Укол смертельного вещества, пробормотал я, Паршивая штука и надежное средство в толпе. Надеюсь, вы в курсе, что один из психоаналитиков, преставившихся неделю назад, пал жертвой подкожной инъекции яда. Во всяком случае, это одна из ведущих версий.
Доктор Краузе об этом не знал. Телефон соскользнул на ковер, он даже не заметил.
Сообщим Кобзарю?
Не нужно
Странный вы, пожал я плечами, Ну, конечно, мы же не ищем легких путей. Минуточку! осенило меня, Я догадался! Визит господ из организации, название которой не называем! Угадал, Александр Петрович? Вы старательно замалчиваете эту тему. Не хотите подключать полицию. Что вам сказали господа? Что бы ни случилось, делать вид, будто ничего не происходит? Значит, изначально предполагалось нечто подобное?
Отстаньте от меня с вашими инсинуациями, Краузе задрожал от бешенства, Не знаететак нечего строить из себя шибко умного!
Да я вообще наемный работник! вскричал я, Куда пойти, чего изволите. Собственное мнение иметь не положено, а вид иметь придурковатый и подобострастный. Мозговой центрэто вы. Разрешите заткнуться, Александр Петрович? Будут поручения?
Ступайте вон! завопил Краузе.
Я разозлился не на шутку. Просто кипел от гнева, обиды и непонимания. Доктор Краузе в своем стремлении ничего не делать готов был горы свернуть! Не скажу, что я не побаивался наших доблестных специальных служб, но через эту «фобию» перешагнул. Я позвонил майору Кобзарюпоскольку лично МНЕ не поступало пожеланий воздержаться от общения с полицией.
И снова вы, погрустнел Кобзарь, Когда это кончится? Нашему управлению каждый день приходится раскрывать десятки преступлений
Я деликатно промолчал. Лучше не знать, из чего делают колбасу и как раскрывают преступления.
Что вам, Дмитрий Сергеевич? Вы просилия сбросил информацию.
Я поведал в сгущенных красках, что наш дражайший психоаналитик в беде, нужно срочно принимать меры. Дополнительные восемь убийств (включая убийство Краузе) вряд ли украсят отчетность управления. Просматриваются два варианта. Первыйотселить доктора куда-нибудь в медвежий угол, и пусть голова болит у деревенских участковых. Второйнемедленно впрячься в дело, бросив вызов труженикам плаща и кинжала.
Звучит как тост, проворчал впечатленный Кобзарь, А теперь давайте заново и без патетики.
Он слушал, недоверчиво урча.
И что вы предлагаете?
Без помощи зала не обойтись, Павел Викторович. Мы знаем, что будет много криков, и остаткам самолюбия доктора Краузе будет нанесен сокрушительный удар. Вы же понимаете, что мы защищаем не только доктора Краузе, но и его пациентов, большинство из которых мирные граждане, по наивности пожелавшие излечить свои неврозы. Явку фигурантов обещаю взять на себя. Вечер пятницыпрекрасное время посидеть в приятной компании
Я чувствовал себя не очень комфортно в роли предводителя заговорщиков. В восемь вечера, убедившись, что доктор Краузе находится в доме и никуда не собирается, я вышел покурить на улицу. Вечер был спокоен, безветрен, легкая муть, не имеющая отношения к осадкам, затянула небо. Гул Москвы в Аркадном переулке почти не ощущался. Редкие прохожие чинно прогуливались по тротуару. Пейзаж портила свежевырытая канава на том месте, где посетители доктора Краузе паркуют свои машины. Проезжая часть сузилась, яму опоясывали бетонные блоки. Гости с юга в оранжевых жилетах проводили земляные «изыскательные» работы, отыскивая слабое место в канализационной системе. Нашего дома неприятность не коснулась. Я посмотрел на часы, Кобзарь задерживался. Впрочем, волноваться не стоило. Со стороны Остоженки показалась знакомая «Лада», встала на противоположной стороне.
Не надо, дядя Паша, спасибо, сама добегу, здесь недалеко, прозвучал мелодичный женский голосок.
И из машины вышла она
Если быть объективным, из машины вышли трое. Одним из них был майор Кобзарь в мятом штатском, с ним еще кто-то, но на них я практически не смотрел. Застучало сердце, пересохло в горле, и кровь стремительно понеслась по сосудам. Девушка в короткой курточке помахала рукой и отправилась в сторону Пречистенки. Каштановые волосы подрагивали в такт шагам, она не шла, она плылабольшеглазая, с вздернутым носиком, желанная донельзя! От нее невозможно было оторвать глаза! Я не понял, что произошло. Со мной никогда такого не происходило! Я стоял с открытым ртом, выронив сигарету, и смотрел вслед ускользающей красоте. Она прошла шагов пятнадцать и оглянулась. Чудесная улыбка осветила миловидное личико. Взгляд скользнул и по мненеприметному элементу пейзажа. Сердце забилось, как полковой барабан. Я не чувствовал своего лица и буквально разрывался. Догнать, познакомиться, договориться о встрече?
Излишне говорить, что я не слышал, как подкрались двое.
Куда вы смотрите, Дмитрий Сергеевич? проворчал Кобзарь, и я вернулся в этот мир. Он разглядывал меня очень подозрительно.
Простите, Павел Викторович, задумалсяя протянул руку, мы обменялись рукопожатием, Опаздываете.
Не смертельно, пришлось подбросить кое-кого, он взглянул на часы, Фигуранты еще не прибыли?
Нет.
Как наш мегамозг? он ухмыльнулся.
Мегамозг в печали.
Познакомьтесь, Вебер Олег Владимирович, Следственное управление Следственного комитета, юрист первого класса, капитан юстиции, представил Кобзарь сопровождающегоподтянутого парня со смешливыми глазами лет тридцати пяти. Тот помалкивал, терпеливо дожидался, пока его представят. У парня было простоватое беззлобное лицо.
Комитет? я машинально протянул ладонь. Рукопожатие у нового персонажа было твердым.
Не обращайте на меня внимания, улыбнулся Вебер, Я сам не рад, что здесь нахожусь, но, видимо, придется войти в курс дела.
Какого дела? я, кажется, что-то пропустил.
Перестаньте, Дмитрий Сергеевич, поморщился Кобзарь, Кто тут громче всех разорялся, что дело серьезное? Считайте, убедили. Я сообщил о разговоре непосредственному начальству, начальство связалось со Следственным комитетом. Комитет решил не оставаться в стороне и откомандировал человека.
Не волнуйтесь, Дмитрий Сергеевич, постараюсь не доставить хлопот, заверил капитан юстиции, Но мы обязаны быть в курсе, даже если дело обернется пустышкой. «Дело о мертвых психоаналитиках», как его окрестили, курирует наш отдел. Возможно, вы не знаете, но за последнюю неделю в Москве обнаружены тела двух психотерапевтовНегоды и Маевского, оба умерли насильственной смертью, и не хотелось бы продолженияВебер немного смутился, Доктор Крузе известен, как опытный судебный эксперт, он плодотворно сотрудничает с правоохранительными органами, его хорошо знают за рубежом
Пусть будет так, Олег Владимирович, разрешил я, По нашему мнению, опасность в данный момент угрожает не доктору Краузе, а его пациентам. Но они тоже люди, верно?
Я вас предупреждал, Олег Владимирович, что эта паранесносна, проворчал Кобзарь, Впрочем, Тропининеще щадящий вариант. Скоро увидите главного монстра. Вы будете впечатлены. Постарайтесь принять его таким, какой он есть. Желательно не вступать в пререкания и не напоминать, где вы работаете.
Мне кажется, капитан оробел. И правильно сделал. Сцена, последовавшая за нашим вторжением в дом, по накалу безмолвной ярости была бесподобной. Узнав, в чем дело, и какую мину подложили люди, которых он считал своими, доктор Краузе лишился дара речи и способности передвигаться. Он отгородился от людей стеной презрения. Поняв, что выгнать гостей не удастся, он еще больше замкнулся в себе. Когда в гостиной стали собираться люди, он сидел в своем кресле, исполненный брезгливого отношения к происходящему, и расточал молнии. Идея собрать всех вместе выглядела так себе, но оно того стоило. Я никогда не видел этих людей вживуюза исключением Риты Туманович и Софьи Моретти. Их компьютерный облик не особо отличался от реального. Это были обыкновенные люди! Такими людьми заполнена Москва и остальная часть Российской Федерации. Из прихожей доносился голос Тамары Михайловныона просила посетителей вытирать ноги. Я сидел в углу, наблюдал из-под прищуренных век, как помещение наполняется удивленными людьми. Вебер пристроился неподалеку на стуле и чувствовал себя не в своей тарелке. Я украдкой подглядывал за ним. Он не был механическим изделием, смущался, выражал чувства. Об интеллектуальных способностях юриста первого класса я пока ничего не знал, но что-то подсказывало, что они имелись. Пусть не много, но все же
Олег Владимирович? я повернулся к Веберу. Он вздрогнул.
Слушаю, Дмитрий Сергеевич.
Отвечайте тише, я опасливо покосился на Кобзаря, который «растаптывал» ковер и готовил вступительную речь, Девушка, приехавшая вместе с вами кто она?
Ну и мысли у вас, Дмитрий Сергеевич Симпатичная девушка, спору нет. К сожалению, я женат. Когда Павел Викторович подобрал меня на «Китай-городе», она уже сидела в машине. Девушку зовут Даша, она племянница Павла Викторовича, сама иногородняя, обучается в Москве на юридическом. Понравилась? Вебер смотрел на меня с удивлениеммол, в такое сложное время он еще интересуется девушками?
Образ незнакомки прочно въелся в память. Я гнал его, как засидевшегося гостя. Прибыли практически все. Надувал щеки владелец похоронного агентства Баев. Украдкой наблюдала за собравшимися пенсионерка Римма Марковна, при этом ее лицо, изъеденное мелкими морщинками, отражало сонм эмоций. Озадаченно, с легким испугом вертела стриженой головкой Рита Туманович. Сидел, скрестив на груди руки, худощавый офицер Корнилов с залысинами, устремленными к макушке. Он хмурился. Большим мыслителем этот парень не был, но чутьем обладал, и последнее подсказывало, что пригласили его не лечиться. Справа от двери пристроилась, отгородившись «магическим экраном», бледнолицая Оксана Чернорецкая. Девушка сглатывала, глаза ее казались безжизненными. На Оксану, не скрывая интереса, таращилась директриса дворца бракосочетания Моретти, но Оксана делала вид, что ее это не касается. В гостиную, крадучись, поглядывая исподлобья, вошел и прислонился к косяку писатель Рахметов.
Добрый вечер, поздоровался с аудиторией Кобзарь, Не знаю, господа, знакомы ли вы друг с другом, но все вы пациенты доктора Краузе, с чем и поздравляю. Хотелось бы с вами поговорить. Прошу тишины. Сразу представлюсьначальник уголовного розыска
За Кобзаря я был спокоен. Невзирая на отсутствие гибкого ума и хроническую нехватку воображения, у Кобзаря имелась феноменальная способность держать на привязи любую аудиторию. Люди слушали, его, как гипнотизерас неослабным вниманием. И хотя отношение их к сказанному было неоднозначным, никто не перебивал. Майор повествовал о загадочном письмедокументальный факт. О мелких неприятностях у всех присутствующих, о гибели инженера Арнгольта, как апофеозе. Всё было разжевано, разложено по полочкам. Когда закончил Кобзарь, поднялся смущенный Вебер и поведал, что представляет Следственный комитет. Поставил в известность, что в городе Москве происходит сокращение поголовья психоаналитиков, ему очень жаль, и, похоже, чаяния на господина Краузе у присутствующих не сбудутся. В подобных условиях он не сможет продолжать лечение. Доктор Краузе при этом не проронил ни слова, он излучал презрение и брезгливость.
А кто такой Арнгольт? бухнул владелец похоронного агентства. Мыслителем Баев не былвсе сказанное, возможно, запомнил, но не усвоил.
Я, кажется, помню, Римма Марковна обвела цепкими глазками всех присутствующих, Молодой человек спортивного вида с прической-«ежиком». Бедный мальчик Я столкнулась с ним на прошлой неделе, когда пришла на прием к Александру Петровичу. Этот несчастный как раз уходил
А чтозадумчиво пробормотал писатель Рахметов, Мне кажется, сюжетдостал из пиджака маленький планшет и принялся что-то набивать.
Сюжет? удивился Кобзарь, Думаю, не до всех дошло. Если вас убьют, господин сочинитель, то дописывать роман придется другому.
Дрогнул указательный палец.
Почему меня должны убить? нахмурился писатель.
Впору начать все заново, вздохнул Вебер.
Я поняла, сделала иконописный лик Римма Марковна, Это детектив, да? Мы все должны умереть. А после нас умрет доктор Краузе.
После подобных слов обычно начинается суматоха (а в телевизоререкламная пауза), но ничего такого в гостиной не происходило.
Я ничего не поняла, проговорила, споткнувшись, Рита Туманович, кроме того, что нас пугают. Доктор, почему вы все время молчите?
Да, действительно, встрепенулся писатель, Почему у нас Александр Петрович молчит?
Доктор Краузе фыркнул и ничего не ответил.
Я подозревал, что это шарашка, процедил Корнилов, когда мне советовали обратиться к доктору Краузе. Но я не знал, что это еще и драмкружок.
А как же врачебная этика? сухо спросила Софья Моретти, Все, о чем мы говорили доктору Краузе, стало известно посторонним лицам.
Далеко не всё, возразил Кобзарь, А только то, что ваши проблемы уже начались. И опыт господина Арнгольта подсказывает: мелочами, вроде кражи ноутбука, вы уже не отделаетесь. Мы не понимаем, что происходит, склоняемся к мысли, что столкнулись с сумасшедшим. Но риск от этого не становится гипотетическим. Мы считаем своим долгом вас предупредить. Предупреждензначит, вооружен. К сожалению, нельзя приставить к каждому из вас охранника
Почему же? хитровато усмехнулся писатель, Если вы считаете, что каждому из нас угрожает опасностьвы обязаны нас изолировать.
Согласны на изоляцию? покосился на писателя Корнилов.
Лично янет, засмеялся Рахметов.
Во-первых, мы не уверены, что вам угрожает опасность, гнул Кобзарь, Но склонны это предполагать. Если есть желающие обезопасить свою жизньмилости просим. Приезжайте в управление, пишите заявление, мы что-нибудь придумаем. Но есть способ лучшепочему бы вам куда-нибудь не уехать?
И вот тут начался базар. Рита возмущалась, что она по-прежнему ничего не понимаеткакие письма, может, это детективная викторина, групповой сеанс психотерапии? Почему она должна куда-то ехать, боятьсяесли она не сделала ничего плохого? Она вообще за всю жизнь не сделала ничего плохого! Корнилов язвил про извращенное понимание полицией своего долга. Моретти уверяла, что завязывает с психоанализом и выбирает традиционную медицину. При этом женщина выразительно поглядывала на Оксану Чернорецкую, давая понять, что хождения «налево» прерогатива не только «нормальных» людей. Римма Марковначуть ли не единственная здравомыслящая в компанииудивлялась негативной реакции аудиторииведь то, о чем говорил полицейский, заслуживает всяческого внимания. Кто-то хочет, чтобы его укололи ядом в общественном месте? Писатель уверил собравшихся, что и так избегает общественных мест а задумка у детектива, что ни говори, стоящая. Он продолжал набирать текст. На писателя с изумлением смотрел капитан Вебернадо же, какой источник вдохновения
В общем, бред, подытожил Баев, Или розыгрыш. Или что-то еще.
Зависла пауза, и все услышали приятный, хотя и несколько замогильный голос Оксаны Чернорецкой.
Послушайте я, может, что-то не поняла, но если это правда если некий сумасшедший собрался нас убить, то я правильно понимаю, что он находится среди нас?
Не только у меня мурашки поползли по коже. Люди приутихли, стали втягивать головы в плечи. Баев вскинул руку, устремил пристальный взгляд на часы, хотя они находились на другой руке. Задумалась Римма Марковна. Рита Туманович как-то сморщилась, повзрослела. Писатель Рахметов резко повернулся к Оксане и уставился на нее, как на гроб господень.
Веселая ферма какая-топробормотала Софья Моретти, взялась за ручки кресла, чтобы встать и осталась сидеть.
Господа, наше делопредупредить, невозмутимо повторил Кобзарь, Что мы, собственно, и сделали. Милая дама ясно выразила то, о чем каждый боялся подумать. А мы в свою очередь готовы вас заверить, что не собираемся сидеть без дела. Органы выясняют обстоятельства смерти Арнгольта, и вам придется потерпеть неудобства, связанные с вхождением в круг подозреваемых.
Тьфу, сходил к психоаналитику, ругнулся Корнилов, Никогда ведь в это не верил
Не вы один, встрепенулся Рахметов. Фрейдизм называли «радиоактивными отходами двадцатого века». Владимир Набоков уверял, что психоанализ Фрейдаграндиозное шарлатанство.
Доктор Краузе не реагировал. А я не мог избавиться от прилипчивого ощущения, что угроза зависла не только над пациентами, но и над всеми присутствующими. Я перехватил пристальный взгляд Оксаны. Она смотрела осмысленно, с интересом. Баев и Моретти перед уходом выдали что-то в духе «мы будем жаловаться, пусть не водят нас за нос», но выглядели расстроеннымикак и все прочие. Народ не засиживалсялюди исчезали из гостиной, как музыканты группы «Наутилус» в финале песни «Гуд бай, Америка». В какой-то миг не осталось никого. Я проводил до крыльца майора Кобзаря и его коллегу из Следственного комитета.