Что-то царапало изнутри, словно в голове вращался комок раскаленной проволоки. Красное, пульсирующее чувство растекалось в глазах и горле раскаленным свинцом.
Картинки. Образы. Сотни, тысячи обрывков неясных воспоминаний, утопивших реальность.
Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на происходящем.
Лера?.. прохрипел он.
Как давно он не слышал собственного голоса. Он почти не помнил, что значит «быть живым».
Меня зовут Ника.
Сознание мутилось калейдоскопом картинок. Мартин не мог сосредоточиться ни на одной из них.
«Почему ничего подобного не случилось, когда я появился впервые?.. Может, у нас тогда еще не было той связи, что появилась потом. А может, Виктор раньше не прятался»
Это ты. Что с тобой, ты ничего не помнишь?.. Или у вас там есть третий?
«Третий. Третий, черт возьми. И кто же тогда второй?!»
Пожалуйста, подожди, я сейчас вернусь.
Мартин не пытался разглядеть говорившую с ним девушку. Он бы и не смогеще немного, и чужая память затопила бы сознание, и он не знал, чем бы это кончилось. Но точно знал, что не хочет, чтобы его в этот момент кто-то видел.
Шатаясь, слепо шаря перед собой рукой, он вышел из комнаты. Позади раздался короткий металлический звон.
Он не чувствовал присутствия Виктора. Это значило, что у него есть время.
Мартин зашел в ванную, включил свет и заперся изнутри. Оперся руками о раковину и заставил себя посмотреть в зеркало.
На него смотрело незнакомое лицо. Повзрослевшее, вытянувшееся. Темно-серые глаза Мартина смотрелись теперь вовсе чужими.
Сколько времени прошло?..
По волосам было не понятьстрижка могла быть сделана и через пару месяцев после того, как Мартин оказался заперт. Виктор явно больше не отращивал волосы.
Выключив свет, Мартин опустился на пол и привалился к стене. Закрыл глаза и позволил чужой памяти утопить сознание.
Колеса серебристого седана скользили на первому льду, и Виктор вел машину медленно, стараясь не потерять управление.
Дешевая машина. Неуверенная езда. Знак «новичок» на заднем стекле. И номера, густо забрызганные дорожной грязью с обеих сторон. Через секунду после того, как машина проезжала мимо, человек уже не мог вспомнить даже ее цвет.
Виктора устраивало отсутствие лишнего внимания. Он курил в приоткрытое окно и чувствовал себя абсолютно спокойным.
Мартин почувствовал, как против воли что-то сжалось в грудивсе-таки он скучал.
Лера сидела рядом. Мартин заметил, что ее волосы стали короче, макияж более сдержанным, и во взгляде, обращенном на Виктора нет прежней неприязни.
И зачем я с тобой поехала? поморщившись, спросила она.
Потому что тебе это нравится, отвечает Виктор, по-прежнему не оборачиваясь.
Чудно. А хоть музыку мы можем сменить, твои джазовые мурлыканья бесят еще больше, чем твое пренебрежение окружающими.
Это шансон, солнце мое.
Шансонэто воровские песенки. Ну там знаешь, все эти «за маму и дворстреляю в упор», «расплескалась синева» и прочие Мурки.
Про синеву поют десантники. А шансонмузыка французских кабаре, презрительно скривился он.
Напомни-ка, почему я с тобой еще с тоски не повесилась?
Потому что я пока единственный смысл твоей беспросветной жизни, солнце.
Замечательно. Вон чертова заправка, иди ломай свою комедию Твою-то мать! Это же мент!
Рядом с заправкой, на которую они направлялись, и правда стоял человек в милицейской форме. Он о чем-то говорил со стоящим рядом долговязым парнем в ярко-красной куртке. Под ногами парня стоял полупустой мусорный пакет.
Это твой стимульной с пакетиком стоит?! И он сейчас треплется с ментом, еще и неподалеку от
Потому что «неподалеку» милиционер здесь и стоит, прошипел Виктор, паркуя машину. Посиди тихонько.
Ты что, хочешь сбыть товар прямо под носом у милиции?! Лера схватила его за рукав.
Наглость, милая, открывает все дороги, усмехнулся он, стряхивая ее руку и доставая из бардачка сверток, остро пахнущий горьким миндалем.
Он убрал сверток в карман, вышел из машины и направился к заправке. Спустя пару минут вышел оттуда с двумя стаканами кофе на картонной подложке.
Молодой человек! окликнул его милиционер.
Да? улыбнулся он, подходя ближе.
У меня к вам несколько вопросов. Вы часто здесь ездите?
Нет, не очень. Мы с сестрой выбирались за город, хотели на речке корабли посмотреть. Она воду страшно любит, доверительно сообщил он указывая на свою машину. Можно я только кофе выпью, а то холодно?
Конечно. Значит, вчера
Все газеты уже раструбили. Такой ужас, скривился Виктор, делая глоток из картонного стаканчика. Знаете, я бы вот таких людей своими бы руками давил! Это же надо додуматься, такая молодая, такая красивая девочка, в газетах еще писали, что училась где-то и все ее любили, и такое чудовищное убийство.
Да-да, если позволите Можете ехать.
Милиционер явно хотел быстрее избавиться от бесполезного как свидетеля, но очень общительного допрашиваемого. Но Виктор, вместо того чтобы вернуться в машину, остался стоять.
Нет, вы подождите, я вам вот что скажу. Поймайте этого ублюдка, обязательно поймайте! У меня сестричка боится с учебы возвращаться, каждый день еду ее встречать после работы. Никаких денег на бензин не хватит каждый день туда-обратно кататься. Вот у тебя, братец, есть сестра? Или девушка?
Нет, прохрипел парень с пакетом.
Судя по цвету лица, он был готов упасть в обморок.
Вот поэтому тебе и нечего бояться, ободряюще улыбнулся ему Виктор, бросая стакан в пакет. Всего вам доброго.
Он подошел к машине, чувствуя обращенные ему в спину взгляды. Он знал, что один из взглядов брезгливый, а другойполон ужаса. Главное, чтобы этот истерик не вызвал лишних подозрений.
«Может быть не стоило так наглеть»подумал Виктор, хотя точно знал, что он не смог бы сделать по-другому. Ему хотелось опасности. Нравилось играть с людьми, потому что только так он испытывал хоть какие-то эмоции.
Даже если бы ему не нужно было на эту заправку, чтобы оставить наркотики, он бы все равно туда приехал. Потому что
Мартин чувствует, как где-то глубоко в сознании бьется другое воспоминание. Картинка начала блекнуть.
Виктор сел в машину и протянул Лере кофе. Она смотрела на него со смесью ужаса и восхищения.
Ты серьезно? Весь сверток в стаканчик влез?
Скажем так, стакан был наполовину полон, улыбнулся он, заводя мотор.
Кажется, это одно из недавних воспоминаний. Мартин смутно догадывался, о чем говорили Виктор с Лерой, кроме продажи наркотиков, и эта мысль вызывала тяжелую ледяную тошноту.
Следующее воспоминаниеВиктор, стоя на стремянке, белит потолок на залитой солнечным светом кухне. Это воспоминание не горчит и не царапает.
Он просто реализует свое стремление к порядку и приводит жилье в человеческий вид.
«И давно он торгует дурью?.. С тех пор, как связался с теми людьми, что ее изготавливают? Просто прекрасно», с горечью подумал Мартин.
Воспоминания скользят и теснятся. Он не может сосредоточиться ни на чем конкретном, не может дать себе ответов на те вопросы, которые его интересуют.
Вот новоеМартин с отвращением отталкивает его от себя, но ему это удается не сразу. Он не видит и не пытается разглядеть лица девушки, с которой проводит время Виктор, только успевает заметить, что все происходит добровольно, и что сознание Виктора полнится чувствами, очень далекими от нежной и трепетной страсти, которые он испытывал с Ришей.
Мартин не знает человека, в которого превратился.
Над головойнебо, порванное звездным светом.
Утонешь, дурак! услышал он женский голос с берега.
Лера? Мартин уже научился узнавать ее.
Виктор перевернулся на спину, раскинул руки и хрипло рассмеялся прямо в раскинувшуюся над ним синеву.
Мартин чувствовал, что Виктор пьян. Он плыл куда-то прямо в одежде, а когда пиджак начал мешать, просто сбросил его и поплыл дальше. Скоро он перестал слышать Леру.
Огоньки в темноте, что мне это напоминает! выдохнул он.
Скоро силы начали оставлять его, но вместо того, чтобы повернуть к берегу, он заплывал все дальше.
Ну что, спасешь меня? Нет? Как жаль. Я никогда не умру, Мартин. Это я никогда не умру! выкрикнул Виктор в темноту.
Речная вода, пахнущая тиной и железом, заливала лицо. Он полностью расслабился и начал медленно опускаться на дно.
Как когда-то в детстве. Только это не чистое лесное озеро, а река в городской черте. Только это не добрый и доверчивый ребенок, мечтающий о Правильном мире, а
Кто он?
Виктор открыл глаза. Ничего не было видно, ни дна, ни призраков кораблей, ни далекого звездного света.
Он легко выплыл на поверхность и, отплевываясь и фыркая, будто огромный белый пес, поплыл к берегу. Лера, сидящая прямо у воды, пила что-то из горла стеклянной бутылки. Залпом, не отрываясь. Судя по форме бутылкикрепкий алкоголь.
«А ты оказался для сестры еще худшим другом, чем я для тебя, не так ли?»с горечью подумал Мартин.
Как вы жили, когда я уехал?
Паршиво. Эта которая наша мать совсем руки опустила. Сумасшедшая женщина, клянусь тебе. В холодильнике пусто. Ей деньги приходят, пособия на троих детей, она их в ящик стола складывает и иногда достает. А иногда нет. Ей есть как будто вообще не надо, пьет только, и то не всегда. Зато ты не поверишь, Вик, она каждый вечер нам с Оксаной сказки читала. Придет ночью, сядет на краю кровати и читает. Еще она постоянно стирала и гладила нам одежду и заплетала косички. Я маленькая была, думала, так и надо, маму любила. По тебе очень скучала, думала, только папа у нас плохой А потом начала понимать, что тут что-то не так. Говорю: «Мама, мы есть хотим». А она: «Потерпи, доченька, скоро все образуется». Что образуется-то?!
Лера сидела за столом на еще не отремонтированной кухне. Виктор сидел на стуле, бросив на него чистое полотенце и держал в руках чашку с чаем. Мартин заметил, что чашка идеально чистая, и в ней лежит одноразовый чайный пакетик. Виктор явно брезговал здешней посудой и всем, что не находилось в индивидуальной упаковке.
У тебя было достаточно поводов осознать, что эта женщина плохая мать. Кстати, где она? Писала мне такие трогательные письма и даже не вышла встретить, усмехнулся он.
У нее какой-то очередной роман, с презрением отозвалась Лера. Так вот, все в общем-то с денег началось. Я начала воровать их из ящика, покупала еду и одежду, себе и сестре.
Какие у вас отношения?
Оксана похожа на мать, но не такая заторможенная. И очень глупая, какие с ней могут быть отношения? Одни капризы
И что потом?
Потом я начала в магазинах воровать, потому что денег не хватало, а хотелось большего.
Совесть не мучает? улыбнулся Виктор, доставая из кармана блистер с таблетками.
Лучше скажи, где ты в своей деревне так башкой ударился, что тебе Дмитрий с его отравой понадобился, скривилась Лера, вытягивая сигарету из лежавшей на столе пачки.
Виктор брезгливо посмотрел, как она стряхивает пепел прямо на стол, но ничего не сказал.
У меня тоже было не самое счастливое детство.
А что твой друг, о котором ты писал?
Его нет. Никогда больше о нем не спрашивай.
Больно мне нужны твои друзья. И сам ты Ладно, у тебя рука тяжелая. Так вот, у меня много друзей. Неформалы, всякое мелкое жулье. Не люблю этот дом, стараюсь поменьше здесь бывать Часто ночую в других местах.
Воспоминание оборвалось. Мартин хотел задержать егооно дало бы ему ответы на многие вопросы, но ничего не вышло. Следующее сдавило виски, настойчиво и жестоко.
Виктор держит за руку девушку в белом пуховике и ярко-красной шапке. Мартин еще не разглядел ее лица, но сердце болезненно сжалось.
Мартин помнит это прикосновение. Теплое, мягкое и доверчивое.
Когда девушка поворачивается к нему, он чувствует, как в горле сжимается тугой комок.
У нее голубые глаза, как весеннее небо после дождя. Бледная, с робкой улыбкой и пушистыми ресницами, девушка смотрит на Мартина, и он видит в ней другую, потерянную для него навсегда.
Он не сомневался, что и Виктор видел не того человека, которым она была. Когда он стянул с нее шапку перед тем, как поцеловать, Мартин окончательно в этом убедился. У нее короткие и мягкие пепельные волосы. Виктор хочет их видеть, пропускает их сквозь пальцы и улыбается. Мартин помнил, как Вик ругал Ришу, когда она снимала шапку:
«Холодно, простудишься».
Чувства Виктора накатывают волнами. Нежность сменяется глухим раздражением, затемобжигающей страстью, а страстьхолодным, скалящимся предвкушением.
«Нет, только не это, только не опять!»стонет про себя Мартин, но точно знает, что ничего не способен изменить.
Следующее воспоминание продолжает предыдущее. Мартин вздрагивает и дергается, пытаясь вырваться из этого образа, но потом усилием воли заставляет себя смотреть.
Прежде чем надеть перчатки, Виктор кончиком языка слизывает с ладони что-то красное. Мартин чувствует сладко-соленый привкус вместе с ним. Виктор испытывает тянущую тоску и чувство тяжелого, злорадного торжества. Мартинстылый ужас, победивший в этот момент.
Вот он, ответ на его вопрос.
Девушка лежит у кромки воды лицом вниз. Белый пуховик заляпан кровью.
Виктор, уходя с места преступления, вспоминает не последние секунды ее жизни, а их последний разговор. Он убеждал девушку написать заявление на своего брата. Он угрожал ей, принимал наркотики и часто впадал в буйство.
Мартин нашел в себе силы вырваться из водоворота чужой памяти и зажать рот ладонью, чтобы не выдать себя. Хотелось кричать, выть от ужаса, катаясь по кафельному полу ванной. А потомвскрыть вены в этой же ванной, как только руки перестанут дрожать.
Виктор снова кого-то убил и снова подставил вместо себя другого человека. Обрывочное воспоминание, кусок чужой мысли, но для Мартина картина ясна. Все повторяется. Мертвая девушка у воды, невиновный в ее смерти человек, которого в этом обвинят. Только на этот раз никаких оправданий его поступку нет, никакой мести и попытки кого-то спасти. Теперь это жестокость и ничего больше.
Мартин включил свет и снова посмотрел в зеркало. Посеревшее лицо, искусанные до крови губы и мокрые волосы. Так выглядит совесть убийцы.
Он почувствовал, как по горлу желчью поднимается обжигающее чувство вины.
Это он во всем виноват. Его воспитание, его халатность, его слепая преданность своему другу и нежелание видеть в нем монстра до последнего. До момента, пока не стало поздно что-то исправлять.
Он включил холодную воду и сначала долго пил, пытаясь смыть воспоминания о привкусе чужой крови, а потом умыл лицо и машинально провел мокрой рукой по волосам, зачесывая их назад.
Мысль, загоревшаяся в опустошенном сознании, вызвала новый приступ панического ужаса.
Был вопрос, к ответу на который он вовсе не приблизился.
Что за девушка, чей голос он слышал в темной комнате, и кто такой «Милорд», о котором она говорила?
Мартин никогда всерьез не задумывался о том, что в больном разуме Виктора может появиться еще один человек. В конце концов, если он пил таблетки, позволяющие не слышать Мартина, то и третьему было неоткуда взяться. Даже обрывочных знаний Мартина о медицине хватило, чтобы это понять.
Но рассуждать было некогда. Выйдя из ванной, он вернулся в комнату. В ней все еще царил привычный ему полумрак.
Стоя в дверях, он разглядел очертания шкафа, письменного стола, кресла и двуспальной кровати. Комната казалась пустой.
Ника?.. тихо позвал он.
Я здесь, раздался голос из-за кровати.
Он включил свет.
Ты ведь не любишь, когда светло, с удивлением отозвалась она.
«Потрясающе. Я не люблю, когда светло. Или он не любит, когда светло. Так себе мотылек», с раздражением подумал Мартин, подходя к кровати.
Скажи мне, где ключи? ровно спросил он, чувствуя, как ужас сменяется черной смолянистой ненавистью.
Наверняка сейчас и его комната полнится багровыми вспышками.
У тебя в нагрудном кармане рубашки, как обычно, удивленно ответила она.
У нее удивительное лицо. Высокие скулы и острый подбородок, огромные темно-серые глаза. Длинный, тонкий нос, красиво очерченные полные губы. Длинные пепельные волнистые волосы. Но за деталями, за внешним сходством таятся различия, которые делают ее совсем не похожей ни на Ришу, ни на кого-то, кем она могла бы стать.