Самосуд? уточнила Роза.
Да, сами осудим, сами накажем, топнула ногой Ника.
Правильно, убить его надо! строго сказала Маша.
Девчонки, почти равнодушно зевнула я. Меня достало ваше постоянное «убить»
Правильно, Рита, влезла Оля. Убивать нельзя. Куда труп потом денем?
Ну можно же расчленить и вывезти, предложила Роза.
Отставить! гаркнула я. 105 статья Уголовного Кодекса Российской Федерации: «убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору» От восьми до двадцати лет либо пожизненное заключение.
За этого негодяястолько лет тюрьмы! ахнула Катя.
А вы как думали?
Мы думали, вздохнула Маша, клин клином. У нас в деревне говорят: против лома нет приема, окромя другого лома.
Это не только у вас в деревне так говорят задумалась я.
Девчонки переглянулись.
Рита, у тебя какая-то идея? осторожно спросила Катя.
Клин клиномэто хорошо Против лома ничего нет, кроме такого же лома?..
Рит, не тяни.
Я отложила гитару.
Убивать нельзя. И знаете почему?
Потому что 105 статья УК РФ.
Потому что он ведь нас не убил! Он что сделал?
Опозорил нас на весь свет, буркнула Роза.
А как он это сделал? Каким образом?
Потому что у него есть журнал, и он
Правильно. С помощью журнала. А мы можем воспользоваться его методом?
Нет! разочарованно сказала Ника. Что-то я не припомню в нашем городе издания, которым мы могли бы воспользоваться, чтобы сделать с ним нечто похожее.
Правильно. Ему такое даже в голову не приходит. Потому что мыкто? Никто! Мы в разных весовых категориях: у него есть свое оружие, а у наснет.
Значит встряла Ника. Если такого оружия у нас нет
Значит его надо создать! торжественно сказала я.
В комнате воцарилось молчание. Я сама молчала, переваривая сказанное. Ведь идея о создании собственного журнала возникла не вчера, не загодя, а только что, в ходе разговоров с девчонками.
И что мы должны сделать? снова подала голос Ника.
Мы должны создать журнал. И такой, чтобы о нем заговорили, чтобы он стал главным женским изданием города. Представляете? У него будет самый большой тираж, самая большая популярность. Наш журнал потеснит на рынке всю подобную продукцию. Да чтопотеснит! в моем голосе появился пафос. Он погубит, съест всех конкурентов!
И мы будем отомщены?
Нет. Мы всего лишь сравняемся в условиях с этим подонком.
А потом?
А потом можем и сразиться. Если захотим! Главноемы должны быть вместе. Ведь любой прутик легко сломать руками. А попробуй всю метлу!..
А кто статьи будет писать? подозрительно спросила Ника.
Все будем делать сами! Писать, фотографировать, верстать
Ау нас получится? засомневалась Люся.
Милка! Ну ты посмотри на нас! Семь умниц. Семь красавиц. Семь деловых и предприимчивых. Семь молодых, не обремененных мужьями, детьми и свекровями. Ну какие мужики смогут с нами тягаться? Мы возьмем реванш! Мыпобедим!
А кто будет редактором? неуверенно спросила Маша. У журнала должен быть редактор.
Кто-кто? Кто придумал эту авантюру, тот пусть и рулит, заметила Роза. К тому же Ритаследователь, юрист.
Верно, поддержала Ника. Пусть, если что, Ритка и расхлебывает
А как мы назовем его? Журналу нужно имя. Девчонки задумались.
Рита, у тебя в школе какая кликуха была? уточнила Роза.
Ну я жеЛаппа. Мальчишки звали «лапушкой». Даже гад Ворошилов, как знал, несколько раз назвал нас лапушками.
Вот и чудненько! кивнула Роза. «Лапушки»что может быть лучше для названия дамского журнала.
Я нарочито торжественно встала со стула:
За? Против? Воздержавшиеся?.. Принято единогласно! А девчонки вдруг встали и захлопали. У меня снова неожиданно защипало возле глаз.
Ножки бы обмыть новорожденному! тоже шмыгнула носом Маша.
Ау некоторых с собой было, Роза достала из спортивной сумки бутылку водки.
Налили в чайные чашки.
Ну, за «Лапушек»!
За нас, хорошеньких, и бешеный успех!
Чтоб нам повезло!
За богатство!
За женскую дружбу!
Чтоб сдохли враги наши!
За реванш!
Мы сдвинули чашки.
И запомните, лапушки, подвела я черту, то, что женщине хорошо, мужчинесмерть!
Рассказ Кати
Екатерина Александровна Розова
(она жеКатюша).
Девушка с косой. 171 см, 25 лет. Бывшая учительница.
Имеет сестру-близнеца Наташу (аспирантку университета), чем в прежней жизни (да и в нынешней) с успехом пользуется.
Весела, романтична, но не без авантюризма.
Дружит с Розой Аслановой.
Корреспондент журнала.
Разведена.
Девиз: «Вся жизнькомедия положений».
То, что женщине хорошо, мужчинесмерть! этими словами Лаппа словно скрепила заключенный нами союз.
Господи, когда же это кончится! Голова моя напоминала переспелый арбуз, по которому толькодзынь! и он расколется, выставляя напоказ сахаристую мякоть и черноту косточек. Представляю, как я сейчас выгляжу И как я в таком виде классу покажусь! И моментальноотрезвляющая мысль: «Какому классу ты теперь покажешься?» После всего, что случилось. Причем тогда я чувствовала себя отнюдь не булгаковской Маргаритой, а распятым на кресте Иешуа.
«То, что женщине хорошо» Отчего же женщине так плохо после того, как ей было хорошо? Кто же вчера сказал эту фразу, почти на пике отчаяния? Ну конечно, такой закоренелый феминизм может быть только у женщины, которая всю свою сознательную жизнь доказывала, что онаничуть не хуже мужчины. Бывший следователь Рита. Даже имя у нее такое жесткоеМаргарита. Просто припечатывает.
.И эта пара глупых фраз Как карусель кругов в аду С тех пор мне голову кружила
Да, эту жизнеутверждающую сентенцию относительно женщин и мужчин, мучившую меня всю ночь, сказала Маргарита Лаппа. Наш новоиспеченный главный редактор. Тьфу ты, Боже мой, как вспомню Нет, не вчерашний наш «совет в Филях». Он, кстати, в свете нашего нового прожекта может считаться фактически первой редакционной летучкой. И как он все-таки отличался от тех «собраний», которые устраивались у нас в учительской! К счастью, теперь это в прошлом. В который раз убеждаюсь: что ни делаетсявсе к лучшему.
Нет, ну зачем нужно было все так смешивать? Коньяк, текилу (из заветной Розиной фляжки), шампанское? Полное бескультурье, как сказала бы моя категоричная сестрица Натка. Я быиз чувства противоречиявозразила: полновкусие. Во имя наших будущих побед. Но, как говорил легендарный маршал Семен Буденный, побед без жертв не бывает. И жертвойпока только неумения вкушать спиртные напиткиоказалась я. При том, что до побед еще было очень далеко. Хотя опять же кто-то из военачальников говорил: главноеэто стратегия. А стратегию мы себе выработали. Не унижаться, используя свою внешность, а уничтожить всех врагов их же оружием. На их же территории. Это я о нашей дерзкой (если не сказатьутопической) идее издавать журнал. И о нас, «лапушках». Нассемь, и мы Мда, мы все такие разные. «И все-таки мы вместе», сказал черт в телерекламе, помахивая облезлым хвостом.
* * *
«Ты помнишь, как все начиналось»
Вот а ю дуинг? хриплый женский голос в телефонной трубке в семь часов утра не внушал оптимизма.
Айм слипинг, так же хрипло со сна ответила я.
Нет, ну хватит выпендриваться! Японятно, к аспирантскому минимуму готовлюсь. А ты-то чего? в незнакомой хрипотце стали проглядывать знакомыес первых моментов жизни, как казалось мне, нотки. Понятно, Наташка. Вот ведь не спится! А у меня сегодня только второй урок. Могла бы спать еще и спать Хорошо, что сестра не видит гримасы, исказившей мое лицо. Впрочем, если она в это время смотрит в зеркало
Мне всегда было любопытно наблюдать, как эмоции, которые испытываю я, находят отражение в моем абсолютном двойникесестре-близняшке Натке. Как только моя правая бровь в недоумении поднималась вверх, Наташкина бровь автоматически ползла в том же направлении. Ехидная усмешка на моем лице зеркально отражалась в Наташке. Мы даже икать начинали почти одновременнос разницей в минуту, с которой, собственно, и народились на этот свет. Я, понятное дело, раньше. Сестрицавдогонку. Но это было только тогда. Сейчас Натка развивается такими темпами, что догонятьв прямом и переносном смыслеприходится исключительно мне.
И?! прервала я поток возмущения. Если ты хочешь в очередной раз рассказать мне, какие мужикисволочи, то уволь. Я и так постоянно об этом помню. В общем, я не лукавила. На прикроватной тумбочкекак памятник мазохизмукрасовалась фотография, где мы с Кириллом, залитые солнцем, стояли, обнявшись, на развалинах Херсонеса. С тех пор солнце не раз закатилось, развалины стали еще масштабнее, а наши объятияразомкнулись. А фотография все стояла Иногда, взглянув на нее, я почти физически чувствовала тепло солнечных лучей.
Какие мужики? обиженно ответствовала Наталья, все так же подозрительно хрипя. Такое впечатление, что о существовании этих особей в данный момент она не имела никакого представления. Ты мне друг или портянка?
Ох, уже этот подростковый сленг!
Я тебе, если ты забыла, сестра. И, между прочим, старшая, не преминула я поставить ей на вид. Я понимала, что выгляжу как типичная училка, ночто делать, привычка есть привычка. Я даже родителям иногда, говоря о Наташке, сообщала, как на родительском собрании: «Ваша дочь»
Катюнь! голос сестры стал почти жалобным. Она надсадно закашлялась и, сквозь приступ, прохрипела:Выручай, а?
У меня заныло сердце. Противно так, тягуче. Когда Натка говорила «выручай», это почти всегда означало, что дело дрянь. Таким же жалобным у нее был голос, когда она просила меня сходить за нее на вступительный экзамен в университет. Нет, в том виде, в каком она была тогдас ярким бланшем, происхождение которого так и осталось неизвестным, под глазом, в универ действительно ходить не стоило. А если учесть, что к истории Наталья готовилась по методу героя Евгения Леонова из «Большой перемены»во сне, то это мероприятие и вовсе могло окончиться плачевно. Тонкость ситуации состояла в том, что я накануне уже сдавала историюв том же универе, только на другом факультете. И когда, вняв мольбам сестры и сдержанной просьбе родителей, я предстала пред очи экзаменаторов, с одним из них случился нервный тик. Потому что он лично вчера принимал у меня экзамен. И, поскольку я проявила поразительные познания относительно восстания саперов в Ташкенте во время революции 1905 года, историк меня запомнил. Через несколько минут после того, как я вытащила билет, нервный тик случился уже со мной. С моей везучестью мне мог достаться только тот же билет, по которому я отвечала накануне. Так мы и сиделидруг против друга, нервно подмигивая. Не старый еще экзаменатор жалобнопочти как Наташкаспросил:
Что вы можете рассказать о действиях армии и флота во время революции 19051907 годов?
И вздрогнул, когда я, сочувственно вздохнув, стала рассказывать о восстании ташкентских саперов. Не скажу, что мне было смешно. Хохотала Наташка, маскируя вечером свой бланш тональным кремом и собираясь на дискотеку.
Еще раньше, в школе, Натка втравила меня в историю с соседским парнем, в которого она втюрилась. В общем, он и мне был симпатиченспортивный такой, без растопыренных пальцев и приблатненного мальчишеского гонора. Старше нас года на три. В тот день сестра то и дело изучающе смотрела на меня, пока мы сидели на уроках. На физкультуре, как мне показалось, даже сравнивалау кого из нас грудь больше и ноги стройнее. Вот дурочка-то! У нас вся разницав минуте рождения. В общем, к вечеру Натка созрела и, мучительно подбирая слова, сказала почти вызывающе:
Ты ведь целовалась уже? Я тогда еще испуганно оглянуласьчтобы, не дай Бог, не услышали родители. Вообще-то, от сестрицы я такой подлости не ожидала. Ведь я сама ей месяц назад рассказывала, что целовалась с Темкой из параллельного класса.
С ума сошла?! я была вне себя от злости. А потом и вовсе дар речи потеряла, когда сестрица сделала мне предложение, от которого уже невозможно было отказаться. У нее назначено свидание с соседом. Ей кажется, что дело может дойти до поцелуев. Ей, конечно, хочется, но она боится показаться неопытной. А вот этого ей не хочется вовсе. А я старшая, и у меня уже есть опыт(!). И потом, мы для негона одно лицо.
Я до сих пор не могу понять, благодарна мне Наташка или же злится за то, что я все-таки согласилась ее выручить. Мне, конечно же, не хотелось, чтобы парень, которому приглянулась моя дорогая сестрица, подумал, что он у неепервый даже в деле поцелуев. Потому что это почти дискредитирующая характеристика в нашем возрасте. Возомнит потом о себе Бог знает что. И потомя уже говорила, что мальчишка был и мне симпатичен
Короче, домой я вернулась с опухшими от поцелуев губами. Губы Натальи тоже были опухшимиожидаючи меня с докладом почти три часа, она искусала их в кровь. На следующий день она сказала мне: «А ты классно целуешься!» Мне оставалось только гадатьее ли это личное мнение или же того парня. Спросить сестру об этом я так и не решилась. А она молчит до сих пор. Но по этим примерам хотя бы можно судить, до какой степени самопожертвования готова я дойти, чтобы помочь сестре.
* * *
Катюнь, ты где?! вновь прохрипела мне в трубку сестра.
Слушай, если ты насчет аспирантского минимума, то я сегодня не могуу меня четвертное сочинение, я попыталась быть категоричной, но руки уже лихорадочно тянулись к косея стала теребить кончик, то сплетая, то расплетая его..
Нет, иногда ты бываешь поразительно тупой. Это, между прочим, очень плохо для учительницы старших классов. Похоже, наряду с мольбами сестрица собралась меня еще и поучить жизни. Это что-то новенькое в ее тактике. Помнишь, я брала твои фотографии? Ну те, что еще твой Кирилл делал?
Еще бы не помнить, особенно если учесть, при каких обстоятельствах эти фотографии были сделаны. Я тогда, как в лучах славы, купалась в любви Кирилла. А потому была совершенно неотразима. Нет, в принципе у меня никогда не было особых претензий к нашей с сестрой внешности. Но на этих фотографиях янастоящая красавица. Даже Наташка, глядя на нихфактически на свое собственное отражение, с завистью говорила:
У, какая ты здесь!
На фото из глаз моих струился такой свет, который, казалось, освещал жизнь всех, кто смотрел в тот момент на меня. В позах, обычно сдержанных, была какая-то томная, почти кошачья гибкость. Весь мой облик говорил: яЖенщина. Женщина любимая. Вдохновляющая на великие дела.
Только не говори, что ты эти фотографии потеряла! От одной мысли об этом у меня сжалось сердце. Я ведь такой уже никогда не буду! Коса была уже расплетена, и теперь руки готовились заплетать ее снова. Четкими, заученными за много лет движениями. Еще в школене сейчас, в учительской, а когда я сама еще сидела за партойменя, будущего филолога, поразило одно слово. «Опростоволоситься». Сколько бичевания, снисходительности, небрежности нашла я в нем. И поделилась своим открытием с сестрой. Именно тогда мы решиливолосы всегда должны быть в косе. С распущенными, то есть «простыми» волосами с тех пор нас никто практически не видел. Вот что значит подростковая впечатлительность! А коса теперь всегда со мной. То царственной короной на голове. То удобной «ракушкой» на затылке. То струящаяся змеей по спине. Наташка несколько раз не выдерживалаостригала свое богатство. Но, устав ходить по парикмахерским, где ее один раз изуродовали до неузнаваемости, смирилась со своей судьбой. Да и потомэто с косой мы на одно лицо. А последним обстоятельством она никогда не пренебрегала.
Да целы твои фотографии! Пауза, а потом сестракак тогда, с соседом, решительно:В общем, нужно пойти в одно место и там еще сделать несколько фотографий. Я не могу. Я простужена, у меня герпес на пол-лица. А дело серьезное. Слышала, режиссер Вортко «Мастера и Маргариту» снимает?
Ну, разумеется, слышала. Фильм еще не снят, а разговоров-то! Я вспомнила наших училок, которые Минуточку, которые посылали куда-то свои фотографии. Типа, на конкурс народных Маргарит или еще какую-то дребедень. Только не это!
Наталья! в этот возглас я вложила все свои опасения по поводу уже случившегося и дурные предчувствия.
Ты радуйся! Из тысяч, можно сказать, выбрали единицы, и тыв их числе. Вернее, я. Нет, если выбирали по фотографиям, то, конечно, ты. Но собиралась идти я. Правда, под твоим именем. Но не идти нельзя, понимаешь, иначевсе пропало! Сестрицын бред я могла оправдывать только ее болезнью. Я и сама уже чувствовала, что меня лихорадитто ли от одинаковости наших с сестрой организмов (если заболевала Натка, я неизбежно готовилась к тому же), то ли от необходимости очередного подвига ради Наташки.