- Арти... Пожалуйста... Не уезжай...
- Ален, ну подумай сама. Что мне делать в этом твоем Орлеане? Я там с ума сойду от тоски. Да и потом - у меня дома дела, работа...
- Оставайся здесь!
- Здесь?!
- Здесь, в Тине! Пожалуйста. Прошу тебя... Тебе здесь нравится, я вижу. Оставайся, живи здесь. Подожди снега, увидишь, как здесь по-настоящему красиво.
- А ты?
- А я буду приезжать. Каждые выходные. К тебе.
- Блин, Аль, это как-то неправильно...
- Скажи мне, Арти... только честно! Что случится, если ты не вернешься сейчас? Что-то страшное? Тебя кто-то ждет скоро? У тебя есть обязательства?
Он вздыхает. Она просила честно...
- Ну, если честно, то... ничего особенно страшного не случится. Но...
- Оставайся...
Убедила. Совершенно нечестными, запрещенными, но так часто практикуемыми женщинами приемами, но - убедила. И он дал себя уговорить. Потому что и сам не хотел уезжать от нее, хотел остаться здесь, в Альпах. Он еще не успел как следует познакомиться с ними. И не успел насытиться ею.
Поначалу все было здорово. Он обходил ногами все, до чего успевал дотянуться в течение светового дня. Не расставался с навигатором, проверял загруженные в прибор, скачанные с Интернета карты, отмечал свои собственные точки. Как будто он собирался окопаться в этих местах. Но пребывание в горах запускало внутри него какой-то отработанный годами механизм, и он не мешал этому механизму работать. Ходил, смотрел, делал себе пометки в навигаторе. Отмечал самые опасные с точки зрения схода лавин места. Видел, как много непохожего и, одновременно, похожего на его родные горы. И неудержимо влюблялся в эти места.
Вечерам зависал в местных кафешках или барах, кокетничая с официантками и тренируя свой хромой на обе ноги французский. По пятницам, перед приездом Арлетт, судорожно пытался ликвидировать последствия того свинарника, который он устраивал в шале в течение недели.
На выходных у них даже иногда получалось вылезти из койки. Поужинать в каком-нибудь симпатичном ресторанчике. Артем, на правах новоявленного аборигена, рассказывал Аленке местные новости. Иногда они гуляли, он показывал ей свои, только что обретенные любимые места, а она ему - свои, знакомые с детства. Им было очень легко и комфортно вдвоем.
Но неприятное накатывало постепенно, отрезвляя. Побивая мыслимые и немыслимые рекорды чуть ли не за всю климатическую историю наблюдений, в Тине, как, впрочем, и повсюду в Альпах, отсутствовал снег. Начало декабря принесло плюсовые температуры, осадки, если и выпадали, то дождем, в лучшем случае, дождем с мокрым снегом, который в настоящий снег так и не переходил. Причем там, дома, судя по рассказам Виталия, все было более чем прекрасно в плане снеговой обстановки. А вот Альпы зима старательно обходила стороной, раздавая снежинки где-то в других местах. Гостиницы, туристические компании и все прочее, из чего состоит инфраструктура горнолыжного курорта, несли убытки.
На грани убытков был и сам Артем. Жизнь на альпийском курорте весьма недешева, ведь денег у Арлетт он не брал принципиально, а платил за себя (и за нее, кстати, если выходили куда-то вдвоем) всегда сам. Еще пара недель такой жизни, и ему не на что будет покупать обратный билет. Лучше до этого не доводить.
И то, что во второй уик-энд декабря Алька не приехала в Тинь, сославшись на срочную работу, из-за которой она не успевала на ночной экспресс до Бург Сен-Морис, лишь уверило его окончательно в правильности принятого решения: надо уезжать. Снега нет, делать нечего, он здесь, как ни крути, чужой. И Аленке только мешает: ей результаты исследований надо сдавать, а она мотается к нему каждые выходные. Нет, точно. Надо уезжать. Пока еще есть деньги.
__________
- Арти, не уезжай...
Это мы проходили уже.
- Нет, Ален, я решил. У тебя дела, работа. Мне здесь заняться нечем. Тем более, видишь, тут даже обещанного тобой снега нет.
- Он обязательно выпадет!
- Аль, - он грустно усмехается, - ну не в снеге же дело, ты понимаешь...
Она какое-то время молчит, но Артем видит - не сдалась, собирается с мыслями, со словами.
- Тима, я прошу тебя... останься... до Рождества. Потом уезжай... если не передумаешь.
Если он останется до их Рождества, а это еще почти две недели... Деньги у него кончатся. А с другой стороны, если это так важно для нее... и после Рождества она его спокойно отпустит... Черт с ним, попросит один раз денег у родителей. Потом вернет. Лучше уж у родителей денег просить, чем у своей девушки.
- Хорошо, Аль... Если это так важно для тебя...
- Очень!
- Договорились.
_______________
Она знала, что он не останется с ней. Она видела таких, чувствовала. Эту внутреннюю свободу и неприрученность, шальной ветер в глазах и явное нежелание обрастать связями, отношениями. Как он торопится исчезнуть из ее жизни. Он дикий, неприручаемый зверь, и его нужно отпустить, он никогда не будет домашним, ее. Она знала это.
Логика покидала ее, когда она лежала, чувствуя на себе тяжесть его горячего тела. И на смену логике приходило лишь одно желание: не отпускать. Чтобы хотя бы еще немного, еще чуть-чуть он был с ней. На ней. В ней. Не отпускать. Не сейчас, хотя бы еще чуть-чуть. Отпустить его потом, когда-нибудь... потом.
_____________
- Артем, ты когда назад?
- После двадцать пятого.
- О, отлично.
- Соскучился, Ковалев?
- Размечтался. У нас просто сразу после новогодних событие...
- Какое?
- Регистрация.
- Какая регистрация?
- Тупишь... Успел заработать очередной сотряс?
Артем не сразу понимает, о чем говорит Виталий. А когда понимает...
- Ниху*себе...
И снова молчит. Молчит и Виталий. А потом:
- Знаешь, меня Лизка стала "папой" называть.
- Поздравляю.
Виталий беззвучно ругается. Но упрямо продолжает:
- А Таня беременна.
- Ого...
- Да! И если сын родится - я назову его Кириллом!
Литвин молчит. Пауза в разговоре снова затягивается.
- Артем! Черт, сука, ответь мне! Хоть что-нибудь скажи! Что я урод, козел, предатель и ...
- Еще вопрос, у кого сотряс, Виталь.
- Чего?
- Жизнь продолжается. И... я рад за вас.
Ковалев выдыхает.
- Спасибо, брат.
- Было бы за что. Когда точно регистрация?
Глава 19. Разнообразная.
За десять дней до Рождества в Альпы пришла зима. Пришла внезапно, уже даже и как бы неожиданно. Вернулась загулявшая хозяйка в свою вотчину. И улицы Тиня стал заполнять снег и туристы.
Те, кто, видя такую ситуацию с погодой, отменили свои рождественские поездки в Альпы, колоссально просчитались. Ну а те, кто до последнего надеялись на чудо - те были вознаграждены сполна. Непрекращающийся ни на минуту снег - а снегопад лишь иногда ослаблялся, превращаясь временами из густого потока, будто там, наверху вспороли пуховую перину, в медленный танец крупных снежинок-солисток, за три дня полностью укутал Тинь, сделав его тем, чем ему и положено быть - одним из самых продаваемых брендов: Рождественские Альпы.
Кафе, рестораны и бары наполнились разноголосыми толпами, довольные, возбужденные лица. Артема не интересовало ничего, кроме снега. Он купил себе трехдневный скипасс* и методично его выкатывал. Впрочем, его решимости после Рождества уехать это не отменяло.
Зайдя в очередную кафешку и размышляя, чего ему хочется больше - глинтвейна или горячего шоколада, он вдруг услышал... Нет, русскую речь он слышал неоднократно, но этот голос говорил не столько на русском, сколько на родном Артему языке.
- Бля, я просто не знаю, как мы будем гидовать эту банду алкашей втроем. Надо было искать кого-то на замену, хоть не из наших!
- Да кого ты найдешь накануне Нового Года! У всех гидов все с осени на новогодние расписано!
Литвин резко оборачивается.
Группа говорящих по-русски состоит из троих, двое к нему спиной, третий лицом. И лицо, блин, знакомое...
Их взгляды пересекаются, проблеск узнавания у его визави. Приглашающе кивает ему головой, Артем подходит, не раздумывая.
- Литвин?
- Он самый.
- Рад встрече!
Отвечает на крепкое рукопожатие. По всему видно, из наших, из своих, но кто?..
- Взаимно. Только, извини, не помню... Лицо знакомое, но вот имени...
- Максим. Макс Пуля. Поляков, то есть.
И имя знакомое, но вот откуда...
Макс правильно понимает сомнение, отраженное на лице Артема.
- Ты к нам на Камчатку прилетал, пару лет назад, на хели.
Точно! Камчатская белая диаспора. Эти всегда особняком, сказывается удаленность географии. Но она же - география, а еще климат и суровый дальневосточный характер, делает этих ребят одними из лучших в их деле. Артем вспоминает ту свою единственную поездку на Камчатку с целью расширения географии катания и приобретения нового опыта. Волшебные склоны и снег - им тогда повезло с погодой, купание в горячих источниках, знаменитый камчатский краб. Да, классная вышла поездка. И Макс тогда был один из гидов.
Еще раз, уже совсем иначе, с искренним удовольствием от встречи и узнавания, жмет руку Полякову.
- Здорова, Макс. Рад, рад тебя видеть! Извини, что не узнал. Просто не ожидал тебя здесь увидеть.
- Ну а где встречаться, как не здесь! - ответно улыбается ему Максим. - Здесь сейчас рай на земле.
- Точно!
- Знакомься! Ты, по-моему, не знаешь... Илюха Панин, - еще одно рукопожатие. - Маша Елизарова.
На Машу уставился не только Литвин. Как минимум, половина мужчин в этом кафе разглядывали Машу. Откровенно или исподтишка, но - смотрели. Было на что.
Истинный тип славянской красоты - рослая, статная. Яркие голубые глаза, золотисто-русая коса толщиной с руку Артема. Губы, как лепестки, ямочки на щеках от искренней улыбки.
- Так вот ты какой, Артем Литвинский... Наслышана. Рада встрече, - она протягивает ему ладонь для рукопожатия.
Какие ж гарные на Камчатщине дивчины!
- А я вот о тебе не слышал. Рад, что восполнил этот пробел в своем образовании, - неожиданно для себя Литвин изображает поцелуй руки. Его неуклюжая галантность вызывает улыбку у Маши и смех у ее спутников. Впрочем, смеются по-доброму.
- Какими судьбами тут, Артем?
- Да так... - неопределенно пожимает плечами Литвин. - Приехал... в гости.
- Классно! А мы тут попали в переплет...
- В смысле?
- Да мы привезли сюда блядских олигархов нашенских, камчатских. Типа, Альпы посмотреть, покататься. Подряжались вчетвером их пасти, а четвертый наш... накануне поездки с аппендицитом в больницу загремел. Теперь вот не знаю, как мы тут втроем с ними справимся... - Макс замолкает, смотрит внимательно на Литвинского. И потом, осторожно: - Слушай, Артем...
- Да?
- А у тебя тут... ты... Может, ты, случайно, располагаешь свободным временем?
Литвин чуть ли не ржет в голос. Вот уж чего у него в избытке за последнее время - так это свободного времени!
- А что?
- Не хочешь пойти к нам четвертым? - нерешительно спрашивает Поляков.
- Хм... Не знаю...
После того, как ему озвучили сумму гонорара, у него был только один разумный ответ. Естественно, он согласился.
_________
- Алик, как ты там?
- Хорошо. Ужасно, на самом деле. Ничего не успеваю.
- Ну... Ты же приедешь на выходные?
- Я постараюсь, но не обещаю. Не сердись, Тима. На Рождество буду точно.
- А кстати... о Рождестве. Ален, ты как относишься к тому, что я... еще немного у тебя погощу?
От ее вопля у него звенит в ухе.
- Арти!!!!! Я буду счастлива!
- Значит, договорились.
_________
Ох, не лишним оказался Артем в группе гидов, совершенно не лишним. Впрочем, гидованием это можно было назвать с определенной натяжкой. Компания "блядских олигархов" оказалась достаточно разношерстой, в первую очередь, по уровню катания, да и по тому, зачем они приехали в Альпы.
Врожденное умение Артема быстро ориентироваться на местности сделало его за месяц безвылазного проживания в Тине натуральным аборигеном. Он знал все или почти все о расположении трасс, подъемников, ценах на скипассы, многом другом, что так необходимо при отдыхе на зимнем курорте, имеющем триста километров горнолыжных трасс. Его новоприобретенные товарищи по команде "пастухов олигархов" только что не молились на него. Ко всему прочему, эти алкоголики-нувориши Артема еще и слушались! Беспрекословно. Он умудрялся найти подход ко всем - и к паре-тройке тех, кто приехал действительно кататься, и умел это делать, и к тем, для кого спуск по "синей" трассе был верхом мастерства и экстрима, предметом гордости и темой разговоров на сутки. И даже к тем, кто приехал и увидел горы, горные лыжи и сноуборды впервые в жизни. Таких, правда, сплавляли Маше, потому что это как раз были в большинстве своем жены и подружки "олигархов". Дамы, к слову сказать, все без исключения дежурно вздыхали именно по рыжему и голубоглазому, пытались привлечь его внимание и оказаться именно в его обществе. Литвин был внутренне серьезен, внешне улыбчив и собран. Он работал.
За день до Рождества их подопечные взбунтовались. Это была спланированная и методично приведенная в действие акция гражданского неповиновения.
- Где народ?
Этот вопрос Артем задает утром в холле гостиницы спустившемуся по лестнице Максу. В ответ Пуля долго и с чувством высказывается по поводу "блядских олигархов" так, что Илья смущенно хмыкает, а Маша демонстративно закатывает глаза.
- Ну, а по сути?
- Пьяные все в жопу!
- Уже?!
- Кто уже, а кто еще!
Артем озадаченно трет лоб.
- То есть, кататься они сегодня не будут?
- Да какое им кататься! Они на ногах-то не стоят! Алкаши чертовы! Вот я знал, - Макс раздраженным движением расстегивает куртку, - я знал, что этим все кончится!
- Значит, мы сегодня без клиентов? - задумчиво спрашивает Литвин.
- Да.
Артем смотрит в огромное панорамное окно в холле гостиницы, за которым медленно падают крупные хлопья снега. Следом за Артемом туда же обращаются взгляды всех остальных гидов.
- Господа, в таком случае - чего мы ждем? Предлагаю пойти и катнуть в полный рост. Порвать все, до чего доберемся!
- Золотые ваши слова, Юрий Венедиктович! - с чувством отвечает Артему Макс. - Действительно, чего мы ждем? А ну айда!
Закинув лыжи на плечи и подхватив сноуборды за крепления, компания белых гидов отправляется рвать пухляк.
_____________
Кататься в свое удовольствие, в компании равных себе, да и еще по ТАКОМУ снегу - Артем и не помнил даже, когда ему было так кайфово. Километр вертикального перепада "черной" Sache** пролетается ими почти на одном дыхании. Красавица Маша не только не отстает от парней, но и иногда вырывается вперед, обдавая их шлейфом пушистого снега.
Вообще, компания у них гетеросексуальная. И дело не в украшающей ее своим присутствием Маше. А в том, что Артем и Мария - лыжники, а Макс и Илья - бордеры. И их дежурные препирательства во время подъема на фуникулере на тему, что лучше - лыжи или доска, есть приятный элемент этого замечательного во всех отношениях дня.
- Нет, бордеры все-таки кататься не умеют. Да, Маш? - Артем слегка толкает в бок сидящую рядом девушку.
- Точно, - с совершенно серьезным видом соглашается Мария. - Не умеют.
- Эй! - возмущается Макс. - Мы почти сразу после вас приехали.
- Ключевое слово - после!
- Да ладно! Я просто дропнул неудачно. Пару раз сделал "молоток".
- Классическое упражнение сноубордиста, - подначивает Литвин.
- А ты сам-то что не дропаешь?
- Не надо ля-ля! Я сиганул с одного камушка.
- Фигасе камушек! - вмешивается в спор Маша - Я видела. Красиво вылетел. И приземлил четко.
- Спасибо, Маш. Я же говорю, - подмигивает ей, - катать умеют только лыжники.
Они хлопают друг друга по ладоням в знак лыжной солидарности.
- А вот сейчас и проверим! В лесок, налево, ага?
- Не вопрос! Что, Макс, приглядел там елку своей мечты?
- Ну-ну... Хорошо смеется тот...
- ... кто врезается в елку, - заканчивает за Макса Маня.
- Точно! - компания гидов дружно хохочет. Как все-таки хорошо быть предоставленными самим себе хотя бы на один день. И провести его с такими, как ты сам. С теми, с кем не нужно напрягаться, кто понимает тебя с полуслова и разделяет твои увлечения.
Кабинка фуникулера замедляется, открывается двери. Великолепная четверка выгружается, забирает свое снаряжение и отправляется инспектировать лесок налево. То, что для большинства смертельно страшная "черная" трасса, для них - источник кайфа. При этом они не рискуют. Просто они белые маги вне категорий, и на этих склонах всесильны.