Примерь, воин, сказал он. Отличная вещь, сам бы носил.
Кир сел на кровати. Остальные зашевелились, приподнимаясь на локтях, вглядываясьникто еще не видал такого протеза и не знал, как он пристегивается. Кир свесил культю, на которую избегал смотреть. Противно было прикасаться к изуродованной ноге, она заросла диким мясом, какими-то наплывами, кое-где еще не до конца зажило. Он не понимал, как будет ходить с этой чужой пластмассовой ногой. Кое-как пристегнул, схватился за спинку кровати, встал
Кириллов, ты чего?! крикнула Оля. Костыль возьми!
Ладно, сказал он сквозь зубы. Так попробуем.
Нечего было и думать шагнуть с таким протезом. Говорят, нога как своякакая, на хер, своя! Его шатало. Он попробовал выставить протез впередпластмассовая нога смешно повисла. Кир поставил ее на линолеум, попытался шагнуть левой, здоровой. Как ни странно, протез держал, у него получился крошечный шажок. Все молча наблюдали. Он опять двинул вперед правую, надо было чуть подкручивать ногу, чтобы протез встал на всю ступню (мама дорогая, это же мне всю жизнь теперь подкручивать это же мне теперь заново делать походку я уже никогда не буду ходить как ходилтолько теперь дошло, тормоз). Всеобщее настороженное внимание стало дико его злить, тоже вылупились, еще денег подайте!
Рок-эн-ролл! заорал Кир, крутанулся на здоровой ноге и взмахнул протезом, но не удержался и с размаху звезданулся об пол.
Подполковник с Олей бросились его поднимать.
Сам, сипел Кир, но его уже усадили на кровать.
Ничего, одобрительно сказал подполковник. Для начала даже очень.
Здравствуй, мать, вернулся я не весь, весело сказал Кир. Вот нога моя, на гвоздь ее повесь!
Все заржали.
Он понимал, что вышло несмешно, но надо было держать удар, сохранять, что называется, лицо. Все тоже понимали.
Он выписался в июне, комиссованный, понятно, вчистую.
В Ростове проходил какой-то детский праздник, недалеко от госпиталя был парк типа культуры, оттуда часто доносилась в палату музыка. Киру захотелось посмотреть, что за парк и что за праздник. Давно он не видел ничего такого. Можно было, конечно, сбежать через дыру, и были людисбегали, но с его ногой не побегаешь. Он похромал в парк, купил мороженого. Странно, у всех людей он теперь смотрел прежде всего на ногии удивлялся, сколько вообще людей с больными ногами. Один хромает, у другого трость, третий косолапит при ходьбе. Очень мало здоровых, нечего комплексовать. А вон клоун на ходулях, этот вообще идет-шатается. Клоун подшагал к нему на уродливых длинных жердях и попросил закурить. Кир швырнул пачку, тот ловко поймал, из кармана необъятных штанов вытащил зажигалку.
Бери все, сказал Кир.
Клоун поблагодарил и стал надувать дымом мыльные пузыри. Получалось смешно: сам пузырь матовый, а когда лопнетдымное облачко.
Ходили девки, заглядывались. Девки были так себе. С Олей никакого сравнения, но Оля с ним даже не простилась. Он ушел не в ее дежурство, а в дежурство толстой Гали, крикливой не по делу и явно несчастной в личной жизни. Если вдуматься, то оно и хорошо, что не простились. Пришлось бы что-то говорить, и стало бы понятно, что он для неетолько один из многих, солдатик, каких полно. А Кира это не устраивало.
Планы у него были простые: прибыть в расположение части, в город Моздок. Зайти в финслужбу. Получить боевые. Получить за ранение. Купить чего-нибудь матери. И поехать домой, блядь, победителем, блядь. В райцентр Кораблин Рязанской области.
Осталось понять, что он будет там делать. В школе военруком? В Кораблине три школы, может, где-то и нужен военрук. У Кира военрука не было, он заканчивал школу во времена, когда военную подготовку отменили. И правильно. Никакой военной подготовки, кроме как на войне, не бывает. Будут девки кругом, он будет щупать девок, поясняя, как правильно надеть химзащиту Класс работенка.
В охрану, может быть? Хорошо быть охранником, когда ноги нету.
Можно возделывать, типа, сад, огород. У матери участок при доме. Есть еще шесть соток дедовских за городом. Навозец, говнецо. Хорошая работа, с одной ногой запросто. Растить огурчики, помидорки, поливать коровячком. Героический труд.
Еще рассмотрим. Водить машину. Это перспективнее. Этим протезом на газ жать как не хер делать, а ничего другого не требуется. Водить машину Кир умел, купить решили после армии. Вот получим боевыеможно купить машину. Кого буду возить? Кого в Кораблине вообще можно куда-то везти? Из Рязани и обратно? Так автобус бегает
Дальнобойщиком если Надо подумать, как устроиться в дальнобойщики, кого туда берут. Небось с улицы не попадешь. У нас же все через родню, поэтому у всех столько родни. Никаких других связей у людей нет. Либо вместе воевали, либо родня. А, забылеще бывает, что вместе сидели. Но этого обычно не любят вспоминать. Да и кто воевал вместе, тоже обычно не любят. Всякого же навидаешься.
По Никичу он, пожалуй, все-таки скучал, Никич иногда такое мог сказанутьсразу было ясно, что человек все понимает. Славка тоже был нормальный, очень нормальный человек. Но из тех, с кем не воевал, в дальнобойщики никто не сможет пристроить. У Славки, правда, были в Москве какие-то связи. Терки, варки. Может, пристроит. Но просить Славкуэто уже совсем. Все-таки десять кэмэ на себе нес, хватит.
Он съел мороженое, купил еще одно, потом еще.
4
Денег нет, сказал начфин.
Это был типичный финик, то есть нормальный такой начфин, именно то, что и представляется при этом слове. Кир знал, конечно, что в финчасти не жухать невозможно, но у этого все было написано буквально на морде. И дальнейшую его тактику Кир тоже представлял прекрасно: сейчас он долго, в деталях будет расписывать, как ничего нет. Может, даже сам заведется от этого рассказа. А потом скажет: ну ладно. Есть, но Примерно так вели себя все люди этого склада, Кир повидал их на гражданке достаточно: такими бывают продавцы, мясники, даже врачи. Этому майору, конечно, не в армии бы служить. Уютный, оплывшийкладовщик в чистом виде.
Сам знаешь, сказал начфин, читал небось. У меня знаешь сколько выдач? Я сегодня одних смертных сколько выдаю. Ты сам пойми. Смертныеэто же важней боевых, так? Ты живой, так? А тут людей убило, я их родне выдать должен. Как я буду им в глаза смотреть?
Не знаю, сказал Кир. А вы не смотрите, товарищ майор.
Ну вот! Начфин принял это за одобрение своего образа действий. Ты же понимаешь все. Где я возьму? Вырожу?
Не выродите, товарищ майор, сокрушенно сказал Кир.
Короче так, сказал начфин, придвинул бумажный лист и написал на нем: «10 000». Вот без этой суммы получить можешь хоть сейчас. А с этой суммойизвини, ждать придется.
Сколько ждать?
А я знаю? вскинулся начфин. Когда будут, тогда будут. Я не знаю, куда они деньги девают. Тут люди гибнут, а они денег не дают.
Да я не жадный. сказал Кир. Я хоть щас.
Другой разговор, сказал начфин совершенно другим, деловитым и бодрым голосом. Иди к кассе, я подойду и скажу.
Из его кабинета был другой проход в кассусквозной. Кир вышел и по желтому унылому коридору направился к окошечку. Перед ним спокойно, безвольно свесив руки и придав лицам выражение бесконечного терпения, стояли четыре женщины и один немолодой прапорщик.
За смертными не занимать! крикнула кассирша.
А где тут других взять, подумал Кир. Бессмертных не бывает.
Кириллов! крикнула она.
Кир подошел к окну.
Женщины посмотрели на него с ненавистью, прапорщикс собачьей завистью.
Сумка есть? спросила кассирша. А то тут много.
На руки ему выдали новенькими пачками восемьдесят тысяч рублей. Он никогда не держал в руках таких денег. Кир застегнул сумку и отошел от окошка.
«Было бы девяносто, подумал он. А хули девяносто? Скорей всего, ничего бы не было».
У него было еще одно дело в штабеузнать, где живет Морозова, вдова молодого взводного. Письмо было у него при себе, он с ним не расставался. Кир зашел в ОКиСотдел кадров и строевого, знаменитый непонятным названием. Но там никого не было, сидел только печальный солдатик у древнего компьютера. Кир сочувственно поглядел на солдатика и вышел.
На месте не было никого, кроме начфина.
Чего опять? вскинул тот черные масляные глазки.
Я хотел уточнить, товарищ майор У меня письмо, к Морозовой. От нашего взводного.
От Морозова, что ли? спросил начфин. Которого убило?
Так точно.
Разведчик, сказал начфин.
Да. Разведрота.
Так я ей выдал уже, сказал начфин, как будто после выдачи смертных Морозова переставала существовать: все, ей уже никто ничего не должен. Прямо тогда и выдал.
Он порылся в сейфе и вытащил формуляр лейтенанта Морозова.
Точно. Все выдано.
Я не про то. У меня письмо к ней.
А, письмо Ты это. Ты не имеешь права ей так отдавать. Надо секретчику сперва.
Почему? не понял Кир.
Ну а как? Мало ли, что он там писал. В любом случае секретчик должен досмотреть. Где у тебя письмо? Давай мне, я передам.
У меня не здесь, соврал Кир. На вокзале, в багаже.
А, успокоился майор. Потом занеси. Все воинские документы должны через секретчика идти, ты понял? Тем более он убит. Мороз ваш.
А где она живет? Я бы к ней так зашел, рассказал
Не знаю я, где она живет.
Очевидно было, что начфин врет: все офицеры жили в общаге, три блочных дома, там все как в деревне. Ему просто повыкобениваться хотелось.
Извините, сказал Кир. А взводный наш где похоронен, тоже не знаете?
Почему это не знаю, обиделся начфин. Вот как раз знаю. В Москве он похоронен. Чтопочтить память хочешь? Давай, давай. Святое дело.
Почему в Москве? Вдова-то здесь
Вдова здесь. А родители там. Я все знаю. Даже знаю, на каком кладбище. Вдова и говорила. Обижалась. А на что обижаться, дура? Москваэто, братец
Разумеется, письмо было при нем. Разумеется, никакого багажа на станции он не оставил. Еще чего выдумалисекретчик: с какой стати письмо мертвого взводного должно проходить через секретчика? Там вообще ничего секретного не было. По крайней мере, в той части, которую Кир разобрал. Он прочел письмо, не удержался, да и кто бы удержался? Ну да, идиот, тоже такой же Но в письме и «такого" ничего не было. Там говорилось только, что Морозов всегда любил жену и будет любить и чтобы она его помнила, хотя он сделает все, чтобы прорваться. Но он не прорвался.
Из этого письма Кир даже не понял, как зовут Морозову, потому что взводный называл жену именем «Малыш».
Странно было ходить по городу с таким количеством денег. Конечно, военных полно, патрулей, а все-таки стремно. От одного отмахаюсь, от двух, а от трех?
Податься ему было некуда. Он зашел в магазин неподалеку от штабатут продавалось все, от яблочного сока в пыльных трехлитровых банках до кавказских сувениров вроде битой молью свалявшейся бурки, скорее всего собачьей.
В отделе сувениров торговал дядя, от которого сильно разило. Судя по запаху, он пил что-то плодово-ягодное.
Чего надо, товарищ солдат? спросил он.
Сувенир хочу домой купить.
Чего, отвоевался? равнодушно сказал продавец. Дело. Бурку вон купи. Она же и одеяло, она же и матрас.
Шашку покажите, неожиданно для самого себя сказал Кир.
Шашка висела высоко и стоила дорого, дороже всей остальной ерунды, которой тут торговали.
А чего показывать? лениво сказал продавец. Все равно ж не купишь.
Может, и куплю.
Ли-и-да! неожиданно тонко закричал мужик. Сними ему шашку!
Кому? отозвалась баба из продуктового отдела.
Да вот. Мужик кивнул на Кира.
Сам допился, на табурет влезть не можешь?!
Иди нах, беззлобно сказал мужик. Я третий день не пью, вообще ничего. Видал? отнесся он к Киру. Три бабы в подчинении, и все три стервы. Никто ни хера делать не хочет, а, блядь?!
Действительно, сказал Кир. Никто ни хера.
Мужик внимательно посмотрел на него и, шатаясь, полез на табурет.
Вот. Он протянул Киру инкрустированную шашку ценою в 3 547 рублей. Полезная вещь. В случае чего можно шашлык на ней жарить.
А бутылки открывать? серьезно спросил Кир.
Все, что хошь, авторитетно пообещал продавец. Открывать, закрывать, кровь пускать
Беру, сказал Кир и выложил четыре штуки.
5
Смеркалось, когда он пришел к офицерским общежитиямстояли три обычных блочных дома, тоже старых, поновей госпиталя, конечно, но и прочности не той. Все три казались набитыми пылью: выколоти ихничего не останется, только труха повиснет в воздухе. Толстая баба, широко расставив ноги, лупила по ковру, повешенному на детские качели. Чего они все заводят эти ковры? У матери тоже ковер. Только пыль собирать, уродство одно. Или трещины на стенах закрывают?
Вы не знаете, где Морозова живет? спросил он бабу.
Та показала выбивалкой на ближайший дом.
А квартира?
Не помню, второй подъезд, и снова бабах, и облачко пыли, как после крошечного взрыва.
Кир был уже порядочно датый, и неначатые двести пятьдесят, так называемый мерзавец, были у него в кармане. Подзалететь при встрече с патрулем мог бы, конечно, запросто, но, комиссованный вчистую, к тому же без ноги, он мог рассчитывать на снисхождение. Мало ли шароебилось по Моздоку пьяных воинов. Вся армия пила, и чифирила, и шмаль курила, когда шмаль была. От Кира всего-то требовалосьпойти на вокзал, взять билет до Рязани, и ту-ту. Был вечерний поезд. Было бабок полно. Но вот как-то он не мог уехать, как будто чего-то главного не сделал. Ехать к своим не имело смыслакто остался от тех своих? Треть взвода? Положили как раз тех, с кем он дружил ближе всего. Встречаться с Морозовой? Письмо отдал, и все. Есть же в штабе нормальные люди, должны понимать. Возьмут, передадут. Но почему-то он не мог уехать, так и таскался с сумкой и шашкой.
Надо было ему, дураку, соглашаться на психолога. С психологом он говорил только раз, тот пытался ему парить: жизнь только начинается, а если будет трудно, представляйте, что все не с вами, а с кем-то другим.
Да я давно уже так представляю, сказал Кир. Этому психологу оторвать бы ногу, и пусть бы представлял, что ногу оторвали кому-то другому, а сам он сейчас побежит в футбол играть.
Кир пнул банку протезом, едва задел, она косо пролетела полметра и брякнулась. Но с организмом, правда, что-то странное Главная странность заключалась в том, что Кир не мог ничего сделать осмысленно и до конца. Всего делов: взял билет по воинскому талону, талон в кармане, все как надо, а дальше поезд сам все сделает, от тебя ничего не потребуется. Но этой-то элементарной вещи Кир сделать не мог. Он даже пытался после первого стаканапластикового, в подворотне, как-то себе это объяснить: вот я два с половиной года был человек подневольный, да какое, больше, госпиталь тоже в счет И теперь, когда мне надо что-то решать, я ничего решить не могу. Вот сказал бы мне начфин: прибыть в такое-то время на вокзал, отбыть установленным порядком. Я бы прибыл. А это на что похоже? Сам куда-то поехал Нет, надо войти в гражданскую жизнь. И потом, все-таки Морозова.
Фотографию ее Кир видел у взводного. Старлей любил жену и часто говорил о ней, ничего особенного на фотографии не былотакие лица называют чистыми, чистоту эту Кир терпеть не мог. Все они чистые, а на самом деле вранье одно и чистоплюйство, и такие круглые глаза бывают чаще всего от глупости. Малыш. Взводный и сам был глупый, но он был по крайней мере свой парень. Злости в нем не было настоящей, даже в Никиче была, а взводный еще не навоевал настоящей злости. И потом, у него был Малыш, а с Малышом какой ты солдат? Надо набирать солдат из тех, кого никто не ждет, либо из тех, кому похуй. Кир представил себе армию из одиноких, никого не любящих, ни от кого не зависящих бойцов.
Почему-то ему хотелось убедиться, что Мороз зря любил своего Малыша, что ничего хорошего в ней не было. Сейчас Кир усядется во дворе, за типовым столиком, за каким старики, должно быть, забивают козла, хотя откуда старики в офицерском общежитии? Усядется и будет ждать, пока Морозова выйдет из своего второго подъезда, поцокает куда-нибудь в город каблуками, развлекаться или мало ли. Или к ней кто-то придет, тоже возможно. Кир спросил мальчишку из второго подъезда, на каком этаже живет Морозова. Тот показалтретий.
На третьем горело окно, и Кир увидел в окне Морозову. Она была такая же глупая и круглая, как на фотографии. У нее было доброе, глупое, обиженное лицотакое лицо было у плюшевого медведя, когда Кир однажды в детстве забыл его под дождем. Человека обидели на всю жизнь, а причин он не понимает. А потому и обижать его бессмысленно. В России таких людей слишком много. Вся Россия из таких, весь город Кораблин и его окрестности. С войны, издалека, это было особенно видно. Поэтому нас и бьет всякая нечисть, которая только и умеет, что по засадам сидеть и американцам жаловаться. А мы стоим и утираемся, и рожи у нас круглые.