Может, выпьем за удачу? просительно произнес Фоменко, испытывая непреодолимую потребность расслабиться.
А что? Хорошая мысль, одобрила Софа, с вожделением поглядев на него заблестевшими глазами. Надеюсь, ты уж постараешься утешить меня перед расставанием?
Она легко поднялась, достала из холодильника бутылку водки и принялась накрывать на стол.
Тебе стоит, Сержик, предупредить этого пижона Власова. Разумеется, не задаром! посоветовала повеселевшему любовнику. Пусть сам думает, как ему спастись. Он тебе еще пригодится.
А это разве обязательно? недовольно поморщился Генри Фишер, когда с трудом добившись разговора с ним, мистер Ричардсон настойчиво попросил о личной встрече. Пришлите мне свое сообщение по факсу!
Нет, вопрос слишком важный и конфиденциальный, настаивал посредник. Учтите, что вас могут начать шантажировать, и очень скоро!
Вам тогда это дорого обойдется! Я уничтожу вашу лавочку! рассвирепел бывший мусорщик, воспитателем которого с детства была чикагская улица. Вы у меня достаточно выманили денег, чтобы больше не беспокоить.
Вот для этого и нужна наша встреча, мягко заверил его Ричардсон. Чтобы в дальнейшем избавить вас от беспокойства и неприятностей.
Ладно, я вас приму в моем городском офисе. В три часа, раздраженно бросил ему Фишер и, положив трубку, обернулся к сидевшей неподалеку жене. Черт знает что, Салли! Опять к нам пристают посредники. Я так и знал, что твоя затея принесет одно беспокойство.
Это не так, Генри! спокойно возразила жена, откладывая свое вязанье, которым обычно занималась после ленча. Общение с этой красивой девочкой Лолой, так, более удобно, переделала она непривычное русское имя «Оля», мне доставляет большое удовольствие. Вот только, вздохнула она, скорее бы перестала плакать.
А что, по сестре скучает? Или все еще оплакивает родных? с сочувствием спросил супруг. Ты бы, Салли, прокатилась с ней на круизном лайнере по Карибам! Показала бы ей эту красоту, о которой девчонка и не мечтала в своей холодной России. Новые впечатления помогут забыть горе!
Ты прав, дорогой. Я об этом уже думала, одобрила его предложение Сара. Здесь она поначалу как будто повеселела, так ей все нравилось, а как немного пообвыкла, то снова каждый день плачет и просит привезти сестру.
Но ты ведь пока не думаешь удовлетворять ее просьбу? обеспокоенно взглянул на жену Фишер. Мне Лола тоже нравится. Однако нам для начала хватит ее одной!
Вполне с тобой согласна! выразила солидарность Сара. Мы с Лолой уже неплохо ладим. Утром вместе бегаем по парку, потом я учу ее играть в теннис, и мы купаемся в бассейне, с довольным видом сообщила она мужу. Она только начала ко мне привыкать, и приезд сестры этому помешает.
Ну и что ты решила? поинтересовался Фишер.
Сара поднялась и не спеша прошлась по роскошной, залитой солнечными лучами гостиной. Ей было за пятьдесят, по благодаря гимнастике и диете у нее все еще была статная фигура. Однако широкая кость, грубоватость сложения и большие руки прачки, перестиравшей когда-то горы белья, лишали ее внешность изящества, несмотря на дорогую косметику и изысканную одежду.
Возьмем к себе и вторую, только позже, объявила она, остановившись около мужа. Разве будет плохо, если мы вырастим двух русских красавиц, достойных сниматься в Голливуде? Подумай, Генри, какая жизнь нас ожидает!
А чем плохо нам сейчас живется, Салли? Нечего зря Бога гневить, укоризненно проворчал Фишер, который не без основания был горд тем, чего добился.
Да как ты не понимаешь? возбужденно воскликнула честолюбивая Сара. Ну что с того, что мы богаты? Таких пруд пруди! Кто нас знает? Узкий круг друзей. А так, посмотрела на мужа блестящими глазами, мы сразу будем всем интересны. Станем знамениты!
Слова жены произвели на Фишера впечатление.
Не побоюсь сказать, толково рассуждаешь, Салли! одобрительно произнес он. Если из девчонок и правда вырастут красотки, да еще благородного происхождения, нас с тобой на руках будут носить! Как благодетелей общества. Да и нашему бизнесу прямая польза!
Фишер весело посмотрел на жену, но тут же озаботился:
Но как ты объяснишь Лоле, почему мы пока не берем ее сестру?
Так же, как и раньшезаразной болезнью, ответила она с хитрой улыбкой. И сестра будет болеть столько, сколько нам понадобится.
А потом болезнь может окончиться и летальным исходом, сообразил супруг. Во всяком случае, так объявим Лоле. Ловко придумано!
Он с уважением посмотрел на супругу и удовлетворенно добавил:
Тогда, не теряя времени, отправляйтесь с Лолой укреплять свои отношения в плавании по Карибскому морю! А я тут пока разберусь с посредниками.
Мистер Ричардсон прождал своего клиента почти полчаса и, разминаясь, прохаживался по приемной, когда через зеркальные окна заметил подкативший к подъезду лимузин Фишера. Поднявшись на личном лифте прямо в кабинет, босс вызвал свою длинноногую изящную секретаршу Мэрилин и, когда она положила перед ним папку с документами, хлопнув по вызывающе оттопыренному заду, небрежно бросил:
Ну как, Мэри, этот жулик из посреднической фирмы уже пришел? А то я не прочь немного позабавиться.
Уже полчаса, как здесь ошивается, Генри, с кокетливой улыбкой ответила она боссу, с которым явно была в коротких отношениях.
Жаль, что пропадает хороший аппетит, хохотнул Фишер и, став серьезным, распорядился:Ладно, пусть войдет!
Мэрилин, виляя стройными бедрами, выскользнула в приемную, и в кабинет стремительно вошел заждавшийся мистер Ричардсон. По закушенной губе было видно, что он очень зол на клиента, но посредник сдержался, подсел к столу Фишера и, открыв свой кейс, молча протянул ему пачку документов.
Это еще мне зачем? удивленно посмотрел на него миллионер, вертя в руках чужеземные бумаги с печатями, очевидно, на русском языке. Я же от вас на эту девчонку все нужные документы получил.
Можете теперь их выбросить! грубо бросил Ричардсон. Они вам больше не нужны. Этоновые документы на вашу девочку, которые срочно прислала посредническая фирма из России.
Ничего не понимаю! нахмурился Фишер, предчувствуя недоброе. Зачем они мне?
Вы же не хотите вернуть ее русским, потеряв свои деньги? без обиняков объяснил ему Ричардсон. И мы не хотим этого, так как наш русский партнерфирма «Здоровье», самоликвидировалась, и получить неустойку не с кого!
Кто же это сможет у меня отобрать Лолу? насмешливо выкатил на него глаза Фишер. Русские диверсанты?
Напрасно смеетесь! зло осадил его посредник. Ее родителипотому что они живы и здоровы. Нас с вами обманули! Девчонки были похищены и разыскиваются, уже спокойнее объяснил он. Одну вроде уже вернули родителям.
Сообщение посредника озадачило, но отнюдь не обескуражило Фишера, в жизни которого многократно возникали куда более серьезные осложнения. Он лишь, нахмурив кустистые брови, пробежал глазами новые документы и, тяжело взглянув на незадачливого посредника, бросил:
Пожалуй, это сойдет. Выходит, мы удочерили не Ольгу Юсупову, а сироту Елену Шереметеву, тоже дворянского происхождения. И кто же так здорово изготовляет эту липу? презрительно усмехнулся, разглядывая одну из бумаг. Здесь не только печати, но и бумага старинная.
У них там есть большие мастера этого дела. За хорошую плату любой документ подделают так, что не всякий эксперт отличит от подлинного, вполне серьезно объяснил Ричардсон. С этими бумагами вы от Юсуповых отобьетесь, если они сумеют с помощью Интерпола отыскать свою девчонку.
На некоторое время воцарилось молчание, во время которого Генри Фишер размышлял, а посредник терпеливо ожидал решения своего клиента. Наконец, тот вышел из задумчивого состояния и объявил:
Окэй! Принимаю от вас эти документы как частичную компенсацию за сестру Лолы. Если я правильно вас понял, мне не видать ни ее, ни уплаченных за нее денег, остро посмотрел он на Ричардсона и со скрытой угрозой добавил:Думаю, что вы знаете, с кем имеете дело, как и то, что происходит с теми, кто мне не платит долги?
Посредник утвердительно кивнул, и Фишер жестко заключил:
Я не стану требовать от вас возврата денег, если спрячете все концы в воду и никто через вас на меня не выйдет! Если не примете мер или развяжете языки, то пеняйте на себя!
Можете в нас не сомневаться! Ведь поэтому я здесь, горячо заверил его Ричардсон. Все следы нами уничтожены! И наша фирма скоро исчезнет, так как босса посадили за неуплату налогов. Однако, счел нужным предупредить он клиента, девчонку у вас могут найти и помимо нас.
Не считайте меня за простака! Не найдут Лолу без вашей помощи, грубо оборвал его Фишер. Так что держите-ка язык за зубами, если дорога жизнь, и передайте это остальным!
Миллионер встал с кресла, давая понять, что аудиенция окончена и, покидая кабинет, Ричардсон спиной чувствовал, как тот провожает его своим тяжелым взглядом.
Дни бежали чередой, а упорные поиски Оли не давали никаких результатов.
Хитрая Воронцова умело разыгрывала из себя безвинную жертву преступников, безутешную вдову, которая ничего не знала об уголовном прошлом погибшего мужа. И хотя документы на сестер Юсуповых оказались похищенными, работники детдома подтвердили, что они были оформлены должным образом.
Юсуповы также в благодарность за то, что она помогла вернуть Наденьку и половину выкупа, уплаченного бандитам, сдержали свое слово и не сообщили следователю о ее пособничестве похитителям. Поэтому Катерину почти сразу же выпустили, и она прошла по этому делу как свидетельница. Держать язык за зубами она умела, и о ее более тесной связи с подельниками Седого никто не узнал.
Частые визиты в детдом Прони заведующая объяснила тем, что она принимала его как представителя благотворительной организации, за которого он себя выдавал, и других отношений с ним не имела. Это почти соответствовало правде и ее оставили в покое. Проня же, как только началось следствие, сразу исчез и выйти на его след никак не удавалось.
Уволился по семейным обстоятельствам. Жаль, ценный был работник, с фальшивым вздохом посетовал Сальникову глава охранного бюро «Выстрел» Василий Коновалов. Наследство какое-то получил на Кубани, то бишь на Ставрополье. Он вроде из тамошних казаков, объяснил он сыскарю, но в его глазах светилась насмешка. Наверное, уже не вернется.
Виктору Степановичу опыта было не занимать, и он давно уже вычислил, что похищение маленьких Юсуповыхдело рук банды Седого, а Проня лишь его подручный. Однако никаких доказательств этого не было, и как им ухватить матерого преступника ни он, ни его друг и шеф Михаил Юрьевич придумать пока не могли. Попытки разговорить явно причастных к похищению Фоменко и Софу окончились неудачей. Хитрые и осторожные, они в один голос твердили, что имели дело только с Надей, а об Оле им ничего неизвестно.
Безрезультатность поисков вконец измотала и без того слабую нервную систему Светланы Ивановны. Хотя одна дочь уже находилась дома у нее под крылом, из-за отсутствия второй она постоянно испытывала сердечную боль и пребывала в депрессии. Именно по этой причине впервые за долгие годы совместной жизни у нее произошла ссора с мужем, которого боготворила и с которым никогда раньше не расходилась во мнениях.
Я видела ужасный сон, Мишенька, сказала она ему за завтраком, и на ее дивные синие глаза навернулись слезы, что было теперь постоянным явлением.
То-то ночью ты металась и стонала, отозвался Михаил Юрьевич, отложив вчерашнюю газету, так как за неимением времени просматривал прессу перед уходом на работу. Я уж хотел было тебя разбудить, но все, видно, прошло, и ты успокоилась. Какой-нибудь очередной кошмар?
Видела Оленьку как наяву! Она погибала, взывала о помощи, а я не смогла спасти, всхлипывая, рассказала Светлана Ивановна. Мы купались с ней где-то в теплом море, и ее схватил огромный спрут! Представляешь этот ужас?
Конечно, представляю, но нельзя же, Светочка, относиться к этому всерьез, мягко ответил ее муж. И тем более проливать слезы! Это же только сон!
Нет! Я верю снам, горячо возразила Светлана Ивановна. Спрут утаскивал ее в глубину, Оленька протягивала ко мне свои ручонки, а меня словно парализовало. Так и не смогла прийти к ней на выручку! горестно произнесла она, опустив голову. Бог хочет отнять ее у нас, Миша!
Не сходи с ума! Неужели не понимаешь, что все эти ужасы тебе снятся на нервной почве, отражая твое беспокойство за судьбу Оленьки? резче, чем обычно, урезонивал ее муж. Ведь мы ничего о ней толком не знаем! добавил раздраженно, сознавая бесплодность своих усилий. Но из того, что известно, следует, будто наша дочь находится в хороших условиях. Зачем же думать о худшем?
Лучше бы он промолчал! Его слова и, главное, тон вызвали новую боль в истерзанной неизвестностью душе матери, и Светлана Ивановна обиженно возразила:
Так что, может, мне по этому поводу радоваться? Откуда ты знаешь, каково сейчас Оленьке и не попала ли она в беду. Рано же ты успокоился, Миша! бросила мужу горький упрек. Не ожидала я этого от тебя! И опустив голову на руки, бурно разрыдалась.
Михаил Юрьевич беззаветно любил жену и первым порывом у него было броситься к ней и утешить, но, ощутив в своем сердце глубокую обиду, остался на месте.
И я не ожидал от тебя такого упрека, глухо произнес он, стараясь не поддаваться гневу. Неужто не видишь, что я делаю все возможное и невозможное, чтобы поскорее найти нашу дочь? Ты как мать, возможно, глубже переживаешь, но это не дает тебе права несправедливо укорять и закатывать мне истерики!
Тебе не по душе истерики? Но я угожу в психушку, вот увидишь! сквозь слезы пригрозила ему Светлана Ивановна, которая от безутешного горя уже плохо соображала. Что толку от твоих слов, что много делаешь, когда не видно никакого результата?
Это было уже слишком! В душе Михаила Юрьевича все кипело от обиды и возмущения. Сами собой на язык наворачивались слова, призванные вразумить жену и защитить свое достоинство, восстановив справедливость. Но он был сильным человеком и сумел взять себя в руки, понимая, что в таком состоянии, в каком она находится сейчас, к добру это не приведет.
Резко отодвинув от себя недоеденный завтрак и не став пить кофе, он молча поднялся и, схватив по пути кейс, вышел из квартиры.
Глубоко переживая в душе первую в жизни ссору с горячо любимой женой, Михаил Юрьевич прибыл в свой офис, привычно сел за письменный стол, но работать не смог. Все его мысли были направлены на то, как поскорее с ней помириться, не роняя при этом своего достоинства. Он по-прежнему испытывал обиду от несправедливых упреков, но она уже отошла на задний план из-за беспокойства о здоровье супруги.
«Нет, словами Свете сейчас не поможешь, основательно подумав, пришел он к резонному выводу. Утешить ее может только хоть какой-нибудь результат в поисках Оленьки. До этого незачем с ней говорить. Надо выдержать паузу!»
Вызвав секретаря, Михаил Юрьевич попросил разыскать и направить к нему Сальникова, с которым с утра не мог связаться по мобильному, и уже собирался разобрать накопившиеся деловые бумаги, как ему позвонил Петр.
Ты откуда говоришь? обрадовался он. Если сможешь, приезжай сюда! попросил сына. Нам с тобой надо поговорить о матери. Ее состояние внушает мне тревогу.
А я как раз к тебе собирался, папа. Звоню с дороги, оживленно произнес Петр. Мне тоже надо с тобой посоветоваться. Тут появилась зацепка в розыске Оленьки.
Хоть бы что-нибудь удалось узнать! Твоя мама совсем извелась, посетовал Михаил Юрьевич. Я жду Виктора Сальникова, и мы все вместе подумаем, как сдвинуть наши поиски с мертвой точки.
Петр только вошел и уселся рядом с отцом в глубокое кожаное кресло, как дверь открылась, и в кабинет влетел запыхавшийся Сальников. Благодаря более совершенному протезу он почти не хромал.
Прости, Миша! Не знал, что тебе срочно понадоблюсь, и повез в ремонт свой мобильник, плюхнувшись в кресло, извинился он перед шефом. А что, собственно, стряслось?
Светочка на пределе! удрученно произнес Михаил Юрьевич. У нее и так слишком чувствительная натура, а из-за Оленьки совсем извелась. Сегодня мы впервые за столько лет даже поссорились. Да, сын, это так, с горечью бросил он Петру. Мама упрекнула меня, что плохо ищем Оленьку, а мне стало обидно.