Кто это? шепотом спросила она монахиню.
Божья Матерь в одеянии игуменьи, ответила та, и ее голос раскатился во всю ширь. Сестры ее писали с другой иконы. А когда ту икону вынули из оклада, увидели, что образ Богородицы на стекле отпечаталсялоб, нос, губы.
Монахиня перекрестилась.
Свеча в Анютиных пальцах нагрелась и согнулась, словно была живой. У Анюты в голове случилось завихрение, и ей захотелось сорваться с места, выбежать на солею и там потоптаться, попрыгать перед царскими вратами.
Богородица с иконы на свечу смотрела, будто знала, зачем Анюта пришла и о чем попросить хочет. Будто знала, зачем все приходят.
Желание выбежать на солею в Анюте окрепло. Даже в лицах святых виделись ей сообщники, которые не подначивали, но ждали. И Богородица в платье игуменском как бы тоже специально сюда прилетела и над монастырем повисла, чтобы посмотреть, как Анюта будет прыгать. Не потому, что им всем нравилось или хотелось, чтобы Анюта запрыгала на солее, а просто потому, что так должно было быть.
Монахиня снова перекрестилась, и Анюта за нейчерез силу, будто не сложенными пальцами к себе прикасалась, а иголки втыкала. Заплакала и отошла к Христураспятому на кресте и принимающему молитвы за мертвых. В квадратном подсвечнике со множеством лунок не горела ни одна свеча.
Умер кто? спокойно спросила монахиня.
Да, всхлипнула Анюта.
Монахиня коротко кивнула, опустила голову. Заспешила из храма.
Анюта осталась одна. Она хватала мягкими губами церковный сладковатый воздух. Ребра Христа натягивались под кожей. Чем-то похожие на белый каркас цирка. Анюта разрыдалась.
За что они тебя? За что? спросила сквозь всхлипы.
Успокоившись, она глубоко вздохнула, словно понялавсе правильно было. Она подняла руку, судорожно перекрестилась. Распрямила свечу. Поднесла головкой к лампаде. Кончик белой нити радостно загорелся. Анюта воткнула свечу в пустую лункупоближе к Христуи прошептала:
Прими, Господи, душу рабы твоей Лешкиной матери, свекрови моей. И упокой.
Монастырский двор потемнел и опустел. Только все та же монахиня стояла у маленького деревцаяблоневого. Читала из черной книжицы, которую держала в руках перед собой. Казалось, она молится деревцу, из-за того, что она странно голову держалапочти прямо, не сгибая шею, а книгу ни разу выше не подняла, чтоб глазам помочь.
Черное покрывало иногда поднималось за ее спиной от ветра и мягко хлопало концами. Казалось, когда темнота совсем зачернеет, а ветер подует сильней, монахиню поднимут бесовские силы. Она хлопнет черными крыльями, подлетит вверх и повиснет над бело-зеленым монастырем.
Анюта спустилась с лесенки, пошла по дорожке мимо скамеек. Они тоже были пусты. Дошла до закрытой калитки и загадала:
Если калитка заперта на замок, меня без наказания не отпустят.
Она спокойно толкнула калитку, и та открылась без скрипа.
Шелковая простыня съехала, и Анюта ворочалась на голом матрасе. Она то садилась и растирала холодные ступни, то снова ложилась.
Анюта перевернулась на живот, закряхтела. Укутала ноги одеялом. По всей ноге тянуло жилу, которая начиналась в животе, а заканчивалась в ступнях.
Встала и на согнутых ногах пошла в ванную.
Электрический свет с потолка грел кафель розовым теплом. Глянцевая ванна ослепляла белым. Анюта подставила руку под кран. Из крана потекла горячая вода. Анюта убрала руку, и вода прекратилась.
В белом шкафчике за стеклом кремы и лосьоны блестели золотыми головками. Из теплого зеркала на Анюту ласково и с состраданием смотрели ее же глаза. Она поморщилась, открыла рот в беззвучном стоне и отвернулась переждать судорогу.
Она пустила в ванну горячую воду. Струя вспенилась, ударившись о гладкое дно. Анюта залезла в ванну и стояла, пока вода размягчала и согревала ее маленькие стопы. Анюта села, заткнула отверстие в ванне прозрачной пробкой на золотой цепочке. И сидела, обнимая себя за плечи и раскачиваясь, пока вода не дошла до груди. Выключила воду. Тишина сделалась очевидной. Такой, какая бывает в квартирах, где живут семьями, и тишину всегда сопровождает ожиданиескоро кто-то придет.
Анюта поплакала. Зачерпнула пригоршню воды и умыла лицо. Ее длинные волосы расползлись по воде и сначала лежали на ее поверхности, потом намокли и упали, прилипнув к спине.
Анюта вдруг вскочила, подняв брызги воды, плеснувшие через бортик. На трясущихся ногах вышла из ванной. Сделала шаг к унитазу. Откинула крышку, плюхнулась на него скользким телом.
Натужилась. Закряхтела. Замерла. Выдохнула. Закрыла лицо руками и натужилась еще раз. Из заднего прохода с тихим свистом вышел вихрящийся воздух. Анюта еще посидела. Встала. Оторвала кусочек туалетной бумаги. Сунула ее между ног.
Ай! она отдернула руку, наткнувшуюся на что-то мягкое и теплое. Ее ноги, обхватывающие гладкие стенки унитаза, задрожали.
Мамочки выдохнула она, глядя в наполненную ванну так, словно на ее дне лежал покойник.
Потрогала пальцами то, что висело между ног. За секунды оно успело похолодеть.
Мамочки что это? прошептала Анюта.
Сделала глубокий вдох, задержала дыхание и потянула несильно. Оно на чем-то держалось. Она пошла по нему пальцами вверх, нащупала влажную нитку, идущую из промежности. Обхватила ее клочком туалетной бумаги, надула ноздри, сделала решительное лицо и дернула. Подставила другую руку и поймала оторванное. Выдохнула.
Что-то мягко опустилось на ладонь и как бы обняло ее. Анюта подняла руку, чтобы посмотреть. На ладони лежало уродливое, похожее на внутренний орган. Студенистое, как желе, сваренное из крови.
Анюта брезгливо дернулась. Обвела глазами чистую ванную. Глянцевый кафель на полу. Белые полочки. Гладкие бортики ванны. Все сияло чистотой.
Она отстранилась от унитаза. По его стенкам растекалась свежая кровь. Анюта занесла руку над унитазом. Накренила ее. Оно не падало, успев присосаться к ладони. Накренила сильней. Встряхнула.
Оно упало в темную воду. Дрожащей рукой Анюта потянулась к кнопке смыва и, пристально глядя внутрь слива, нажала.
Вода вырвалась из бачка с напором, вспенилась, на миг приподнимая выброшенное. Оно приблизилось, и Анюта его снова увидела. Унитаз заревел, глотая. Вода бросилась в слив.
Анюта поднесла к лицу покрасневшую от крови ладонь. Сунула ее под кран.
Унитазный бачок журчал, наполняясь водой.
Мать где? Яга подобрала ноги и воткнула подбородок между колен.
В бане, точечными движениями Светка оттирала фосфорные пятна со стола.
Давно? спросила Яга.
Уже час как ушла, Светка покосилась на часы над дверью.
Че-то долго, сказала Яга. Олег больше не приходил?
Нет.
Сама к нему сходи, сказала Яга проникновенно.
Светка перестала тереть. Яга, оттянув уголки рта, продолжала критически изучать пальцы ног.
Зачем мне к нему ходить? спросила Светка. Между нами все кончено.
Иди, блядь, к Олегу. К Олегу иди, через нос заныла Яга.
Че ты меня к нему тойкаешь? Вот че ты меня тойкаешь?
Яга подняла на Светку узкие голубые щелки, раздула ноздри, сжала губы зло.
Тебе же лучше будет, сказала почти с угрозой.
Он меня избий! крикнула Светка, опершись рукой на тряпку, прижатую к столу. Избий!
Слова правильно говори! прикрикнула Яга. Ты че такая тупая, блядь? Сейчас мать услышит, догадается, что ты опять вмазывалась. Ты о матери подумала?!
Ты сама когда о матери думайа? Светка тоже повысила голос. Раньше надо быйо о матери думать!
Я всегда, блядь, думала! Яга опустила ноги. Вот так, блядь, всю жизнь тут просидела в этом, блядь, курятнике, замуж, блядь, ни хуя не вышла, только, блядь, о матери и думала.
Кто тебя держай? Вечно на мать свои неудачи списываешь.
А кто мне говорил: за этого не выходи, оннищий?! За того не выходинищий?! Че-то Валерка сейчас на «Шевроле Крузе» ездит. А я тут, блядь, сижу, потому что мать слушала. И нахуй я теперь Валерке не нужна. На улице встретит, не узнает. Как опустилась я! Еб вашу мать. Докатилась, бля, до этих таблеток позорных! Вообще, блядь!
Светка подошла к раковине, включила воду, прополоскала тряпку под струей, хорошенько выжала ее двумя руками и вернулась к столу. Яга наблюдала за ее движениями тяжелым тупым взглядом, как за мухой, ползающей по столу.
Че, ты пойдешь к Олегу или нет? низким голосом спросила она.
Ийи нет! голос Светки прошила истеричная нота.
А че ты, блядь, делать будешь, если к Олегу не пойдешь? растягивая слова, с интересом спросила Яга.
Я все знаю, зачем ты меня к Ойегу гонишь! визгнула Светка.
Ну че, блядь, если ты такая всезнайка, скажи мне тоже. Удиви меня, блядь.
Есйи б мать умейа, ты бы тойко рада быйа! Меня к Ойегу спихнешь, матьв могийу, а сама тут хозяйка, со своим Ванькой, да?
Ты базар свой отключи нафиг!
За дурочку меня держишь! Думаешь, я ничего не понимаю?
Иди работай, если понимаешь!
Оставь меня в покое. Не бойся, мне ничего от тебя не надо.
А че ты такая, если не надо, сегодня вставлялась?
Больше не попрошу, себе оставь.
Кто тебе даст, даже если попросишь?
А кто возьмет?
Я посмотрю, как ты не возьмешь.
Посмотри, посмотри.
Я посмотрю.
Давай смотри.
Че ты самая борзая стала, да? Че распелась? Мать дома, осмелела? Овца тупорылая.
Сама ты овца.
Я тебе за овцу пасть порву.
Давай.
Сейчас дам.
Ну, давай. Че ты пугаешь. Давай.
Сказала, сейчас дам. Сейчас так, блядь, дам. Полетишь, блядь, отсюда верх тормашками, полетишь.
Ну, давай.
Ов-ца. Веди себя по-человечески. Ты слышишь, овца?
Яга бубнила, сидя на табуретке, злыми глазами прилипнув к Светкиному животу. Светка терла стол нервно, короткими штрихами.
Яне овца! Светка вдруг выпрямилась и кинула в Ягу тряпкой.
Попала ей в лицо. Яга лениво дернулась. Застыла, тупо глядя на Светку, и, казалось, раздумывая, отрываться ей от табурета или нет. Светка часто моргала, ее пустые красные руки прижимались к плоскому животу.
Поднимаясь, Яга медленно загребла рукой назад. И хотя двигалась медленно, ее движения с такой силой рассекали воздух, что злости в них и энергии было больше, чем в резком прыжке. Светка отступила на шаг. Яга толкнула ее в плоскую грудь. Светка качнулась.
Ты че? крикнула она и ткнула Ягу в ответ.
Яга ударила Светку в животпрямыми твердыми пальцами. Светка визгнула и вцепилась Яге в волосы. Яга мотнула головой, сбрасывая Светкины пальцы, ухватила хвост на ее затылке, дернула, словно хотела оторвать Светке голову, а потом запустила обе руки в волосы на ее висках.
Светка упала спиной на стол, выгнулась. Яга навалилась на нее. Светка подняла коленку и ударила Ягу в твердый живот. Яга шумно выдохнула, сопя, приподняла Светкину голову и опустила ее на стол с глухим стуком.
Мамочка! Светка влажной теплой ладонью оттолкнула лицо Яги от себя.
На нем проступило противное, злое, почти мужское выражение. Яга раздувала ноздри, на подбородке под кожей проступила железная шишка. Яга сопела. Светка шлепала ее по лицу. Яга мотала головой, отбрасывая влажные шлепки. Ее пружинистые волосы рассыпались.
Овца, бля, выдохнула Яга и схватила Светку за шею.
Светка шмыгнула носом и закричала:
Пусти!
Яга засопела громче, злоба с лица ушла, уступив место интересу. Светка снова закричала. А Яга только приникла к ней ближе, давя руками сильнее, словно хотела поскорее закончить дело, которое началось, когда она не по своей воле встала с табуретки.
Светка гибко изогнулась. Оскалилась, натянув тонкие губы над желтоватыми зубами, и впилась Яге в руку, почти у сгиба, там, где мясо было рыхлым, как вата. Прикусила.
Блядь! взвизгнула Яга и сбросила Светку на пол. На толстой коже Яги проступил зубатый круг.
Светка, скрючившись, дергала одной ногой и собакой скалилась на Ягу. Яга обошла Светку, прицеливаясь.
Мама заскулила Светка.
Дверь открылась, и на пороге встала распаренная мать с красными пятнами на щеках. Тонкие кольца мокрых волос с затылка липли ей шею. Запахло водой из кадушки и березовым веником. Яга обернулась.
Марина Марина, мать позвала с надрывом, будто они были в лесуломали березы, а Яга заблудилась, но отошла недалеко, и материн голос ей был еще слышен.
Она первая начала, моргнула Яга и спрятала от матери лицо. Она тряпкой в меня вообще кинула. Я тут сидела, никого не трогала. Вообще
Светка заплакала громко, задыхаясь.
Доченька, сказала мать и повторила снова издалека:До чень ка
Яга лежала вытянувшись, задевая ступнями спинку узкой кровати. В комнате было темно. У соседей через двор свет уже не горел. От обоев, которые при свете дня были голубыми, отходила синеватая дымка.
На кровати, стоящей у другой стены, скрючилась Светка. Яга могла протянуть руку и дотронуться до ее ног.
По дороге за домом проехала машина. Судя по звуку, прошла медленно и осторожното ли объезжала лужу, то ли водитель полуспал. Свет фар прошел по стене, высветив звезды, наклеенные поверх обоев. Яга проследила за ним глазами: свет двигался медленно и вязко, потом оборвался.
Светка позвала Яга негромко.
Светка не пошевелилась.
Свет снова позвала Яга.
Че? грубо отозвалась Светка.
Замуж тебе надо выйти, вот че, сказала Яга примирительно.
Ага, хрипло отозвалась Светка. Кому я нужна?
Слышь че, Яга приподнялась на локте и уставилась на Светкину спину. Слышь че, тебе в порядок надо себя привести.
Чтоб в порядок себя привести, деньги нужны, огрызнулась Светка.
Че ты, Свет? хрипло заворковала Яга. У тебя же внешность, как у модели.
А сколько мне лет, ты забыла?
Теть Анина дочка в тридцать один замуж вышла. Ты видела, на какой машине ее муж возит?
Ты откуда видела?
Я, короче, возле «Гринвича» стояла, они за продуктами такие подъехали, зачастила Яга горячим шепотом. Меня, короче, не узнали, мимо прошли.
Мать говорила, они еще на Кипр отдыхать ездили, отозвалась Светка, тоном давая понять, что ввязывается в разговор.
Они помолчали. Яга смотрела на звезды и улыбалась.
Свет позвала Яга.
Че? отозвалась Светка.
А я ж на море ни разу не была, мечтательно сказала Яга.
А-то я была.
Может, поедем, Свет?
На какие шиши? грубо спросила Светка, и Яга замолчала.
Яга смотрела, смотрела на звезды, наконечники которых временами поблескивали, хотя за окном не горело ни одного фонаря, и небо тоже было темным.
Только знаешь че, Свет? снова заговорила она. Я ночью на море купаться не пойду. Ночью вода страшная. Еще утянет кто-нибудь за ногу. Боюсь я
Светка промолчала.
Свет с мягкой хрипотцой позвала Яга и подождала. Свет
Ну че еще?
А я ж решила сказала Яга и снова подождала, глядя на Светкину спину и по ней проверяя эффект, произведенный словами.
Ну че ты решила? не выдержала Светка.
Короче, я обратно на заправку пойду работать
Кто тебя возьмет? Светка усмехнулась в стену.
Ты че, дура, что ли? забасила Яга. Фадик ко мне вчера такой, короче, подходит, говорит: «Про тебя Глеб Борисович спрашивал». Я же там какие продажи делала. Я же этот дипломированный сотрудник.
Че ты этому Фадику веришь? Он же сам на тебя стукнул, что ты на работе вмазываешься, сказала Светка.
Свет, ты че, блядь! обиженно сказала Яга. Я тебе говорю, Глеб Борисович спрашивал про меня. Делюсь с тобой. А ты мнебу-бу, бу-бу. Я че, сама не знаю про Фадика все?
Светка замолчала. А Яга, приподнявшись на локте, тянула шею и смотрела обиженно.
И ты пойдешь? наконец спросила Светка.
Пойду, кивнула Яга.
Когда пойдешь?
Завтра, как встану, так и пойду.
Че, правда, что ли? Светка повернулась к Яге.
Яга надувала щеки и одновременно улыбалась. Темнота замазывала одутловатости на ее лице, складки на длинной шее. Темнота как будто расчесала и уложила патлатые волосы Яги.
Конечно, правда, ответила Яга. Помнишь, я еще за два дня восемь тысяч сделала.
Помню, отозвалась Светка.
Еще сумку за семь пятьсот купила себе, помнишь?
Помню.
В «Заре». Потом еще на нее скидки были.
У Алинки такая же.
Че за Алинка?
Олега двоюродная сестра.
Да мы себе таких сумок купимни одна Алинка с нами рядом не стояла Свет?
Че?
Я тебе сумку куплю.
Че, правда, что ли?
Оденем тебя, Свет. Че всякие лохушки лучше нас одеваются. У нас от природы фигуры. Нам повезло, Свет.
Да, сказала Светка.