно об этом знают, - страдальческое лицо Анны скривилось еще больше. - А я останусь одна, без тебя. Я так не хочу!
Никакие уговоры не могли успокоить ее, Анна упорно отговаривала Женю ехать с отцом. Но все попытки прошибить каменную стену, которой отгородился от неё всегда уступчивый и податливый Женя, потерпели провал. Девушка с удивлением обнаружила, что её мягкий ласковый парень, которым раньше без труда можно было манипулировать, вдруг исчез. А на его месте обнаружился неуступчивый холодный незнакомец, который с места отметал привычные для Анны методы командовать им, игнорируя попытки скандалов и истерик, и даже посмел прямо в лицо наговорить гадостей, обозвав склочницей и стервой.