Что я скажу, я знала и без Насти. Как только я прошла к себе в кабинет, я услышала голос Насти:
Первый заместитель просит его принять.
Александра Петровича жду с нетерпением. Мне надо о многом с ним посоветоваться.
Я знала, что через усилитель он слышит мой ответ в приемной.
Он вошел, но не сел, ожидая приглашения.
Садитесь, сказала я и улыбнулась.
Ему ничего не оставалось, как тоже улыбнуться.
Как отец? спросил он.
Все не очень понятно. Будут еще консилиумы, чтобы решить, где делать операцию. Вот приказ, который он подписал.
И я протянула бумагу, составленную отцом и Малым Иваном. Он внимательно прочел приказ и спросил:
Вы думаете, что за два месяца что-либо поймете?
Нет, я так не думаю.
Тогда зачем вам это надо? Вы же ставите себя в унизительное положение.
Я вам сейчас все объясню. Я взяла карандаш. Я работаю в школе. Денег не хватает. А здесь я два месяца буду получать зарплату президента компании. Я уже все подсчитала. Я себе могу купить шубу из крашеного кролика или козленка и пальто матери. Основные траты, конечно, на дочь. Нужна теплая куртка, кроссовки, леггинсы, джинсы, сапожки под брюки, она мечтает о роликах. Ну, и у меня нет теплых сапог, есть проблемы с летней обувью. За два месяца я что-то пойму в деятельности компании. Ведь можно изучать, начиная с самого низа, с курьера, как в кино или романах, но можно и наоборот, с самого верха. Если я чего-нибудь пойму, то когда выйдет отец или когда управление компанией перейдет к вам, то меня ведь можно использовать на какой-нибудь должности.
На какой? спросил Заместитель.
Ну, это вы решите сами. Я знаю только одно: отец обеспокоен моим положением и хочет мне помочь. Может быть, он выбрал не самый верный путь, но это его выбор. И два месяца очень быстро кончаются. Я вздохнула почти искренне.
У меня к вам есть предложение, сказал Заместитель. У вас каникулы, отдыхайте. И приезжайте только за зарплатой.
Не могу. Я снова вздохнула. Отец сказал: изучай, может на что-то и сгодишься.
Хорошо, согласился Заместитель. Тогда уточним некоторые приоритеты.
А вот уточнение приоритетов и обязанностей в мои планы сегодня не входило.
Если вы насчет Ржавичева, то я приношу извинения. Я готова извиниться и перед ним. Но поймите и меня. Ржавичев меня достал. Он меня обидел.
Это не Ржавичев, а я вас обидел. Вы же понимаете, что без моего согласия никакого розыгрыша не было бы.
Я понимаю. Но вас я боюсь. Я боюсь только двух человек: директрису своей школы, ну, она крокодил, и вас.
Я тоже из крокодилов? спросил Заместитель.
Даже в коротком разговоре можно определить основные черты человека, его симпатии, антипатии, комплексы. Я это давно заметила на своих учениках. Мальчишки лет семиуже почти сформировавшиеся личности. Они хотят быть мужчинами. И горды, когда их сравнивают с хищниками. Тихие, интеллигентные мальчики хотят казаться агрессивными и напористыми.
Вы из симпатичных крокодилов, ответила я. Он должен был ответить: я добрая собака, или я заяц, илиизвините, у меня такая работа, и я вынужден быть крокодилом. Но мой прогноз не оправдался. Заместитель ничего не ответил. Моя просчитанная лесть не сработала.
Давайте договоримся, ответил он, если вам захочется поиграть в руководительницу, советуйтесь со мною. Вам, наверное, объяснили, что у компании сейчас не самые лучшие времена.
Я это знаю.
Заместитель встал. Я ему улыбнулась одной из самых лучших своих улыбок.
У вас проблемы с Госимуществом? спросил Заместитель.
Пропуск в Дом правительства мне выписали в одно из управлений Госкомимущества. Викулов, наверное, все-таки выяснил это через свои старые чекистские связи.
У меня много проблем.
Это был единственно верный ответ. После ухода Заместителя я позвонила в нотариальную контору. Туда тоже приходили расспрашивать обо мне, но оттуда их послали. Другую мою приятельницу они, по-видимому, не выяснили.
Как поговорили? спросила Настя.
Нормально, ответила я. Если бы Настя попыталась выяснить подробности, я бы ей сказала: прослушай пленку, но Настя не стала расспрашивать.
Во сколько прислать машину? спросила она. Ты же завтра отправляешь своих в деревню.
А это удобно, спросила я, использовать машину в не служебных целях?
К президенту компании машина прикреплена на две рабочие смены, пояснила Настя. Отправить на отдых мать и дочь президентаэто служебная цель, потому что сохраняется время президента, которое стоит в сотни раз больше зарплат шоферов, стоимости бензина и амортизации техники. Шоферу я адрес сообщила.
Тогда к восьми утра. Поезд в девять двадцать.
Настя кивнула и сделала пометку в блокноте.
Машина у подъезда. Шофера зовут Коля.
На «мерседесе» Коля, слишком полный для своих двадцати с небольшим лет, вез меня домой.
Остановитесь здесь, попросила я его.
А почему не к подъезду? спросил он.
Я не хочу, чтобы соседи считали меня валютной проституткой.
Сейчас нет валютных, пояснил Коля. Берут и в рублях, но по курсу доллара, естественно.
По личному опыту знаешь?
От знакомых. Я, как только мне исполнилось восемнадцать, сразу женился. Боялся СПИД подхватить. Но сейчас в этом бизнесе цены очень упали. Конкуренция. Украинские дивчины цены сбивают. Для них сто долларовденьги.
«Для меня тоже, подумала я. И очень большие».
Часть ночи у меня ушла, чтобы погладить выстиранные матерью кофты, блузки, шорты Анюты. Кое-что пришлось подштопать. Бедность, конечно, не порок, но и радости не доставляет. Мне повезло. Когда Анюта начала взрослеть, молодежная мода переменилась, и джинсы, майки, свитеры, кроссовки стали униформой для подростков. Но года через два мне придется туго, когда потребуются туфли, сапоги, кожаные юбки.
Я легла в три ночи, встала в шесть, в семь подняла Анюту, и мы начали собирать вещи.
Не набирайте много, предупредила мать. Самим придется таскать.
На вокзал я отвезу вас на машине, успокоила я мать.
А какая марка? спросила Анюта.
«Мерседес-190Е».
Жаль, что никто из девчонок не увидит, на какой машине я уезжаю. Ладно, выйду замуж за какого-нибудь крутого и буду ездить только на «мерседесе», ну, может быть, на «опеле».
Не будешь. У тебя две тройки. Крутые на троечницах не женятся.
Ну, мать, у тебя и взгляды! Нашу соседку Люську из девятого класса исключили, а за ней приезжает парень на «альфа-ромео». Замуж берут не за пятерки, а за красоту и обаяние. Я смотрюсь очень даже ничего и очень обаятельная. Я в первой пятерке красавиц школы.
У вас пятибалльная система?
И десятибалльная тоже, чтобы было меньше интриг.
А учительницы тоже разбиты на пятерки и десятки?
Да, подтвердила Анюта. Ты в десятке. Между восьмым и девятым местом.
А кто на первом? И кто эти места определяет?
На первом твоя подруга Римма. А определяют мальчишки-выпускники. Хотя странный у них вкус. Римма не отвечает международным стандартам: задница у нее ниже коленок, грудькак у дойной коровы. Нет, не понимаю я пока мужчин.
Идите завтракать, позвала мать.
Мать приготовила мне и Анюте привычную яичницу с колбасой. Закупала продукты и готовила мать. Не знаю как, но ей удавалось уложиться в свою зарплату старшей медсестры. Моя зарплата и случайные подработки откладывались на летний отдых и самые необходимые покупки. Включая телевизор и открывая холодильник, я всегда боялась, что однажды экран не засветится, а холодильник окажется размороженным. На деньги, которые я получила от отца, я купила когда-то телевизор и холодильник. И в будущем ничего хорошего не просматривалось, на увеличение зарплаты учителям я не рассчитывала, а в чудеса не верила. Боже мой, какая тоска откладывать годами деньги на мебель, на хороший утюг, на видеомагнитофон. Молодые учительницы мечтали найти работу в преуспевающей фирме, выйти замуж за преуспевающего бизнесмена. Я тоже мечтала, но после тридцати стараюсь об этом не думать.
О том, что случилось в эти три дня, я тоже стараюсь не думать, чтобы не сглазить.
Я уже давно жила по принципу: делай все, что можешь, и будь то, что будет.
Синий «мерседес» у подъезда, сообщила Анюта, выглянув в окно.
Пока Коля помогал грузить вещи, Анюта прохаживалась возле машины, поглядывая на окна, надеясь, что подруги увидят, на каком автомобиле она уезжает, но подруги в это раннее утро еще спали.
Мать села на переднее сиденье. Все эти дни она не спрашивала об отце. Если бы я рассказала, она могла бы высказать свое мнение, но ее мнение меня не интересовало.
На вокзале Коля взял носильщика, который внес вещи в вагон. Я попыталась расплатиться, но Коля сказал:
Не надо. Фирма оплатит. И потребовал у носильщика квитанцию, которой у того не оказалось.
Потеряешь работу, спокойно сказал Коля на возражения носильщика о его жлобстве.
Уже в вагоне мать напомнила мне:
Я жду тебя через неделю.
Не жди, ответила я ей. Я или буду помогать отцу, или пойду торговать овощами, иначе мы эту зиму не сведем концы с концами.
Ну, а за помощь-то он тебе платить будет?
Мать, сказала я ей, если бы ты заболела, неужели бы ты платила мне за то, что я ухаживаю за тобой?
Мать не нашлась, что ответить.
Я попрощалась, и мы с Колей пошли к платной стоянке, на которой Коля поставил «мерседес». Носильщик прибежал, когда мы выезжали.
Подавись. Он протянул квитанцию.
Извинись, или не возьму, ответил Коля. А то, что я не взял, ты не докажешь, свидетелей у тебя нет, а у меня есть. И тронул машину.
Извини, командир, выдавил из себя носильщик.
Где ты этому научился? спросила я.
У Ивана Кирилловича, вашего отца. Я у него многому научился.
Я тогда впервые подумала, что я-то сама у отца научилась немногому, хотя, как выяснилось потом, я взяла у него главноехарактер.
В офисе меня уже ждали Настя и Малый Иван. Мы прошли в комнату отдыха, и Малый Иван вложил мне в ухо крохотный наушник, спрятал шнур в волосы и начал объяснять:
Ты слушай и молчи. Когда тебе будет нужно что-то сказать, я подскажу. Но в объяснения не вдавайся. Только реплики.
А если они услышат твои подсказки?
Это услышать невозможно. Проверим.
Малый Иван ушел в свой кабинет. Я пока поправила бант на блузке, причесала волосы и услышала голос Ивана:
Так слышно или усилить громкость?
Слышно. А если это устройство отключится?
Извинись. Объяви перерыв. Или нажми красную клавишу, и Настя тут же тебя вызовет вроде бы к телефону. Система немецкая и хорошо отлаженная.
Я сидела в комнате отдыха и ждала сигнала Насти. Наконец загорелась красная клавиша.
Все собрались, сообщила Настя.
Я досчитала до тридцати и вошла в кабинет. Совет директоров был в полном составе.
Доброе утро, сказала я.
Доброе утро, ответили мне.
Некоторые добавляли: Вера Ивановна или госпожа президент. Я видела на лицах усмешки, иронию, снисходительность.
С этого дня, сказала я, несколько меняется начало утреннего ритуала. Вы привыкли, что вами руководит мужчина, теперь перед вами женщина. Когда входит женщина, мужчины обычно встают. Отрепетируем раз и навсегда.
Я вернулась в комнату отдыха, вышла снова и сказала:
Доброе утро.
Все встали, но ответил только Заместитель:
Доброе утро, Вера Ивановна.
Доброе утро, Александр Петрович! Начинайте совет.
Я добросовестно пыталась понять суть спора, который тут же возник между Ржавичевым и Бессоновым, но ничего понять не могла. Заместитель делал пометки и не вмешивался в спор. И тут в наушнике я услышала голос Малого Ивана:
Чего они топчутся на одном месте? Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.
Не будем топтаться на одном месте, сказала я. Этими разработками службы займутся в рабочем порядке.
И сразу возникла пауза. Теперь все смотрели на Заместителя.
Я согласен с Верой Ивановной, спокойно отреагировал Заместитель. Продолжим.
Вставали и говорили директора. Некоторые отделывались короткими фразами: что сделано и что будет сделано в ближайшее время.
Длиннее и пространнее всех говорил Бессонов.
Полная херня, услышала я в наушник.
Полная херня, повторила я, спохватилась и сделала попытку поправиться:Извините, я хотела сказатьполная ерунда. Бессонов, что вы предлагаете конкретно?
И снова повисла тишина, все смотрели на меня.
Я все сказал, ответил Бессонов поспешно.
Даже я, полная дилетантка, поняла это, сказала я, забыв о предостережении Малого Ивана отделываться только репликами. Я не знала, что говорить дальше. Но меня выручил Нехорошев.
Когда член совета директоров уже в течение года несет полную херню, здесь я согласен и по сути, и терминологически с исполняющей обязанности президента компании, ему надо сказать об этом прямо. Очень жаль, что никто из нас на это не решился раньше.
Заместитель молча выслушал Нехорошева и, будто ничего не произошло, сказал:
Переходим ко второму вопросу о договорах.
Офелия должна была появиться уже минут двадцать назад.
Я нажала красную клавишу, и раздался голос Насти:
Слушаю вас, Вера Ивановна.
Юрист появился?
Да.
Попроси ее.
Офелия в кофточке на бретельках, с открытыми загорелыми плечами, в мини-юбке вошла в кабинет, улыбнулась и села у стены.
Представляю, сказала я. Офелия Кочарян, специалист по морскому праву. Кандидат юридических наук.
Насчет кандидата я слегка преувеличила, защита диссертации Офелии должна быть только в сентябре. Директора молча рассматривали обилие женской плоти.
Простите, сказал Заместитель, в компании есть юрист.
Она очень занята, ответила я. Вчера я попросила объяснить мне некоторые пункты договора, и мне, исполняющей обязанности президента компании, юрист ответила, что она не консультант по ликвидации моей юридической безграмотности. Не думаю, что в первые дни своей работы каждый из здесь присутствующих сразу разбирался в договорах, а мне придется в них разбираться, поэтому я пригласила консультанта. Юристы стоят нынче дорого, так что компании придется потратиться.
Заместитель посмотрел на юриста компании. Тяжелый был у него взгляд, нехороший. Я приготовила несколько заготовок на случай, если юрист компании попробует совету директоров сообщить о моей полной юридической беспомощности, но юрист встала и сказала:
Вера Ивановна, примите мои извинения, я была не права.
Да, вы были не правы, подтвердила я. В подобном конфликте кто-то из конфликтующих должен уйти. Я два месяца, согласно приказу, уйти не могу, но мне двух месяцев вполне хватит, чтобы уволить вас, если мы не сработаемся. И следующее! Вопрос о договорах обсуждать всему совету директоров слишком расточительно. Я попрошу остаться Ржавичева и Нехорошева. Все свободны.
Директора выходили из кабинета молча, остались Нехорошее, Ржавичев и оба юриста.
Вы тоже свободны, сказала я юристу компании.
Но я составляла договоры, и могут потребоваться мои пояснения.
Если потребуются, я вас приглашу.
За этот день я поняла, что хорошо составленный договорэто почти гениальная драматургическая заготовка, в которой учтены, предусмотрены и перекрыты сотни возможных ходов партнера. Я еще раз пожалела, что не стала юристом. В конце рабочего дня я предупредила Настю и Малого Ивана, чтобы они задержались на работе. По сегодняшнему заседанию совета директоров я поняла, что Заместитель в эти два месяца будет ко мне относиться по принципу: чем бы дите ни тешилось, лишь бы не плакало. Помощи я от него не получу. Но за два месяца могут быть упущены возможности, которые компания не восполнит и за годы. И я прямо спросила Малого Ивана:
Что же случилось с компанией, которая из преуспевающей за два последние года начала балансировать на грани катастрофы?
Так просто не объяснишь, начала Настя.
Объяснения всегда простые, не согласилась я. Иван, вы, аналитик, может быть, объясните мне?
Мы недоучли, что конкуренты начали действовать нецивилизованными методами, переманивая наших клиентов, к тому же наша команда в этом составе не способна решать стратегические задачи, она хороша только в тактических решениях.
Чего не хватает команде?
Как ни странно, стариков. Организация дееспособна, когда в ней есть старики с их опытом, профессиональное среднее поколение и энергичное, инициативное молодое. Большой Иван сделал ставку на молодежь.