С чего ты это взяла? напряглась я, готовая отстаивать своего эфемерного сожителя.
Ты какая-то уж слишком ну, не знаю даже. Такое ощущение, что ты из детства еще не вышла. И до женских разборок, до всяких взрослых интриг, ты просто не доросла, не тянешь. Поэтому мне и смысла нет тягаться с тобой.
- А ты собиралась? Уж не из-за Эрнесто ли? Так он женат. Ты же в курсе?
Женат. Но супруга его далече, а я всегда рядом, красивая, с модельной внешностью, сексапильная до опупения, свободная и не напряжная, а главноемолодая. Для любовницыэто то, что доктор прописал. Ты, кстати, уже старая для него.
Если этот докторубийца, то, конечно, съязвила я. Надеюсь, у Эрнесто хватит ума
Он едва терпит, чтобы не наброситься на меня, дура! истерично рассмеялась Инга. Только благодаря тому, что я сама периодически охлаждаю его пыл, я всё еще не позволила ему затащить меня в постель.
Ты не позволила? хохотнула я. О, расчудесная Инга, я вынуждена тебя расстроить, но все твои позы, в которых ты замираешь, воображая, будто со стороны это выглядит красиво и естественно; все твои образы, которые ты на себя напяливаешь: то царицы, то тигрицы, то послушной монашки, то исполнительной деловой секретуткивсё это настолько омерзительно смотрится со стороны, что, думаю, Эрнесто никогда не поведется на подобную искусственность. Без разницы, какие шмотки ты надеваешь; без разницы, какие образы на себя примеряешь, но ты со своей самоуверенностью в собственной неотразимости, сексапильности и очаровании настолько смешна, что выглядишь настоящей деревенщиной. И вообще, тебе надо играть бабу Ягу и желательно без грима, ты и в гриме-то страшна, как смерть, а без негодаже жутко представить. Знаешь, в той деревне, где я проводила каждое лето, даже там не было таких позорных и тупых тёлок, выставляющих себя напоказ всем, кто только способен видеть.
Тёлок? взвилась Инга, вцепившись ногтищами в край стола. Что ты себе позволяешь, замухрышка?!
А ты?
Вопреки сложившему у Инги впечатлению, на этот раз мой голос не дрожал. Я говорила ровно, почти без эмоций, совершенно спокойно:
Тебе не надоело нахваливать себя при каждом удобном и неудобном случае, каждый раз выставлять напоказ свое «влияние» на Эрнесто, по пять раз на дню менять амплуа, заигрываясь настолько, что становится ясно: тебя настоящей просто не существует? Ты настолько пустая внутри, что вынуждена постоянно носить маски. И надо сказать, что ты выбираешь отвратительные маски, самые глупые, которые без труда «читаются», вскрываются на раз, точно гнилой орех. Ты понимаешь, что это признак ущербности? Или это недоступно твоему юному и всё еще развивающемуся разуму?
Да у меня красный диплом!
И рожа у тебя сейчас тоже красная, Инга. Остынь. Диплом всего лишь свидетельствует о прослушивании курса. У меня он, кстати, тоже красный. Но не в этом суть, а в том, что ты на каждом шагу демонстрируешь узколобие и низость.
Заткнись!!! подлетела ко мне Инга. Заткнись немедленно, иначе тебя выкинут из отеля уже спустя пять минут!
Да ну? вздернув брови, улыбнулась я.
Да! Я надавлю на Эрнесто, и он выставит тебе счет за проживание тут. Или тебе придется покупать билет на самолет, или
Что-то у тебя не особенно хорошо получается продавливать Эрнесто. А все твои заявления, дескать, мужик слюни по тебе пускаетэто комедия! Потому что он как минимум нос от тебя воротит!
Жаль, ты не слышала, какие комплименты он мне сегодня отвешивал, когда я пришла в ресторан! испепеляя взглядом, нависла надо мной ирга, опасно покачивая своими руками-ветвями с растопыренными когтями.
Поверь мне, крошка Инга, поверь старушке Палке: мужчины много что говорят пустого, особенно если женщина сама нарывается на комплименты и буквально умоляет сказать ей хоть какие-то приятности. Твои мольбы так очевидны, что Эрнесто, наверное, просто сжалился, и решил подать тебе руку, дабы ты не захлебнулась в своей грязной луже из комплексов неполноценности.
И тут произошло то, что я никак не ожидала. Она вцепилась мне в лицо! Боже мой, я такое только в кино видела! Даже в детстве с девчонками не дралась, а тут Не знаю, как сработал мой инстинкт самосохранения, но я сумела наступить ей на мысок туфли своим каблуком, и оттолкнуть. Инга отшатнулась, запуталась в своих длинных ногах и полетела назад, приземлившись на пятую точку. Я испугалась, что она расшибет себе голову о край стола, но не повезло: голова Инги всего лишь стукнулась о ножку этого стола.
Ай! Коза паршивая! Ненавижу схватилась за затылок Инга.
Инга Как ты? Ударилась?
Да пошла ты!.. она поднялась, пошатнулась и неровной походкой направилась к выходу, пообещав напоследок мне всяческих неприятностей. Каких конкретноя не особенно вслушивалась.
Вся эта ситуация настолько взвинтила мне нервы, что я первым делом пошла в ванную комнату. Вода всегда успокаивала меня, а сейчассам Бог велел! Да и райская купальня успокоительному процессу весьма способствовала.
Выполненная из розового мрамора в форме цветка, с подсветкой, точно сквозь тонкие мраморные лепестки лился сказочный свет, ванна годилась лишь для любования. Тем не менее, я позволила себе залезть туда, в этот волшебный цветок, мгновенно ощутив себя дюймовочкой в долине фей. В конце концов, когда еще представится в жизни возможность побывать в подобной ванной комнате? Наверное, никогда.
Можно к гадалке не ходить: Инга уже несётся к Эрнесто жаловаться и продавливать. Ах, ее отец Петрович Это многое, очень многое объясняет, но не всё
Спустя час я открыла дверь и сразу же наткнулась на коридорного. Он вежливо передал просьбу Эрнесто одеться потеплее и взять с собой верхнюю одежду.
Зачем? уточнила я, но коридорный лишь пожал плечами, и мне не оставалось ничего другого, как выполнить просьбу хозяина отеля.
Секунду подождите, пожалуйста, попросила я, скрываясь в своём номере. Хм, секунду Это проще сказать, чем сделать. Пришлось снова выбросить на кровать весь шкаф. Взмыленная, как скаковая лошадь, я выскочила в коридор спустя полчаса, одетая в длинное шерстяное платье в обтяжку, высокие сапоги и держа под мышкой шубу с шапкой.
И началось мое путешествие по замку. Великолепнейшие стеклянные переходы с пальмами, словно небольшие зимние сады, не могли не восхищать, особенно когда за стеклом, на улице, шел снег, танцуя под светом фонарей. Мне так хотелось обдумать то, что предстояло сказать Эрнесто, но я почему-то никак не могла сосредоточиться, бежала чуть ли не впереди своего провожатого, ощущая себя настоящей принцессой, несущейся через все эти залы, врываясь в распахнутые двери, торопясь на свидание с тем, кто Нет-нет Он женат. А яне Инга, я не стану желать того, кто мне не принадлежит. Это вообще смертный грех: вожделеть женатого человека, ведь это не просто посягательство на чужое, но еще и разрушение, разрыв, боль и ненависть, предательство
Предательство Как можно рассчитывать на честь мужчины, на его порядочность в будущем, если он уже когда-то кому-то изменил, в том числе и с тобой? Как восхищаться им после того, как он однажды решил, что может позволить себе переступить грань и просто переспать с кем-то на стороне? Да какой там переспать! Всунул-высунул и пошел дальше. Всего три минуты на яркое приключение в коридоре, на лестнице, в туалетной комнате, в собственном кабинете, в салоне машины, в парке, да полно мест, где это происходит! На флирт больше времени уходит, чем на сам процесс. И так у всех. Просто большинство женщин закрывают глаза на очевидное, не желают осознавать эту страшную реальность и тем самым дают согласие на измены. Сегодня она думает: «ладно, все мужики полигамные развратники, это их природа, тогда я тоже буду вертеть задом на своей работе и начну флиртовать ему в отместку, в отместку его природе!». Где тут логика?!! Если она уверена, что это полигамная природа виновата, тогда почему она мстит, почему ненавидит, обижается, испытывает боль от несправедливости космического масштаба? А если предположить крамольное, полностью перечеркивающее многотомные труды мудрых профессоров-толкователей жизни: мужчины тоже моногамны и изменяют совсем по иным причинам.
Все привыкли приводить в пример кого-то несуществующего, кого-то в книгах, фильмах, знакомых малознакомых, соседа с пятого этажа, певца, поэта, драматурга. Кого угодно, но только не самих себя! И все продолжают лицемерить и притворяться. Я не буду больше играть в эти идиотские игры, я не хочу больше никого оправдывать, искать мнимые «природные» объяснения очевидной низости людей. И если спросят, то я хочу приводить в пример саму себя, а не условно святых и вымышленных персонажей, ссылаться на чьи-то тексты и искать подтверждение своим мыслям в трудах авторитетных ученых. Впредь я буду говорить только от себя. И если Эрнесто решил поиграть со мной, пока не прилетела его жена, то то я достойно откажу ему! Я найду в себе силы, я смогу сделать то, что не могут другие влюбленные женщины, когда понимают, что их взор упал не запрещенный объект вожделения. Я хочу уважать этого мужчину, и если нам не суждено быть вместе, то я буду обожать его тайно и любить по-настоящему, а это в первую очередь означает: не допускать его морального падения в моих глазах.
Меня вновь скрутило воспоминаниями, сжало в тисках горечи. Казалось бы, столько времени прошло, а я всё еще не могу восстановиться, не могу позволить себе быть счастливой и легкой. Точно разбитая ваза, которую склеили, а швы, пусть даже незаметные, остались, как незримый энергетический отпечаток. Они, эти уродливые швы моей разбитой семейной жизни, как будто проштамповали меня: «бывшая в употреблении», старая, расколотая, с трещинами, «идет с молотка по заниженной стоимости», как уценёнка. Поэтому, по мнению большинства «опытных» дам, мне следует соглашаться на любого мужика, который обратит на меня внимание, изменит своей жене, бросит ее и женится на мне, дабы потом точно также обжиматься по углам с более молодыми дамочками вплоть до начала его мужских старческих проблем
Сколько раз думаю об этом, столько раз и понимаю: я другая, я так не смогу. Даже если философски отнесусь к жизни, даже если соглашусь на секс без всяких обязательств, просто ради того, чтобы удовлетворять потребности тела. Но разве тело способно удовлетворить потребности души? Нет. Всегда только наоборот. Тогда почему меня всеми силами приучают думать о теле в обход души?
Зачем мне нужны незаживающие раны, почему я сама не хочу исцелиться? Будто кто-то невидимый убедил меня, что проживая снова и снова эту жгучую боль предательства, мне откроется некая тайная дверь, за которой стоит добрый чародей, дарующий путь к свободе. Но нет, никакого особого понимания «тайны» ко мне не приходит, кроме еще одного пройденного круга личного ада со всеми моими слезами, обидами, с чувством растоптанной женской гордости и ущемленного достоинства, с многочисленными комплексами неполноценности. О, сколько их развилось на этом фоне, на этой благодатной почве, возделанной «любимым» мужчиной! Но разве не я пахала вместе с ним это поле, разве не я бросала семена, пытаясь быть понимающей, ходить на компромиссы, учиться быть женщиной и играть по правилам, которые приняты во взрослой жизни?.. В какой-то степени это можно назвать самопознанием, глубинным адским психоанализом собственных ошибок и провалов.
Я бережно собрала урожай с моих плодородных полей, но оказалось, что съесть всё это богатство просто невозможноведь это сплошные сорняки и токсичные яды, которые я безуспешно пытаюсь выкорчевать на протяжении стольких лет, а они только множатся, неподъемно тяжелеют, укореняются и прорастают, сплетаясь в чудовищные, уродливые композиции внутри моей души. Окольцовывая меня, они затягивают всё глубже и глубже, заставляя проваливаться в трясину, откуда уже не видно истинного Света. Там лишь искаженные лучи, преломленные множеством фильтров, радуют тех, кто давно не видел настоящего солнца, не чувствовал его подлинного тепла. И что остается таким отравленным людям, кроме как называть подлинное солнце и тепловымыслом?..
Вот и я уже очень глубоко, ибо не верю ни людям, ни в людей, но зачем тогда нечто внутри меня всё еще настойчиво напоминает о том, что там, за горизонтом, куда не может проникнуть мой потухший взор, всё еще существует Жизнь полная красок, легкости и счастья без всякого лицемерия и лжи?
Вскоре мы подошли к залу с открытыми дверьми, и не могу сказать, что меня это обрадовало, так как я планировала поговорить с Эрнесто наедине, вдали от глаз любопытных, но когда услышала звуки рояля, то мгновенно мне стало как-то наплевать на всех, кто мог бы стать свидетелем нашего разговора.
Провожатый скромно удалился, оставив меня одну на пороге каминного зала, а я всё не решалась войти. Наконец, преодолев себя, я сделала пару тихих шагов, чтобы не отвлечь музыканта, да он сам заметил меня, и тогда полилась не просто мелодия, которую я без труда узнала до этого, но еще и слова песни. Возможно ли подобное совпадение, что Эрнесто знал наизусть мою любимую песню и умел играть ее без нот?
Затаив дыхание, я остановилась подле рояля, за которым сидел Эрнесто. В комнате, где уютно потрескивал огромный камин; где освещением служило лишь пламя и гирлянды на огромной елке, лились пророческие слова песни, от которых по моему лицу невольно побежали слёзы.
Акустика в каминном зале была восхитительная, и я, являясь единственной слушательницей этого проникновенного и потрясающего голоса, ничуть не уступающего эстрадному певцу, роняла слезу за слезой, вовсе не смущаясь, ибо это был тот самый долгожданный миг, о котором говорят: момент Истины. И стесняться слёз, коли захватило это удивительно возвышенное чувство, позволяющее понять, кто ты есть на самом деле, ни в коем случае нельзя.
В исполнении Эрнесто эта песня, и без того до дрожи пронзительная, врывалась в меня чарующими волнами теплого океана. Наверное, я впервые поняла значение выражения, когда говорят, что голос и тембр любимого человека не просто божественны, они представляют собой всю гармонию Вселенной, являясь единственно возможным «настройщиком» тонкого и уникального душевно-сердечного инструмента
Abrázame
y no me digas nada, sólo abrázame
Me basta tu mirada para comprender
Que tú te irás Abrázame
Si tú te vas sólo me quedará el silencio para conversar,
la sombra de tu cuerpo y la soledad
serán mis compañeras si te vas
________________________________________________
Обними меня и ничего не говори, просто обними меня, мне достаточно твоего взгляда, чтобы понять: ты уходишь
Если ты уйдешь, мне останется лишь разговаривать с тишиной. Твоя тень и одиночество станут моими спутниками, если ты уйдешь
_________________________________________________
Эрнесто замолчал, так и не допев до конца. Поднявшись, он хотел было коснуться моего лица, но его пальцы замерли возле скулы, как будто натолкнулись на невидимую преграду.
Простите, что расстроил вас.
Я не сразу смогла справиться с голосом. Рыдания буквально душили меня, а Эрнестотакой необычайно красивый и элегантный, в белоснежной сорочке с закатанными рукавами, без галстука, в свете камина и рождественских гирляндстоял напротив и тревожно всматривался в моё лицо, будто сердце этого удивительного мужчины жаждало спросить о чем-то таком бесконечно важном, что словами не озвучить, ибо лишь взгляд способен задавать подобные сокровенные вопросы.
Помотав головой, я просипела сквозь слёзы:
Нет, не расстроили, а наоборотвоодушевили. Я очень люблю эту песню. Как вы угадали?
Не старался угадывать, просто спел то, что самому нравится из репертуара того, кто нравится вам.
И вы так спели ее
Как? приблизившись, тихо уточнил он. Взяв мою ладонь в свою, а другой рукой скользнув по талии, он повел меня в танце, чуть слышно напевая слова этой песни.
У меня моментально закружилась голова. Его легкое дыхание касалось моего виска, в то время как я сама перестала дышать какие-то картины на стенах крутились перед моим расплывшимся взором приглушенная подсветка заснеженной улицы в огромном окне сказочно-уютная ёлка рука, обвившая талию теплая ладонь, державшая мою так бережно и нежно, что захотелось взвыть одновременно и от радости, и от отчаяния!
Я видела бьющийся пульс на его шее, и сладостное притяжение магнитом тянуло коснуться привлекательного тела, несмотря ни на какие выставленные самоограничения и рамки. Меня бросало в дрожь от желания вдохнуть запах его шелковистой загоревшей кожи; спуститься пальцами ниже, к пылающей сердцевине, где звучала на высочайших вибрациях одна из самых загадочных энергий в мире: та, благодаря которой мужчине и женщине дарована возможность почувствовать себя Единым Божеством
В ямке на его шее, там, где были расстегнуты верхние пуговицы сорочки, блестела серебром цепочка с кулоном в виде доски для серфинга, и мне казалось, что эта доска, украшенная бриллиантовыми брызгами, скользит по волнам жара, исходившим от Эрнесто. И как же я завидовала этому кулону!
Мне безумно хотелось последовать совету песни и обнять! Без слов, без объяснений, а просто обнять, прижаться к его груди, обвить руками шею, почувствовать единство с ним, и сказать: мой, мой всецело и безраздельно!
Осознание факта, что это далеко не так, своей неправильностью и несправедливостью резало мне сердце, и всё, что я моглаэто легко касаться в танце его плеча. Я чувствовала, как моя ладонь прожигала его до кости, распаляя еще сильнее сумасшедшее взаимное притяжение, вспыхнувшеечто уж отрицать! с первого взгляда, еще при приеме на работу, когда Эрнесто почему-то назвал меня ангелом, которым ему бы хотелось любоваться.