По этой причине Даша категорически отказалась, как ни уговаривала мать, вернуться из больницы в свою квартиру.
Там ничего не принадлежит мне. Все приобретено на деньги Пети. Он был против, чтобы я тратила свои сбережения. Мне и так тяжело с ним расставаться, объясняла она матери, а там совсем задавят воспоминания. И он сам, и его родные не оставят меня в покое.
Но это же неразумно, доченька! возражала прагматичная Анна Федоровна. Все нажитое по закону принадлежит вам пополам. От него не убудет.
Ну как ты не понимаешь, мамочка? с горечью упрекнула ее Даша. Разве смогу я порвать с Петей, если останусь жить в его квартире? Даже если он, как обещал, временно переселится к родителям. Ведь, что бы ни натворил, он все еще у меня здесь, прижала она руку к сердцу. А мне необходимо отвыкнуть от него и забыть!
Так ты что же: все ему оставишь? Глупо! несогласно покачала головой Анна Федоровна. Я бы на твоем месте взяла то, что положено по закону. Зря великодушничаешь! И суд признает твои права при разводе, сердито добавила она. Не хотела тебе говорить, но раз с ним порываешь, знай: он не заслуживает того, чтобы ты с ним церемонилась!
Ну это уже слишком, мама, неверно ее поняв, непроизвольно вступилась за мужа Даша. То, в чем его обвиняют, не доказано. Да и не верю я в это! Петя не убийца.
Да я не об этом. Мне тоже не верится, что он способен на преступление, досадливо поморщилась Анна Федоровна. Но по отношению к тебе совершил подлость!
Только не надо преувеличивать! сама себя не понимая, продолжала Даша защищать мужа. Если Петя ко мне охладелэто еще не подлость! Не мы первые, не мы последние, у кого брак оказался неудачным.
Анна Федоровна с сожалением посмотрела на дочь.
Теперь вижу, что ты им еще не переболела. Но то, что сейчас тебе открою, поможет тебе поскорее избавиться от этой напасти, произнесла она непримиримым тоном. Я застала его у вас дома с любовницей! Разве не подло изменять жене в то время, когда она ждет твоего ребенка? И разве не низко было с его стороны, опозорив тебя, сбежать накануне свадьбы? Ты забыла об этом, а я нет!
Вот оно что. Значит, правду сказал следователь, понурила голову Даша. И я, конечно, не прощу ему этого, мама! с горечью сказала она, подняв на нее глаза, полные обиды и боли. Мы с Петей разведемся. Но все же не нужно его зря чернить! Он не был тогда виноват, ты знаешь. Может, и в его измене есть часть моей вины. Такова жизнь! Не всем она приносит счастье.
Мать ей ничего не ответила, и некоторое время они понуро молчали. Потом, не выдержав, Анна Федоровна, не глядя на дочь, спросила:
Ты и все свои драгоценности им вернешь? Это же целое состояние!
Они не мои, мама, и ты это знаешь, грустно ответила Даша. Это семейные реликвии, которые от меня должны были перейти к жене моего первого сына. Раз мы с Петей разводимся, я обязана их вернуть!
Все это чушь! Онисвадебный подарок от их семьи и по закону принадлежат тебе! не сдавалась Анна Федоровна, практичная натура которой восставала против такого транжирства. Верни часть, если хочешь поступить по совести, но оставь себе хотя бы пару колец.
О чем ты, мама? с досадой отмахнулась Даша. Зачем мне это, когда я мечтаю лишь поскорее порвать с прошлым и начать новую жизнь? Не бойся, подыщу работу и буду вполне обеспечена! А фамильные драгоценности пусть останутся в семье Юсуповых.
Значит, ты из больницыпрямо к нам? неодобрительным тоном поинтересовалась мать.
Нет. Сначала заеду забрать свои личные вещи. Погружу их в машину, и уж тогда попрошу вас с папой потесниться, как о решенном, объявила ей Даша. Надеюсь, вы никому не сдали мою комнату? с улыбкой пошутила она.
Твоя комната тебя ждет, серьезно ответила Анна Федоровна и, с любовью взглянув на дочь, не удержалась, чтобы не пожурить. Ну что с тобой, такой неразумной поделаешь? Всегда поступаешь по-своему!
Высказанное Михаилом Юрьевичем Сальникову горькое опасение сбылось, но только частично. Известие, что Петр задержан милицией и ему предъявляют такое чудовищное обвинение, вызвало у Светланы Ивановны тяжелый нервный стресс. Когда же вдобавок она узнала о том, что от сына ушла жена и живет у своих родителей, собираясь подать на развод, то впала в депрессию и, как это уже с ней бывало, слегла, не в силах противостоять свалившимся на ее голову несчастьям.
Но зато эти беды как-то само собой помирили супругов. Их недавней ссоры как не бывало. Михаил Юрьевич ухаживал за любимой женой, вызывал к ней врачей, сам старался побольше побыть возле нее, руководя делами из дома.
Это Бог наказал меня, Мишенька! И поделом, проливая слезы, упрекала себя Светлана Ивановна. Слишком эгоистично занималась я своим творчеством, забыв о обязанностях жены и матери. Плохо заботилась о дочурках! Разве их похитили бы, если я была бы рядом? виновато посмотрела она на мужа и разрыдалась.
Ты чрезмерно строга к себе, Светочка, ласково взяв за руку и утирая ей слезы, возразил Михаил Юрьевич. У тебя большой талант, и он принадлежит народу. Ты не можешь бросить театр и стать домохозяйкой! Это мы с Петей тебя подвели!
Да что ты говоришь, дорогой! запротестовала Светлана Ивановна, но благодарно взглянула на мужа, перестав плакать. И у Пети с Дашенькой было бы все в порядке, если бы я по-родственному уделила ей внимание в период беременности. И вообще, помогла бы им преодолевать ошибки, совершаемые по молодости. Разве ты со мной не согласен?
Ну как я могу с тобой не соглашаться, когда ты у нас такая умница, мягко поддакнул Михаил Юрьевич, радуясь тому, что она немного отошла и логично рассуждает. Конечно, нам всем станет легче жить, когда ты постоянно будешь рядом. Но ведь затоскуешь без театра, Светочка!
Ведь когда-нибудь это все равно должно случиться. Разве не так? Я не смогу быть на вторых ролях, в ее дивных синих глазах была грусть, но голос звучал спокойно. Для души буду выступать в концертах. Но ты не прав, думая, что мне скучно без работы. Только дома я испытываю настоящее счастье!
Так бросай сцену, Светочка! Дай дорогу молодым дарованиям, полушутя призвал ее Михаил Юрьевич, не слишком веря, что такое реально. Это будет первый случай, когда им без боя уступят место под солнцем.
Напрасно шутишь, дорогой! Я не позволю театру разрушить нашу семью, решительно заявила Светлана Ивановна. Буду не менее счастлива, занимаясь с дочурками, и, если выращу из них себе смену, вот это и станет вершиной моей карьеры! Но ведь надо еще найти Оленьку, горестно простонала она и вновь залилась слезами. Обещай, Мишенька, что вы с Витей не бросите поиски! Петя не виноват и сумеет доказать это!
Михаил Юрьевич поспешно наклонился над ней и нежно прижал к себе большими сильными руками.
Успокойся, родная! Мы с ним только этим и занимаемся. Уже вышли на след, заверил ее, немного преувеличивая, чтобы успокоить. Не сомневайся, мы вернем домой Оленьку, чего бы это ни стоило! А у Пети самые лучшие адвокаты. Они помогут доказать его невиновность.
Ласковые заверения мужа подействовали, и, утерев слезы, Светлана Ивановна, благодарно глядя на него, сказала:
Я верю, Мишенька, что все кончится хорошо и вынесу любые испытания, потому что со мной рядом ты. Но тебе нужно передохнуть и заняться делами. Ты не голоден? заботливо спросила она. Мама тебя уже покормила?
Да, я уже поел. Вера Петровна сейчас кормит на кухне Наденьку, ответил Михаил Юрьевич и, в свою очередь, предложил:Тебе тоже стоит немного подкрепиться.
Ладно, пусть мама принесет мне чай с пирожками, согласилась Светлана Ивановна. Я уже получше себя чувствую. Только еще во всем теле какая-то слабость.
«А что? Похоже, ей и правда полегчало, обрадованно подумал Михаил Юрьевич, выходя из спальни. Скорей бы поправилась! Тогда все дела пошли бы у нас лучше».
Даша уже два дня жила с отцом и матерью, когда ей неожиданно позвонил Шитиков и сказал, что разрешает свидание с мужем, и если захочет, то пусть приедет к одиннадцати в МУР. Пропуск на нее будет заказан.
Не знаю, что и делать, призналась она матери, сообщив о звонке следователя. Ну о чем мы с ним будем говорить? Ни сочувствовать Пете, ни утешать его я сейчас не в состоянии.
А это и не требуется, хладнокровно высказала свое мнение прямодушная Анна Федоровна. Изображать сочувствие тебе незачем, так как в убийствах этих он, конечно, не виноват. А за деньги его адвокаты отмажут. Говори с ним по делу, предложила она дочери. Насчет вашего развода.
Но не слишком ли это жестоко с моей стороны? усомнилась Даша. Ведь, как ни посмотреть, Петя сейчас в очень трудном положении. Может, мне с разводом немного подождать?
Уж очень ты у нас сердобольная, дочь! сердито заметила Анна Федоровна. Разве он считался с твоим трудным положением? Неужто ему это простила? Поезжай и держись твердо! непримиримо потребовала она. Не сомневайся, ты и без него будешь счастлива!
После такого «заряда» Даша отправилась в МУР, настроившись добиться согласия Петра на развод. Зная гордую натуру мужа, она не сомневалась, что вызовет его гнев, однако ни протестовать, ни уговаривать ее он не будет. На душе у нее было тяжело, так как сознавала: режет по живому и, потеряв то, что казалось ей смыслом жизни, едва ли обретет это вновь. Но уж слишком велики были разочарование и боль обиды, чтобы можно было повернуть вспять.
«Мама права, нечего мне его жалеть, мысленно убеждала себя Даша. Сам виноват в том, что произошло. Если бы не спутался с бандиткой, то не оказался бы за решеткой. Изменил мне, предал нашу любовь, горевала она, закипая гневом и жаждой мести. Своим пренебрежением лишил ребенка! И я его еще должна утешать?»
Оформление пропуска в МУРе не заняло у Даши много времени, а когда она вышла из проходной, была приятно удивлена, встретив спешащего ей навстречу Шитикова. Очевидно, ему сообщили о ее приходе.
Очень рад видеть вас, Дарья Васильевна! Решил вот сопроводить, чтобы не заблудились, со слащавой улыбкой, не скрывая своих мужских притязаний, любезно произнес он и со значением добавил:Надеюсь, что вы это оцените.
Спасибо, Николай Ильич! Но я и сама нашла бы нужную комнату, сухо ответила Даша, догадываясь о его намерениях и решив сразу дать им отпор. И мне, простите, не требуются мужские услуги. Хватает разочарования, которое испытываю по вине мужа.
Шитиков ничего не ответил, лишь перестал улыбаться, и они молча прошли на второй этаж здания, где находился его кабинет. Немного не доходя, Николай Ильич остановился и строго предупредил:
Говорите с мужем только о личном и не касайтесь существа преступления, в совершении которого его подозревают. Ничего не принимайте от него и не передавайте ему сами!
Они вошли в кабинет, где у стены рядом с довольно плюгавым конвоиром, понурившись, сидел Петр. Таким небритым и неопрятным она мужа еще не видела! Костюм на нем помялся, рубашка была непривычно грязной. И все же он не выглядел жалким. Его рослая фигура источала силу, и взгляд, которым встретил Дашу, был хмурым, но отнюдь не растерянным.
Здравствуй! только и сказал он. Не думал я, что когда-нибудь окажусь в таком положении. Но верно гласит народная мудрость, что от сумы да от тюрьмыне зарекайся!
Я уверена, Петя, что твой арестэто недоразумение, спокойным и ровным голосом произнесла Даша, присаживаясь рядом с ним на стул. И пришла сюда не сочувствовать, а для серьезного разговора.
Она сделала паузу и добавила:
Не знаю, сообщили тебе уже или нет, но я ушла от тебя, Петя, и живу снова вместе с родителями. И сделала это, поспешно добавила, боясь, что неправильно истолкует, вовсе не потому, что тебя обвиняют в преступлении. Ты ведь и сам это понимаешь? посмотрела она на него с горьким упреком.
Нет, не понимаю! опустив глаза, хмуро произнес Петр. Вижу только, что решила порвать со мной, когда я нахожусь в тяжелом, беспомощном положении?
А ты, значит, выбрал подходящий момент, заведя любовницу, когда я была в больнице? Почему-то не подумал о моем тяжелом, беспомощном положении? вспыхнув, бросила ему в лицо Даша. Тебе эта убитая бандитка была дороже меня и твоего ребенка! Разве такое можно простить?
Вот теперь Петр и правда растерялся, так как сам понимал, что оправдания тому, что было, нет. «Этоконец! Дашу я потерял, угрюмо подумал он, проклиная в душе допущенную им слабость. Она мне этого никогда не простит!»
Так получилось из-за обиды, что мной пренебрегала, невнятно бормотал он в свое оправдание. Я же здоровый мужик. Не знал, что она бандитка. Да разве я, поднял на Дашу глаза, в которых застыла мольба, променял бы тебя на кого еще? Никто, кроме тебя, мне не нужен! И чтобы дети были, хочу.
Лучше бы он этого не говорил! Упоминание об утраченном счастье материнства вновь ожесточило ее сердце.
Поздно ты спохватился, Петенька, горько произнесла она, глядя на него полными слез глазами. Врачи говорят, что мне уже не родить. Из-за каких-то осложнений. Ты бы знал это, если бы мной интересовался, непримиримо бросила ему последний упрек.
Это обескуражило Петра, и возникла пауза, во время которой оба подавленно молчали. Но Даша вспомнила о цели своего прихода и тихо сказала:
Не надо меня уговаривать, Петя! Нам нужно разойтись и начать новую жизнь. Так будет лучше для нас обоих. Разбитый кувшин не склеишь!
Говори, что предлагаешь! не глядя на нее, хмуро отозвался Петр.
Я собираюсь найти работу за рубежом. Уеду надолго, и мне надо оформить развод. Как знать, может, найду там свое счастье?
Согласен. Что от меня требуется? так же, не поднимая глаз, бросил он.
Подписать документы, которые я передам через следователя.
И на это согласен, буркнул Петр и, тяжело вздохнув, поднял на нее глаза. Поступай, как знаешь! Я сам во всем виноват. Попрошу тебя лишь об одном: отдай отцу то, что должно остаться в нашей семье. За любую компенсацию.
Даша согласно кивнула, и он, покосившись на дверь, быстро добавил:
И еще передай ему дословно две фразы: фирма «Здоровье», мистер Джеймс Ричардсон. Так зовут американца, который увез Оленьку. Запомнила?
Не беспокойся, передам в точности, заверила его Даша. Память у меня хорошая. Натренирована зубрежкой английского, улыбнулась впервые за все время их свидания.
На этом их разговор оборвался, так как в кабинет вошел следователь. Даша молча поднялась. Шитиков, также молча, подписал ей пропуск на выход, даже не предложив проводить.
Сразу же после свидания с мужем Даша, как и обещала, позвонила в офис Михаилу Юрьевичу, чтобы срочно сообщить ему новые сведения об Оленьке и договориться, каким образом передать фамильные реликвии. Ввиду несметной стоимости, хранить их в нежилой квартире она опасалась, да и при себе держать было чрезвычайно рискованно.
Полчаса назад я виделась с Петей, поздоровавшись со свекром, коротко сообщила ему Даша. Мне устроил свидание с ним следователь. Он выглядит нормально и просил передать следующую информацию, как я поняла, об Оленьке. Фирма «Здоровье». Американец Джеймс Ричардсон. Вам это о чем-нибудь говорит?
Даже очень! обрадованно воскликнул Михаил Юрьевич. Спасибо тебе! Эта фирма, несомненно, российский посредник сделок по усыновлению. А американецкурьер, который сопровождал Оленьку к приемным родителям. Теперь отыскать ее будет намного легче.
Он сделал паузу и с легким упреком сказал:
Ты уверена, что правильно поступила, когда ушла жить к родителям? Я знаю, ты справедливо обижена на Петю. Он совершил тяжкий проступок. И все же, по-моему, не такой, голос его дрогнул, чтобы его нельзя было простить. Если, конечно, ваша любовь так велика, мягко напомнил он ей, как всем нам представлялось.
Оказалось, что не так велика. С его стороны, со жгучей обидой произнесла Даша. И простить ему предательства, из-за которого я потеряла ребенка, между прочим, вашего внука, горько всхлипнула она, я не смогу! Мы разводимся с Петей, и он мне дал согласие.
Вот, значит, как? опешил Михаил Юрьевич. А не слишком ли ты торопишься, Даша? Не пожалеешь? Такие, как Петя, под ногами не валяются!
Я это знаю, печально согласилась Даша. Но любить его, как прежде, уже не смогу. А без этого мне ничего не надо. Ни богатства, ни ваших фамильных драгоценностей, более жестко добавила она. Я хочу сегодня же их вам привезти, так как хранить их сейчас мне негде.