Не могу и тихий шепот.
Он не может ко мне прикасаться после охранника. Он не может, пусть даже и не было у меня с тем охранником ничего. Он не знает, что не было, и так даже лучше. Ключевое здесь словоне может.
А я могу.
Могу нести звание "шлюха на заднем дворике", могу пережить своего ребенка, могу уйти из объятий, в которых мне хочется быть. Господи, почему мне все еще хочется быть рядом с ним?!
Потому что ятряпка.
Потому что меня можно выбросить, вытерев ноги, подобрать, когда выстирают другие, перевернуть на изнанку и по новой?!
Уходи
Он как будто не слышит, а дыхание его как веревка удерживает, но я делаю над собой усилие, упираюсь в грудную клетку и прослушав всего два удара, так мало, отстраняю. Его глаз не видно, только чувствую, как затягивает бездна, и падаю в нее, падаю Нет! Вырываюсь, не могу я больше. Быть может, ни с кем не могу
Уходи, повторяю просьбу, только кажется, даже шепота нет, лишь шевелятся губы. Я не знаю. Мне все равно. Внутри все кричит, протестует, гудит наковальней сердце, когда вызываю лифт, захожу в него и смотрю на мужчину в дверях.
Я по эту сторону, онпо ту.
Если скажет хоть слово, я сорвусь, и он словно чувствует. Молча ставит в кабинку сумку с вещами, нажимает на кнопку моего этажа и уходит раньше, чем сдвигается дверь.
На этаж доезжаю сидя на корточках, тихо радуюсь, что лифт новенький, и не придется освобождать куртку от жвачек, плевков и других счастий, коими делятся благовоспитанные граждане. Егорка выбегает встречать, удивляясь, что я так долго, но, видимо, погода была прекрасна, царевна была ужасназастывает с приоткрытым ртом.
Муха залетит, сжимаю ему челюсть двумя пальцами и отдаю сумку.
Самому разбирать? морщится.
Да нет, говорю, можешь пригласить горничную.
Он уходит в комнату озадаченный, а я доползаю на полусогнутых в кухню. Пока ставлю чайник, кукушка озвучивает "три" дня. Я благодарно киваю и загружаю себя мелкими заданиями. К примеру, тщетно ищу кофетакое ощущение, тот сбежал следом за Макаром. В итоге делаю зеленый чай и пью машинально, без удовольствия, пока не подхожу случайно к окну поправить тюль и Отпрыгиваю зайцем: от окна.
Кто там? выглядывает из-за моей спины Егор.
Никого.
Ага, ага, соглашается, вижу.
Я слышу резкую тишину после того, как машина отъезжает от нашего подъезда. Вот ведь, олигархен, пешком сумку через подъезд пронести не мог! И то, радеть надобно, что в подъезд их состоятельное высочество сами зашли, а не холопов прислали.
Нет, не мой это мир. И слава Богу.
Куда приятней сидеть в обычной двушке, с улыбчивым мальчишкой, громко хлюпающим горячим чаем.
Я чета кофе не нашел
Я тоже.
Вздыхаем оба, а потом темные глаза лишаются грусти:
Мы только чай пить будем или торт можно открыть?
А ты что, удивляюсь, не ел его?
Тебя же не было, удивляется в свою очередь и вдохновившись реакцией, достает из холодильника торт. Сам нарезает щедрые куски, сам раскладывает по тарелочкам, из которых торт намеревается выползти, сам достает вилочки.
Жаль, десертных вилок и ножа нет, сетует.
Да уж, едва не поперхнувшись, поддакиваю, а сама пытаюсь вспомнить, как они вообще выглядят.
Мы пьем молча, только за ушами трещит от орешков, когда Егор тяжко вздыхая, признается:
А я думал, ты так долго, потому что вы помирились, а у тебя тушь по щекам размазана.
Я кабанчиком мчусь в ванную, на ходу разбираясь с орешком в сахаре, и недоуменно рассматриваю лицо в зеркале, пока удается вспомнить, что я вообще не красилась. Умыться, правда, не помешает, глаза чуть припухли и красные, но и только.
Возвращаюсь на кухню, а Егор, ничуть не раскаявшись, прожимает плечами:
На понт взял, ты же мне ничего не рассказываешь.
И не собираюсь больше вмешивать ребенка в наши отношения, он уже и так замешан по самое некуда.
А знаешь, говорит Егор, он очень страдает.
Умеешь ты улучшить аппетит, хлюпаю на стол чаем с орешками. Приходится вытирать, подниматься опять же, бросать взгляд в окно, за которым ничего примечательного.
Серьезно, Злата, и как ему удается уничтожать одновременно торт и мое терпение? Я же с ним говорил. Он тоже, как и ты, отмалчивался, держал все в себе
Он делает театральную паузу, думая, что я куплюсь на крючок.
А потом что, исповедовался? фыркаю.
Это не значит, что крючок срабатывает, просто как-то мальчик подумает, что не интересен мне, а у детей такая тонкая психика.
Нет, качает головой, открываться не в его характере, ты же знаешь.
Откуда мне знать? возмущаюсь, но запоздало, уже кивнулаи Егор это заметил.
Ему без тебя плохо, Злата, я не видел его таким даже когда те две вертихвостки морочили ему голову, шантажировали, что беременны, лишь бы он простил, а сами шептались за его спиной с его же друзьями, что он даже ребенка заделать не может.
Егор!
Я же не виноват, что у меня есть глаза и уши!
Но все равно так нельзя говорить.
Я только повторил!
Повторушка, журю его добродушно.
Весь в тебя, расплывается в довольной улыбке.
Звонок нарушает наше умиротворенное уединение. Пока напряжно соображаю, кто бы это мог быть и втихаря выглядываю в окошконе высадились ли из подозрительных красных машин подозрительно нежелательные гости, мальчик открывает дверь и по-хозяйски радушно зазывает кого-то войти. Гость шлепает босыми ногами, приближается к кухне и
Здравствуйте, Злата Юрьевна, приветствует меня горничная Яра.
Здравствуйте, оставляю в покое торт.
Егор пригласил меня разобрать его вещи. Можно?
Смотрю на мальчика, а тот как ромашка лепестки приглаживает после дождясолнечно мне улыбается, даже зубы пересчитать можно.
Ну, говорю, с силой впихивая вилку в безвинный торт, если пригласил, то пожалуйста.
Горничная благодарно сбегает, Егор предусмотрительно устремляется за ней, а я, после того, как проходит изумление, прыскаю смехом. Н-да, обстановку сменили, а замашки прежние. Тяжело же вам придется, Егор Владимирович, в мирских условиях. Или у нас не тихая обитель будет, как мне думалось, а проходной двор?
Через полчаса девушка заходит попрощаться. Егор, не дожидаясь пока она уйдет, вгрызается в щедрый кусок торта, и мне как-то неудобно становится за голодные глаза горничной. Усаживаю ее с нами, так сказать, почаевничать за новоселье. Поначалу она сопротивляется и все величает меня по имени-отчеству, заставляя чувствовать неловкость: ее имени я до сих пор не знаю. А потом расслабляется настолько, что принимается болтать вплоть до моей головной боли: о детстве, о том, сколько у нее родственников, о церкви зачем-то, и заканчивает все это жалостливым всхлипом:
А, знаете, я больше не работаю в доме Ярослава Владимировича. Он всех уволил.
И вот, рыдает у меня на плече, и ничего мне не остается, как утешать бедную девушку и обещать, что я не буду против, если Егор Владимирович еще пригласит ее для маленьких поручений. Я так растрогалась, что чуть не предложила ей у нас поселиться, но слава Богу, девушка из местных. Егор, ничуть нас не смущая, кладет себе в тарелку новый кусок торта. Интересно, спохватываюсь, проводив горничную, а детям можно столько сладкого?
А что у нас есть кроме торта? задает встречный вопрос.
Кладу второй кусок себе, и молча пережевываю. Вот ведь, я думала: оннеженка, а онпожалел горничную и дал возможность подзаработать.
Сколько ты ей заплатил? интересуюсь.
Пятьдесят баксов. Хотел дать больше, но тогда бы она догадалась.
Да, догадалась бы, и могла не взять денег.
И откуда финансы? Бабулю нашу разводишь?
Да прям! Бабуля выручила в экстренном случае, а на все остальные у меня есть старший брат.
Но разве он не ограничил твои расходы?
Только на то время, пока я мог сбежать из Англии, хихикает. А сейчас я очень богатый мальчик. Так что жить со мной выгодно, подмигивает.
В следующий раз платишь в кино.
Ухтышка! вдохновляется. Договорились! И попкорн с меня. И кока. Две!
А это камень в мой огород: я купила ему молочный коктейль, к которому он не притронулся. Но вообще не жадный мальчик и азартный, и так хочет скорее стать взрослым, чтобы нести за других ответственность.
А, знаешь, оценивающе смотрю на него, думаю, из тебя выйдет хороший посол.
Пока не уверен, бормочет он, вот если у меня кое-что получится
Егора от моих расспросов избавляет звонок на мобильный. Бабуля, шепчу, когда начинает крутиться в нетерпении. Он машет ей рукой привет, будто она его может видеть, а потом спохватывается и ворчит, что надо бабушке нашей провести интернет и задарить свой старенький нетбук и все, новая жизнь пенсионерам!
Бабуля усмехается, на все согласная, говорит, если внучек лично ей провайдера выберет. И вот моя ромашечка совсем-совсем расцветает и обещает вскорости приехать, уладить все технические вопросы и провести курс обучения. Бесплатно.
В счет набежавших процентов, поправляет его бабуля, и оба остаются собой жутко довольные.
И так расслабленно и умиротворенно у нас в квартире, до тех пор, пока меня не осеняет. Это как, интересно, Егор собирается со мной завтра идти на встречу с Яром, если ему в школу, наверное, надо?!
Егор, озвучиваю вопрос, а тебе на сколько завтра в школу? Или ты с репетиторами занимаешься? Так надо позвонить им, сказать, что у тебя сменилось местожительства.
Ууу, грустнеет мальчик, отодвигая от себя торт и возвращая мне телефон с не менее расстроенной бабулей на проводе, а так день хорошо начинался
Бабуля выговаривает мне за строгость с ее любимчиком, но якремень. При мне Егор обзванивает репетиторов, при мне два раза пытается ошибиться подъездами и один разномером дома, но я терпеливо его поправляю.
Вот так-то, у меня не забалуешь. Учитьсязначит, учиться! А я сама завтра как-нибудь переживу эту встречу с почти бывшим мужем.
Довольна? спрашивает Егор.
Вполне, и не скрываю своего довольства.
Я тоже, улыбается лисицей. Мои занятия с восьми утра и до шести.
И, откровенно говоря, ни разу я не видела, чтобы кто-то улыбался сумасшедшей нагрузке. Но тайный смысл сей радости открывается в следующей фразе:
А вот с двенадцати до трех, Злата, у меня перерыв, и я, естественно, успеваю на вашу встречу с моим братом. А ты думала, я тебя одну брошу?
Нет, говорю, заглянув в темные зеркала настороженного ожидания, я знала, что тылучший друг на свете.
На этой благостной ноте мы, переодевшись, выдвигаемся в магазин за не такими сладкими продуктами, как уморивший нас торт. Надеюсь, мальчику понравится, как я готовлю, потому что выбора у него все равно нет, а повариху Яра в нашем доме я видеть не хочу. Позже, если подтвердится, что сонное зельеее рук дело, устрою нам встречу, а пока
А это будешь?
Ага!
А это?
Конечно!
Не знаю, куда нам столько?
Съедим!
А пока мне так хорошо, что по боку мелкие сошки, не сумевшие втоптать меня в грязь. В этом мутном озере водятся золотые рыбки, и одна из них завтра поделится чешуей. Добровольно. Впрочем, это не значит, что я передумала сварить из нее уху. Подобрать бы рецепт побыстрей и попроще, и не пересолить быпо старой привычке
Глава N 4
Ночью перекатываюсь с боку на бок: то ли от переедания сон не идет, то ли от навязчивых мыслей о завтра. Одно делосесть в машину Яра на чистом адреналине, и совсем другоеприехать на запланированную встречу. Так пафосно, с адвокатами и все такое
Я утешаюсь аутотренингом, что мне и говорить-то не придется и смотреть в сторону мужа необязательно, со мной будут двое юристов-профессионалов, Егор (под вопросом), присутствие Макара как-то не обсуждалось, а я потерплю полчаса-час, подпишу о разводе бумаги и вуаля.
Кстати, о подписях
Крадусь на кухню, поглядывая на прикрытую дверь в комнату Егора, включаю бра (да, здесь не хоромы, если хлопать в ладоши, так и провозишься в темноте) и, потянувшись, достаю с верха холодильника журнал. Усаживаюсь с чашкой чая (интересно, где все-таки кофе?), и на первой же странице обнаруживаю свою сказку. Не знаю, как описать эти ощущения. Восторгслишком возвышенно; радостьприземленно. Недоверие, удивление вперемешку с внутренним возгласом: "надо же!", не дающим усидеть на высоком стуле. Подгибаю под себя ноги, прохаживаюсь от окна к столу, с кружкой и журналом, ага; снова сажусь и снова хожу. И такпока рассвет, скользнув по страницам, не приводит в легкое замешательство: как, уже утро?!
Завтракаешь? Егор, зевая, потягивается, смотрит выжидательно.
Доброе утро, улыбаюсь ему.
Доброе! расцветает.
Забирается на стул напротив, тянет к себе журнал и "ухтышкает" и "ахает" так заразительно, что я заглядываю ему через плечо.
Эх, говорит, это только начало! Вот я вторую сказку пристрою!
Но вспоминает о неполученном пока гонораре и энтузиазм спадает. Я утешаю, что издательство солидное, не обманут, а про себя думаю, что грех обманывать на такие мизерные суммы. Но Егора еще больше не огорчаю.
Умываться? прищуривается.
Как хочешь, отмахиваюсь.
Ага, так и думала: свобода и здравый смысл больше по вкусу, чем обязаловка.
Пока он плещется в ванной, я ломаю голову на тему завтрака: упорно не могу придумать, чем правильно кормить ребенка. В таком задумчивом состоянии Егор меня и застает. Посмеиваясь, выпроваживает на водные процедуры и зубочистку, и говорит, что кормить женщинумужская задача. Я сбегаю с кухни, пока он не передумал. За полчаса размокаю до степени пофигизма, и высококалорийный горячий бутерброд наворачиваю с аппетитом.
Так вот почему говорят, что женщина способна сделать из миллиардера миллионера, поглядывая на второй бутерброд в моей руке, замечает мальчик. Но я стоически не давлюсь и даже взяла бы третий, а нету, а делать мне лениво, да еще и зевается наконец-то. Поглядываю на дверь в комнаты, но на этом джентльменские поступки заканчиваются, и две тарелки с чашками не только на совести мойки, но и моей.
Диван встречает меня теплом и нежностью. Зачем, спрашивается, полночи кругами ходила? Чай и утром попить можно, с бутербродами, так гораздо вкусней, чем вприкуску с журналом. Парю в объятиях Морфея, пока звонок не вынуждает открыть левый глаз, коим лицезрею мужчину с бородкой и портфелем, рассекающего наш коридор.
Спи, это ко мне, поясняет Егор, закрывая за собой и мужчиной дверь в комнату.
Я успеваю подумать, что надо бы поставить в зале двери, и снова падаю в сон, из которого меня выталкивает очередной звонок и очередной мужик с портфелем. Проводив его уже правым глазом, переворачиваюсь на другой бок и то ли репетиторы перевелись, то ли сплю крепко, реальность врывается с голосом Егора над ухом:
Ты пять минут назад говорила, что встанешь. И пять минут до этогото же самое. Я честно выждал, но оба раза ты солгала. Злата, пора собираться. Если помнишь, у нас сегодня очень важное и денежное мероприятие.
Я клятвенно бурчу, что если он даст мне всего минуту, я встану, но мальчишка противно гундосит о миллионах, встречах, о предстоящем разводе Я вмиг спохватываюсь.
А сколько времени?
Макар заедет через двадцать минут. С учетом, сколько женщине требуется, чтобы привести себя в порядок, мы опоздали минимум на полчаса.
Ааа, откидываюсь на подушку, рано разбудил!
И прячась от возмущенного взгляда, закрываю глаза. Не сплю, медитирую, настраиваюсь, что все пройдет хорошо, и когда уже почти себе верю, возвращаюсь в реальность. Я, видимо, совсем разрушаю представления Егора о женщинах, когда предстаю одетой и собранной максимум через пять минут.
И что, так и пойдешь в джинсах и кедах?
И с зонтиком, киваю.
А накраситься? пытается придраться хоть к чему-нибудь.
Не на свидание, отбиваюсь. А ты красавчик, оценивающе рассматриваю синие брюки с множеством карманов и модный плащ под взрослого.
Хотел бы я сказать то же о тебе, ворчит под нос. Вот что, кроме летнего плаща одеть тебе нечего? Простыть хочешь?
Но у меня, действительно, кроме плаща из верхней одежды только куртка, но она короткая и в ней еще холодней. Моя одежда в доме Яра. Впрочем, не моя, я за нее не платила.
Прости, Егор подходит, прижимается к моему боку и дышит в грудную клетку.
Догадливый мой мальчик, умный.
Да не за что, едва удерживаюсь, чтобы не взъерошить его короткие волосы.
Звонок Макара на мобильный расталкивает нас друг от друга. Не хочет подниматьсяждет внизу, и ладно. Не все же ему за ручку меня водить? Есть у меня провожатый: и лифт вызовет, и пропустит вперед, и дверь придержит.
Как устроились на новом месте? после обмена приветствиями интересуется Макар. То есть, поздоровалась я, а Егор сел молча на заднее сиденье, подвинулся, приглашая сесть рядом, уткнулся в окно и думает о своем. В принципе, я так поняла, они по телефону уже разговаривали, и все-таки напряжение ощутимо. И отвечаю одна я, хотя вопрос на двоих адресован.
Отлично, игнорирую кошачье фырканье слева, спасибо.
И пока машина из-за тянучки медленно рассекает нескончаемую улицу, озвучиваю волнующие вопросы. Как все это будет происходить? Мне надо говорить или лучше помалкивать? И что, Макар, действительно, собирается присутствовать вместе со мной?
Да ничего не будет необычного, успокаивает Макар. Встречаемся в конференц-зале бизнес-центра, где у твоего мужа офис. Тебе говорить не обязательнои лучше, если вдруг захочется, после подписей со стороны Ярослава Владимировича, чтобы не передумал. Это займет от силы полчаса, потому что юристы все уладили. Простая формальность. Из конференц-зала ты выйдешь свободной и богатой женщиной. Опять же, если не наговоришь лишнего.
Я по глазам вижу, что последнее он добавляет, чтобы постращать, и мой мандраж улетучивается; наверное, побочный эффект.
А ты, действительно, собираешься присутствовать? настаиваю на последнем вопросе.
Да, удивленно приподнимает брови, если хочешь.
И я не знаю, что ответить. Хочу ли я дразнить быка красной тряпкой, пусть даже говорят ученые, что бык цвета не различает?
А разве, мнусь, твое присутствие не будет еще хуже, чем если я вдруг не по теме разболтаюсь?
Да, да! вдруг оживляется Егор. А я все ждал, когда тебя осенит!
Макар бросает на нас странный взгляд и больше не отвлекается от дороги, хотя мы уже не едем и даже не тянемся, мы стоим в пробке без конца и начала.
Опаздываем, волнуется Егор.
Похоже, соглашается Макар.
Перезвонить ему? Сказать? спрашивает мальчик и тут же отвечает сам себе:А он терпеть не может не пунктуальности.
Меня подначивает сделать все, чтобы мой благоверный вышел из себя и даже если пробка рассосется, опоздать назло. Но эта встреча мне нужней, так что быстро нахожу выход и даже тихо радуюсь, что автоматом решен вопрос с присутствием Макара.
Мы выйдем здесь.
Как? удивляется мальчишка. Пешком мы только к вечеру дойдем!
Макар, притормози где-нибудь у обочины?
Машина кое-как вклинивается в правый крайний и останавливается.
Ты что? И дальше мы куда? пыхтит Егор, когда я приглашаю на выход.
А дальше, заглядываю в салон и шепчу доверительно. А дальше на метро!
Вы никогда не видели ежиков в шоке?
Незабываемое зрелище: глаза как два бильярдных шарика, нос вздернутый, уши почему-то торчком вместе с прической, а рот изображает все фигуры с линейки эллипса поочередно.
Подтолкнуть? участливо интересуется Макар, и этой фразой вынуждает мальчика, покряхтывая и постанывая, выйти из машины.
Брр, ощетинивается, дождь начинается!
Я вижу, раскрываю над ним зонтик.
Да что я, как девчонка, под цветастым зонтиком пойду?
Я уже посматриваю в салон на Макара с мыслью: а не оставить ли Егора в тепле и сухости, но он улавливает мой взгляд и быстренько выхватывает зонтик.
Я понесу!
Вот это по-мужски, одобрительно замечаю.
Злата! окрикивает Макар, когда миниконфликт улажен, и мы настроены на прогулку к метро.
И мне немного неуютно под понимающим взглядом: да, бросила его, да, не хочу, чтобы он был со мной в эту минуту. Считаю лишним показываться с ним на глазах у Яра. По крайней мере, пока.
Я буду ждать у бизнес-центра, отводит взгляд, подвезу вас домой.
Спасибо, на это я согласна: хватит с моего темноволосого ежика культурного шока в одну сторону.
Идем? торопит ежик.
И мы, уворачиваясь от спешащих ботинок, каблуков, острых зонтов и пустых взглядов, идем к метро. Всего-то десять минут, я даже рада прогулке после продолжительного лежания на больничной койке. И ночь была бессонной, кажется, сейчас только и оживаю, прохлада на лице, прохлада в сердце. Главноеподобрать комфортную для себя температуру. А мне комфортно.
Пока стою в очереди за жетончиками, Егор посматривает на терминалы, потом как опытный бросает свой жетон и счастливо мне улыбается по ту сторону. Едва заметно киваю, мол, умничка моя, и мы в прекрасном настроении спускаемся на платформу. Отодвигаю мальчика подальше от белой полосы, пытаюсь ухватить за рукувырывается, взрослый! кладу ладонь ему на плечо и то спасаю от несущихся-выходящих, то подталкиваю внутрь под натиском жаждущих войти. Подпихиваю к окошку у противоположной двери, и пока он рассматривает мир с позиции рельсов, перевожу дыхание. Признаться, для меня метротоже стресс, но это самый быстрый и доступный транспорт в мегаполисе, приходится терпеть и запахи чужого пота, и чьи-то ловкие или невольные прикосновения, и отзвуки клаустрофобии.
Егор ведет себя спокойно, глаза, правда, все еще как блюдца, но расширяются еще больше, когда от краевидов города переключается на пассажиров. Я в подростковом периоде жутко комплексовала, если на меня засматривались ребята: казалось, смотрят на прыщи, а потом услышала фразу, что на некрасивое смотреть неприятно, и успокоилась. А зря, выходит. Егор, к примеру, уже две остановки не отрывает взгляда от потертой бомжихи, и вряд ли он находит ее привлекательной.
На остановке с центральной улицей города нас практически вдавливают в окно, и мальчик крутится и так и эдак, но за спинами мрачных мужчин не рассмотреть ту, что заинтересовала.
Я ща, протискивается сквозь толпу и возвращается через одну остановку, когда я вся на нервах, что его потеряла. Но вслух изображаю беспечность:
Куда ходил? Что видел?
Так, прячет взгляд, общался.
Меня пронзает нехорошая догадка, принюхиваюсьзапах тот же, без примесей болезни и перегара. А, может, зря я думаю все самое худшее? Что общего у мальчика- миллионера и нищенки? Готовимся на выход, нам на следующей и вдруг я замечаю, как по ту сторону, за закрытой дверью, стоит бомжиха, ехавшая в вагоне, и от Егора не отводит взгляда. В нем столько боли, недоверия и столько тьмы, дрожащей от искусственного света, что в приступе внезапной паники я обнимаю мальчика за плечи. И взгляд бомжихи переходит на меня.
Пусть я. Пусть мне достанется кусочек тьмы, не мальчику
Но вижу слезы, утираемые новенькими купюрами, улыбку вижу и надежду
Вагон поехал дальше, а надеждатам, на станции, нас провожает.
Ты скоро разоришься, целую темную макушку, маленький Рокфеллер.
Мои счета лежат нетронутыми в банке, пожимает плечами.
И как отчитывать его, что мог ведь нахвататься болячек и насекомых? Как цинично поучать, что не поможешь всем, а та бомжиха, вероятнее всего, потратит деньги на спиртное? Я буду мыслить позитивно. Он разоряет Яраи кто против?
Ты умница! на остановке все-таки хватаю за руку и вклиниваюсь в поток. На эскалаторе вновь возвращаю ежикам пыхтящим свободу.
Фуух, переводит дыхание, это экстремальней, чем прыжки с парашютом.
А ты, что, прыгал?!
А ты, что, нет?!
И прежде чем в глазах мальчишки отразится превосходство, я спрашиваю:
А ты в трамвае когда-нибудь ездил? А в троллейбусе? А в маршрутке с курящим папиросу водителем?
В мальчишеских глазах наравне с диким интересом высвечивается почет мне и уважение, и мы до бизнес-центра по заказу экстремала тарахтим на трамвае. Едва успеваем сбежать от контролеров, потому что ну, кто же платит за одну остановку, если нет кондуктора? Повизгивая и подскакивая, мчимся к зеркальному бизнес-центру, и там приводим в серьезность лица, стряхиваем от дождинок зонтик и радуемся, что не нужно поправлять макияж. Ну все, я к испытанию готова.
А вы к кому? останавливает безликий охранник в форме неопределенно-мрачного цвета.
К себе, опережает Егор. Мой брат уже в конференц-зале?
Откуда только важность такая взялась, и где мальчишеская непосредственность, от которой я без ума? Я так и застываю у двери в холле, пока охранника пронзает осознание, кто перед ним, и он с улыбкой бешеного медведя приветствует нас с добрым утром и указывает на дверь в конце холла.
Да знаю я, отмахивается Егор и, взяв меня за руку, отводит чуть в сторонку. Тэкс, позвоним твоим адвокатам, где они?
Да, надо позвонить.
Мне как-то безопасней войти в ту дверь вместе с ними, потому что Егорка хоть и мой защитник и вообще, но пока маленький и если его оттолкнут
В глазах темнеет, и я плюхаюсь на мраморный бордюрчик для искусственной пальмы.
Жуть какая! возмущаюсь, осматривая место приземления. Кто держит в бизнес-центре огромные безжизненные цветы?!
Но клумба-то пригодилась!
Неопределенно машу рукой: смысл спорить с очевидным? Пока Егорка выясняет, где наши адвокаты, прихожу в себя, взбодрившись посиделками на прохладном мраморе и брызгами фонтанчика под мертвой пальмой.
Безвкусица, качаю головой, а пальма и не спорит.
Тэкс, прерывает диалог Егор, они уже здесь и ждут нас в конференц-зале. Пошли.
Послать? И это говорит мне мальчик, делавший замечания, как говорить правильно: врать или лгать?
Нашла время сводить счеты, подхватывает и буквально тащит меня к двери, которую я видеть не хочу, не то, что открывать.
Мы притормаживаем, переглядываемся и
Егор, как джентльмен, распахивает дверь, и я вхожу, пытаясь спрятать страх под безразличием. Я краем глаза отмечаю количество людей, делю на наших и чужих, сажусь в одно из кресел на колесиках, любезно отодвинутых Егором, и жду.
Егор садится рядом и мы, как по команде, откидываемся в креслах.
Защитник мой по правую сторону, по левуюдва адвоката, с которыми на днях все обсудили и на всем сошлись; напротивЯр, знакомый тип из бара, имеющий неподходящую ему Лариску; и лысый тип с бородкой и портфелем. Присматриваюсьвот кажется мне или нет?
И снова здравствуйте, он чуть кивает.
Так это, правда, вы сегодня утром расхаживали у меня по дому?
Я, вздыхает покаянно, и знаю, что вас разбудил.
Да это ничего, отмахиваюсь, просто если выадвокат Ярослава Владимировича, стойко держусь даже мельком взглянуть на обсуждаемую персону, и уже были у меня дома, а все нюансы, как я понимаю, улажены, зачем тогда нам встреча? Захватили бы с собой бумаги, я бы их подписала и вуаля.
Боюсь, вуаля не получилось бы, снова вздыхает адвокат, мой клиент настаивал на личной встрече.
А зачем?
Я все еще смотрю на адвоката и только, хотя напротив кое-кто демонстративно прочищает горло. Я из простых, мне можно не притворяться деликатной, и я упорно игнорирую намек.
Мои адвокаты, киваю на своих; они кивают в подтверждение слов, уверяли, что никаких вопросов не осталось.
И совершенно правы, соглашается мужик с бородкой, но мой клиент
Да, наконец вступает в обсуждение и Яр, настаивал на встрече я.
Зачем?
Хотел увидеть лично, как ты будешь подписывать. Так понятно?
Неа, и совершенно точно непонятно. Хотел увидеть радость, когда буду подписывать документы про бабки или счастьекогда о разводе?
Без разницы. Хотел увидеть тебя.
Двусмысленность в его словах или
И я, решившись, позволяю и себе его увидеть. Красивый. Умиротворенно-спокойный. Опасный хищник. Молчит. Чего-то ждет. Молчат и остальные. Да дышат ли они без разрешения хозяина?
А я дышу.
Живу.
И полюблю другого.
Мне просто нужно чуточку прийти в себя.
Нужна свобода.
Я не могу так больше.
Отпусти.
И я молчу, но Яр читает по глазам. Я вижу. Знаю. Чувствую его, как прежде. Только прежней нет меня. Осталась там, на заднем дворике. А здесьдругая.
Дай мне свободу.
Не могу остаться.
Правда.
Так больно, что и боли нет, и сердце в лоскутках.
И он молчит, и только в темной ночи глаз егогорит огонь. Надежды? Веры? Страха и отчаянья? А мне друг видится лицо бомжихи, что сегодня обрела свой шанс. И вправе ль я лишать его другого? Дамогу. Дая хочу расплаты. Но вправе ли?