У каждого есть свой эталон.
Это миф, который к тому же делает людей несчастными, если в него поверить. Например, ты. Тебе нравятся такие мужчины, как Дмитрий, Сергей: успешные, уверенные в себе. Твёрдо стоящие на ногах. Когда ты с ними, то чувствуешь себя защищённой, хотя бы социально. Но хорошо тебе именно со мной. Олег проводит сомкнутыми ладонями между моих грудей. И почему-то мне кажется, что он не позволит себе лишнего. Ты тратишь время на меня, но не понимаешь почему. Тебя это раздражает, и ты мучаешься.
И что ты посоветуешь?
Посоветую не заморачиваться и делать то, от чего тебе хорошо.
А если завтра мне захочется провести время с Сергеем?
Я думаю, что нужно делать то, что тебе хочется.
Не всегда. А как же брак? Обязанности, верность?
Ошо считал брак высшим оскорблением любви. А любить, он говорил, могут только те, чья потребность быть любимым исчезла. Вот ты. Ты хочешь любить или хочешь, чтобы тебя любили?
Какой странный вопрос. Конечно же, мне хочется, чтобы я задумалась.
Для чего тебе нужен партнёр в жизни? Чтобы заниматься с ним сексом? Родить ребенка? Чтобы он тебя обеспечивал? Родители перестали давить, что ты не замужем?
Заводить детей и семьюправильно. Это нормально. Ты тоже был женат.
Да, был. Аля, понимаешьОн наклоняется и трётся своей щекой о мою. На тебя слишком давит общественное мнение. И я говорю это не к тому, чтобы ты была со мной. Заметь, я никогда не намекал на подобное. Я всего лишь хочу, чтобы ты разобралась в себе и перестала страдать, поступая против своей природы. Занималась лишь тем, от чего ловишь кайф. И неважно, что это. Позволяешь ли себя трогать шизофренику, спишь с женщиной или тремя баскетболистами одновременно.
Я удивлённо смотрю на него, наши глаза встречаются.
Поступай так, как тебе хочется. Это твоя жизнь, а не экзамен, который нужно сдать. Здесь нет эталонов, нет правил. Никто не имеет права тебя судить или осуждать. В рамках Уголовного кодекса, конечно.
Ты так живёшь, да?
Мы сейчас говорим не обо мне. Моя жизньэто завал по всем предметам, если продолжать сравнение с сессией. Сейчас важно, как живёшь ты.
Почему тебе это важно? Почему ты тратишь на меня время?
Потому чтоОн быстро кладёт ладони на мою грудь и слегка сжимает, а потом широко улыбается: Ты разрешаешь потрогать сиськи, широко улыбается.
Глава 10. Олег
Она смотрит на меня, хитро улыбается и спрашивает:
Олег, если я попрошусь сегодня поехать к тебе, ты подумаешь, что я хочу с тобой переспать?
Разумеется, отвечаю, возвращая руки к её голове, массируя виски.
Она блаженно закрывает глаза и откидывает голову. Рот слегка приоткрыт, блузка расстёгнута, сквозь кружевной белый лифчик легко удаётся разглядеть ореолы сосков. Мой рот снова переполнен слюной, а член стоит колом.
А если я скажу, что хочу поехать к тебе, но не хочу с тобой спать?
Я тебе не поверю, говорю, проглатывая ком в горле.
А если я поеду к тебе, будут спать рядом с тобой, но стану пресекать любые твои попытки заняться со мной сексом?
Хочешь узнать, изнасилую ли я тебя тогда?
Да. Ответь.
Нет, не изнасилую. Я не думаю, что получил бы от этого удовольствие.
Тогда можно я поеду к тебе?
По пути я сообщаю, что из еды есть только зелёный чай и орехи, поэтому мы заезжаем в супермаркет. Её небольшая машина без труда находит место на парковке возле дома, где я снимаю квартиру.
В прихожей Аля разувается, проходит в единственную комнату, которая является и спальней, и гостиной, хотя я редко принимаю гостей. Точнее, это случалось дваждыкогда приезжала сестра. Изучает обстановку: диван с неубранным постельным бельём, письменный стол, на котором лежат мои блокноты, ноутбук, книги и аптечка, далее шкаф и тумбочка для телевизора, правда, без телевизора. Она кивает, идёт на кухню. Пару секунд рассматривает содержимое холодильника, после чего произносит:
А говорил, только орехи и чай! Тут ещё молоко и яйца есть!
Я пожимаю плечами, дескать, извини за наглую ложь, ставлю пакеты с едой на стол.
Пока Аля готовит ужин, смотрю на стройную фигурку, представляя свои руки на её попке. Кажется, за полгода я научился понимать эту девушку, поэтому её желание поехать ко мне не особо удивило. Удивило, конечно, но не шокировало, как могло показаться изначально. По какой-то причине она меня слушает. Слушает, что я ей говорю. И верит. Никогда не думал, что смогу одновременно быть шизофреником и примером для кого-то.
Иногда мне кажется, говорит она, что я сошла с ума. Ты только не подумай, я не смеюсь над тобой. Просто я как робот изо дня в день выполняю определённый алгоритм действий, кручусь как белка в колесе. У меня нет даже минуты, чтобы сесть и подумать, для чего я всё это делаю.
Подумай сейчас. Мне, кстати, нужно выпить таблетки.
Делая вид, что съедаю дрянь, не могу не улыбнуться. Давно я не позировал перед кем-то. Затем иду в ванную и выбрасываю нейролептики в унитаз. Умываюсь.
На столе ждёт ужин, а точнее, омлет с ветчиной, мягкий белый хлеб с сыром, подогретый в микроволновке, и чай.
Тебе же можно есть после таблеток?
Я киваю. Мне всегда можно есть, особенно если так вкусно пахнет. Ужинаем мы молча, после чего она спрашивает:
Может, посмотрим перед сном фильм? Скачай что-нибудь с торрентов. Я пока схожу в душ.
В душ я отправляюсь сразу после неё, затем сообщаю, что фильм докачался. Аля одета в мою футболку, которая, к моему сожалению, прикрывает все интересные места. Впервые в жизни хочу быть пониже ростом.
Ты спал здесь с женщиной? она указывает на диван.
Если хочешь, я поменяю постельное бельё. Оно третий день.
Я направляюсь к шкафу.
Олег, ты спал на нём с женщиной?
Нет, я спал один. Ну с Эмилем.
Эм-м-м, ладно, с Эмилем не считается. Аля забирается под одеяло. Ждёт меня. А почему с Эмилем, почему не с Эм?
Я не настолько сошел с ума, говорю, чтобы придумать женщину и спать с ней.
Включаю фильм, ложусь рядом с ней, обнимаю, прижимаю к себе, не удерживаюсь и целую в лоб. Чувствую, как её пальчики касаются моей груди, вызывая приятные покалывания на коже, лёгкую дрожь тела от охвативших эмоций. Как тогда на корпоративе, только сильнее, ярче. Одна возникающая перед глазами фантазия заманчивее другой, новое желание слаще предыдущего. Перспектива опьяняет, ощущений вполне достаточно, чтобы почувствовать себя центром Вселенной, словно сама жизнь закрутилась вокруг меня, а не я вокруг жизни, как обычно бывает. Наверное, я начинаю снова понимать, как этобыть личностью, а не тенью без права голоса.
У тебя очень жёсткий диван, говорит она. Теперь будем спать у меня.
***
Тебе нравится этот фильм? спрашивает Аля через какое-то время.
Если честно, перед моими глазами только картинки, как я тебя трахаю. Я смотрю их.
Хихикает.
Думаю, у тебя кино интереснее.
Не то слово, вздыхаю.
***
У Али большая двухкомнатная квартира с огромной лоджией и удобной кроватью в спальне. Мне нравится лежать в глубокой ванне, правда, Аля периодически заглядывает убедиться, что со мной всё в порядке. На мои шрамы на руках она отреагировала спокойно. Только спросила, почему резал вдоль, а не поперёк, на что я сказал, что хотел наверняка, а не привлечь внимание.
Уже два месяца, как я живу у неё. Мои вещи лежат в одном из многочисленных шкафов, где мне выделили несколько полок, а ежедневники и лекарствав прикроватной тумбочке с моей стороны. И кешью всегда имеются в вазочке на кухне. Теперь у меня всегда под рукой есть орехи, даже если я забываю их купить. Аля никогда не забывает.
Три раза в неделю она занимается йогойсмотрит урок онлайн. Мне безумно нравятся её обтягивающие чёрные штанишки и белая маечка, розовые носочки. У Али впечатляющая растяжка, она может вставать в такие позиции, что мне и не снилось. Обычно в это время я сижу или лежу на диване и неотрывно за ней наблюдаю. Любуюсь. Сначала её это смешило, потом раздражало, но вскоре она привыкла, даже звала составить компанию, но я не стал. Мне больше нравится наблюдать.
***
С тех пор, как я стал жить у Али, а это случилось после ночи, когда она осталась у меня, для неё на работе начался настоящий кошмар. Сплетни не просто леталиони бронебойной машиной на тяжёлых гусеницах со скрежетом и скрипом бороздили офис. При моём или её появлении коллеги сразу замолкали и опускали глаза, сдерживая улыбки. Лучше бы они продолжали говорить.
Мне начали задавать слишком много вопросов, кажется, большинство мужчин завидовали. Они хотели знать, какая Аля в постели, делает ли она минет, позволяет ли анальный секс. Они хотели, чтобы я всё это им рассказывал, смакуя подробности. Как никогда жаждали общения со мной, особенно в курилке, где набрасывались, едва я заходил, чуть ли не прижимая к стенке.
А это правда, что у неё не своя грудь?
Молчу, делаю вид, что не слышу, будто погружён в глубокие «ненормальные» мысли.
Признайся, она же любит, чтобы её унижали в постели? Все бабы-руководители это любят.
Я стараюсь на смотреть в сторону говорящих, чувствуя, что сильно раздражаюсь. Мне не нравится, когда при мне говорят об Але в подобном, унизительно-насмешливом, тоне.
Олег, ну имей совесть, дружище! Не будь таким придурком, признайся, у неё сто процентов есть какое-нибудь отклонение!
Отклонение? переспрашиваю.
Народ тут же оживляется, засыпает новыми вариантами. Оглядываю мужчин, не понимая, почему их это так волнует.
А мне кажется, она в постели бревно бревном! Хотя я бы её трахнул.
Задница у неё что надо.
Понимаю, что врезать по морденормальная реакция любого здорового мужчины, когда при нём оскорбляют его женщину. Понимаю, что, если я сейчас это сделаю, меня будут считать буйным психом, могут вызвать скорою, проверить кровь и понять, что я не принимаю лекарства. Если же я спущу на тормозах, то подтвержу, что тряпка, тем самым разрешив не считаться со мной. Чувствую, как обстоятельства зажимают в тиски, от густого сигаретного дыма становится дурно.
Олег, брат, ну не молчи! Скажи что-нибудь. Может, дашь пару советов, как затащить её в койку? Я бы уж точно смог заставить её почувствовать себя униженной по полной программе! Они смеются, изображая гадкими жестами, что бы они хотели сделать с моей Алей.
Я знаю, говорю, не выдерживая, что подавляющему большинству мужчин сложно подчиняться женщине, признать её превосходство, поэтому подобные вопросы и имеют место быть. Особенно если она молода и привлекательна. Унижая старшую по должности женщину, обсуждая между собой обстоятельства, в которых вы могли бы доминировать, становится легче смириться с собственными слабостью и ничтожеством
Меня с размаху впечатывают в стену, сигарета падает из рук.
Придурок, шипит Илья, я чувствую его слюни на своём лице. Ты что несёшь таким умным тоном?!
Прекратите немедленно!
Нас пытаются разнять. Получается. Я держу руки перед собой, как обычно показывая, что не собираюсь ничего делать. Мне везёт, так как большинство мужчин не стали бы бить неполноценного, коим меня считают.
Больше я не курю, только утром и вечером на балконе Али.
Через некоторое время коллеги, убедившись, что я никому ничего не собираюсь рассказывать, перестали мучить вопросами. Это случилось резко, в конкретный день. Я даже могу назвать дату, если потребуется, потому что в этот же самый день надо мной стали посмеиваться, так как кто-то пустил слух о том, что я сексуально бессилен. Многим, тем, кому особенно хотелось затащить Алю в кровать, очень не хотелось верить, что я её трахаю.
А ещё она позволяла мне себя обнимать. В офисе, разумеется, это было неуместно, но за его пределами сколько угодно. Когда я хочу. Трогать её, целовать нежные щёки, изящные руки, сладкие шею и плечи. Ласкать, прижимать к себе. Это было очень приятно. Надеюсь, ей тоже.
Аля не скрывала, что мы живём вместе. Часто при всех уточняла, не забыл ли я дома ключитак бывало пару раз, когда она уезжала ужинать с партнёрами или клиентами, а я часами у входной двери ждал её возвращения. Или спрашивала, есть ли дома хлеб, что бы я хотел на ужин, просила купить сок или минеральную воду. И прочее, прочее, прочее.
Наверное, моя истерзанная психотропными веществами нервная система постепенно восстанавливается, иначе почему мне небезразлично такое отношение?
Я позволял ей делать всё, что она хочет. Она не хотела заниматься со мной сексоми я не настаивал, она хотела спать со мной в одной кроватия тоже был не против. Я ласкал её, потому что ей это нравилось (особенно когда целовал шею), но я не требовал, чтобы она трогала меня в ответ, потому что чувствовал, что ей этого не хотелось. Правда, Эмилю и Эм пришлось остаться в моей квартире, которую я продолжал снимать, понимая, что Аля может выгнать меня в любой момент, опять же потому, что ей так может захотеться.
Катька пришла в бешенство, узнав о моём переезде. Я слышал, как она ругалась с Алей по телефону, обвиняла во всевозможных извращениях, произнося слова, значения которых не знала. А я знал, и мне было неприятно это слышать. Катя думала, что Аля меня использует, вот только для чегооставалось загадкой. Члены моей семьи часто забывали, что я был признан полностью дееспособным, в состоянии самостоятельно принимать решения. После одного из таких разговоров Аля заплакала и у неё пошла кровь из носа, тогда я посоветовал больше не отвечать на звонки сестры.
Мне нравилось жить у неё дома, нравилось наблюдать за ней, прикасаться, пользоваться её ароматными мылом и шампунем, вкусно завтракать и ужинать в её компании. Мы жили вместе, но не были должны друг другу что-либо. Как и советовал Ошо, мы не требовали друг от друга любви, и это стало ново для нас обоих. Вместе мы строили идеальные отношения между мужчиной и женщиной, поступали только так, как нам нравится, и никогда не обижались.
Почему-то Аля пришла в восторг от моих изложений, которых за год накопилось пять блокнотов. Я начал писать, находясь ещё в психбольнице, когда доктор, и заметьте, без кавычек, посоветовал мне тренировать память таким образом. Каждый вечер перед сном я записывал всё, что со мной случилось за день, плюс некоторые мысли и наблюдения по этому поводу. Из этого упражнения можно было извлечь много плюсов. Например, утром, прочитав такой текст, я точно мог сказать, что случилось вчера, не боясь, что забыл важное. Данное понимание придавало уверенности в себе. Прокручивая в голове события дня, я ещё раз обдумывал своё поведение, пытался определить, лучше мне или хуже. Ну и, разумеется, тренировал память.
Каждый вечер, укладываясь в постель, Аля открывала один из моих, как она говорила, «дневников», и принималась читать, как развлекательную книжку. Я не понимал, что она находит в этом такого уж интересногообычная жизнь обычного среднестатистического слабоумного, но она читала взахлёб, не отрываясь. Иногда смеялась, зачитывая что-то вслух, иногда казалось, что она вот-вот заплачет. В такие моменты я не хотел знать, что именно она читает. За месяц она просмотрела все мои изложения, а затем каждую ночь ждала очередную запись и тоже читала её, иногда что-то обсуждая со мной после. Практически всегда она спрашивала, не против ли я. Ей казалось, что она вторгается в личное. «У шизиков не может быть секретов, отвечал я. Каждый секрет шизофреника может стать причиной обострения, рецидива».
Единственная информация, которой не было в «дневниках», заключалась в том, что я давно не принимаю нейролептики, транквилизаторы и прочую психотропную дрянь. Только натуральные снотворные и глицин. Причиной этого был страх, ибо никто в мире не должен был знать о моём самолечении. Иначе мне снова начнут колоть яд насильно.
Таким образом, Аля знала практически всё о моей жизни. Ей казалось, что это очень трогательно, мне жечто это глупо. Я мог бы и так всё рассказать, если бы кому-то в мире было интересно послушать.
Перед сном я всегда делал ей расслабляющий массаж. Начинал с головы, переходил на шею и плечи. Далее рукиочень тщательно, каждый пальчик. Потом спина, поясница, ягодицы и ноги, заканчивая ступнями. Она говорила, что рождается заново после моих массажей. Перед первым разом я ещё раз показал ей справку и напомнил о том, что у меня отобрали лицензию, лишив права когда бы то ни было заниматься врачебной деятельностью. Я также объяснил, что целенаправленные внешние раздражения от прикосновений моих рук воспринимаются рецепторами кожи и мышц, рефлекторными точками и передаются в центральную нервную систему. Любой массаж оказывает некоторое влияние на человека и при неумелых действиях массажиста может закончиться печально, но она лишь нетерпеливо постучала ногами по кровати и попросила продолжать. Что я и сделал.