Беру! Старик Качалов подхватил снесенный камень. Панг!
Ну вот, нервно дернул плечом Зеленый Фирштейн, меня опять оставили без хода. Хоть ценное что-то взял?
Лянь. Цветок лотоса. Начало новой жизни.
Повезло кому-то, заметила Сонечка, наверное, курить бросил. Пить перестал Короче, начал жить новой жизнью. А насчет того, что славянские волхвы, или кто там в этих капищах копался, не играли в маджонг, так это неважно. Главноеритуал и место. Место и ритуал.
То есть мы сейчас сидим и сочиняем себе судьбу? переспросил Старик Качалов. Шесть дотов.
Кто, интересно, первым снес шесть кругов? Зеленый Фирштейн ткнул пальцем в снесенный камень. Кого я послушался? Третий камень в поносе. Уже был бы Панг. А так Барселона, не спи! Твой ход!
Сочиняем. Но не себе, отозвалась Сонечка.
А кому? поинтересовался Старик Качалов, сортируя свои камни. Только что он взял из Стены еще одну двойку кругов в пару к той двойке, которую получил за цветок и едва не снес в начале игры.
Кому-кому? пожала плечами Сонечка. Откуда мне знать?
Шесть иероглифических символов, объявил снос Толстый Барселона.
Беру! завопил Зеленый Фирштейн так, что высокий тип с пламенной шевелюрой, подходивший в другом конце зала к двери, ведущей в туалет, испуганно дернулся и сильно ударился головой о металлический кронштейн, на котором крепился телевизор. Панг! Пошла игра.
Что-то я всем сегодня панги раздаю, покачал головой Толстый Барселона. А сам сижу, как мышь зимой, на вашем капище поганском. Ни-че-го
Поплачь, поплачь, похлопал его по плечу Зеленый Фирштейн. Камень слезу любит. А кстати, спросил он у Старика Качалова, что значат мои шесть иероглифов?
Есть разные толкования
Ну, конечно, развел руками Зеленый Фирштейн, как мнетак разные.
одно из самых распространенных, продолжил Старик Качалов, глядя, как официант прикладывает лед к разбитому лбу нервного посетителя, это опасность. Или несчастный случай.
Глава перваяНа Пьяном углу
Цветы и сезоны имеют специальное значение в игре. Каждая из этих костей существует в единственном экземпляре.
Прохожие, ожидавшие в полдень одного из ноябрьских дней на Пьяном углу в Киеве зеленого сигнала светофора, чтобы перейти Большую Житомирскую улицу и отправиться дальше по своим делам, стали свидетелями необычного зрелища.
Неподалеку от светофора, резко затормозив, остановился юркий и хищный красный порше «Панамера». Какое-то время он постоял у обочины, привлекая внимание зевак. Даже самый нелюбопытный киевский прохожий не пожалеет пары минут, чтобы узнать, кто передвигается по городу и его окрестностям в машине, за которую заплачено двести тысяч европейских денег. День был пасмурный, сырой, и разглядеть водителя за лобовым стеклом никак не получалось. Недолгое время спустя дверь авто открылась, и к собравшимся вышла женщина крашеной каштановой масти, точный возраст которой не удалось бы определить даже при личном знакомстве. Женщине могло быть и двадцать восемь, и сорок три. Все открытые части ее тела покрывал равномерный карибский загар, а походка выдавала отставную модель. Она подошла к одному из стоявших у обочины и протянула ему два пальцауказательный и средний. В этот момент светофор наконец-то загорелся зеленым, но никто не подумал отправиться на другую сторону Большой Житомирской, не досмотрев шоу до конца. Между пальцами у женщины из «Панамеры» была зажата купюра в сто евро.
Вы меня очень выручили во Франкфурте, улыбнулась она. Даже не знаю, что бы я тогда без вас делала.
Это было не сложно, пожал плечами невысокий молодой человек, которого, если судить только по его внешним данным, никак нельзя было заподозрить в знакомстве с самой яркой киевской миллионершей. Затем он взял деньги и, не глядя, сунул их в карман куртки. Вы всегда возвращаете долги на улице?
Извините, так получилось. Я куда-то дела вашу визитку и не могла вернуть деньги раньше. А туттакая удача: еду, смотрювы
Бывает.
Еще сегодня утром у меня было два кредиторавы с вашей сотней и Дрезднербанк, ссудивший мне двадцать пять миллионов. Теперь остались только немцы. И кстати, раз уж мы встретились Как у вас со временем? Есть свободный час?
Ну, разве что час
Думаю, за час мы уложимся. Поехали!
Решительно развернувшись, она зашагала к машине, демонстрируя собравшимся на Пьяном углу вытатуированного на загорелой талии оленя.
Когда автомобиль унесся в сторону Львовской площади, один из стоявших у светофора повернулся к соседу:
Видели? Это была Рудокопова!
Да и хрен с ней, пожал тот плечами и сплюнул себе под ноги. На наших дорогах от ее «порша» через год один скелет останется. Он еще раз сплюнул на асфальт. На этом светофоре зеленый вообще бывает? Полчаса стою, жду, и все красный, красный
На самом деле у Жени Львова не было свободного часа. Утро он провел в Торгово-промышленной палате и теперь, не очень торопясь, перемещался на Крещатик в «Униан», где собирался потерять на прессухе еще час-полтора своей жизни. Свободные пятнадцать минут Женя мог найти, он как раз собирался где-нибудь пообедать, но часа у него точно не было. А с другой стороны, не каждый день Рудокопова предлагает поговорить. Или что она там предлагает?
Чуть больше года назад Рудокопова присоединила к своей молочно-шерстяной империи довольно крупную компанию, собиравшую компьютеры и ноутбуки. По этому поводу в «Оранжерее» была устроена прессуха, которая плавно перетекла в пьянку по интересам. Где-то в конце вечера изрядно уже принявший коньяка Женя стоял у огромного открытого окна ресторана и разглядывал, как внизу обтекают круглую Бессарабку машины, несущиеся с бульвара Шевченко в сторону Печерска.
Если бы эти машины были потоком газа или жидкости, а Бессарабкабарабаном на оси, она сейчас вращалась бы с бешеной скоростью; а если бы оси не было и кто-то смог толкнуть ее вдоль Крещатика, то Бессарабку еще бы и сносило куда-то к Подолу, поделился Женя наблюдением с женщиной, которая тоже остановилась неподалеку от окна.
Правда? искренне удивилась та. Бессарабку может снести к Подолу?
Эффект Магнуса, авторитетно подтвердил Женя.
Ну-ка, дайте я гляну, собеседница отодвинула Женю от окна и уставилась на Бессарабку. Это была Рудокопова.
Че-ерт! Она крутится и без всякого Магнуса, через несколько секунд простонала Рудокопова. Зачем вы мне это показали?! Голова пошла кругом. Срочно сажайте меня на диван, потребовала молочная, шерстяная, а теперь и компьютерная королева.
Недостатка в диванах в «Оранжерее» не было.
Может, воды? предложил Женя.
Нет, спасибо. Пить не надо было. Да я вроде и выпила немного. Значит, сейчас пройдет.
Тогда, если можно, один вопрос. Я его на пресс-конференции задать не успел.
Так вы журналист. Ну, спрашивайте.
Если верить графикам, которые показывали ваши менеджеры, уже через три года вы обгоните IBM по производству персональных компьютеров.
Правда? опять удивилась Рудокопова. Ну, раз так, то перегоним.
А мы так и напишем, кивнул головой Женя и широко ухмыльнулся.
Рудокопова не знала, что IBM давно уже не выпускает компьютеры.
Так и пишите, разрешила Рудокопова. На всякий случай я уточню, и если что, вам перезвонят.
Спасибо, улыбнулся Женя. Вот моя визитка, пусть звонят. Успехов вам.
Конечно, ему тогда никто не позвонил. Абзац о предстоящей победе Рудокоповой над IBM убрал редактор.
Следующий раз Женя встретился с ней через полгода. Японцы проводили на Кипре презентацию новых гигантских жидкокристаллических панелей. Журналистов свозили со всего мира. И хотя из Киева на Кипр можно без труда и безо всяких пересадок долететь за два часа с небольшим, устроители сперва отправили Женю во Франкфурт, чтобы уже оттуда, вместе с испанскими, исландскими, израильскими и южно-африканскими коллегами, чартером доставить в Ларнаку. Просто кто-то в Японии посчитал, что так дешевле. Для Жени это обернулось шестью часами активного безделья во франкфуртском аэропорту.
Убивая время, он проехал несколько раз из конца в конец на Sky Line, разглядывая раскрашенные, как игрушки на детском празднике, фюзеляжи самолетов, слетевшихся сюда со всего мира; потом с четвертого уровня аэропорта спустился на нулевой и прикинул, куда бы мог съездить на электричке за время, оставшееся до начала регистрации, получилось, что доехать куда-нибудь успел бы, но тут же пришлось бы и возвращаться. Поднявшись на уровень выше, Женя обошел полтора десятка лавок и почувствовал, что шляться без дела ему уже смертельно надоело. Тогда он выбрал кафе во втором терминале, устроился так, чтобы хорошо был виден зал, взял пиво и принялся разглядывать пассажиров.
Люди прилетали отовсюду, и здесь было на кого посмотреть. Хороши были индийские леди в ярких, разноцветных сари. Они отлично смотрелись и уверенно чувствовали себя в огромном, отделанном серым пластиком, металлом и стеклом зале аэропорта. Забавно выглядела пара смуглых стариков в монгольских войлочных шляпах и костюмах, пошитых на заре правления Цеденбала. Выйдя на середину зала, они встали, словно вросли в серый пол, и не желали ни что-то делать, ни что-то понимать. Возможно, они ждали появления конницы Чингиза, и их, чтобы случаем не дождались, увезли, усадив на грузовую тележку, куда-то в тайные глубины этого циклопического сооружения.
Но особый кайф Женя ловил, разглядывая странствующих соотечественников. К ним относил он всех, кто прежде населял огромный и неустроенный Союз, общих повадок у нас осталось куда больше, чем добавилось различий. И потом, чужая среда объединяет. Высокомерные и заносчивые отечественные миллионеры за границей вдруг становятся обычными людьми. Пробегая мимо львов на Гран-Плас в Брюсселе, можно случайно наступить на ногу какому-нибудь селитренному барону, растерянно топчущемуся в окружении семейства, извиниться и в ответ получить счастливую улыбку: «Вы говорите по-русски?! Боже мой, объясните, где этот чертов Манекен-Пис. Дети так хотели на него посмотреть». Живой человек, кто бы мог подумать?! Словно и не он буквально накануне, игнорируя все светофоры, проносился в бронированном «мерседесе» по Обуховскому шоссе. Словно не его охрана рвет в клочья каждого, кто без разрешения приблизился к хозяину.
Рудокопову, безуспешно пытавшуюся выудить из банкомата свои деньги, Женя заметил не сразу. А заметив, не узнал и еще долго разглядывал, как стройная бизнес-леди, по видуменеджер среднего звена какого-нибудь транснационального концерна, исполняет ритуальный танец у невысокого металлического ящика. Сперва она танцевала одна, потом взяла в партнеры человека в униформе, но тот, исполнив три с половиной па, оставил ее солировать. Дама куда-то звонила, но было видно, что звонками в этой ситуации не помочь, и наконец, она села прямо там, где стояла, возле банкоматана небольшую кожаную сумку с выдвижной металлической ручкой. Вот тут, по тому, как она сидела, подперев рукой голову, не зная, как быть, куда идти и что делать, Женя признал в ней свою.
«Сюда бы Васнецова, подумал он, и была бы нам еще одна Аленушка». В следующее мгновение Женя понял, что это Рудокопова.
Что, банкомат бастует? минуту спустя поинтересовался у нее Женя.
Карточки не принимает, гад.
И что говорит обслуга?
А ничего не говорит. Говорит, чтобы в свой банк обращалась.
Понятно. А «свой банк» в Киеве?
Рудокопова поднялась с сумки и хмуро посмотрела на Женю:
Мы знакомы?
Можно считать, что нет.
А как еще можно считать?
Можночто да.
Тогда напомните. Я вас не узнаю.
Ну, еще бы. Полгода назад в «Оранжерее» отмечали начало вашего компьютерного бизнеса.
Не совсем начало Но допустим. И что же?
Я вам крутящуюся Бессарабку показывал. Если, конечно, помните.
Че-ерт! засмеялась вдруг Рудокопова. Я не знала, что этот бред не мог мне самой прийти в голову! Она у меня потом целый день, то есть всю ночь крутилась. Я спать не могла Насилу прошло. Мне друзья даже фотографию потом подарили, на ней Бессарабкавид сверху. Не из какого-то окна, а с вертолета. Она, кстати, совсем не круглая, у нее только два угла срезаны
Надо же, удивленно качнул головой Женя. Я ведь просто пошутил.
Шутник Думать надо, когда с женщиной шутите
Хорошо, с готовностью пообещал Женя, буду думать. А вы сейчас в город или дальше?
Я сейчас сижу на чемодане и лапу сосу. Банкомат не принимает ни одну из трех карточек. Такого со мной еще не было! И машину не прислали. Почему нет машинынепонятно, связаться я могу только с Киевом, но и они оттуда на нужных немцев выйти не могут.
А куда ехатьзнаете?
Конечно, знаю. Вы уж за полную-то дуру меня не принимайте. У меня номер в «Маритим».
Так возьмите такси, их тут полно.
Я же объясняю вам, у меня наличными от силы пара евро, и темелкой мелочью. Понятно?
А-а То есть денег нет никаких вообще. Ну, тогда могу вам одолжить сотню.
Сто евро?
На такси хватит, а дальше, думаю, разберетесь.
Сто евро, повторила Рудокопова. Пожалуй, они и правда решат проблему.
Держите, Женя протянул ей две розовые бумажки. Дома вернете.
Уж в этом можете не сомневаться, улыбнулась Рудокопова.
Ну что, тогдапо пиву, и поехали.
Я лучше чаю. Че-ерт! Вы меня здорово выручили. Даже не знаю, сколько бы пришлось тут торчать без денег. Они устроились за столиком того же кафе, где перед этим Женя сидел один. Вы тоже сейчас во Франкфурт?
Да нет. Жду самолет. Через два часа улетаю на Кипр.
Отдыхать?
Работать. Японцы представляют новые телевизоры, ну и позвали
Рудокоповой принесли чай. Женепиво.
Как хорошо-о, протянула Рудокопова, сделав несколько глотков. У меня даже в горле пересохло от всего этого. Чтобы посреди Европы и без денегтакого еще никогда не случалось. Даже в девяностом, когда первый раз летела в Италию, а с работой там еще ничего не было известно, и то Да-а, покачала она головой, я уже успела забыть, как это, когда денег нет.
Такие вещи быстро забываются, но и вспоминаются легко, кивнул головой Женя.
Вы думаете?
Я знаю.
Откуда? подняла на него глаза Рудокопова.
Да-а Неважно, замялся Женя. За друзьями наблюдал.
За друзьями? Вы ведь журналист? Журфак заканчивали? Женя вдруг почувствовал хватку Рудокоповой. Он понял, что теперь она не успокоится, пока не выспросит о нем все.
Боже упаси, деланно ужаснулся Женя. Только не журфак.
Не журфак? Тогда что?
Образование тут ни причем. Журналистами кто угодно становится, и часто совсем случайно. Мы с приятелем, например, торговали компьютерами. Фирма маленькая, конкурентов море, и, чтобы экономить на рекламе, я писал обзорные статьи: что почем на украинском рынке компьютеров. Хотя какой тогда был рынок? Я писал под псевдонимом, даже под несколькими. Ну а когда нас все-таки задавили, работу я смог найти без труда.
Забавно. Рудокопова улыбнулась, внимательно разглядывая Женю. Но даже статью о компьютерах нужно суметь написать. Я, например, не смогу.
Да дело нехитрое.
Ну, как сказать
Хорошо, сознаюсь, поднял руки Женя. Я несколько лет на филфаке проучился.
Я же чувствовала что-то такое, засмеялась Рудокопова. У меня чутье.
Должен сказать, что филологи и журналистысовсем не одно и то же.
Это филологи так думают. Или журналисты. А со сторонывсе едино. И что? Почему не закончили?
Диплом не защитил. Я себе тему выбралпо Гоголю. Называлась «Эволюция образа Чичикова в трилогии Гоголя Мертвые души».
А-а Интересно, безразлично протянула Рудокопова, отодвинула чашку и глянула на часы. Было заметно, что Чичиков ее не интересует совершенно. Ого. Вы самолет не пропустите? Да и мне уже пора Подождите, Рудокопова медленно подняла голову и посмотрела на Женю: Какой еще трилогии?
«Мертвые души».
Та-ак Кажется, вы решили на прощанье сделать из меня дуру. Не выйдет. Я хоть на филфаке не училась, но еще со школы помню, что второй том Гоголь сжег, а третьего не написал.
У вас хорошая память. Но несколько глав ранней редакции второго тома сохранилось, а о том, каким будет третий том, Гоголь много раз рассказывал. Не бог весть что, но на диплом хватило бы. Женя тоже поднялся. Ну что, идемте, посажу вас на такси.