Диагноз и другие новеллы - Юстейн Гордер 11 стр.

В чём причина всей этой бессмысленной суеты?

Лишь краткий миг ползаем мы по земному шару во Вселенной. А потом медленно отступаем при виде трамвая!

Впечатление такое, что мы больше боимся жизни, чем смерти, словно наша боязнь пред ближним сильнее страха пред космической ночью.

Независимо от того, кто мы есть и что мы делаем, это будет забыто через сотню или тысячу лет. Не должно ли нам сделать кое-какие выводы из прожитого? Я полагаюне должно ли нам использовать наше тщеславие себе на пользу, превратить его в средство духовного обогащения?

Безусловно, было бы ужасно, если бы всё в этой жизни запоминалось навсегда. Не даёт ли это почти непостижимую свободу думать о том, что завтрада, завтра всё будет забыто?

Я вовсе не собираюсь призывать к безответственности. Но нам нет надобности огорчаться из-за нас самих. Мы не нуждаемся в том, чтобы нас непременно помнили после смерти. Мы свободны от подобных предрассудков. Мы можем жить здесь и сейчас.

ОПАСНЫЙ КАШЕЛЬ

СОЛЬВЕЙГ НЕ ЕЛА конфет с начинкой. Она могла взять кусочек шоколада к кофе или до, или после встреч в собрании миссионеров. Нередко она позволяла себе на завтрак целый марципановый хлебец. И пока, занимаясь домашней работой, Сольвейг напевала без слов, она постоянно сосала леденцы и лакомилась пастилой. Она не была худенькой. Но конфет с начинкой она не ела.

В конфетах мог быть алкоголь, или шерри, или такой ликёр, от которого кружится голова и впадаешь в грех. Никогда нельзя быть абсолютно уверенной даже в церковном вине. Она слышала, что и в «крови Иисуса» может содержаться алкоголь. Много раз она пробиралась в кабинет пастора за алтарём миссионерской церквиудостовериться, нет ли в церковном вине ликёра или мадеры. Ей надо было лишь задать этот вопрос, ведь вино это казалось ей таким вкусным!

Она принадлежала к роду грешников. В её роду даже торговали пивом в небольшом магазинчике. Дабы искупить родовой грех, она, бывало, покупала на свои сбережения целую партию пива и выливала содержимое бутылок в сточную канаву. Ведь там алкоголю окончательно приходил конец. Но одна она была слишком слаба, чтобы опрокидывать пивные ларьки. Именно об этом она постоянно толковала с Иисусом и со своим попугаем.

Время от времени Сольвейг читала свою любимую историю во Второй книге Моисея о чудесах Господа Бога в Египте. Она улыбалась, и смеялась, и хлопала себя по бокам всякий раз, когда Бог Израилев насылал своих судей на грешный народ. Больше всего любила она историю о том, как Господь ожесточил сердце фараона и превратил всю персть земную в мошек, садившихся на людей и животных. Хотя нет, не эта история была самая её любимая, и, листая дальше, Сольвейг быстро доходила до чуда на море, поросшем папирусом. Больше других трогала её история о том, когда Моисея, и Аарона, и всех прочих Божий ангел провёл через это самое поросшее папирусом море. Меж тем как безбожные египтяне были все как один потоплены! Ни один человек, как написано, не вышел оттуда живым. Она видела их всех, лежащих мёртвыми на берегу, так же явственно, как видели их некогда израильтяне. Но почему Господь не послал своих ангелов и сегодня, чтобы они могли навести порядок на земле в каждом большом или маленьком супермаркете? Это была одна из тех вещей, которые она не понимала.

Но вот наступила осень, а с нейпростуда и кашель. Ни сок чёрной смородины, ни чай с лимоном больше не помогали. Ей необходимо что-нибудь вроде сока, но чуточку покрепче. Так объяснила она, зайдя в аптеку. Она получила бутылочку Бергенского грудного бальзама. «Как чудесно,  думала Сольвейг,  что в городе свой собственный бальзам от кашля, и такого нет нигде больше».

Придя домой, она тотчас же открыла маленькую бутылочку и сразу приняла столовую ложку бальзама. Он был крепок и непривычен на вкус, но всё-таки нужно позаботиться о своём здоровье. «Тело моётоже Божий храм»,  объяснила она попугаю в тот же вечер.

Она выпила ещё одну столовую ложку бальзама. Потом ещё одну. Ведь это было чудо-лекарство. Уже после седьмой ложки кашель исчез. Но никогда нельзя быть полностью уверенной. Ей предстояла впереди долгая ночь. Как седьмая, так и восьмая ложка продолжили путь к её губам, и рот не выразил протеста, так что в бутылочке осталось совсем немножко лекарства. Приставив её ко рту, она выпила всё до последней капли. Ведь повредить это не могло. Ведь маленькую бутылочку она купила в аптеке.

В ТУ НОЧЬ СОЛЬВЕЙГ, прежде чем она наконец крепко заснула, привиделось много странных снов. Лекарство оказало своё действие. Возможно, то был ответ на её молитвы, она верила в это. Ведь кашель сопутствовал её вечерним молитвам все последние дни. Всё-таки сегодня она чуть не уснула безо всяких вечерних молитв. Так сам Сатана мог искушать самое набожное из дитятей Божьих.

Утром она проснулась счастливая и возбуждённая. А ещё счастливее стала она после завтрака, закашлявшись три раза подряд. Значит, надо было снова идти в аптеку. И сегодня она попросила у милой дамы целых две бутылочки грудного бальзама. Ведь никогда не знаешь, сколько времени может продолжаться этот скверный кашель. Лучше иметь что-то дома про запас.

 Больше одной бутылочки в руки не полагается,  предупредила дама.

«Как,  подумала Сольвейг,  неужели снова ввели карточки. Да ещё на грудной бальзам! Благо бы только на пиво и сигареты»

Но аптек в Бергене было много. Сольвейг побежала через весь город в аптеку «Львица» и прикупила там ещё бутылочку.

Гордая, словно королева, отправилась она домой и поставила бутылочку в холодильник.

Она не хотела сразу принимать бальзам. Лучше приберечь его на вечер. Но после полудня она то и дело заглядывала в холодильник лишь для того, чтобы откупорить бутылочки и понюхать их содержимое. Оно пахло благовониями и миррой.

Будь она одним из трёх библейских волхвов, она преподнесла бы в дар младенцу Иисусу к его рождению грудной бальзам. Ведь Иисус разделил с людьми их жизненные бедствия. И у него горлышко болело Но она не могла полностью согласиться в этом сама с собой. Дева Мария, верно, по-доброму пеклась о младенце Иисусе, так что он не голодал и не мёрз.

И вот настал вечер. Она надела красивое платьев честь двух маленьких бутылочек в холодильнике. А потом без долгих ожиданий налила несколько глотков бальзама от кашля в кофейную чашку и села перед клеткой с попугаем, её лучшим другом после Иисуса.

В тот вечер она была расторопна и порядочно приняла лекарства. Сначала маленькую чашечку кофе с бальзамом, потом ещё одну маленькую и ещё одну. Она попыталась было полистать немного молитвенник, но не могла сосредоточиться. Сегодня там было столько странных слов и букв. Но, сказать по правде, дальше букв она не пошла. Одна лишь буква А была так забавна, так расставляла ножки, что Сольвейг, сидя на стуле, тихонько хихикала про себя.

Буква тоже была создана Господом, Богом Израилевым, это была самая первая из созданных им букв, буква Адама. Потом он создал остальной алфавитвплоть до буквы А, которая вообще-то была А с нимбом, буквой Откровения, и читалась как «О».

Когда Сольвейг наутро проснулась, две пустые бутылочки стояли под скамейкой на кухне.

НАСТУПИЛА НОВАЯ ЖИЗНЬ.

По той или иной причине случилось так, что она почувствовала стыд из-за постоянных визитов в аптеку. Ведь как-то стыдно ходить столько времени с опасным кашлем.

Она пыталась скрыть истинные намерения, покупая немного пластыря, баночку витаминов или пакетик аспирина, прежде чем спросить о своих маленьких коричневых бутылочках.

Но в городе было много аптек. Это открытие она сделала только теперь.

Сольвейг начала совершать свои ежедневные обходы. Три-четыре бутылочки грудного бальзама удавалось ей засунуть в свою маленькую сумочку, прежде чем очутиться дома перед клеткой с попугаем.

Она слышала о том, как лечат простуду. И каждый вечер становилась и пациенткой, и собственной сиделкой.

И вот однажды в полдень ей пришлось признать, что она выздоровела и все признаки, напоминавшие простуду, исчезли. Даже если бы она уж очень сильно захотела, кашлять всё равно бы не смогла. Она харкала, и покряхтывала, и старалась изо всех сил, но кашель исчез. Попугай только смеялся при виде её безуспешных потуг и ухищрений. Но в холодильнике у неё было припасено ещё несколько бутылочек. А когда наступал вечер, она, чтобы попугай не заметил, тихонько прокрадывалась на кухню, словно бы желая устроить там уборку после изнуряющей болезни осенью. На самом же деле она доставала себе бутылочку. Но вот холодильник опустел, она выпила последнюю бутылочку.

Наутро улицы покрылись снегом. Сольвейг почувствовала слабый намёк на головную боль.

КАК БЫСТРО бежали в последнее время дни! Настал уже адвент, да и Рождество было не за горами.

Несмотря на простуду и кашель, Сольвейг казалось, будто эта осень была превосходной. Казалось, будто пара невидимых ангельских крыльев поднимала и носила её все дни в последние месяцы. Одновременно ощущала она и укол страха перед тем, что произойдёт.

У неё появился новый друг. Прежде это были лишь попугай да молитвенник. Теперь появился ещё осенний вечерили «грудной бальзам», это слово казалось ей более привлекательным.

Однажды, сорок или пятьдесят лет тому назад, она была влюблена. Она помнила это так отчётливо, словно это происходило вчера, да и влюблённость всё ещё жила в ней. Так было и всю эту осень. С таким же волнующим ощущением влюблённости совершала она свои повседневные покупки. В предвкушении вечера с бутылочкой перед птичьей клеткой.

Вообще-то всё оставалось по-старому. Сольвейг по-прежнему не ела конфет с начинкой. Но к ней постоянно захаживал родственник, который выпивал кружку баварского пива во время воскресного обеда. И ей приходилось ужасно трудно, когда надо было покупать сыр, молоко и не смотреть при этом на отвратительные бутылочки.

Сольвейг всегда казалось, что коричневые бутылочки специально так невзрачны с виду, когда смотришь на них. Но всё-таки даже к цвету их стекла у неё за последнее время появилось более доверительное отношение. Грех таился вовсе не в цвете

В обществе миссионеров она то и дело слышала как она хорошо выглядит, как весела, в каком она прекрасном настроении. Но тайну Бергенского бальзама она хранила про себя. Она была не из тех, кто злоупотребляет дружеским доверием. Что бы, пожалуй, произошло, если бы всё общество миссионеров повалило бы толпами в аптеку покупать бальзам от кашля?

НО ПРОСТУДА СОЛЬВЕЙГ подошла к концутак сама жизнь кладёт однажды конец всему Первый день без грудного бальзама прошёл хорошо. Второйуже не так хорошо. А на третий день она снова стояла у прилавка в аптеке «Лебедь».

 Да, фрёкен Аннерсен?

Она купила аспирин и бутылочку грудного бальзама. Потом побежала в аптеку «Северная звезда» и там тоже приобрела бутылочку. И ещё одну в аптеке «Орлица» на аллее Расмуса Мейера.

Немного сока чёрной смородины, пожалуй, также помогает от простуды, которая может появиться завтра или на следующей неделе, если она не проявит расторопность и не станет принимать своё лекарство. Прошло уже три дня с тех пор, как она бегала по аптекам, но сегодня она отпила из одной бутылочки уже на пути домой.

Она позволила себе чашечку кофе и хлебец к чаю в кафе Реймерса. И никто из мужчин, скрытых за газетами, не обратил внимания на то, что она выполняла свой долг. Натренированным движением руки расстегнула она чёрную сумку и покончила с бутылочкой номер один. Не потому, что это было необходимо, а ради собственной безопасности.

Эта бутылочка сразу помогла. Она тотчас почувствовала себя много лучше. А потом помчалась к попугаю.

 Туттилетей, маленький Цуттиплоттен!  дерзко защебетала она, запираясь в своей квартирке на Норднесе.  А вот и мама пришла!

И она вынула ещё одну бутылочку. И ещё одну. И так проходили дни.

Вскоре в её списки с именами тех, кому нужно было преподнести бальзам, были занесены Иосиф и Мария. В честь всех мудрецов вывесила она в окне на улице Скоттегатен Вифлеемскую звезду. Она испекла семь таких звёзд, и каждый понедельник и четверг в помойном ведре, падая туда, что-то брякало.

Рождество Сольвейг продолжалось до Пасхи. За это время младенец Иисус давным-давно стал взрослым мужем в хитоне и сандалиях. Однажды в пятницу в конце марта она приняла участие в его распятии, таков обычай этого торжества. Она припасла для него целое ведро берлинских крендельков. Ранним воскресным утром Иисус восстал из мёртвых, как и обещал ей ещё раньше, в день начала церковного года. Сама она восстала ото сна на несколько часов позже. Тогда почти все горести исчезли. Небольшое чувство неудовлетворённости, которое ещё оставалось, исчезло вместе с выпитым ею бальзамом.

ТАЙНАЯ ВЛЮБЛЁННОСТЬ Сольвейг длилась всю весну. Не было ни единого дня, когда бы возлюбленный бальзам ей изменил. Преисполненной любви рукойи не без кипения страсти в жилахона постоянно всё крепче сжимала маленькую коричневую бутылочку.

Порой бывало грустно разлучаться с тяготами повседневного существования. С другой стороны, все бутылочки были абсолютно похожи, как близнецы. Поэтому они все были для неё на одно лицо.

У Сольвейг, которая как раз не очень-то была занята общественной жизнью, всегда находились какие-то дела. Каждый день совершала она свой обход по городу, она встречала множество людей, которым улыбалась и доверчиво кивала. Теперь она научилась также всякий раз, бывая в аптеках, подходить к разным продавщицам. Так у неё выработалась своя собственная искусная тактика, которой она неуклонно следовала.

Ночью ей время от времени снилось, будто маленькие бутылочкидетки-сироты, которых хозяин препровождал обратно в аптеку после того, как она по очереди перецеловывала их всех подряд.

Прежде чем деревья оделись листвой, ежедневная доза Сольвейг поднялась до четырёх-пяти бутылочек. Но они всё равно ещё вмещались в её сумочку и были необходимы для того, чтобы вести учтивую беседу с попугаем.

Благодаря бальзаму у неё почти никогда не болело горло. Таким образом, если можно было избежать боли в горле, пользуясь этим средством, пить пиво к обеду было бы неразумно и бесполезно.

НО ВОТ НЕЖДАННО наступил перелом. Однажды у бальзама от кашля появился вкус обыкновенного сиропа, как у кофе бывает вкус кофе, а у леденцоввкус леденцов. Что-то исчезло. Она не знала, что именно, но обольстительная страсть, с которой тайный друг разделял её одиночество, куда-то исчезла, испарилась.

Она заметила это, как только поднесла бутылочку ко рту. Теперь бутылочка была лишь бутылочкой. А бальзамсиропом от кашля, давсего лишь сиропом от кашля.

Так бывает, когда умирает любовь. Хотя ветер становился теплее, а солнце вставало на небе, настроение Сольвейг упало беспредельно, а дни её больше не были так прекрасны.

После дней и недель, полных надежд и несбывшихся обещаний, настал момент истины, принося всю боль и все унижения, которые сопутствуют неразделённой любви.

Это началось с первой страницы газеты «День», как прелюдия. Будто её собственная, ею вдохновлённая дипломатическая нота. Оказывается, Сольвейг пила вовсе не бальзам от кашля. Она пила алкоголь.

До сих пор,  было написано в газете,  Бергенский грудной бальзам содержал более 20 % алкоголя. Но после продолжительного общественного возмущения, в частности со стороны миссионерского общества, процент алкоголя сокращён ныне до минимума.

Так Сатана обманул её. У Сольвейг не было никаких оснований сомневаться в газетном сообщении. По её мнению, эта газета «День» была просто-напросто приложением к Новому Завету. Газета была написана под руководством Святого Духа.

Сольвейг хорошо знала, что такое был этот процент. То было нечто по-настоящему мерзкое и ужасное. То был знак Животного. То была печать Сатаны.

В ТУ НОЧЬ СНИЛОСЬ Сольвейг, что она ученица Был Страстной четверг, и она откушала во сне вечерю с Иисусом и другими учениками в миссионерском обществе. Она была Иудой Искариотом и знала, что предаёт младенца Иисуса за тридцать бутылочек бальзама от кашля. А потом она стала вдруг апостолом Петром. Сон продолжался. Она стояла на скалеодна между небом и землёйи три раза закашлялась. Тут попугай стал болтать без умолку, а пастор, ворвавшись в её квартиру, унёс с собой молитвенник.

С того дня Сольвейг начала есть конфеты с начинкой. С того дня она каждое воскресенье обедала у своего родственника С того дня она покупала у торговца не только молоко и сливки. С того дня Сольвейг не видели больше в миссионерском обществе.

ОРГÁН

Человек не может носить в себе все сомнения мира. Человектолько фигура, образ.

Слишком часто человек берёт на себя всю совесть мира. По-моему, это значитзайти слишком далеко.

Мировая душа играет на оргáне истории, где каждый из насвсего лишь одна из органных труб. Но я, пожалуй, не стану затыкать отверстие в моей трубе сомнением. Я должен проиграть свою мелодию так, чтобы её хорошо слышали в соборе.

Вопреки всему, более одного голоса у меня нет.

Когда мировая душа нагнетает в меня воздух, я бесстрашно свищу! Яотзвук, яцвет и часть Вселенной. Тогда пусть другие используют своё право на протест. Это другие трубы органа составляют контрапункт. Я могу лишь неподдельно быть самим собой.

Я смело могу быть подлинным, настоящим, быть самим собой, ибо знаю, что я тожевсе остальные. Я тожето, в чём сомневаюсь. Будто труба органая состою в связи с органными мехамиэтой первоосновой, вдыхающей жизнь во все органные трубы.

Собственно говоря, то, что мы думаем, никакой роли не играет. Мы все имеем право

КАТАЛОГ

I

КАТАЛОГнечто, объемлющее весь мир. Словно густой сетью покрывает он весь земной шар, сетью, которая становится всё плотнее и плотнее. По мере того, как проходит время. Всё человечество участвует в его составлении. Ни одна живая душа не держится вне его пределов. И всё равносоставляется каталог напрасно.

Я НАЧАЛ РАБОТАТЬ с Каталогом уже семнадцатилетним, в маленьком прибрежном городке, где я всё ещё живу. Это было словно веление свыше. Сейчас мне 73 года, и я был главным редактором Каталога моей страны всю свою сознательную жизнь. Стало быть, не без известной причины я пытаюсь оценить здесь значение Каталога.

Каталогэто дневник человечества. Он издаётся каждые четыре года (в високосный год), и долг всех граждан мира старше восемнадцати лет писать инсерат от 7 до 14 строк в Каталог всякий раз, когда тот выходит.

Итак, когда гражданину исполняется восемнадцать лет, ему следует знать, что он хочет поведать миру Он должен продумать ход своих мыслей, так как Каталог внимательно изучается в школах и в семейном кругу и адресован будущим поколениям.

Инсерат может не включаться в сборник от одного издания к другому, но все имеют право каждый четвёртый год помещать в Каталоге изречение. Это последнее, несомненно, явление самое обычное. Но многие предпочитают предоставлять один и тот же инсерат для Каталога в течение всей жизнив этом виноваты либо безразличие, либо недостаток воображения.

Я уже упоминал, что Каталог, словно сеть, покрывает весь земной шар. Точно в один и тот же день (29 февраля) Каталог издаётся в каждой коммуне. Обитатели коммуны расположены в книге в алфавитном порядке. И все обитатели домов получают Каталог своей коммуны, как только он выходит в свет. Следовательно, предельно просто открыть Каталог и ознакомиться с тем, что твои друзья и соседи считают самым важным в жизни. Во всех коммунах полное собрание Каталогов страны доступно для всех. В будущем они станут важным историческим свидетельством. Национальный регистр позволяет выяснить, к какой коммуне принадлежит тот или иной житель страны. Кроме того, во многих странах Каталоги всего мира собраны в больших библиотеках. Эти библиотеки организованы одинаковы, где бы в мире ты ни находился. Обходя такую библиотеку, ты словно устанавливаешь контакт с населением всего земного шара. Эти каталоги обязательно издаются на языке мира в приложении к Каталогу на языке оригинала. Следовательно, в течение нескольких минут может быть найден инсерат любого гражданина мира.

Из вышесказанного ясно, что Каталог стопроцентно демократичен. Все люди там в равном положении. У всех одни и те же обязательства и права по отношению к Каталогу, независимо от того, в какой стране мира ты обитаешь. И все Каталоги изданы по единому образцу. Нигде никакого метакаталога, никакой антологии, где собраны «лучшие» цитаты, не существует. Правда, на раннем этапе истории Каталога было выдвинуто предложение отдать предпочтение великим мира сего, таким как главы государств, поэты и философы, и предоставить им большее количество полос в Каталоге, нежели простым смертным. Но предложение было отвергнуто, хотя и незначительным большинством людей. Даже несколько более скромные претензиидать избранному кругу повод набирать свои изречения в Каталоге курсивомбыли отвергнуты ради того, чтобы продемонстрировать известную мудрость: «В Каталогемы всё равны».

ВСЕОБЩЕЕ РАВЕНСТВО вовсе не означает, однако, что для служителей Каталога одинаково легко собрать сентенции со всех граждан. Я могу с уверенностью это подтвердить: я трудился для Каталога более полувека. Многиеда, подавляющее большинство гражданчрезвычайно пунктуальны, когда приходит время внести свой вклад в Каталог. Человек средней руки не только выполняет свой гражданский долг, заявляя о себе, он просто шалеет от счастья. Но зачастую, чтобы выманить у гражданина его изречение, требуются определённые усилия. Если ничего не помогает, имя гражданина заносится в Каталог безо всякой сентенциии это почитается величайшим позором. Прожить свою жизнь от одного високосного года до другого и не изречь ничего заслуживающего вниманиясчитается ужасающей вульгарностью и даже тунеядством. Время от времени поступают предложения отобрать у таких граждан жильё и еду.

Если хорошенько подумать, от каждого человека требуется не так уж много. Всего лишь от 7 до 14 строк каждый високосный год. Разве это много? Полагают, что человеческая жизнь не определяет самоё себя лишь своим физическим проявлением. Прожить жизнь от зачатия до смерти животные и растения умеют, пожалуй, не хуже, чем мы. Многими физическое существование рассматривается лишь как отражение внутренней, духовной жизни человека Во всяком случае, один раз в четыре года дóлжно собраться с силами и подумать о том, как прожить свою жизнь в юдоли земной. Дóлжно, так сказать, вынуть еду изо рта, нарушить молчание и спросить самого себя, зачем ты есть.

Даже если бы у всех в избытке было времени подумать о том, что они хотят сообщить, в глаза так и бросается разница многочисленных изречений. Но всем отведено одинаково скромное место, независимо от того, идёт ли речь о самом глубокомысленном рассуждении или о самой плоской банальности. На одной и той же странице можно найти хитроумные изречения, утончённые парадоксы, политическую сатиру, судорожные попытки решить загадку жизни, сдержанную попыткусформулировать квинтэссенцию Каталога, жизненный опыт вольного крестьянина вместе с опытом скотоводства и кулинарными рецептами домохозяйки. В этом смысле Каталог является свидетелем побед демократии. Не предъявляется никаких требований к стилю или содержанию. Все вкладыравноценны. Философия и конский навозодно и то же.

Никто не живёт напрасно. Все обретают своё имя в Каталоге. Все обретают повод высказывать то, что будет надёжно сохранено на все грядущие времена.

II

ЧИТАТЬ КАТАЛОГвсё равно что снимать сливки с истории. Разве за изданием Каталога не скрыто множество глубокомысленных рассуждений, множество тяжких размышлений, а сколько человеческих душ? В наше время слово «культура» стало синонимом слову «Каталог». Культура в архаическом понимании этого слова умрёт в начале XXI века. В дальнейшем же умрут и люди, которые занимаются этой культурой, но тогда это будет представлять лишь исторический интерес.

В отличие от культуры каталогов учебных, Каталог, о котором идёт речь, имеет неоценимое практическое значение. В любой точке мира легко можно узнать, как происходит становление той или иной личности. Практическая польза, которую получает от такого форума человечество,  очевидна. Многие, например, находят в Каталоге сведения о друге или супруге, которых разыскивают. И уже в тот момент, когда тебя представляют кому-нибудь, может случиться тебе вспомнить, чтó эта особа написала в Каталоге. Тем самым тема беседы означена заранее, и знакомству уже задан старт с ходу.

Многие также заглядывают в Каталог в поисках Истины. А некоторые объездили весь земной шар, желая встретить человека, которым заинтересовались, прочитав о нём в Каталоге. Люди то и дело связываются друг с другом, чтобы подробно обсудить какую-либо сентенцию. То там, то здесь создавались группы по изучению Каталога и философские школы. Весь мирэто общность братьев и сестёр.

ВО ВСЕ ВРЕМЕНА Каталог окутывала атмосфера поиска мысли. Было написано бесчисленное множество научных статей о том, как следует его читать и интерпретировать. Наиболее привлекательный метод толкования в настоящее время «арифметический». Согласно этой школе, Каталогв соответствии с известными арифметическими принципамиможет читаться как связное повествование. Это повествование отражает историю действительности, рисует картину развития жизни на Земле, толкует различные философские системы и т. д. Прежде всего миллионы изречений Каталога соединяют всё человечество, превращая его в единую душуда, в один-единственный субъект повествования.

Индийские мистики восприняли положения этой школы как благо для своего учения о брахмане или о душе мира. Мы всеброкеры у одного и того же сознания, импульсы в одной и той же душе или фасетки одного и того же глаза. Этот глазКаталог. А Каталогглаз Божий.

Так же и на Западе указывали на перспективную роль арифметического метода в ходе учебного процесса. Такой философ, как Гегель, вплотную подошёл к арифметическому методу на чисто умозрительной основе. Он использовал этот метод, применяя его к реальной истории, подобно тому как мы ныне можем использовать его в Каталоге. И Гегель читал историю как рассказ о том, что мировая душа приходит к осознанию самой себя. Арифметическая школа полагает, что ныне подтверждается правильность подобного заявления. Каталог, если заимствовать определение Герберта Уэллса,  это the world brain.

Каким образом арифметический метод являет собой falsum? Быть может, он не представляет величайшего интереса? Именно в эти дни он апробируется. Однако ещё слишком рано выносить окончательный приговор. Подобный приговор надлежит вынести нашим детям и внукам.

III

СТАЛО БЫТЬ, ВСЁ должно быть в превосходнейшем порядке. Все гарды общим достоянием человечества. Но какая в конечном счёте польза от Каталога? Какую цель преследует Культура с точки зрения вечности? Как человек опытный и стареющий, я с величайшей скорбью должен дать отрицательный ответ.

Каталогабсолютно бесполезен. Он не что иное, как чудовищное выражение человеческого тщеславия. Его известное практическое значение я уже представил. Этофорум для высказываний, список адресов в царстве духа. В этом смысле он более ценен, нежели старая Культура. Но он не сделан смерть более лёгкой.

Смысл Каталога в том, что все люди обрели там свои именаи свои соображения,  высеченные в чём-то непреходящем, в чём-то, поднимающимся над временем и пространством. Каталог должен сохранить память о всех без исключения экземплярах рода человеческого.

Я сам с величайшим воодушевлением ратовал за этот проект. Но правда состоит в том, что Каталог вскоре как раз и выявит свою главную идею. Ведь то, что мы пишем в Каталоге, также начертано на песке. Объясню подробнее.

Три миллиарда лет тому назад в нашей Солнечной системе возник первый примитивный признак жизни. И как раз в наши дни, когда мына пути к тому, чтобы составить связную картину эволюции жизни на Земле,  мы переживаем целую серию предсказаний о гибели этой жизни. Через три миллиарда лет вслепую жизнь подошла к осознанию своего собственного развития. В какой-то степени история выполнила своё предназначение. Мыу цели. А цельосознание этого развития на пути к ней.

Что тогда остаётся? Будет ли жизнь только продолжаться и продолжаться? Способна ли она на это? Нужно ли ей это? Не находимся ли мы в конце пути?