Да? спросила Селия. И что это за тема?
Совершенно необычная и очень сильная, как мне кажется. О конфликте в рядах движения. О борьбе между воинственно настроенным лидером и не столь одержимым идеей помощником. Улавливаешь мою мысль?
Думаю, да.
По-видимому, конфликтов там предостаточно. Тем, кто объявил голодовку в тюрьмах, приходится переживать тяжелые испытания, переносить невыносимые страдания, одиночество и разочарования. Думаю, это будет хорошим наполнением художественного произведения.
Согласна. Какая ты умница, что поразмыслила над этим.
Вообще-то, это не я придумала.
Не ты? Селия взглянула на ММ набрякшими от усталости глазами. Она выглядела измученной и бледной.
Ночные бдения в детской? почувствовала прилив сострадания ММ.
Да. Трудно быть работающей мамой, Маргарет. Но им наконец-то стало лучше. Наше путешествие на «Титанике» не отменяется. Слава богу. Я так боялась, что нам придется отказаться от него. Вообрази, как ужасно! Селия улыбнулась. Но перед отплытием у меня будет пара спокойных ночей, чтобы отоспаться. Так о чем мы говорили? Мне нравится эта идея с книгой. Как ты вышла на подобный сюжет?
Да это одна моя подруга надоумила, отговорилась ММ, которая побывала на нескольких собраниях.
А она не могла бы прийти и рассказать нам обо всем, как ты думаешь?
Нет, едва ли, она очень занятой человек. Она, видишь ли, работает. ММ почувствовала, что щеки ее заливает румянец, и быстро отвернулась, чтобы пролистать бумаги, которые держала в руках.
Понятно, заметила Селия, тогда ладно. Не будем ее обременять. Может быть, ты сама запишешь несколько этих историй? Или попросишь подругу познакомить нас с Сарой Паркер?
Да-да. Это вполне возможно. Я обязательно попрошу попрошу ее об этом.
А я уже нашла того, кто мог бы написать книгу. Умная женщина, зовут Мьюриел Марчант. Она завтра придет ко мне. Скажи, а с твоей подругой можно как-нибудь переговорить до прихода Мьюриел?
Думаю, можно, ответила ММ. Мы с ней, кстати, собираемся сегодня вечером вместе пообедать. Ну, раз так, я что-нибудь запишу.
Но когда ММ вернулась домой, в дверном проеме торчала записка от Джаго, где он сообщал, что сильно простудился и не сможет прийти. Ох уж эта простуда! Такая гадость. Может быть, с ним то же, что с близнецами? Ему, должно быть, очень тоскливо. Да и трудно справляться с делами в таком состоянии. ММ решила навестить Джаго в его маленьком домике, отнести ему свежий мясной бульон и немного красного вина, которое он полюбил с недавних пор. Это пойдет ему на пользу. А заодно, пока она у него, можно будет что-нибудь записать о Саре Паркер.
Завтра! воскликнул Джайлз. Я думал, что корабль отплывает в четверг.
Так и есть. Но завтра вечером мы должны ехать в Ливерпуль. Там и сядем на корабль.
А вы не можете сесть на него в Лондоне?
Нет, милый. Он не зайдет в Лондон. Это слишком сложно.
Не понимаю почему. Он мог бы подняться вверх по реке. И я посмотрел бы, как вы садитесь на корабль.
Мой милый! Селия рассмеялась и крепко обняла сына. Мысль прекрасная. Но, боюсь, не получится. Он слишком большой. Они сидели в детской. Селия подвела мальчика к окну и указала на мост Альберта. Под ним не пройдет даже часть корабля. А если бы он и прошел, мы бы опоздали в Нью-Йорк.
Понятно.
Джайлз был очень расстроен. Оливер взял его на руки и крепко обнял.
Мы ведь ненадолго уезжаем, Джайлз. Обещаю. Всего на несколько недель. Вернемся ко дню рождения близнецов.
А мне дела нет до их дня рождения, заявил Джайлз. Голос его звучал глухо и отчужденно.
Милый! Ну разве можно так говорить старшему брату?
Джайлз молчал.
Как бы то ни было, сказала Селия, мы должны с вами попрощаться сегодня вечером, перед сном. Со всеми. Когда ты проснешься, нас уже не будет. И тогда ты можешь отмечать дни до нашего возвращения. И присматривай за девочками, потому что ты старший.
Я не хочу за ними присматривать. У них есть Нэнни и Летти. А вот за Барти я не прочь присмотреть, добавил Джайлз. Мне она нравится.
Отлично, быстро проговорила Селия, а где Барти?
Все еще в постели, леди Селия. Она плохо спала Немного простудилась, сказала Нэнни.
Боже! воскликнула Селия. Неужели еще одна?
О нет, леди Селия, с ней совсем другое. У нее просто небольшой насморк, вот и все.
Слава богу. А времени-то уже сколько? Нужно идти. На сегодня еще уйма дел.
Когда Селия и Оливер ушли, Летти взглянула на Нэнни.
Хотела бы я посмотреть, как она откажется от путешествия ради Барти, сказала она. Со всеми этими разговорами о том, что она часть семьи.
Маргарет, спросила Селия, с тобой все в порядке? Ты выглядишь ужасно!
ММ сидела, сгорбившись, за своим столом, она казалась меньше и тоньше обычного, а когда глянула на Селию, та увидела огромные, будто нарисованные на побелевшем лице глаза. Они были какие-то больныепокрасневшие и опухшие; рот ее тоже выглядел страннобесформенный, как клякса, и какой-то набрякший.
ММ сидела, тупо уставившись на Селию, словно не вполне понимала, кто это перед ней. Затем заговорила, медленно произнося слова:
Да, со мной все хорошо. Так, легкая простуда. Все рано или поздно простужаются.
Так нужно было остаться дома, нужно
Я в полном порядке.
Что-то не похоже. Совсем не похоже, тебе хорошо бы домой в постель.
Селия, сказала ММ, и голос ее прозвучал очень жестко, почти грозно. Селия, я сама в состоянии решать, в порядке я или нет. И у меня нет ни малейшего желания идти домой. Полагаю, у тебя полным-полно дел, ведь это твой последний рабочий день перед отъездом. И несомненно, множество поручений ко мне, так что нельзя ли перейти к делу?
Да, покорно отозвалась Селия, да, разумеется.
С ней случилось что-то ужасное, сказала Селия Оливеру, я точно знаю. Она жутко выглядит. Ее что-то страшно расстроило. Знаешь, мне кажется, ее расстроил мужчина. Мужчина, кто бы он ни был. Ладно, ей об этом ни слова.
Оливер ответил, что не собирается говорить с ММ, он вообще понятия не имеет, о чем именно нужно не говорить ни слова. Они с Селией пришли на собрание редакторов с ясными, спокойными улыбками на лицах. И с мертвенно-бледной и измученной ММ старались вести себя так, словно она была в обычном для нее деловом состоянии. Вдруг уже в самом конце совещания ММ сказала, что хотела бы отстраниться от всего, что каким-либо образом причастно к роману о суфражистках.
Эта тема вызывает у меня мало сочувствия, и я не смогу внести какой-либо вклад в данную работу. Простите, если у вас сложилось иное впечатление.
Позвольте, ММ, вмешался Ричард Дуглас, Селия дала мне понять, что вы познакомились с женщиной, которая побывала в тюрьме и может предоставить нам информацию о принудительном питании и тому подобных вещах. Эта информация стала бы огромным подспорьем для Мьюриел Марчант.
Боюсь, я что-то напутала, сказала Селия, заметив, что голос ММ постепенно гаснет и она все пристальнее вглядывается в бумаги, лежащие перед ней на столе. Это полностью моя вина, я ошиблась. Постараюсь, как только вернусь из Америки, найти кого-нибудь еще, кто мог бы побеседовать с Мьюриел.
Селия подняла глаза и встретилась взглядом с Оливером: тот был озадачен. Он немного наклонился в сторону ММ, очевидно намереваясь спросить ее еще о чем-то. Но тут Селия вытянула под столом ногу и стукнула мужа по лодыжке острым носком ботинка. Оливер судорожно вздохнул, и Селия поняла, что больно ударила его. Она протянула руку и мягко коснулась его плеча.
Не перейти ли нам к следующему пункту? предложила Селия. Как обстоят дела с выпуском нового «Словаря имен»? ММ, полагаю, у тебя есть какие-то цифры?
По измученному лицу ММ, выражение которого немного смягчилось, когда она взглянула на Селию, та поняла, что ее подозрения не напрасны.
Этот год не столь удачен, как мы надеялись, сказала ММ. Я рекомендовала бы сократить выпуск до двух сотен.
Ты разочарована, Селия? холодно спросил Оливер. Боль в ноге все еще не утихла. Ты была абсолютно уверена, что он должен стать бестселлером.
Да, и явно ошиблась, призналась Селия.
Больные дети, несчастные взрослые, профессиональные ошибки. С какой радостью она уплыла бы от всего этого в роскошный покой Атлантики на «Титанике»!
Барти чувствовала себя просто ужасно. В голове что-то стучало, все тело ломило, грудь разрывалась от боли. Каждый раз, когда она делала глубокий вдох, ей казалось, словно в ее грудь вонзаются ножи. А потом начинался кашель и долго не отпускал ее. От этого боль в груди усиливалась, а горло все больше вспухало. Когда она только ложилась спать, в горле лишь немного пощипывало, а теперь его резало, точно бритвой. И у нее был жар, сильный жар. Летти велела ей вставать и одеваться. День был ветреным, а после завтрака все собирались на прогулку, и Барти приказали надеть лиф, теплую фуфайку и длинную рубашку. Каждая из этих вещей казалась ей тесной, раскаленной печкой. Она чувствовала, что не сможет перейти через мост и дойти до парка БаттерсиДжайлз сказал, что они идут именно туда, хотя парк был ее любимым местом. Ее ноги стали слабыми и ватными; все предметы вдруг начинали плыть вокруг нее, и тогда приходилось садиться. Как всегда, когда ей было плохо, она с тоской вспоминала свою маму.
Барти, быстрее! Ты всех задерживаешь. У тебя что, камень в туфле или что там еще?
Я просто плохо себя чувствую, отозвалась Барти.
Да ну, глупости, заявила Летти, ты хорошо выглядишь. Вон какие румяные щеки. Немного свежего воздухавот все, что тебе требуется. Мы в последнее время слишком засиделись дома, со всеми этими кашлями и простудами.
Барти знала, что лучше не спорить. Она из последних сил пыталась не отставать от всех, когда они шли по мосту Альберта. Стоя на берегу пруда, пока близнецы кормили уток, Барти чувствовала, что ее легкие готовы разорватьсятак было больно.
Я правда ничего не хочу. Пожалуйста, не заставляйте меня есть.
Не глупи, Барти. Это очень вкусный цыпленок. Ты счастливая девочка, ты должна быть благодарна за то, что тебе дают цыпленка, а не баланду из хлеба и воды.
Летти очень нравилось то и дело напоминать Барти о ее происхождении. Девочка постепенно научилась хотя бы притворяться, что не обращает на это внимания, но сегодня, больная и разбитая, она не выдержала. Глаза ее наполнились слезами, и цыпленок на тарелке расплылся в бесформенное пятно.
Я не хочу, снова сказала она.
А ну ешь, повысила голос Летти, а не то
Не надо, Летти, попросил Джайлз. Ей не обязательно это есть. Она плохо себя чувствует.
Она будет есть то, что ей дают Литтоны по своей доброте, заявила Летти. Барти, ну-ка доедай все, что на тарелке!
Барти взяла ложку, медленно набила рот и попыталась проглотить. На полпути к желудку цыпленок, казалось, раздулся и страшно затвердел. Барти подавилась, и кусок снова оказался на тарелке.
Ах ты, маленькая гадючка! вскрикнула Летти, красная от злости. Ишь, что вытворяет, нахалка!
Гадючка, повторила Адель.
Нахалка, повторила Венеция.
Сестры понятия не имели, что означают эти слова, но догадались, что Летти сердится на Барти, и это их обрадовало.
И тут Барти словно прорвало.
Дуры, буркнула она. Замолчите! Я вас ненавижу.
Барти, выскочила из-за стола Летти, ты немедленно пойдешь в ванную и вымоешь с мылом рот. А я приду и прослежу, чтобы ты сделала это как следует. Затем я дам тебе порцию касторкиочень полезное средство для таких скверных, неблагодарных детей, как ты.
Барти встала. Теперь поплыла вся комната, и пол под ее ногами вздыбился.
Я не могу! закричала она.
Барти помнила, что в следующий момент без сил стала сползать на пол, а перепуганная Летти звала Нэнни.
Бронхит, сказал доктор Перринг, и весьма тяжелый. Температура тридцать девять. Гораздо хуже, чем у близнецов. Он может развиться в пневмонию. Где леди Селия?
На работе, ответила Нэнни.
Надо ей сказать.
Может, не стоит ее беспокоить?
Как так? недовольно спросил доктор.
Но ведь другие дети поправились. Ей тоже станет лучше.
Я говорю вамздесь все значительно хуже. Неужели вы не понимаете?
Да, но она поправится. А леди Селия сегодня вечером уезжает. В Америку. Зачем ее волновать?
Но ее дочь сильно больна! настаивал доктор Перринг.
Это не ее дочь, твердо сказала Нэнни.
Послушайте, какая разница? строго взглянул на нее доктор Перринг. Чем эта малышка сегодня занималась? Надеюсь, вы держали ее в тепле?
Конечно.
И не выпускали на этот ледяной ветер?
Только совсем ненадолго.
Она ходила в парк, уточнил Джайлз. Он читал, забившись в угол детской, так что его никто вначале не заметил.
В парк? удивился доктор Перринг.
Да. Кормить уток. Мы все ходили.
Очень плохо. Вот что, утром я обязательно приду снова. И звоните мне немедленно, если что случится. Так кто будет звонить леди Селии, Нэнни? Вы или я?
Я позвоню, пообещала Нэнни.
Селия устало складывала бумаги в большую кожаную сумку, которой пользовалась, чтобы перевозить рукописи с Патерностерроу на Чейни-уок и обратно, когда зазвонил телефон на столе.
Да?
Тут просят кое-что передать для мисс Литтон, леди Селия. Какой-то джентльмен. Я сказал ему, что мисс Литтон ушла, и теперь он просит вас.
Как зовут этого джентльмена?
Мистер Форд. Он очень настойчив, леди Селия.
Хорошо, я с ним поговорю.
Нэнни положила трубку с чувством глубокого облегчения. Не ее вина, что леди Селия не ответила на звонок. Она, конечно, попробует связаться еще раз, но теперь ей недосуг. Сообщения она не оставила, потому что эта девица в офисе наверняка что-нибудь напутает. А Барти, похоже, стало лучшеона тихонько лежит себе и уже почти заснула. Кашляет, правда, все время, но, может быть, к тому времени, как леди Селия приедет домой переодеться и собрать багаж, она уже заснет. И не будет нужды кого-либо беспокоить. Конечно, все с ней в порядке. Просто кашель, такой же, какой был у Джайлза и близнецов. А они полностью поправились уже через несколько дней. И Барти поправится. Нельзя же допустить, чтобы леди Селия не попала на этот корабль из-за какого-то кашля. И чтобы она расстроилась из-за того, что Барти расхворалась и доктор решил, что ей нельзя было выходить на улицу. Даже странно. Нэнни подумала: а не позвонить ли доктору еще разок, но Барти уже затихла, и, похоже, лучше оставить ее в покое, просто дать ей заснуть. Это было бы самым разумным. Да, именно так. Летти тоже так считает. А Джайлз, похоже, уже забыл обо всем, и в любом случае он ушел к приятелю пить чай. Так что на самом-то деле слава богу, что леди Селия не взяла трубку.
Это была просто ошибка, оправдывался мужчина. Глупейшая ошибка. То, что она подумала. Она не так поняла.
Вид у него такой же скверный, как у ММ, отметила Селия. Мертвенно-бледен, небрит Совершенно очевидно, что он из рабочих, даже при том, что на нем довольно красивое твидовое пальто: она поняла это по тяжелым ботинкам, толстому шарфу и кепке. И конечно, по выговору. Но мужчина был необыкновенно привлекателен. В этом не было сомнений. Селия мысленно восхищалась ММ. Если она сумела завоевать внимание такого мужчиныне то чтобы красивого, но очень, как бы это сказать, чувственного, значит в ней скрыт какой-то глубокий интерес. Селия представила ММ: ее строгую одежду, непроницаемое лицо, аккуратно уложенные волосы, привычку повелеватьи пришла в изумление. По ее представлениям, рядом с ММ мог быть только мужчина благонравный, разумныйэтакая старая дева в мужском обличье. Потом она припомнила убитое горем лицо ММ в то утро, ее дрожавший голос, горящие темные глаза и поняла, какое неистовое чувство таилось за всем этим. Вот так ММ!
Что значит «не так поняла»? спросила Селия.
Боюсь, я не могу вам рассказать.
Тогда я, боюсь, не могу вам помочь, отрезала она.
Он помедлил. Затем заговорил сбивчиво:
Вчера вечером я был дома с молодой дамой. Перед этим я сказал мисс Литтон, что неважно себя чувствую. Она пришла ко мне и застала нас
Застала вас?
Да.
По-моему, это трудно не так понять. Я пришла бы точно к такому же выводу, как и она. И имела бы на то все основания.
Нет, упорствовал он, не было оснований. Мы мы просто работали.
Работали?
Да. Ну, вроде того. Просматривали листовки. Для суфражисток.
Так вот в чем, оказывается, дело.
У вас дома?
Да, сокрушенно кивнул он.
Мистер Форд, вздохнула Селия, вы меня простите, но, если вы всего лишь просматривали листовки, зачем нужно было говорить мисс Литтон, что вы больны? Почему вы не пригласили ее присоединиться к вам и помочь разобраться с этими листовками?