Наступила звенящая тишина, поскольку каждый хотел высказаться, но пока сдерживался. Затем Росс поднялся и подошел к верхнему ящику бюро, вытащил последнее письмо от Джеффри Чарльза Полдарка, подошел и снова сел рядом.
Пора бы ему домой,произнесла Демельза.Мне бы хотелось, чтобы он взял отпуск. Мог бы погостить у нас и навестить на досуге Тренвит. Дому это пойдет на пользу.
Мы уже говорили ему об этом.
Перечитай мне его, Росс, а то я уже забыла половину.
Он прищурился над письмом, осознавая, что только гордость останавливает его от покупки очков для чтения.
Сабугал, 3 ноября 1811 года
Дорогие дядя Росс и тетя Демельза!
Я затянул с ответом на ваше письмо от 12 августа, но меня задержали дела. Теперь мы вернулись на зимние квартиры, которые заслуживают отдельного описания, и будем предоставлены сами себе до следующих сражений с французами, которые начнутся в новом году.
Вы просили меня взять отпуск и навестить вас в Нампаре. Когда я вернусь в Англию, в Корнуолл, то мне прежде всего хотелось бы навестить вас, поэтому если ваше щедрое предложение все еще в силе, то я остановлюсь у вас до тех пор, пока не иссякнет ваше терпение. Спасибо за ваше приглашение, поскольку Тренвит, похоже, населен лишь призраками. Буду очень рад увидеть всех вас и как следует все обсудить, ведь с нашей счастливой встречи перед Буссако прошло больше года. Что касается службы, для меня это был замечательный год, когда после всех отступлений и разочарованийдаже после поражения при Буссако!ситуация наконец изменилась и мы перешли в длительное и тактически великолепное наступление. Мне кажется, никто во всей военной истории не демонстрировал достоинств reculer pour mieux sauterлучше Веллингтона. Оно напоминает мне прилив на пляже Хендрона, который мы так часто разглядывали вместе с Морвенной: вода то прибудет, то схлынет, но ее наступление неизбежно.
Уехать прямо сейчас и провести с вами Пасху кажется мне заманчивой идеей, но я вынужден от нее отказаться. Между выжившими офицерами и солдатами установилось такое товарищество и родство, что мне неловко покидать их сейчас, даже на полтора-два месяца. Сказать, что сейчас здесь царит взаимоуважениеэто ничего не сказать!
Но после спартанских условий нашей последней летней кампанииа они были и впрямь спартанскимив зимнее время мы не терпим недостатка в комфорте и развлечениях. У нас в планах несколько праздников, танцы, новомодный спортскалолазание, и старомодныйохота на лисиц, волков и диких кабанов, соревнования по боксу, гонки на ослах, несколько любительских концертов и «торжественных» ужинов, которым, возможно, будет недоставать элегантности Лондона, который я когда-то так хорошо знал. Но по удовольствию, которое они доставят нам, им точно не будет равных.
Кстати, мои дорогие, здешние дамы очень милы и гостеприимны. Они делятся на тех, чья теплота сдерживается целомудренностью поведения, и тех, чья нет. Но все они одинаково любезны, даже сестры милосердия! До моего приезда на Пиренейский полуостров я опасался, что португальские дамы менее привлекательны, чем испанки, но, честное слово, разница почти незаметна. Возможно, следующим, что вы обо мне услышите, станет моя женитьба на какой-нибудь из них. Жаль, что они исповедуют папистскую религию.
Прежде чем отправиться зимовать, мы поучаствовали в великолепной стычке с маршалом Мармоном в местечке под названием Эль-Бодон. Полагаю, к тому времени как вы получите это письмо, газеты уже расскажут все об этой деревне и плато. От себя лишь добавлю, что, хоть мы и оказались на поле боя несколько позжев чем нет нашей виныэто одна из самых замечательных стычек, в которых мне приходилось участвовать. Разумеется, это была обычная кровавая резня, но она послужила наглядным уроком того, как можно победить, когда на стороне соперника численный перевес. Думаю, в будущих руководствах по военному делу Эль-Бодон займет достойное место.
Я в прекрасной формеза целый год сражений не получил ничего серьезней болей в животе и нескольких царапин. Многие мои друзья погибли, но, как я уже писал, достаточно и тех, кто поддерживает меня в товариществе и согласии.
Шлю всем вам свою любовь.
Искренне ваш,
Джеффри Чарльз
PS: Есть ли какие-то новости о моем отчиме Джордже? Когда мы виделись в последний раз, ты упомянул, что он подумывает о женитьбе, но теперь об этом ничего не слышно. Кроме писем от вас я иногда получаю весточки от Валентина. В одной из них, пришедшей в прошлом месяце, он упоминал об ухаживании за чьей-то молодой женой, но ни слова не сказал о мачехе. Так что, полагаю, Джорджа постигла неудача? Или он до сих пор в процессе?
PPS: Я сказал неправду! Еще в июне пришло письмо от Дрейка. Они счастливы, и это так прекрасно. Я обязан повидать его и Морвенну, когда приеду домой.
Демельза забрала у Росса письмо, подержала его, а затем встала и положила обратно в ящик.
Может, если Джордж снова женится, Джеффри Чарльзу захочется вернуться домой, опять поселиться рядом с нами.
Вряд ли это случится, пока война не закончилась.
Что ж, слава Богу, Джереми все еще здесь.
Да...
Услышав его тон, Демельза обернулась:
Ты ведь правда не хотел бы, чтобы он уехал? Так ведь?
Росс нахмурился от неудобного вопроса:
Конечно нет! Онмой единственный сын. Но я, как ты уже поняла, в смешанных чувствах. Это ведь не колониальная война вроде той, в которой участвовал ятакая война была ошибкой с самого начала. Это война за выживание. За наше выживание. А на таких войнах стоит сражаться. Ты знаешь, если бы я был моложе...
Знаю. Но Джереми не боецпо крайней мере, не в этом смысле.
Да, не в этом смысле.
Но ведь он усердно трудится на благо шахты!
О да, верно! Не могу к нему придраться в этом плане. Он делает больше, чем от него требуется. Мне следует восхищаться им.
Следует?осторожно спросила Демельза.
Росс поменял позу.
За последние месяцы мы хорошо поладили. С тех пор как он открыл мне свою страсть к паровому двигателю, когда мы выяснили причины, по которым он так долго ее скрывал, и поговорили об этих дурацких отговорках на тему рыбалки, с тех пор мы живем в полном согласии. Это правда, дорогая, я говорю серьезно.
Я рада это слышать. Иногда мне кажется, он чувствует...
Что ему не избежать клейма сына владельца? Понимаю. Вероятно, если бы я снова уехал...
Нет.
Росс накрыл рукой ее ладонь.
Во-первых, я был зол, что он поставил меня в дурацкое положение... Со временем я понял, что большая часть вины лежит на мне. Если между отцом и сыном нет общения, то уж точно самому отцу не хватает понимания и прозорливости.
Не всегда,возразила Демельза.Я видела, как ты старался. Но хватит об этом. Забудьвсе уже закончилось.
Закончилось. Но уж точно не забыто, ведь это был наглядный урок для нас обоих. То есть для него и меня.
Даже мистер Харви сказал, какой у нас одаренный сын,добавила Демельза.
Приятно знать, что его оценили. Слава тебе, Боже, что он вроде бы переборол разочарование по поводу Кьюби Тревэнион.
Вовсе нет, Росс.она резко обернулась.Я совершенно в этом уверена. И это самое неприятное. Ведь если Клоуэнс еще не определилась с выбором, то Джереми в нем не сомневается. Я точно это знаю. Он все время горюет по этой девушке.
Глава вторая
I
Пятница выдалась мрачной. Весь день ни небо, ни море не озарял свет, лишь ближе к вечеру на западе над горизонтом мелькнула алая улыбка заходящего солнца. Но дождь не переставал моросить, и смутные радужные отблески над болотами возвещали конец дня.
Дом в Тренвите, собственность Джеффри Чарльза Полдарка, унаследованный им от отца, погибшего много лет назад в результате несчастного случая на шахте, на закате выглядел особенно холодным и заброшенным. Построенный из прочного камня ещё в эпоху Тюдоров, спланированный с естественной простотойдавно забытые строители не обладали талантами архитекторовдом выдержал три столетия бесчисленных бурь и штормов и до сих пор производил внушительное впечатление. Пара оконных стёкол треснула, водостоки местами прогнили, а дымовая труба раскололась. Но крыша из гигантских плит делаболского сланцанадо полагать, уложенная представителями расы силачейсовсем не пострадала от непогоды и ветра, а гранитные украшения, перекрытия и наличники выглядели так же, как когда их изготовилив год женитьбы Генриха VIII на Екатерине Арагонской .
За всё прошедшее время многие поколения Тренвитов и Полдарков периодически уделяли дому внимание или пренебрегали имв зависимости от своего нрава или удачи они относились к нему с большей или меньшей любовью или заботой. Однако в течение большей части этих трёх сотен лет за садом почти не ухаживали. Отчасти потому, что на бедной, песчаной и продуваемой ветрами почве садоводство было не слишком плодотворным занятием, отчасти оттого, что ни Тренвиты, ни Полдарки не проявляли особенного интереса к цветам или кустарникам и находили иное применение своим, как правило, довольно ограниченным финансам. Как ни парадоксально, саду стали уделять внимание, когда дом впервые ушел из рук семьи.
Это произошло после того, как юная и прекрасная вдова, мать Джеффри Чарльза, вышла замуж за Джорджа Уорлеггана, внука кузнеца, богатого представителя новых коммерсантов графства. Поскольку Джеффри Чарльз был ещё мал, Джордж относился к Тренвиту как деревенскому поместью, которое останется в собственности его и жены по крайней мере лет на пятнадцать. Поэтому он не только с отменным вкусом (в основном, его супруги) и не жалея средств восстановил и отремонтировал дом, но и очистил старый заросший пруд, превратив его в декоративное озеро, а также обустроил сад, больше похожий на парк.
На несколько лет Тренвит засверкал от этого нежданного внимания. Потрепанные ветрами растения отплатили за заботу и потраченное времяони буйно цвели и разрастались под жарким солнцем. Но теплый солнечный полдень продлился недолгоспустя пять лет Элизабет скончалась при родах, и Джордж, только что получивший рыцарское звание, внезапно стал холостяком. Он больше не мог выносить вида этого дома, и в нем поселились родители Элизабет. После их смерти Джордж вывез лучшую и новую мебель в другой свой дом, Кардью, а Тренвит остался на попечении братьев Харри и единственной на двоих неряхи-жены. Харри жили в привратницкой и наводили ужас на соседей своей грубостью. Джеффри Чарльз Полдарк, законный владелец, которому исполнилось двадцать семь, капитан в 43-м Монмутширском полку пехоты, сражался в Испании и уже пять лет не бывал в Корнуолле.
Так что долгое время после кончины старого мистера Чайновета дом пустовал. Сэр Джордж посещал его примерно раз в кварталтолько чтобы приструнить Харри.
Но изредка, сначала и не скрываясь, туда приходила Клоуэнс Полдарк. Она любила этот дом и обожала своего кузена, хотя и совсем мало его знала. Как открытая девушка без задних мыслей, она не видела причин не посещать Тренвит всякий раз, когда оказывалась поблизости, и не важно, известно ли это противным Харри. Однажды по чистой случайности она наткнулась на самого сэра Джорджа. Он говорил с ней грубо, как со вторгшейся на его территорию дочерью заклятого врага, но ему не удалось запугать ее и заставить уйти. Даже Джордж не смог бы применить физическую силу к хорошенькой босоногой шестнадцатилетней девушке с нежной кожей и восхитительной грудью. Поэтому Клоуэнс оставила ему цветы и удалилась, когда сама сочла нужным.
Но с тех пор как ее внимание привлек появившийся из моря Стивен Каррингтон, такой сильный, обаятельный и мужественный, визиты в Тренвит стали тайными, и потому постыдными, хотя и желанными для Клоуэнсона всегда инстинктивно избегала всяческих уверток. Хуже того, скрытность стала ее инициативой. Стивена не волновали сплетни, он был бы счастлив показаться с ней где угодно.
Они встречались наверху, в старой спальне Джеффри Чарльза, которую тот занимал в детствеугловой комнате с эркером, тремя ступеньками и с видом на внутренний двор. На стенах все еще висели старые картины и рисунки Джеффри Чарльза, сморщенные и покрывшиеся пятнами от сырости. Кровать и кресла задрапированы пыльными простынями, сквозь перекошенные линялые шторы проникал тусклый свет. Дом был тих и холоден, как гробница. Клоуэнс пришла на встречу немного раньше Стивена. При звуке его осторожных тихих шагов по лестнице у нее пересохло во рту, тело размякло, а колени подогнулиськак под действием колдовского любовного зелья.
Рука Стивена тихонько толкнула дверь. Он нахмурился, услышав скрип, но его лицо тут же озарила радость при виде Клоуэнс, стоявшей у окна в муслиновом платье и тяжелом плаще.
Клоуэнс! Любимая! Как хорошо, что ты здесь! Я так боялся...
Чего? Что я нарушу своё обещание?
Нет, того, что кто-то может помешать тебе прийти. Знаю, для тебя это непросто...
Он подошел к ней, но осторожно, совсем не так, как ему бы хотелосьжадно сжать её в объятьях. Опыт общения с ней сделал его расчетливым. Несмотря на всю свою стойкость, Клоуэнс, как птичка, легко могла вспорхнуть и обратиться в бегство. Стивен положил руки ей на плечи, поцеловал в щеки, потом в губы, позволив своим губам задержаться, но не настаивая. Стивен отстранился первым. Он увлёк ее, усадил на кровать рядом с собой, обнял за плечи.
Тебе холодно, любимая?
Никто не видел, как ты пришел?
Я всю неделю ждал этой встречи, считая часы.
Хорошо, что мы здесь,сказала Клоуэнс.
Во время разговора он касался ее лица и рук, нежно целовал, поглаживал плечи под толстым плащом, стараясь ободрить и успокоить
Она снова спросила:
Так видел кто-нибудь, как ты сюда шел?
Ни души... Но я едва удрал от Джереми. Он хотел поговорить. А мне надо было торопиться к Нэнфанам, забрать выстиранное белье и сменить рубашку, прежде чем идти на свидание с любимой.
Это всегда опасно,сказала она.У деревенских повсюду глаза.
И пусть смотрят, если им так хочется.
Стивен, я не хочу, чтобы мы с тобой стали темой для грязных сплетен.
Тогда давай перестанем прятаться.
Она молчала, и он больше не настаивал, тихонько сидя рядом с ней.
У Джереми, похоже, что-то не ладится?спросил Стивен спустя минуту.Он тоже встретил девушку? Он мне ничего не скажет, но я и так знаю.
Ее зовут Кьюби Тревэнион,ответила Клоуэнс.
Она хорошенькая?
Я никогда ее не видела. Он встретил ее, когда вы с ним отправились на Силли и отвели судно к Меваджисси. Ты тогда уехал на четыре или пять месяцев.
Да, я помню.
Ну вот, ему дали приют у Тревэнионов, там он и встретил эту девушку. Она помогла ему справиться с некоторыми затруднениями. Брат не говорил, с какими.
Возможно, я догадываюсь,язвительно сказал Стивен.
Хорошо. И он в нее влюбился. Не знаю, отвечает ли она ему взаимностью...
Она живет в том огромном доме? В замке?
Да. Он называется Каэрхейс.
А что, для Джереми это было бы неплохо, верно? Прекрасная партия. Ну, и что дальше?
Её братглава семьисчитает, что Джереми недостаточно хорош.
Пресвятая Дева, вот, значит, какие дела! Но я не понимаю! Ведь Полдарки тоже дворяне! Кого же он хочетгерцога?
Тут дело не столько в происхождении, сколько в деньгах. Несмотря на всю их собственность, они в отчаянном положении. Истратили очень много денег на дом и теперь хотят выдать мисс Тревэнион за богача.
Стивен поцеловал её в уголок губ.
Боже мой, я ему так сочувствую! Но неужели у мисс Тревэнион нет права голоса в этом вопросе?
Насколько я могу судить, она чувствует себя обязанной поступить так, как считает нужным её брат.
Ну, если у неё нет своих желаний, кроме воли брататогда я сказал бы, что Джереми повезло избежать такого счастья.
Люди по-разному проявляют чувство долга в отношении семьи.
Это был многозначительный ответ. Стивен помолчал минуту, потом сказал:
Может быть, мы с Джереми находимся в одинаковом положении.
Ты так думаешь?
Да. Мы оба всерьёз влюблены в девушек, чьи семьи считают, что мы для них недостаточно хороши.
Моя семья пока не знает.
Должно быть, подозревает, и вполне справедливо.
Да,согласилась Клоуэнс.Они догадываются.
Поэтому они дважды тебя увозилипервый раз в Лондон, потом в дом богатого лорда, в Уилтшир.
Меня не увозили. Я уезжала по своей воле.
Почему?
Почему? Да потому что хотела отдалиться от тебя и разобраться в своих чувствах.
И как?
Узнала, что хотела. Хотя... Все еще слышу пересуды.
Пересуды!презрительно отозвался Стивен.Кого волнуют сплетни? Меня связывают с каждой шлюшкой, на которую я просто посмотрю, не говоря уже о том, чтобы перекинуться с ней словом за стаканчиком эля!