Мария ЛитошкоТуристкаРоман
Пролог
«Холодно слишком холодно» думала я, сжавшись у стены в заброшенном доме.
Ночи здесь холоднее, чем казалось. Солнце скрылось шесть часов назад и забрало с собой всё тепло, которое сжигало этот город днём. Однако холод наименьшее из моих бед
В моём состоянии я не смогла бы уйти далеко, и он знает об этом. Как волки, гонимые голодом, его братья уже идут по моему следу Моё тело содрогнулось, но уже не от холода: сердце наполнил неистовый страх. Эти люди, словно звери. Порой мне кажется, что они чувствуют где я. Уже не в первый раз убегаю в надежде вернуться домой, но каждый раз им удаётся меня отыскать.
Сидя в полной темноте, я едва могла разглядеть собственные руки. Глаза слипались от непреодолимого желания погрузиться в сон, но я заставляла их оставаться открытыми, тревожно всматриваясь в чёрную темноту.
Вдруг в соседней комнате что-то шевельнулось, а пол заскрипел. Я встрепенулась, ещё сильнее поджав к себе ноги. Затем звук повторился, но ещё более отчётливо: это были шаги медленные, осторожные. Они приближались всё ближе и ближе, а через минуту промелькнул яркий, блеснувший на миг свет фонаря.
Насколько возможно тихо, я отползла дальше, свернув за угол. Благодаря окну с частично залитым краской стеклом, в помещение едва проникал свет, но этого было достаточно. Я увидела старую, истерзанную временем кровать и быстро спряталась под ней: больше негде.
Шаги приближались. Моё дыхание усилилось в сотню раз. Казалось, его стало слышно во всей комнате! Я беспомощно сжала губы дрожащей рукой. Он был уже совсем близко От страха сердце рвалось из груди, а глаза наполнялись слезами «Господи, помоги мне!»
Глава первая
Беларусь, Минск апрель, 2010 год.
Елена! Елена! Давай скорее! крикнула мама из кухни. Ты же не хочешь опоздать на свою собственную выставку?
Ни за что на свете! Я улыбнулась в зеркало самой себе, закончив макияж.
Но на часах ровно пять, она подошла ко мне. Мы должны выйти через минуту, а ты ещё хотела выпить чаю.
Я перевела часы на пятнадцать минут вперёд, чтобы обмануть время, так что мы вполне успеваем.
Моя первая выставка надежда на то, что многолетние труды были не напрасны. Четыре года назад я оставила университет ради творчества, ради шанса изменить свою жизнь. Теперь мне двадцать пять, и в сравнении с ровесницами, у которых есть высшее образование, мужья и даже дети стабильность под ногами, я всё ещё пытаюсь чего-нибудь достичь. Но никогда не жалела, что выбрала именно эту дорогу. Учёба в университете только отняла бы время и не принесла бы той радости, которую я испытываю, создавая свои творения мои картины.
Мне нравится изображать на своих полотнах красоту во всех её проявлениях будь то природа, вещи или лица людей. Я выражаю то, что вижу, по-своему: крупные экспрессивные мазки, как яркое определение моей страстной непокорной натуры. Импрессионизм с элементами современных идей и собственного стиля именно так можно охарактеризовать мои работы. Но писать картины лишь для своего удовольствия не входило в мои планы. Как и всякий художник, я очень надеялась заслужить всеобщее признание, мечтала стать известной, а потому возлагала на эту выставку большие надежды.
Популярная галерея в центре города отличное начало. Однако за право выставить свои картины пришлось заплатить довольно много. Всего один короткий вечер обошёлся в приличную сумму, которую пришлось копить год. Разумеется, без помощи родителей не обошлось.
По вечерам я работала официанткой в дорогом ресторане, хозяином которого являлся мой лучший друг Александр. Доброта и понимание моей творческой натуры делали его одним из самых ценных людей в жизни, а таковых было немного. Сегодня он дал мне выходной по случаю великого дня, которого я ждала очень долго.
Замечательно! По-моему, всё именно так, как ты хотела, гордо отметила мама, когда мы вошли в светлый зал галереи. Приятная атмосфера, лёгкая музыка, шампанское, и она обвела взглядом людей, довольно много гостей.
Да, но причин для радости пока нет, с серьёзным озадаченным лицом я смотрела на вход, ожидая прибытия одного из критиков, которого сама и пригласила, бросив вызов собственным работам.
Не волнуйся, Елена, твои картины прекрасны. Зря ты постоянно сомневаешься!
Мам, они прекрасны для тебя, но другим они могут не понравиться.
И почему все талантливые люди так не уверены в себе?..
Буду не уверена до тех пор, пока профессионал не скажет мне об этом. О Боже! Кажется, это он Пожелай мне удачи!
Взволнованная, но сдержанная, я направилась к человеку, от мнения которого зависело очень многое практически всё!
Как и все критики, он заранее настроился скептически относительно неизвестной художницы. Я любезно поприветствовала его, а потом оставила одного, позволив наедине с собой прочувствовать глубину моих работ.
Мама, младшая сестра Роза, которой уже минуло восемнадцать, друзья и многие не знакомые мне люди все они остались в восторге от картин. Кто-то из гостей даже пожелал купить некоторые из работ. Разумеется, это радовало, но Я внимательно смотрела на лицо критика и не находила в нём ни малейшего проблеска благосклонности или одобрения. Это наводило на мрачные мысли. Его опущенные уголки губ «не сообщали» ни о чём положительном.
Ему не нравится, констатировала я, допив в бокале шампанское.
Человеку за пятьдесят. В этом деле у него годы опыта и, полагаю, чего он только не видел Его трудно удивить. Не делай преждевременных выводов! Я думаю, ты должна надеяться на лучшее, подбодрила подруга.
Пожалуй, должна. Эмма помогла мне отбросить сомнения. Подойду к нему. Сейчас самое время.
Лицо критика было напрочь лишено эмоций. О чём он думал, глядя на картины? Этого мне не удавалось угадать. Я подошла и встала рядом с ним, надёжно скрыв подлинное волнение.
Мужчина решил заговорить первым.
Что ж протяжно произнёс он. Сносно Вполне сносно.
Я недовольно поджала губы.
У вас определённо есть свой стиль, неповторимая особенность. Но В этот миг моё дыхание замерло. Сколько вам лет, Елена?
Двадцать пять.
Хороший возраст. Однако в ваших картинах ещё не хватает жизни. Вероятно, к тридцати годам вы сможете написать свой первый шедевр.
На этом наша встреча закончилась. Это были вовсе не те слова, которые мне хотелось услышать.
До закрытия галереи оставалось полчаса, и я провела их, полностью отрешённая от всего происходящего.
Жаль, что твой отец не смог приехать Выставка просто потрясающая! откровенно восхитилась подруга.
Не думаю, что папа много потерял, настроение было испорчено. Позови, пожалуйста, маму и Розу. Поехали отсюда! Я заберу картины завтра.
Эмма пока не знала причину моего угрюмого тона, но спрашивать ни о чём не стала и тотчас же исполнила просьбу.
Дома меня ждала атмосфера уже обитавшей здесь тишины и разочарования, прибывшего вместе со мной.
Ты всю дорогу молчала. Может, скажешь что-нибудь теперь? потребовала мама. Елена! Посмотри же на меня!
Я сложила руки на груди и отвернулась к окну.
А говорить нечего.
Ему не понравились твои картины? осторожно спросила сестра.
«Сносно, вполне сносно» так он сказал. Я налила в стакан воды, чувствуя, что уже не в силах сдерживать огорчение. Сносно Нет, ну вы слышали?
К счастью, не слышали, мама тяжело вздохнула.
А я, к несчастью, слышала! Четыре года упорных трудов Уйма денег за рекламу, выставку И всё лишь для того, чтобы узнать, что мои картины выглядят сносно? Это ужасно!
Могу представить, дорогая, мама нежно обняла меня со спины. Но всё же не стоит делать выводы, исходя из мнения всего одного человека.
Возможно, но мнение именно этого человека играет большую роль. Сегодня о его вердикте знаю только я, но уже завтра узнают все остальные благодаря его статье. Так что триумфа не будет.
Я отпила из стакана немного воды и, словно вспомнив нечто важное, быстро ушла в свою комнату. Она была большой, светлой и скорее напоминала мастерскую, нежели спальню молодой девушки: повсюду стояли стаканы с разными кистями, холсты с набросками, мольберт, масляные краски, палитры с разбавленной акварелью, и лишь наличие деревянного шкафа и кровати напоминало о том, что это всё-таки спальня.
Присев на стул, стала очень критично и внимательно рассматривать те несколько картин, которые решила не выставлять на выставке. Нет, они были отнюдь не плохи. Для них просто не нашлось места. Каждую из своих картин я любила особенной, трепетной любовью, ни одну из них не смогла бы назвать ужасной или неудавшейся, однако лишь глубокая критичность к собственной работе может помочь создать подлинный шедевр. Вероятно, я позволила себе забыть об этом, а потому упустила нечто важное, не заметила собственных ошибок, которые всегда видны профессионалу.
Он прав, констатировала я, вернувшись в кухню к маме и сестре. Мои работы никуда не годятся! В них недостаточно эмоций, и, кажется, они становятся похожими одна на другую.
Поверженная собственной критикой, я в негодовании опустилась на стул.
Нужно что-то с этим делать
Из-за слов всего одного человека ты решила, что твои картины мусор? с упрёком произнесла сестра. Её большие голубовато-серые глаза смотрели на меня с явным осуждением.
Это не просто какой-то человек, Роза! Завтра об этой выставке выйдет статья не без его участия, разумеется. Не думаю, что она побудит всех любителей искусства скупать мои картины с бешеным ажиотажем.
Но он просто сказал, что твои работы сносны. Это нельзя воспринимать, как полнейший крах. Вряд ли его статья будет такой уж плохой, не теряя надежды приободрить меня, сестра по-прежнему пыталась найти нужные слова, тем временем как мама молча слушала наш разговор, помешивая овощи в сковороде.
Ему не хотелось быть со мной излишне правдивым, однако для статьи он не станет подбирать щадящие слова. Это в духе всех критиков.
Часть меня искала жалости и утешительных слов. Впрочем, я могла бы обойтись и без помощников в этом деле: запереться в комнате, включить одну из печальных симфоний Бетховена и пожалеть себя, но это стало бы ошибкой первая ступень уныния, с которой обычно и начинается крах некогда великих людей.
Эту ночь я провела в бессоннице, так и не сумев отбросить навязчивые мысли и воспоминания о минувшей выставке. К счастью, мой начальник и лучший друг Александр, понимая моё глубокое творческое потрясение, великодушно дал мне несколько дней, чтобы прийти в себя. Однако следующие два дня также не принесли ничего полезного. Я бесцельно бродила по квартире в поисках хоть какой-нибудь идеи. Гармония моей одинокой печали нарушилась только к вечеру, когда мама вернулась с работы, а сестра из школы танцев.
За окном царил конец апреля чудеснейшее время в году, как мне кажется. Снег уже растаял, и удивительная, пропитанная теплом солнца погода так и манила покинуть дом. Вероятно, всех кроме меня. Часами «истязая» чистый холст, я пыталась изобразить на нём что-то новое, совершенно не похожее на былые пейзажи. Бессмысленный труд Я то бросала кисти на пол, отшвыривая в сторону холст с неудавшейся мазнёй, то снова поднимала всё и пыталась начать заново. Но, казалось, вдохновение позабыло обо мне и сбежало к кому-то другому.
Глава вторая
«Хватит сидеть дома!» сказала я себе спустя трое суток моральной пытки. Если идеи не приходят сами, следует отправляться на их поиски. Ожидание редко оправдывает себя.
На часах было десять утра. Воскресенье. Торопиться некуда. Я потянулась, от удовольствия зажмурив глаза, а потом встала и открыла бамбуковые жалюзи, впустив в комнату солнце. Ко мне внезапно вернулось хорошее настроение. Причин для этого пока не было, однако именно сегодня я ощутила приближение чего-то удивительного.
Приглашение к завтраку прозвучало дважды, но я не торопилась и спокойно принялась приводить себя в порядок. Мои тёмно-каштановые кудри обожали создавать за ночь различные причёски. Они спутывались, как им вздумается, так что каждое утро мне доставался очередной несуразный шедевр. Я смотрела на себя в зеркало, медленно расчёсывая длинные волосы. Да, внешность у меня оригинальная: выразительные, словно очерченные карандашом, золотисто-карие глаза я унаследовала от мамы, шикарные вьющиеся волосы и пухлые, идеальной формы губы от отца. А мой сложный характер напоминал родителям море: то буйное, то тихое, но совершенно не покорное.
Запах кофе уже дотянулся до ванной комнаты, побудив поторопиться к завтраку.
Елена, хватит, наконец, любоваться собой! Завтрак остынет, снова раздался голос мамы.
А я уже здесь, улыбка не сходила с моего лица. Доброе утро! я поцеловала маму и сестру.
Вижу, спала ты хорошо. Или, может, появились радостные новости?
Отрицая, я покачала головой.
Новостей нет и почты тоже. Ни заказов, ни приглашений на выставки ничего из того, чего мы так долго ждём. Похоже, всё вернулось к исходной точке, с показным равнодушием ответила я, намазывая хлеб маслом.
Тогда как же объяснить твоё лучезарное настроение? Мама не сводила с меня заинтересованный взгляд.
Может, появился новый парень? тихонько усмехнувшись, предположила сестра.
Нет, Роза, ты не угадала! Я сделала вдох, словно собиралась сообщить нечто важное. Не знаю, как это объяснить С самого пробуждения меня не покидает чувство обновлённости, будто стою на пороге чего-то нового, какого-то открытия, понимаете? Я оставила в покое хлеб и окинула взволнованным взглядом их обеих. Чувствую, вдохновение где-то за углом, где-то совсем близко!
Звучит весьма неопределённо, сестра равнодушно пожала плечами.
Согласна, кивнула мама. Может, тебе позвонить Эмме? Прогуляешься, развеешься
Этим я и планировала заняться.
Понять моё нынешнее состояние мог только человек с такой же творческой душой. В этом доме такого не было. И хотя со стороны семьи и многих знакомых я получала бесценные слова поддержки, всё равно ощущала, что мы совершенно разные.
Беззаботная Эмма попыталась отвлечь меня от глубоких мыслей с помощью магазинов, уютных кафе и всего того, что мог предложить нам этот чудесный город. Что ж, сопротивляться я не стала. Сердце советовало просто расслабиться и плыть по течению наблюдать, чувствовать каждое мгновение, не думая ни о чём постороннем.
Спустя три часа, отданных прогулке, в одном убедилась точно: вдохновения здесь больше нет. Как может вдохновлять город, в котором живёшь с самого рождения? Да, безусловно, я люблю Беларусь! Жить не могу без этого особенного воздуха, старинной архитектуры, сосновых лесов, голубых озёр, без всех этих добрых и участливых людей, которых можно встретить каждый раз, идя по улице, и нашей чудной традиции собираться за большим столом в компании шумных и горячо любимых родственников! А Минск он дорог мне до глубины души! Такой ухоженный, живой, слегка непредсказуемый, но при этом сдержанный, почти как мой характер. И я до слёз люблю его просторный проспект, по сторонам которого возвышаются величественные, уникальные здания Это чувство вросло в моё сердце корнями, и ничто не сможет отнять его! Однако, как художник, я уже не могла отрицать очевидных фактов: чтобы снова взять в руки кисть и создать нечто стоящее, моё сознание и видение окружающего мира должна поразить молния особого восхищения. Но что может восхитить меня теперь? Ведь я знаю каждое дерево, каждый дом, каждый уголок этого места! Я могла бы обойти свой город вслепую, ни разу не споткнувшись, могла бы, не сворачивая за угол, безошибочно сказать что находится в том или ином переулке. Как бы сильно я не любила свою родину, сейчас моя жизнь превратилась в обыденность, а она, как известно, вдохновлять неспособна.
Всё это совсем не радует тебя, да? с грустью спросила Эмма.
Ты о чём? я перевела на подругу слегка рассеянный взгляд.
Я имею в виду магазины, этот ресторан Она посмотрела вокруг. Тебе со мной невесело, Лена?
Да что ты, дорогая! Я взяла её за руку. Конечно, мне с тобой весело, ничего не изменилось. Ты же моя лучшая подруга, в конце концов! столь убедительный тон заставил Эмму улыбнуться. Сегодня утром я проснулась в предвкушении чего-то особенного. Казалось, стоит только выйти на улицу, сделать пару шагов, и снова найду своё вдохновение, пойму, как именно должна рисовать
Лена, ты говоришь так, словно забыла, как писала картины все эти годы. Ты художник по призванию души! И просто не можешь, не должна зависеть от какого-то вдохновения! Оно так смутно и непостоянно, способно улетучиться в одно мгновение, перемениться, как ветер.