Залитая солнечным светом комната в рёкане. Лучезарное небо. За окном широко простирается поле. Похоже на гостиницу Торатакэ. Пропали и Сима, и Токида. В комнате, устланной циновками, только Паприка и Носэ. "Пусть все вернулись в свои сны, но куда подевался Косаку? Инуи не мог захватить его сознание«,- размышляет Паприка, раздвигая сёдзи. Там, в соседней комнате, поджав ноги, сидит Нобуэ Какимото в рваном халате. Надменно откинув волосы, Нобуэ раздвинула полусгнившие губы, оскалила зубы и смотрит на Паприку в упор.
Моя безнадежная любовь. О, сколько я страдала. Как же я хочу вцепиться тебе в глотку.
Носэ, с трудом сдерживая отвращение, пятится к окну. В ужасе он зовет на помощь Намбу, который рядом с гостиницей прямо в поле торгует овощами.
Намба, мне страшно! На помощь!
Однако Намба, улыбаясь, лишь качает головой. И тут же, оседлав гигантский помидор, приподнимается и летит над трактом прочь.
Да,- говорит Паприка,- это мой страх. А Инуи знает и пользуется им.
Ах так? Торао! Выходи!Носэ почему-то позвал сына.
Он выкрикнул «Торао!», но в глубине души думал о Такао Торатакэ. И вот из токонома появляется огромный тигр и набрасывается на Нобуэ Какимото. Разорвав полусгнившую Нобуэ на куски, тигр сожрал ее, только кровь струилась по полу.
Паприка понимает, что на ее глазах разворачивается захватывающий поединок с Сэйдзиро Инуи. Пока что сохраняется равновесие. Но теснить неприятеля не удается. Как разделаться с Инуи? Сломить его упрямое эго? Возможно ли?
Опять внутри кафедрального собора. Малейшая оплошностьи можно угодить в сон Сэйдзиро Инуи. Паприка замечает, что собор похож на зал, где только что сорвалась церемония. В храме никого нет. Паприка одна. На центральном алтаре высится изваяние распятого Христа. Иисус корчится от невыносимой боли. Его обнаженное телобелее савана, а по гладкой коже струится свежая кровь. «Как эротично!»думает Паприка. Почему это изваяние так ее чарует? Почему истекающее кровью тело так ее манит? Паприка вскрикнула. ХристосМорио Осанай. Теперь ей понятно: таким Инуи видит в душе объект своей верыобраз Христа.
Сука!разносится грубый голос Инуи.- Как ты мне опротивела, дрянь! Чтоб тебя разорвало на куски! Я поднесу твои останки на алтарь.
Треснули витражи, осколки падают прямо на Паприку. Бежать некуда. Можно залезть под стул, но и это опасно: пол так и ходит под ней ходуном. Паприка чувствует, что и Носэ, и Косаку, и Дзиннай с Кугой пытаются ее спасти. Инуи устранил их из своего сна и выбрал первой жертвой Паприку.
Изловчившись, словно прорывая толстую пленку, Носэ неимоверным усилием проникает в сон Инуи. Им движет пылкая любовь, которая выходит за грань разумного, а во сне только крепчает. Сновидение вселяет еще больше отваги, и Носэ бесстрашно бросается в бой. Он оказывается как раз под алтарем. На мгновенье любовь к Паприке и ненависть к Инуи позволили Носэ, пробив брешь в «предсознательном» Инуи, увидеть трясину его бессознательного. По логике сновидений Носэ должен предпринять атаку на Инуи.
Запрыгнув на алтарь, он срывает набедренную повязку ХристаМорио Осаная. Там, как того страстно желал в своем сне Инуи, между ног Христа зияет вагина.
А-ха-ха-ха-ха-ха-ха- наполнил зал сумасшедший смех Сэйдзиро Инуи.
Обвалился потолок, закружились осколки витражей. Эти осколки принимали форму самых разных предметов: крысиных трупов, немецких словарей, винных бокалов, перьевых ручек, скорпионов, кошачьих шей, шприцев Они порой закручивались в смерч под сводами, а иногда бешено обрушивались вниз подобно бушующим волнам.
Он сошел с ума,- послышался голос Косаку Токиды.
Но безумие длилось недолго.
Кафедральный собор исчез. Все, кроме Сэйдзиро Инуи, пытались вернуться кто в свои сны, кто в покинутую реальность. Непонятным оставалось одно: что стало с самим Инуи?
Куга рассчитывал время, чтобы попасть в нужный момент. Он поджидал, двигая время вспять изо всех сил своего сна. Используя свойство сна возвращать сновидца в прошлое, он старался вернуть сон в нужную временную точку. Это ему удалось, но силыи телесные, и духовныебыли на исходе: Куга потерял сознание и погрузился в хаос.
Профессор Карл Кранц заговорил по-английски:
Принимая во внимание заслуги по созданию психотерапевтической установки для лечения психозов и достигнутый огромный успех от ее применения, стокгольмский Фонд Нобеля выбрал вас лауреатами нынешнего года по физиологии и медицине
26
В баре звучала «Р. S. I Love You».
В просторной кабинке «Радио-клуба»единственной, напоминавшей отдельный кабинет,- шла тихая вечеринка. Собравшиеся вспоминали события недавних дней и радовались их благополучному завершению.
Как же так? О тех карцерах,- несколько изумленно говорил Торатаро Сима,- не знали ни я и никто другой. Выходит, все это время он спал без еды и питья.
Сэйдзиро Инуи обнаружили бездыханным в подземелье больницы НИИ клинической психиатрии.
Уединившись в карцере, он собирал силу духа ко дню церемонии,- отдавая должное мужеству Инуи, сказал Тосими Конакава.- Он понимал, что крах близок, но все же не снимал МКД. Модуль так и остался в его черепе, и только основание конуса едва проглядывало из-под кожи. Да, ненависть, зиждущаяся на силе одержимости,- гремучая смесь!
Умер, видимо, сразу после нашего сражения?спросил Тацуо Носэ.
Скорее всего. После сражения он нигде не объявлялсяни в наших снах, ни в реальности,- кивнул Конакава.- Та схватка исчерпала его силы.
На миг показалось, что он сошел с ума.
Да, сошел,- сказал Токида и спросил у Конакавы:А Осанай знал, где находится его босс?
Более тогодумаю, это он его укрывал. Похоже, там же держали в заключении и Химуро.
Морио Осанай находился под следствиемего подозревали в убийстве Химуро.
Химуро. И Хасимото. Жаль их.- Токида не скрывал своих чувств.- Все потеряли рассудок. С самого начала. Все, включая меня.
От этих слов все обеспокоенно заерзали. Что это с ними? Остаточное явление МКД? Нет, вряд ли. Развивающаяся анафилаксия? Рост и без того повышенной чувствительности иммунной системы? То был ужас, который вспомнили все. Ужас непроизносимый, его нужно поскорее забыть. Кто-то должен был заставить их это сделать.
Ацуко, похлопав по руке сидевшего рядом Косаку, радостно сказала:
Зато Цумура и Нобуэ Какимото идут на поправку. Она гордилась собой: ради Косаку она сейчас могла бесстрашно пойти на все.
Господа, не изволите повторить?осведомился Куга, стоя подле Ацуко и улыбаясь во весь рот.
Точно. Сам же предлагал поднять бокалы, когда все соберутся. Как я мог забыть?обернувшись к Куге, сказал Носэ.- Хорошо, всем повторить.
Господам повторить! Слушаюсь,- сияя от счастья, поклонился Куга.
Ты как, поправился?спросил Торатаро Сима, и Куга опять вежливо склонил голову.
Истощение длилось недолго. Сейчас, как видите, я бодр и полон сил.- И он развел руками.
Говорит, даже потолстел с тех пор!выкрикнул из-за стойки Дзиннай.
К слову, история знает случай, когда Нобелевскую премию получили супруги, но чтобы лауреаты поженилисьтакое произойдет впервые,- сказал Носэ.- Когда свадьба?
Ну, пусть поуляжется вся эта шумиха с премией,- тихо произнес Косаку.- Чтобы без всяких пресс-конференций. Тайком.
Разрешите извиниться перед вами, господа,- сказала Ацуко и поклонилась.
Все улыбнулись, догадываясь о тайном и вместе с тем слегка постыдном смысле этих слов, понятном лишь присутствующим. Все, включая Кугу и Дзинная, подняли бокалы и выпили за свадьбу и премию Ацуко и Косаку.
Прощай и ты, Паприка,- многозначительно сказала Ацуко и посмотрела на мужчин.- Отнынеи что бы ни случилось впредьее больше нет.
Н-да-а,- печально протянул Сима.- Ничего не поделаешь. Та красивая милая Паприка покинула нас.
Покинула,- подтвердила с улыбкой Ацуко,- и ее нигде больше нет.
Да нет. Все не так.- Носэ оторвался от спинки дивана.- Паприка жива. Вместе с другими идеалами она навечно останется в сердцах присутствующих здесь мужчин. Не знаю, как остальные, а я точно забыть ее не смогу.
Но больше мы с ней не увидимся,- с грустью в голосе сказал Конакава.
Нет, увидимся,- не сдавался Носэ.- Стоит пожелать, и можно встретиться во сне когда угодно. Нужно только очень захотетьи она непременно приснится. Я в этом уверен. Наверняка это будет уже другая, самостоятельная личность. Но она так же, как и прежде, будет улыбаться, разговаривать с нами. Онакрасивая, как цветок, добрая и заботливая, умная и мужественная.
27
В баре звучит «Р. S. I Love You». Посетителей нет. Как всегда, Дзиннай за стойкой бара натирает до блеска бокалы, а Куга стоит у двери.
Эх!вздыхает Дзиннай. Ему кажется, что в дальней кабинке за тихой веселой беседой сидят посетители.
«Какие же они все-таки изысканные, милые людите, с кем нам двоим довелось повстречаться и в реальности, и по-дружески во сне. Что же они не приходят?размышляет Дзиннай.- Когда они были здесь в последний раз?»
Стоит ему поднять взгляди там, у дверей, он опять видит до боли знакомую спину. Куга, по обыкновению, даже не шелохнется. Дзиннай не в силах сдержаться, чтоб не окликнуть его:
Слышь? Мы же сражались, правда?
Куга продолжает стоять к Дзиннаю спиной. Улыбка на его лице становится еще добрее. Глаза прикрыты, будто спит, но он отвечает:
Да, мы сражались.
Покачав головой, Дзиннай опять принимается за бокалы. И довольно улыбается, стараясь не прыснуть от смеха. Немного погодя для пущей уверенности опять обращается к Куге:
И мы же были бравыми парнями? Куга отвечает рокочущим голосом:
Да, мы были бравыми парнями.
Дзиннай продолжает возиться с бокалами. Но что-то не дает ему покоя. Тогда он с серьезным видом бормочет себе под нос, обращаясь не к себе и даже не к Куге:
И все жето ведь был сон?
Куга не отвечает. Не поворачиваясь к Дзиннаю, он опускает векисловно погружается в глубокое раздумье. Знает он ответ или нет, его улыбкаулыбка Будды.