Одевшись, Эдуард уставился на свои латные рукавицы и кольчугу, а также на пластины и завязки поножей. Он привык таскать на себе такую гору металла, что, когда удавалось обойтись без нее, чувствовал себя легким, как мальчишка. Потом с неудовольствием похлопал себя по животу. Жилистая фигура братца Ричарда являлась для него постоянным укором, предметом зависти. Эдуард с каждым днем все больше и больше потел; он понимал, что существенно отяжелел и сделался медленнее. Тем не менее вся необходимая сила еще сохранялась в его спине, руках и ногах. Ну разве нельзя считать законной причиной его охотничьих поездок желание восстановить былую комплекцию?
Он не стал рассматривать внушительную груду бараньих костей, свалившихся на пол вместе со сброшенным им чуть раньше блюдом. Мужчина нуждается в мясе, чтобы драться и скакать верхом. Эдуард по возможности выпрямился, втянул живот и снова похлопал по нему. Так определенно лучше: все-таки в основном это мышцы. Комната внезапно накренилась, и он вздрогнул, ощутив жаркую горечь в горле. Не прикасаясь к разбросанной броне, монарх схватил в руки меч с перевязью, остававшиеся на том месте, где он бросил их, и, выходя из комнаты, удовлетворенно кивнул, убедив себя в том, что пока еще не слишком растолстел.
К тому времени, когда Эдуард спустился вниз, таверна уже вынужденно опустела. Даже хозяину и прислуге велено было исчезнуть куда глаза глядят. Король увидел, как его брат Ричард и гонец с гербом Йорков на груди поднялись на ноги, чтобы преклонить колено в его присутствии. В зале оставался лишь один из его телохранителей.
Эдуард, прищурившись, обвел помещение взглядом. Да, это сэр Дальстон. Есть у него чутье на дичь земную. Король ощутил, как его мысли направились куда-то в сторонувыпитое вино притупляло и замедляло их ход. Он покачал головой, однако внезапное движение вызвало новый приступ головокружения и еще один прилив желчи.
Темное уныние обрушилось на монарха, похищая первый бодрый порыв. Он знал, что еще несколько сотен его сторонников стоят лагерем в соседних полях с борзыми и бульмастифами, королевским кречетом и заводными конями. Друзья и верные лорды примыкали к охоте и оставляли ее после того, как регулярное злоупотребление внушительными количествами мяса, вина и эля превращало их в ослабевших старцев. После этого они возвращались в собственные владения, восстанавливать силы и тешить своих жен. Эдуард же, в отличие от собственных подданных, просто расцветал в подобных условиях.
Помимо родного брата Ричарда, в свите короля находились и другие знатные персоны. В частности, муж его сестры Энтони, граф Риверс, уже несколько утомленный неделей беспрерывных попоек с Эдуардом. Бароны Говард и Сэй присоединись к охоте, вне сомнения, ясно осознавая, что участие в ней может принести им благосклонность короля. Последним из знати к охоте присоединился граф Вустер, известный своей жестокостью по отношению к врагам короля. «Интересно, как поведет себя Вустер, узнав о возвращении Уорика?» подумал Эдуард. В качестве констебля всей Англии в недавние месяцы Вустер председательствовал на судах над сторонниками графа Уорика и руководил их казнями. Если восстание увенчается успехом, ему не поздоровится. Мысль эта заставила монарха скривиться.
Всего при нем находилось около ста сорока вооруженных людей и примерно столько же слуг, способных держать в руках меч в том случае, если под угрозой оказывались их собственные жизни. Оступившись на лестнице, Эдуард выругался сквозь зубы. Войском, как ни крути, это сборище не назовешь. Но не может же он брать с собой целую рать, когда хочет выехать на охоту или посетить одинокую вдовушку в дальнем поместье! Воспользовавшись мгновением, Эдуард провел рукой по влажным волосам. Король должен иметь возможность разъезжать по своей собственной земле, не приглядываясь к поведению врагов, готовых лишить его короны. Англия всегда казалась такой спокойной, такой надежной страной Однако она коварна. Посмотрев сверху вниз на брата, монарх подумал, что увидит сейчас в его взгляде презрение, и мысль эта еще более рассердила его. Будучи мальчишками, они и помыслить не могли о короне и о каких-то герцогствах вне герцогства Йоркского. Это он, Эдуард, добыл для них эти почести, возвысил их обоих, вывел за пояса и воротники на свет Божий. И он не заслуживает столь мрачных взглядов со стороны младшего брата. Кем был бы он, Ричард, без него? Второстепенным бароном, напомнил себе король, забытым и канувшим в безвестность.
Так, значит, Джордж с ним? Наш родной брат? спросил Эдуард напряженным тоном, вынудившим его закашляться и несколько побагроветь.
Ричард вздрогнул и кивнул:
Да, он пошел против нас. С лучниками и пехотой из своих владений, не сомневаюсь. Джордж может вывести на поле две-три тысячи человек или даже больше. Как тебе известно, Уорик может сделать то же самое, не обращаясь к союзникам и не поднимая народ по графствам. A кроме того, нас застали врасплох.
Однако Йорк совсем недалеко от нас, брат мой! проговорил Эдуард, стараясь, чтобы слова его звучали уверенно, хотя пальцы пьяной гульбы еще стискивали его разум. Однажды я уже обращался к ним.
Вместо того чтобы вступить в спор, Ричард Глостер ощутил обиду и смятение брата и продолжил уже более мягким тоном:
Да, Эдуард, они придут сюда именем короля. Иначе не может быть. Я уже разослал наших парней с твоим гербом поднимать наших из уютных постелей. С каждым часом к нам будет присоединяться все больше и больше народа, я в этом не сомневаюсь.
Герцог не стал говорить, что они, скорее всего, опоздали. Гонец из Лондона проскакал две сотни миль за два дня, дюжину раз сменив лошадей на хорошей дороге, совершив истинный подвиг воинского мастерства и терпения. Однако Ричард Глостер был подопечным Уорика и не один год провел в его доме. Он восхищался многими его качествамисреди которых было умение действовать быстро там, где многие приходили в смятение и начинали спорить. В прошлом это не раз приводило к ошибкамк опрометчивым, принятым слишком быстро решениям. Однако в конкретной ситуации, именно в тот день, это означало, что граф Уорик уже в пути. Ричард не сомневался в этом.
Уорик сражался при Таутоне. Он убил собственного коня и бился по правую руку от Эдуарда, молодого короля в первом цветении молодости и силы. Глостер знал, что граф не оставит север Эдуардукоролю, способному собрать войско своих сторонников. Нет. Ричард Уорик уже идет на север со всеми подручными силами, со всеми людьми, которых он успел собрать, купить или одолжить, чтобы поставить точку в войне.
Эдуард неровным шагом сошел вниз по лестнице, опираясь на поручни. Ричард судорожно глотнул, понуждаемый необходимостью перейти к действиям, но все же поставленный перед необходимостью оставаться на месте благодаря клятве, данной королю, благодаря верности своему брату. Даже без панциря, даже в мешковатых подштанниках и с бледным брюхом, проглядывающим через расстегнутую подкольчужную куртку, Эдуард производил внушительное впечатление, наполняя комнату не только своей плотью. Пригнув большую лобастую голову, чтобы не удариться лбом о балки, монарх ввалился в таверну, как ввалился бы, наверное, медведь, так что попятились даже его телохранители. Не говоря ни слова, он привлек к себе высокий трехногий табурет и уселся на нем, чуть покачиваясь и моргая. Тут Ричард понял, что брат его по-прежнему мертвецки пьян. Конечно, комната кружилась вокруг короля, дышавшего кислым перегаром.
Принесите Его Величеству ведерко, шепнул Глостер телохранителю. Это распоряжение, безусловно, показалось обидным сэру Дальстону, однако он отошел в сторону, нашел потрескавшееся древнее кожаное ведро и поставил его у ног короля, как если б оно было полно ладана или мирры. Эдуард, казалось, наблюдал за ним какими-то остекленевшими глазами.
Ричарда охватил гнев. Любого другого человека он давно привел бы в сознание силой, однако брат его никогда в жизни не простит подобной обиды. Эдуард любил грубые потехи и был не прочь намять бока любому стражнику или собственному рыцарю, однако в подобных случаях всегда приходилось считаться с важным пунктом. Король не может позволить, чтобы его унизили или принудили что-то делать физической силойв любой ситуации, какой бы несерьезной она ни казалась. Ричард не мог забыть участь сэра Фоланта де Гиза, сдуру решившего побороться с королем во время очередной пьянки и взявшего монаршью голову в захват. Эдуард претерпел такое обращение долю секунды, после чего сунул руку рыцарю между ног и чуть не оторвал от его тела мошонку Воспоминание о крике сэра Фоланта заставило Глостера поджать губы.
Некоторое время они стояли в полном молчаниитрое мужчин лицом к Эдуарду, сидевшему на табурете, покачиваясь и уставившись пустыми глазами в пространство. Он протянул руку по отполированному множеством ладоней прилавку и вдруг забарабанил по нему костяшками пальцев, так что все вздрогнули.
Эля мне! крикнул король. Чтобы прочистить голову.
Какого еще тебе надобно эля?! раздраженным тоном воскликнул Ричард. Или тебя не волнуют новости? То, что Уорик идет на север? И Джордж вместе с ним?
Последняя колкость, уже привычная, была произнесена для того, чтобы заставить Эдуарда встряхнуться, вывести его из расслабленного оцепенения. Несколько лет назад их брат влюбился в дочь Уорика. С потрясающим отсутствием какой-либо дальновидности Эдуард запретил этот брак, и молодые люди обвенчались втайне. Новые родственные связи и верность им поставили Джорджа на сторону Уорика, и когда их обоих обвинили в измене, они бежали вместе с дочерью графа, уже находившейся на сносях.
Ричард Глостер с неприязнью посмотрел на сэра Дальстона, откликнувшегося на просьбу короля и уже обходившего стойку, направляясь к откупоренному бочонку. Этот коренастый рыцарь относился к королю с тем же не подлежащим сомнению обожанием, что и его мастифы.
Дальстона нимало не занимало, насколько король уже пьян и до чего еще может дойти его опьянение. Для него имело значение только одно: король просил эля. И в таком случае король должен его получить.
Ричард смотрел, как его брат получил глиняную кружку, полную до краев темной, пенистой жидкости. Глаза Эдуарда радостно открылись, он с детской улыбкой принял сосуд в свои покрытые шрамами руки и принялся пить, отчаянно рыгая между глотками.
Наконец, монарх просиял, а потом вдруг перегнулся пополам, и его вырвало на покрытый тростником пол мимо ведерка.
Глостер дышал через нос, старательно зажимая кулак, так что внезапно напряглись мышцы его спины. Ощущение это заставило его немедленно разжать пальцы, иначе мышцы его могли превратиться в раскаленный пояс, стягивая его тело, словно веревками, или же ребра могли повернуться и застрять в неправильной точке. Неправильное движение могло на целые недели обречь его на острую, как от ножа, боль, без всякой возможности сократить ее срок. Тогда дыхание его сделается неглубоким, а лопатка вылезет наружу и будет упираться в панцирь.
Ричард взирал на брата со смесью презрения и зависти.
Эдуард изгнал Уорика, и судьба распорядилась так, что дочь графа рожала на мореи что ребенку пришлось умереть еще до того, как корабль причалил к суше. Но одного этого не было достаточно для того, чтобы разъединить троих братьев, подумал Ричард, если б не первая ярость трагедии. Среди родителей найдется немного таких, кто не потерял одного или троих детей, либо найдя их закоченевшими к утру, либо имея возможность понаблюдать, как лихорадка понемногу крадет их жизни и уползает с добычей. Мысль эта заставила герцога скривиться. У него не было собственных детей, и он был уверен в том, что и сам возмутился бы против человека, прогнавшего его на море, если б в результате потерял своего первенца. Да, с той поры его письма Джорджу возвращались нераспечатанными. Братом по-прежнему владел гнев, в котором не было прощения.
Когда Эдуард снова выпрямился и утер рот тыльной стороной руки, к нему вернулась какая-то часть разума. Он посмотрел на нервничавшего вестника, все еще стоявшего со склоненной головой и, вне сомнения, страдавшего от того, что стал свидетелем королевской слабости. Такие вещи запоминались и нечасто прощались.
Эй герольд. Расскажи-ка мне о том сброде, который привел с собой Уорик, и о бейлифах. Эдуард с досадой взмахнул рукой, понимая, что выражается коряво и что мысли его плавают где-то далече.
Ваше Величество, как я уже говорил милорду Глостеру, я видел их только в первый день, когда они переправились по мосту в Лондон и вошли в город, стал рассказывать посланник. Их были тысячи, Ваше Величество, однако меня отослали на север до того, как стало известно, сколько их в числе и какова их сила.
Эдуард неторопливо моргнул и кивнул:
Значит, и мой брат Джордж вместе с ними?
Да, Ваше Величество, среди их знамен были и знамена Кларенса.
Понятно A что известно о моей жене? Об Элизабет? О моих дочерях?
Герольд поежился и покраснел. И хотя сейчас можно было пожалеть, что он не дождался известий о королеве, однако ему велели не медлить ни мгновения после того, как был получен приказ.
Я не привез известий о них, Ваше Величество, но не сомневаюсь в их благополучии.
Что еще ты можешь сообщить мне, парень? проговорил Эдуард, глядя на гонца, который был по меньшей мере лет на десять старше его. Тому оставалось только помотать головой и еще более побагроветь.
Нет? Ничего? переспросил монарх. Тогда возвращайся на южную дорогу и будь там в дозоре. Отыщи Уориков сброд и сообщи мне, насколько далеко он продвинулся за последние дни.
Гонец был утомлен до предела, он едва не валился с ног, однако только поклонился королю и немедленно вышел. Ричард бросил косой взгляд на брата. Он намеревался чуть более подробно расспросить герольда, чем это сделал обессилевший Эдуард, однако возможность для этого была потеряна.
Еще кружку пива, потребовал Эдуард, оглядываясь по сторонам.
На сей раз терпение герцога Глостера окончательно лопнуло. Он повернулся к телохранителю брата:
Сэр Дальстон, оставьте нас вдвоем.
Милорд, я
Убирайтесь! рявкнул Ричард, опуская ладонь на рукоять меча и прекрасно понимая при этом, что вымещает свой бессильный гнев на человеке низшего, чем он, ранга, однако не имея больше сил сдерживать себя. Дальстон, побледнев и сжав в ниточку губы, тем не менее остался стоять на месте. Глостер всей кожей ощутил, что рыцарь готов извлечь меч, и понял, что в таком случае телохранитель зарубит его.
Ступай, Дальстон, проговорил Эдуард, освобождая телохранителя от присяги. Вижу, мой младший брат хочет переброситься со мной наедине парой слов. Всё в порядке. Подожди снаружи.
Дальстон послушно склонил голову, и хотя взгляд его оставался напряженным, он старательно избегал ястребиных глаз Ричарда.
Идите же отсюда, проворчал Глостер, обращаясь к спине рыцаря, и улыбнулся, заметив, что тот запнулся на месте, но потом возобновил шаг.
Это смешно, буркнул Эдуард сразу, как только они остались одни. Не стоило доводить доброго человека до необходимости обнажать клинок для того лишь, чтобы мне потом пришлось повесить его. Зачем тебе это понадобилось? Чтобы сказать мне колкость? Сегодня у меня слишком много неприятностей и слишком мало людей для того, чтобы терять хотя бы одного из них.
Король еще несколько неразборчиво произносил слова, но Ричард ощутил некоторое облегчение. Брат был нужен ему в собранном виде. Трезвым Эдуард уподоблялся тому самому солнцу с лучами, вышитому на груди его камзола и выгравированному на металле его брони. Он вел людей за собой так, будто и в самом деле был рожден, чтобы править, этого врожденного качества Ричард не замечал ни у кого более.
Глостер глубоко вздохнул, постарался успокоиться и негромко заговорил:
Я боюсь. Ты знаешь Уорика не хуже меня. И мы не получали никаких известий о том, что он собирает во Франции войско. Должно быть, его шпионы все это время активно трудились, и я впервые услышал о его замысле. И что мы имеем сейчас? Несколько дюжин людей, скоро зимаи на нас идет не одна тысяча, чтобы отобрать у тебя корону.
Мне случалось уже воевать зимой, Ричард. По колено в снегу, возразил Эдуард, немного поразмыслив. Приподняв густую гриву кудрей, обрамлявших его голову, он связал их на затылке кожаным шнурком, а когда снова посмотрел на брата, взгляд его сделался куда более осмысленным. Прогулка в нужник утихомирит мое возмущенное нутро. A несколько часов хорошей скачки по здешним дорогам прогонят из моего черепа поселившуюся в нем боль. Объедем вместе несколько деревень, ладно? Уговорим их выступить за Белую розу. Как сражались они за меня раньше.
Ричард видел, что брат нуждается в его одобрении, и больше всего прочего хотел согласиться, хлопнуть его по плечу и приказать готовить коней, однако в последний момент обнаружил, что не может этого сделать.