Виктория Хелен СтоунФрагменты прошлогоСерия: вне серии
Переводчик: Анастасия С.
Редактор: Нина К. (до 11 гл), Анастасия С.
За обложку благодарим Маргариту Волкову
Глава 1
АЙОВА
Ты не моя дочь.
Ханна Смит слышала это, по крайней мере, с десяток раз за последний месяц. Довольно часто она теряла терпение в процессе разговора, но все же, он ее не шокировал.
Она сделала глубокий вдох и задержала дыханье на мгновение.
Мама
Я хочу Рэйчел.
Ханна выдохнула всю боль и нетерпение из горла, прежде чем снова заговорить. Она проглотила эмоции, чтобы сохранить спокойствие с остальными чувствами, которые она подавляла в течение нескольких месяцев.
Мама, я уже говорила тебе, что Рэйчел переехала в «Голубое озеро». Я забочусь о тебе сейчас. Я Ханна. Помнишь?
Я хочу Рэйчел!
Я знаю. Она будет здесь в субботу,голубые глаза ее матери забегали в замешательстве. Ханна похлопала ее по руке.Через три дня.
Ее мама одернула руку. Рука, которая меняла Ханне подгузники, расчесывала ее волосы, кормила ее, обнимала, лечила эта рука в ужасе одернулась, когда Ханна до нее дотронулась.
Где Бекки?спросила она ворчливым голосом, который никто из них никогда не слышал до начала слабоумия. Голосом ребенка. Беспомощный, требовательный вой от женщины, которая никогда не позволяла себе ныть. «Трудиться не покладая рук» это было ее кредо и любимое выражение. «Нет времени жаловаться, если тело занято делом». Но теперь Дороти ничем не была занята.
Ханна сдержала вздох. Она не имела права на усталость. Ее сестры ухаживали за мамой в течение многих лет, в то время как Ханна жила в многоэтажном доме в Чикаго в шести часах езды отсюда. Она вернулась домой меньше месяца назад и еще не научилась проявлять терпение. Она только начала расплачиваться.
Конечно, станет легче.
Она улыбнулась.
Бекки дома со своей семьей. Она тоже приедет в субботу,надеясь, что эти фразы ее мама сможет понять. Ханна добавила веселую искру.Три твоих дочери приедут к тебе на целый день! Рэйчел, Бекки и Ханна! Разве это не здорово?
Судя по нахмуренному взгляду мамы в ее сторону, этого было недостаточно. Или, может быть, она все еще была достаточно проницательной, чтобы не купиться на оптимистичный прогноз, который ей описала Ханна. Рэйчел и Бекки всегда были лучиками света для всей семьи. В лучшие дни Ханна была более свежим, бодрящим ветерком. В плохие дни ну, папа иногда описывал ее как «Девочку-беду». Мило с его стороны, но он всегда был милым. Это была хорошая семья на Среднем Западе. Уважительная. Трудолюбивая. Богобоязненная.
Потом появилась Ханна.
Может быть, из-за того, что она не была похожа на членов семьи, матери было так трудно ее запомнить. Рэйчел и Бекки были похожи на маму. Она могла узнать своих старших двух дочерей хотя бы потому, что они были ее отражением в зеркале. Светлые волосы, голубые глаза, пухлые щеки. Они были воплощением девушек, вскормленных на кукурузе.
Ханна была темнее. Черные волосы, смуглая кожа, таинственные темно-коричневые глаза. Она была копией своего отца, что служило утешением, иначе она чувствовала бы себя подброшенной феями на порог дома Смитов. Подменой, которую положили взамен их родному ребенку.
Возможно, слабоумие Дороти Смит захватило даже память о внешности супруга, и может именно поэтому Ханна так часто выглядела для нее незнакомой.
Что бы за этим не скрывалось, она старалась не принимать это на свой счет. Пробовала и не получалось.
Вернувшись со своей книгой в кресло, она игнорировала подозрительные взгляды матери, пока они не погрузились, наконец, в спокойствие. Через несколько минут Дороти снова оживилась, ее страх перед Ханной, казалось, был забыт, когда она наклонилась и заговорила.
Кто-то украл мои вещи,прошептала она. Ее правая рука начала дрожать, ритмично подрагивая вдоль дешевой ткани кресла, которое они привезли из дома. Это любимое кресло Дороти, краска на подлокотниках облезла, а места, где дрожали ее руки, стали изношенными и потертыми.
На этот раз Ханна не смогла ее утешить.
Никто не крал твои вещи.
Они украли. Я нигде не могу найти кольцо моего мужа.
Оно дома, мама. Я обо всем позабочусь.
Дома?спросила ее мать.
Дома. Это «Санрайз Вилладж», помнишь? Ты останешься здесь на какое-то время, чтобы медсестры могли помочь тебе ночью.
На самом деле она пробудет здесь довольно долгое время. Пока не умрет. Ханна снова улыбнулась, мышцы ее лица растянулись так сильно, что она подумала, что они лопнут.
Твоя подруга Сильви тоже здесь. Ты ужинаешь с ней каждый вечер.
Сильви,сказала она, как будто для перестраховки, но Ханна могла сказать, что имя как будто было незнакомым для ее языка.Сильви.
Верно. Папино кольцо дома, в целости и сохранности. А я вернулась в свою старую комнату, присматриваю за домом.
Он умер в прошлом месяце,пробормотала она.
Он умер шесть лет назад, но какой смысл говорить ей об этом? По мнению Дороти, она только что потеряла своего мужа, и ничто не могло изменить этого факта.
Прости, мам. Должно быть, ты по нему сильно скучаешь.
Дрожащая правая рука матери дотронулась до обручального кольца и покрутила его. Ханна посмотрела на свой безымянный палец, прежде чем вспомнила, что на нем нет кольца.
Она была безработной, в процессе развода, жила в своей детской спальне, и заботилась о матери, у которой, похоже, даже не было дочери по имени Ханна. Черт, вот это она дает всем жару! Осуществила мечту. Убила хандру. Была лучшей версией себя.
Кто-то,пробормотала Ханна,украл мои вещи.
Повторять слова за матерью было смешно. Кто-то же еще должен быть виноват, если она не могла понять, что случилось с ее собственной жизнью.
Но для Ханны это было не намного честнее, чем для ее мамы. Никто ничего не крал у нее. Ханна была здесь, в этом месте, потому что это ее выбор. Она была самая лучшая, черт возьми. Она заботилась о матери, которая провела всю жизнь, заботясь об остальных. В этом не было стыда. Ничего не украдено и не потеряно.
Ханна вернулась к своему роману и поняла, что понятия не имеет, что происходит с сюжетом, и загнула уголки нескольких страниц. Несколько минут спустя она сделала то же самое, прежде чем, наконец, сдалась и громко захлопнула книгу.
Несколько дней ее мать наслаждалась различными мероприятиями, организованными центром, а бывало, что иногда она боялась выходить из комнаты. У нее было два таких дня подряд, и Ханна чувствовала себя немного сумасшедшей. Когда дневная помощница постучала и открыла дверь комнаты Дороти, Ханна чуть не задохнулась от облегчения.
Кори! Как твои дела?
Молодая женщина заулыбалась с искренней теплотой, которая заставляла Ханну чувствовать себя менее виноватой, когда уходила каждый день в пять часов вечера.
Замечательно. Как сегодня поживает госпожа Дороти?
Великолепно,солгала Ханна.
Вы готовы принять ванну, госпожа Дороти?
Лицо ее матери исказилось, как будто она хотела начать протестовать, но через мгновение она кивнула.
Ханна встала так быстро, что ее книга упала на пол.
Отлично! У тебя будет прекрасная ванна и хороший ужин, мама. Я вернусь завтра.
Когда она наклонилась, чтобы взять книгу, она быстро поцеловала маму в затылок. Деменция убрала ее запах тоже. Теперь вместо кондиционера «Суав» и жевательной резинки «Даблминт» ее мама пахла детским шампунем «Джонсонсбейби» и дезинфицирующим средством для больниц.
До завтра!сказала на прощание Кори, когда Ханна быстро вышла из комнаты.
Ее мать ничего не сказала. Наверное, это даже к лучшему. Некоторые дни не были столь ужасны. В какие-то моменты она узнавала Ханну, даже если казалось, что она смущена тем, что ее младшая дочь так причудливо постарела.
Но, конечно же, сорок пять лет это не такая уж и старость. Скорее всего, большая часть жизни была еще впереди. Черт, да она бы успела превратить два своих неудачных замужества в целых шесть или семь, если бы постаралась.
Она не удосужилась скрыть горечь своей улыбки, когда прошла через передние двери центра по уходу и вышла в реальный мир. Тут она чувствовала себя человеком.
Глубоко вдохнув чистый, без дезинфицирующих средств, воздух в легкие, она побежала к своей машине. Чувство было ужасным на каждом этапе. Она не должна бежать от своей матери. Женщина была больна. Умирала. Это было настоящее страдание. Разочарование Ханны даже рядом не стояло перед лицом медленного, устойчивого упадка жизни ее матери.
Хуже всего было то, что ей некуда было бежать. Куда она пойдет? Вернется в свою старую спальню в родительском доме? Вернется к многомесячному разводу с мужем? К сортировке кусочков уходящей жизни ее мамы?
Она хлопнула дверью машины и, на мгновение, сжалась от удушающей жары. Бриз охладил майский полдень, но солнце было слишком ярким, вероятно температура в машине была близка к девяноста градусам. Ее тело впитывало жару, как будто она медленно замерзала весь этот день. Может быть, она упадет в постель, как только вернется домой. Двенадцать часов сна помогут зарядить ее достаточно, чтобы смело посмотреть в лицо завтрашнему дню.
Как только Ханна завела машину, зазвонил телефон. Она съежилась, представив себе звонок из центра с экстренной помощью в последнюю минуту. Ей нужно выйти из машины. Вернуться к блоку памяти центра. Успокоить мать. Оставаться с ней еще час или два.
Или, может быть, одна из ее сестер проверяла, не убежала ли Ханна с криком. Бегствоэто был как раз ее случай.
Дисплей машины, наконец, поймал звонок, и на экране высветилось «Жасмин». Ханна пискнула от удивления при виде имени бывшей коллеги; затем заглушила мотор и ответила на звонок:
Жасмин! Привет!
Привет, девочка. Как жизнь в Айове?
Ханна застонала, но быстро разразилась смехом.
Что ты хочешь, это жизнь в Айове
Когда ты возвращаешься?
Она избежала стона на этот раз.
Я не вернусь. Я говорила тебе об этом уже сто раз.
Ага, ты продолжаешь это говорить, но мы обе знаем, что это неправда. Ты не продержишься в этом городе целый год.
Я должна,ответила Ханна.
Голос Жасмин понизился.
Как твоя мама?
Да также.
А как Джефф?
Ханна подождала, пока ее желудок успокоится. Она точно не скучала по своему скоро уже бывшему мужу. Но она привыкла, что он часть ее жизни.
Мы не говорили. Ты ты его видела?
Мимоходом. Мы бегаем в разных местах, с тех пор, как ты уехала. Но я видела, как он выходил из дома Уайли. Он сказал, что в вашем старом районе все еще нет хороших шашлыков.
Ох. Он нормально выглядит?
Да, он в порядке.
Это было хорошо. Ханна не хотела, чтобы он страдал. Она просто хотела, чтобы он отпустил контроль над их отношениями. Оставил ее и ее выходное пособие в покое.
Почему бы тебе не приехать? Ты можешь остаться у меня. Ты не столкнешься здесь с Джеффом, если именно поэтому ты держишься отсюда подальше.
Я просто
Она хотела поехать. Хотела запустить двигатель и развернуть машину в сторону Чикаго прямо сейчас. Но она не могла.
Еще нужно какое-то время. Может быть, я как-нибудь приеду на выходные.
Она скучала по своим друзьям. Соскучилась по ресторанам, людям и жизни в Чикаго. Она дико скучала по всему этому. Но если она вернется сейчас, она может там остаться, а так поступить со своими сестрами и мамой она не могла.
Ну, мы все ненавидим тебя за то, что ты уехала. Новое руководство просто о, черт, все хорошо, я думаю.
Да?
Нет.
Извини,сказала она искренне.
О, никто не винит тебя за то, что ты ушла, пока все было хорошо. Если бы мне предложили, я бы уехала в ту же секунду, поверь мне. Я просто завидую. Ладно, я не завидую Айове, но я ревную к разлуке.
На заднем плане зазвонил телефон и заскрипел стул Жасмин.
Вот дерьмо. Я должна ответить. Позвонишь мне в эти выходные?
Конечно. Я позвонюно Жасмин уже повесила трубку.
Сердце Ханны сильно билось, так как вести со старой работы заставляли ее затаить дыхание. Большинство людей думали, что в бухгалтерском учете нет ничего захватывающего, но она была не просто бухгалтером, который складывает и вычитает. Она была бухгалтером, который мог юридически защитить ваши миллиарды от налогообложения. Деньги и юридические лазейки. Она была профессионалом в этом. Она не была лидером команды, поэтому ей редко приходилось иметь дело с богатыми козлами.
Но как бы ни была увлекательна эта работа, она поглотила ее душу. Она перестала гордиться зарабатыванием денег для людей, у которых уже было их слишком много. Выходное пособие было радостью. Зарплата за один год и выплата всех опционов на акции. Ей даже заплатили за четыре недели отпуска, которые она не удосужилась взять.
Сейчас ей не нужно платить за съемную квартиру и тратить деньги в Косвелле, штат Айовы особо некуда. Поэтому ее увольнение больше похоже на досрочную пенсию. Когда она ушла с работы, то почувствовала торжество. Но триумф быстро угас. Теперь она чувствовала себя бесполезной.
Вдоль линии роста волос стал выступать пот, поэтому Ханна снова завела мотор и направилась домой. Центр помощи находился в двух городах езды, но по времени это занимало всего двадцать минут поездки.
Города вокруг были крошечными и разбросанными, но все они имели одну главную потребность: медицинское обслуживание быстро стареющего населения. Молодые люди, которые могли уехать, уезжали десятилетиями. Те, кто не мог выбраться, оставались дома и работали в больницах, хосписах и центрах ухода. Выпускники старших классов были новым урожаем Среднего Запада.
Конечно, даже эта отрасль скоро иссякнет. Или, возможно, это не так. Возможно, к тому времени персонал будет стареть, и цикл начнется заново. Они заселятся в комнаты, где когда-то ухаживали за пациентами, теперь будут ухаживать за ними.
Все еще потная, то ли от жары, то ли от беспокойства, Ханна опустила окна и наслаждалась яркой вечерней поездкой мимо акров взрыхленной почвы, которая скоро прорастет кукурузой. В конце лета шелест зерновых мог звучать почти как плеск волн Мичиганского озера в ветреный день, но сегодня ветер был слабым. Он уловил темный запах густой грязи и весенней травы. Ветер пах как ее детство.
Несмотря на ее шутки об Айове, ненависти к ней у нее не было. Это было прекрасное место. Хорошее место. Но она всегда чувствовала себя всего лишь ее посетителем. Как будто она наблюдала за людьми и делала заметки об их поведении. Она не была игривой блондинкой. Она не интересовалась чемпионатами по баскетболу или борьбе. Она не хотела детей. Она даже не верила в Бога. Повзрослев, здесь ей стало не комфортно, но на этот раз она вернулась, в надежде найти хотя бы спокойное место для отдыха на год или два.
Она лениво помахала мужчине в проезжающем пикапе, потому что именно так люди здесь и поступали. Теперь в Косвелле жило около двух тысяч жителей, но когда она училась в средней школе, цифра достигала до трех. В городишке такого размера все знали друг друга. Конечно, вы знали чьих-то двоюродных братьев или одного из детей семьи. Все были переплетены. Сеть людей, которые тянулись к изгибам горизонта. И Ханна была загадкой для всех них.
Она не была изгоем. Ее не ненавидели. Просто она была не такая, как остальные Смитты.
Рэйчел и Бекки были больше похожи на близнецов, чем просто на детей от одних родителей. Они обе были королевами бала на выпускном вечере. Сердечками на День Святого Валентина. Черлидершами. Не подлыми самовлюбленными девушками-болельщицами, а порядочными людьми, которые заботились о своей общине и одноклассниках. Они были членами 4-H, выращивали кроликов, чтобы показать их на государственной ярмарке. Черт, они даже были последовательными вице-президентами «Будущих Домохозяек Америки». Наследственная семья!
Ханна фыркнула на саму идею «БДА», задаваясь вопросом, был ли тот клуб вообще законным. Конечно, нет. Или, если это было так, имя должно быть изменено на «Восходящие Семейные Инженеры», или что-то в этом роде.
Ханна пропускала занятия в школе по ведению домашнего хозяйства и группу 4-H. Ее самым большим интересом была музыка, и не та деревенская попса, которую любили все остальные в городе. Она увлекалась панком и альт-роком. Хотя она никогда не выглядела как полный панк, у нее было четыре пирсинга в правом ухе, и она коротко подстриглась, когда в моде были длинные волосы. Вместо того, чтобы копить деньги на джинсы «Джордаш» и стильные куртки, она сэкономила их для поездки на автобусе, чтобы увидеть игру «Рамоунз» в Миннеаполисе. Или «ЭлСевен». Или «СоникЙусс». Иногда ей приходилось пропускать школу, чтобы сделать это. Однажды она исчезла на два дня, а потом была наказана на два месяца.