Она сделала паузу и, поскольку Оленька, перестав плакать, внимательно ее слушала, переспросила:
Ну как, ты меня поняла? Сумеешь держаться твердо и настоять на своем? Сейчас все зависит от тебя самой. После того как им отказал суд, папа и мама не могут отобрать тебя у Фишеров. Даже приехать повидаться с тобой. Их за это могут убить. Нужно, чтобы дядя Генри и тетя Салли отказались от тебя сами!
Оленька сосредоточенно ее выслушала, понимающе качнула головой, и у Даши появилась уверенность, что девочка в состоянии поступить так, как от нее требовалось. Их шансы на успех возросли. Крепко ее поцеловав, она первой вернулась в гостиную. Через небольшой промежуток времени туда пришла и Оля. Во время обеда она была задумчивой, на вопросы отвечала односложно, но ничем себя не выдала.
Скандал разразился на следующее утро. Когда Сара Фишер зашла в спальню приемной дочери, она застала ее в постели с мокрым от слез лицом. Это ничуть ее не удивило, поскольку Лолита любила утром поваляться в постели, а плакала часто из-за разлуки с сестрой.
Вставай, засоня! как всегда, бодро скомандовала Сара, подходя и тормоша девочку. Хватит разводить сырость! Ты посмотри в окно, какой славный денек.
Обычно Лола сразу ее слушалась, но на этот раз молча повернулась к стене, накрывшись с головой одеялом.
Да что сегодня с тобой? А ну поднимайся! рассердилась Сара, стаскивая с нее одеяло. Ты чего такая кислая? Опять из-за Надин? Но я же сказала тебе, что заберем ее, как только поправится!
Обма-аныва-аете, закрыв лицо руками, сквозь слезы отозвалась Оля. Ка-ак вам не сты-ыдно?
Такое происходило впервые, и Сара даже опешила. Лола грустила и плакала, но всегда была вежлива с приемными родителями, и упреков от нее они никогда не слышали.
Это кто же тебя обманывает? делая сердитый вид, чтобы скрыть испуг и беспокойство, спросила она и потребовала:А ну выкладывай: что тебя так расстроило?
Мои па-апа и ма-ама, ока-азывается, не умерли приехали за-а мной, а вы меня-а не отдае-оте, растягивая слова, еще пуще зарыдала девочка.
Осознав, что Лолите каким-то образом все стало известно и рушится их, казалось бы, уже достигнутое семейное благополучие, Сара Фишер окончательно растерялась.
Да что такое ты говоришь? Кто тебе это сказал? только и смогла она вымолвить, запинаясь.
Никто мне не говорил, вспомнив, что обещала молчать, и перестав плакать, ответила ей Оля. Я поверила горбатому дядьке, что меня хотят погубить злые духи. Он ведь сказал, что они примут вид мамы и папы, которые умерли, она вытерла слезы и, всхлипнув, добавила:Я такое часто видела по телеку.
Ну и что? не выдержала Сара. Он же сказал правду!
Зачем вы обма-анываете, тетя Салли? обратила к ней заплаканное лицо Оля. Папа и мама были настоящие! Они не умерли! Я видела их портреты в газете.
Где же ты могла видеть? В школе? поразилась Сара. Ты же, Лола, газет не читаешь и по телеку ничего не смотришь, кроме детских передач!
Я вчера вечером их в кабинете у дяди Генри посмотрела. Простите, что без спросу, покаянным голосом честно призналась Оля. Поняла, что случилось что-то такое и мне захотелось проверить.
«Дело дрянь, удрученно подумала Сара. Теперь вряд ли удастся что-либо поправить. Лолитабольшая девочка! Если только попробовать ее уговорить». Она уже пришла в себя и могла рассуждать трезво.
Ты неправильно поступила, Лолита, с искренней печалью сказала Сара. Неужели хочешь поломать блестящую судьбу, которая тебя ожидает, как нашу приемную дочь и наследницу? Ты уже достаточно большая, чтобы понимать, что дает в нашем мире человеку такое богатство, которым мы обладаем.
Девочка молча слушала, и она с воодушевлением продолжала:
Мы с дядей Генри удочерили тебя вполне законно, как сироту. У тебя даже по документам была другая фамилия. Нам она была безразлична потому, что ты теперьЛола Фишер. И, когда появились люди, утверждающие, что они твои родители, мы предоставили решить этот спор суду. Разве это неправильно?
Сара испытующе посмотрела на Олю, но девочка продолжала молчать, и она мягким тоном, насколько позволял ее низкий грудной голос, заключила:
Суд, как ты знаешь, подтвердил наши права. По закону, ты теперь наша дочь со всеми, подчеркнула, сделав паузу, вытекающими правами. Так подумай сама, зачем тебе отказываться от нас, от такой замечательной судьбы? Стоит ли возвращаться назад, где ничего такого у тебя не будет и в помине? взглянула с укором, снова сделав паузу, и заверила:Ты знаешь, что мы с дядей Генри тебя любим и сумеем заменить папу и маму! Как наша дочь будешь иметь хорошую возможность помочь также своей сестре Надин добиться успеха в жизни!
Непривычно длинная речь утомила Сару, и она обессиленно опустилась на стул, пытливо глядя на приемную дочь и моля Бога, чтобы приведенные доводы возымели действие. Но ее надежды не оправдались.
Мне очень жаль, что так получилось, тетя Салли, приподнявшись на подушках, со взрослой печалью ответила Оля. Но раз живы мои родные, я не могу у вас оставаться. Ну разве вы, бросила на нее девочка чистый взгляд своих синих глаз, могли бы отказаться от своих папы и мамы даже ради всех богатств на свете?
Сара сразу вспомнила свое нищее детство. Своего отца, портового грузчика, убитого в пьяной драке, и матьторговку овощами, грубую женщину, спившуюся с горя, когда ей не было еще десяти лет. Жили они в постоянной нужде. Но родители, простые и необразованные люди, любили друг друга и свою дочь. Отец, как бы ни уставал, находил время, чтобы приласкать и с ней поиграть, а мать, хоть могла влепить пощечину за серьезную провинность, зато чаще была нежна и всегда заботлива.
«Могла бы я отказаться от них, если бы были живы и меня захотели взять к себе миллионеры?»мысленно спросила себя Сара и, несмотря на всю свою прагматичность, не смогла дать положительный ответ. Потому что ее бедное детство все равно осталось в памяти счастливейшим периодом жизни, и своих родителей она вспоминала с неизменной нежностью.
Ну что же, Лола, твое поведение создает для всех нас серьезную проблему, поднявшись, сказала она, стараясь сохранять спокойствие, хоть сердце у нее и обливалось кровью. Надеюсь, ты не будешь объявлять голодовку? Уже давно пора завтракать. А я обещаю, что поговорю с дядей Генри, и мы еще с тобой все спокойно обсудим.
Боясь, что не выдержит и расплачется, Сара поспешно вышла из комнаты.
Какие там газеты, Салли! Это все наделала старая карга, вне себя от ярости бушевал Генри Фишер, когда жена, вся в слезах, рассказала ему о своем утреннем разговоре с Лолой. Это надо же, какая сволочь! Сама одной ногой уже в могиле и другим жизнь портит!
Набравшись духу, Сара не стала звонить ему в офис, а ошарашила супруга, когда он приехал домой обедать. Тут уж она дала волю слезам.
Но почему ты так уверен, что это она открыла глаза Лолите? всхлипывая, с сомнением спросила она, не желая, чтобы старушка пострадала под горячую руку. Правда, миссис Боровски при мне поговорила с Лолой немного на своем языке. Но очень спокойно. А за обедом разговор велся только по-нашему.
Чего бы я стоил, Салли, если бы не умел видеть все насквозь, мрачно, но не без самодовольства бросил ей Фишер. Эта хитрая старушенция сумела так сообщить обо всем Лолите, что ты даже не заметила. И я тебе это докажу!
Чтобы немного успокоиться, он зажег сигару и продолжал:
Тут же все сходится! Русские только у себя грызутся, а в чужих краях, как никто, стоят друг за друга. Поверь, я уже с этим сталкивался. Зачем, по-твоему, тогда прискакали они к тебе, вперил он на жену жесткий взгляд своих ледяных глаз, как только мы выиграли суд? Конечно, для того, чтобы вновь замутить воду. Так Юсуповы хотят добиться своего!
Ты думаешь, они связаны с родителями Лолы? изумленно вытаращила на него глаза Сара. Каким образом, Генри?
Этого я пока не знаю. Допускаю даже, что старуха Мэри просто захотела помочь соотечественникам вернуть девочку, почти угадал проницательный делец и, нахмурив брови, мстительно добавил:Но это ничуть не уменьшает ее вины, и она за это поплатится!
Наша Лолита не умеет врать, все же усомнилась Сара. Ты думаешь, она выдумала насчет этой, вопросительно посмотрела на мужа, газеты, Генри?
Вовсе нет. Такая газета у меня есть, и она могла ее посмотреть, ответил Фишер и убежденно добавил:Но только после того, как ее надоумила старуха Боровски.
Что же теперь делать, Генри? в отчаянии заломила руки Сара. Неужто нам придется Лолиту вернуть родителям?
Этого исключить нельзя, если она упрется, с мрачной рассудительностью произнес Фишер. Надо попробовать ее уговорить. Посулить золотые горы, расписать получше, чего лишится, если от нас уйдет к родителям. Весь расчет на то, что она уже большая и ее можно этим соблазнить.
Хорошо, я попытаюсь, Генри, уныло согласилась с ним Сара. Мне самой кажется, что другого способа у нас нет.
Она пошла распорядиться насчет обеда, а Фишер тут же по мобильной связи вызвал к себе шефа секьюрити.
Немедленно приезжай, Мигель! приказал он пуэрториканцу. Для тебя есть дело.
Фишер успел лишь освежиться под душем, как его верный подручный уже прибыл и, ожидая распоряжения босса, расположился в гостиной.
Пройдем в кабинет, выйдя к нему прямо в халате, сказал он ему хмуро, и Мигель сразу понял, что речь пойдет об очередном «мокром деле». Надо, чтоб никто нас не подслушал.
Там они уселись в кресла и, понимавший без слов своего босса, Мигель, не теряя зря времени, спросил:
О ком на этот раз пойдет речь?
Мне напакостила старуха Боровски. Надо отомстить этой суке, коротко объяснил ему Фишер.
Придушить старушенцию? не сдержал удивления обычно флегматичный пуэрториканец. Она ведь и так вот-вот загнется.
В этом ты прав. Она давно готова переселиться в мир иной, недобро усмехнулся Фишер. Я решил наказать ее по-другому. Пусть живет и мучается!
Мигель лишь молча взглянул на босса, и тот открыл ему свой замысел:
Мы пошлем к праотцам ее единственного сынаТима Боровски. Вот это для нее будет удар! От бездельника все равно нет пользы обществу.
Очевидно, подручный был с этим согласен, потому что с видимой охотой тут же отозвался:
Нет ничего проще босс! Подкараулим его на яхте. Он все время на ней проводит. С бл ми, пока жена в поте лица трудится.
Сойдет. Только постарайтесь угробить только его одного, чтобы меньше было шумихи. Да и мочить случайных людей не стоит, строго наказал Фишер.
Ну, без этого навряд ли обойдется, серьезно ответил ему Мигель. Но мы постараемся, босс, сделать все как можно чище.
Тим Боровски, весь мокрый от усилий, издав мучительный стон удовлетворенной плоти, ослабил объятия и с блаженной улыбкой перевернулся на бок. Пышнотелая блондинка, с которой он занимался любовью в роскошной каюте своей яхты, попыталась его удержать.
Котик, а как же я? Ну, еще немножечко! Мне надо, прерывисто дыша, упрекнула она своего партнера. Не будь эгоистом, милый!
Да погоди ты, Дороти! Дай отдышаться, небрежно отстранил ее пожилой плейбой, еще не вечер. Ведь знаешь, заверил, самодовольно усмехнувшись, что не уйдешь от меня голодной.
Подождав, когда любвеобильная дама, жена его старого приятеля, с которой он время от времени тайно встречался по ее инициативе, немного успокоится, Тим взглянул на часы и, нежно похлопав ее по голому заду, сказал:
Сейчас принесут заказанную мной пиццу, мы с тобой подкрепимся, и этот сеанс любви будет посвящен исключительно тебе. Надеюсь, что я еще на что-то гожусь. Не хочу уступать тебя молодому любовнику!
О чем ты говорить? Не нужен мне молодой, повеселев, улыбнулась ему Дороти. Ты только больше старайся, милый.
Вот выпью, подзаправлюсь и полностью выложусь, подмигнул ей Тим. Ты только не унывай, надейся!
Любовники и не подозревали, что за ними с причала пристально наблюдают в оптический прибор из маленького окошка металлического ангара. Худощавый брюнет с длинными баками, по которым безошибочно можно было узнать Мигеля, оторвавшись от окуляра, сказал стоявшему рядом помощнику:
Все, встают! Закончили, наконец, свою случку. Невтерпеж было смотреть. Теперь можешь отнести им пиццу. Ты точно знаешь, что, кроме Боровски и его бабы, на яхте никого нет?
Его помощник, тот же молодой, коротко стриженный блондин, который был с ним в Колумбусе, уже одетый в униформу посыльного ресторана, ответил:
На яхте они одни. С утра наблюдаю. Уходил только за пиццей после твоего прихода.
Ну давай! Как передашь им коробку с пиццей и подсунешь взрывпакет, сразу возвращайся, коротко распорядился Мигель. Приведешь его в действие, только когда дамочка сойдет на берег! Ее муж очень влиятельный человек.
Что же, мне ждать, пока им не надоест трахаться? недовольно проворчал блондин. Она, может, ночевать у него останется.
Если понадобится, будешь ждать всю ночь! отрезал шеф. Но не думаю, что их свидание продлится так долго, смягчив тон, успокоил подручного. Они скрывают свою связь и должны скоро разбежаться. Первой, конечно, поспешит домой к мужу дамочка, презрительно ухмыльнулся он.
Лжеофициант пошел относить пиццу, а Мигель, прильнув к окуляру, продолжил наблюдение. Когда молодой блондин уже без коробки вышел на палубу и стал спускаться по трапу, Мигель покинул свой пост и поднялся по крутой лестнице на набережную, где стояла его машина. Забравшись в нее, развернул газету и стал ждать, как дальше развернутся события.
Тем временем его подручный выбрался на причал и, усевшись у окошка ангара, стал терпеливо ожидать появления на палубе яхты дамы Тима Боровски.
Радиоуправляемое взрывное устройство он незаметно сунул под койку каюты, пока проголодавшиеся любовники расправлялись с пиццей. Для этого ему достаточно было изобразить, что уронил авторучку, которой полуодетый хозяин расписался в получении заказа.
Однако ждать долго киллеру не пришлось. Очевидно, в этот черный для себя день Тим Боровски не выполнил своего обещания и не оправдал сексуальных надежд жены своего приятеля, из-за чего они поссорились. Не прошло и часа, как на палубу выбежала разгневанная дама, а вслед за ней, стараясь ее удержать, хозяин яхты. Сказав, видно, что-то оскорбительное, пышная блондинка стала спускаться на берег, а неудачливый любовник, махнув с досады рукой, ушел в каюту, наверное, утешиться выпивкой.
Подождав минут десять, чтобы дать возможность даме отойти на приличное расстояние, киллер нажал на кнопку пульта, который держал в руке, и тут же прогремел мощный взрыв. Шикарную яхту Боровски буквально разорвало на куски, ее обломки скрылись в облаке пламени. Было всего пять часов вечера, и набережную сразу запрудили толпы зевак. Шум толпы перекрывал вой сирен полицейских и пожарных машин.
С высокой площадки, на которой находилась парковка, в числе других зевак за происшедшей трагедией наблюдал и шеф секьюрити Фишера. Убедившись, что яхта Боровски затонула и спасателям никого с нее спасти так и не удалось, Мигель преспокойно забрался в свою машину и отправился докладывать боссу об успешно выполненном задании.
Небольшое, но богатое и ухоженное католическое кладбище находилось на окраине Майами. К назначенному для панихиды часу туда съехалось большое количество шикарных машин самых последних и престижных моделей. Семья Кроули-Боровски занимала видное положение в городе, и у нее было много влиятельных друзей. На похороны Тима прибыли и мэр, и начальник полиции, даже член конгресса от штата Флориды. Приехали выказать соболезнование и супруги Фишеры, стоявшие в первых рядах почетных граждан с подобающе постными лицами.
Взрыву на яхте Боровски, унесшему жизнь ее хозяина, было посвящено много сообщений в прессе, однако даже в желтых газетенках не выдвигались версии, близкие к истинной причине трагедии. В основном сходились на двух мотивах убийства Тима: устранении конкурента, часто выигрывавшего парусные регаты, и мести рогоносца-мужа, поскольку постельные подвиги погибшего дотошным журналистам были известны. Сара, конечно, догадалась о том, что произошло на самом деле, и не хотела ехать, но муж ее заставил, чтобы на них не легла тень подозрения.
Старая миссис Боровски пребывала в таком горе и отчаянии, что не могла ни о чем думать, кроме постигшего ее непоправимого несчастья. Поддерживаемая с двух сторон овдовевшей невесткой и старшим внуком, она не отрывала помутневшего взора от гроба и лишь повторяла одно и то же: