Голограммный Мальчик был капитаном класса. Он произносил речь в Актовом зале в День поминовения солдат, погибших в разных войнах. В его обязанности входило возложить венок, проквакать молитвы, никогда не забудем та-та-та. Но наш Мальчик был сама забывчивость. Везет. Его мозг был чист как у младенца. А ему, Магнусу, никогда не забыть. Никогда, ни за что, вовеки веков не забыть. Воспоминания похожи на затемнение. Сейчас он все больше погружается во тьму. Это как грипп, когда кажется, что свет немного померк. Почти как когда он болел гриппом в декабре 1999-гоначале 2000-го. Тогда каждый вечер по ТВ показывали старый сериал про немцев на подлодке, все так переживали, выживут они там на глубине или нет. Впервые это случилось с ним через два дня после того, как он узнал про нее. Он стоялпросто стоял у автобусной остановки, под деревом. Одинокая ветка торчала вверх. И вот там, вокруг ветки, вдруг небо сделалось темнее. А ведь ничего не изменилось. Небо было голубое. Никаких облаков. Ни малейшего ветерка. Но это продолжалось, и небо темнело. Потом это повторилось, на следующей неделе в кафе. Потом снова ушло. А когда вернулось, то стало еще темнее. Накатывало без предупреждения. Словно в кинотеатре, когда ждешь, когда же погасят свет. Где-то в глубине сознания ты знаешь, что свет начнет меркнуть в любой момент. И иногда тебе кажется, что начало темнеть, хотя на самом деле свет еще не гасят, и ничего не изменилось. С ним это бывает постоянно. По самым произвольным причинам. Но главная причинаон сам. Это он изменил порядок вещей в мире. Они так и эдак забавлялись с ее головой, пока не нашли то самое. И тогда приставили ее голову к шее. Потом разослали. Потом она покончила с собой.
Наверное, человек сорок в шестом старшем видели фотку. И человек двадцать пять в шестом младшем. А сколько народу вообще могло видеть да и сейчас может, Магнус даже не мог подсчитать. Потом было целое собрание в Актовом зале. Милтон сказал, что те, кто это сделал, должны выйти вперед. Все тайное становится явным, сказал он. И когда это случится, им будет гораздо хуже, чем если они выйдут сейчас и признаются. Но это невозможно. Электронный адрес никак не мог вывести на них. Антон использовал при регистрации какой-то американский индекс. Списал его с обложки журнала. Отправителем значился «Майкл Джексон». Именно это имя пришло Магнусу в голову, когда Магнус в тот день проверял свою почту. Он рассмеялся. Решил, что замутить такое делоочень круто. Он находился в классе, когда Джейк Строзерс принес фотографию. Он украл ее в учительской. Его послали туда с какой-то запиской, но, когда он вошел, в комнате никого не было. А картотека была открыта. Он туда и заглянул. И увидел фотографию, прикрепленную к ее досье. Она училась в шестом младшем. Ее досье было в самом начале ящика ДЕВУШКИ. И вот Джейк Строзерс вошел в общий класс и показал снимок Антону. У того в ящике лежал журнал. Он взял снимок и приложил к картинке. Осторожно, мать твою, помнешь! Джейк Строзерс хотел с ней встречаться. Поэтому он и украл снимок. Он не хотел фотку «изза угла». А вот такую, снятую нормально. Потом Джейк Строзерс увидел, что получилось у Антона. Оба стали ржать. Он спросил, чего вы смеетесь. Они не хотели говорить, тем более показывать. Они знали, что он еще ни разу. Сразу угадали, словно у него на лбу было написано. Антон сказал: я не могу предвидеть, как это подействует на гомиков. Магнус сказал, я не гомик. Да я тебе верю, правда, сказал Антон. Но я не могу предсказать и то, как подействует на малыша зрелище, к которому он не готов. И Антон был прав. Голограммный Мальчик был невинен как сраный, блин, ангел. Он наблюдал собственную эрекцию как любопытное физиологическое явление. Тогда он еще оставался Голограммным Мальчиком. Тогда он еще находился во власти иллюзии, что онМагнус Смарт. То был самый обычный вторник. Но Магнус Смарт умел то, чего не умели они. Да это раз плюнуть, ё-моё. Ни Антон, ни Джейк не секли в компьютерах. Тогда Магнус Смарт сказал, что он покажет им одну офигенную штуку. Уроки давно кончились. В школе почти никого не было. Они шли по коридору, где уборщицы мыли пол. Стали подниматься по главной лестнице. Школа была пустой, гулкой, словно гигантский кит. И они шагали вдоль его ребер. А сейчас Магнус еще больше, необъятнее, чем школа. Ведь он знает больше, чем вся школа. Они распахнули дверь. Что ты видишь, когда смотришь на чей-то снимок? Таков был заголовок в газете. Трагическая смерть Кэтрин Массон, ученицы школы Динз. Веселая добрая девушка, всеобщая любимица, умница, воспитанная, прекрасный друг, ее друзьям будет очень ее не хватать, активный член Минералогического общества. В газете поместили школьную фотографию. Ту же самую. Магнус знает больше, чем знала она. Больше, чем ее родные, даже сейчас. И больше всех тех людей, которые получили рассылку и читали газету, больше всех. И Антон знает. И Джейк Строзерс знает. Никто не узнает, что Магнус с ними общается. Они«дурная компания». А онхороший мальчик. Они как бы случайно встречались у вторых ворот и просто шли по одной дороге домой. Он сказал, что никто не должен узнать, никто никому не скажет. Они согласились, покивали, не говоря ни слова, никто не узнает. Но Магнус-то знает. Скоро лопнет от этого знания как созревший гнойник.
Он сделал одно.
Они другое.
А потом она.
Покончила с собой.
Магнус мотает головой, закутанной в одеяло. Снова и снова повторяя про себя слова. Она. Покончила. С собой. Всё фигня. Словафигня. Они бессмысленны. От них ничего не зависит. Магнус сдирает кокон одеяла с головы. Он по-прежнему в своей комнате. Они уехали в Норфолк. Уже стемнело? Какая разница. Кэтрин Массон. Он снова и снова повторяет ее имя. Кэтрин Массон Кэтрин Массон Кэтрин Массон. Фигня фигня фигня. Веселая добрая всеобщая любимица. Ее любили друзья. Он снова зарывается лицом в одеяло. Умница. Воспитанная. Член Минералогического общества. Они там полируют камни, чтобы потом делать из них всякую муруукрашения там, запонки. Она держала свои изделия на трюмо в своей комнате. Вот онау компьютера, в своей комнате. Аккуратная девичья спальня. На стенах постеры с певцами, портреты телезвезд, вырезанные из журналов изображения лошадей, тигрят, белых медведей. И вот она открывает письмо «от Майкла Джексона». Нажимает ссылку. Глядит на экран А-а. Неважно. Все фигня. Один раз он видел ее в коридоре. Вообще-то, он не уверен, что это была она. Просто девчонка. Стояла в компании хохочущих подруг. То еще зрелище. Они шли на французский.
Хрустели чипсами, толкались в дверях. Хохотали, потешаясь, как дебильно по-французски будет «шины». Les pneus. Это была она? Если да, значит, они находились в полуметре друг от друга, но не знали этого. Она не знала, кто он. Он тоже не знает, кто он. Ей-то хорошо. Она мертва. Она уже ничего не чувствует. Он тоже ничего не чувствует. Но он-то жив. После этого по школе прошел слух. Девушка из Динз покончила с собой дома, в ванной. Ее обнаружила то ли мать, то ли брат. Он услышал об этом на уроке математике. Чарли хочет сделать пристройку площадью 18 квадратных метров к задней части дома. Он хочет использовать минимальное количество кирпичей, для чего ему нужно вычислить наименьший периметр постройки. Напишите уравнение площади, используя х и у. Суть расчета в нахождении пределов, причем с использованием производной. В свое время дело чуть не кончилось войной, когда выясняли, кто был первый, Лейбниц или Ньютон. Знак = придумал Лейбниц. Математика = нахождение простого в сложном, конечного в бесконечном. Он сидит на ковре, держась пальцами за ступни. Был вторник. Говорят, она себя повесила. Сара и ее брат Стивен ходят в школу каждый день. Они решили засечь время. Придя в школу, Стивен говорит: я дохожу до школы за 6 минут 8 секунд. А Сара говорит: я дохожу до школы за 67 минут. Чей ответ вам кажется более правдоподобным? Голограммный Мальчик, который собирается в университет, поправляет, что надо говорить «повесилась», а не «повесила себя». Поправка. Университета не будет. Университетэто нереально. Даже смешно. Вычисленияпросто лажа. Все стало лажей. Даже дни недели. Он узнал про это во вторник. Если бы в тот, первый вторник он остался после уроков в общем классе. Если бы он этого не знал. Если бы только. Если бы они только. Тогда бы они не. И она бы не. И сейчас она была бы
Какой-то шум, кто-то стучится в дверь. Он поднимает голову от одеяла. Над его дверью есть выступ, часть стропильной балки. Скорее всего, стилизованная. Его джинсы лежат кучей на полу. Вся одежда, которую он сюда привез, лежит кучей под раковиной. Она проходит через дверь в ванную. Садится на край ванной. Задвигает занавеску. Интересно, чем пахло в ее ванной? Зубной пастой, мылом, чистыми вещами. На полу наверняка лежал коврик. Возможно, еще мокрый после того, кто принимал ванну или душ последним. А ей не откажешь в смекалке. В ванной, если честно, не так уж удобно. На первый взгляд странное место она выбрала для такого дела. Но, если подумать, ясно, что этоидеальное место. Ты идешь в ванную и скоро выходишь. Надолго там не задерживаются. Там из тебя выходит все дерьмо. Оттуда выходишь чистеньким. Она смотрит на него, сидя на краю ванной. Она воспитанная, умная девушка. На ней школьная форма, как на том снимке. Она смотрит прямо на него. И кивает. Это последнее, что она ожидает. Она ждет. Нет, не ждет. Она мертва. Она на него не смотритни на кого не смотрит. И все же вот она, сидит на краю ванной и глядит на него. Она держит душ так, словно это у нее стояк, а не у него. Вот она машет ему. И строит глазки.
Опять шум, снова кто-то стучит. Кто-то что-то кричит. Голос злой.
Да! говорит Магнус. Хорошо.
У него странный голос. Кажется, он исходит из желудка. Ему ужасно странно, что связь между его мозгом и телом еще существует.
Магнус! раздается голос из-за двери. Давно он раздавался последний раз? Это голос его матери. Сами по себе слова обычные, но вот интонациязлая. Сейчас же спускайся вниз. Хорошо. Хорошо. Он повторяет это слово без конца. Упырь, лжец. Хорошо.
Магнус поднимается на ноги. От резкого движения кружится голова. Он направляется к двери. И вдруг замечает, что у него голые руки. И грудь тоже. Он смотрит ниже. На нем ничего нет. Он возвращается к кровати. Надевает рубашку. Берется пальцами за пуговицу и прижимает ее к петле с другой стороны. Но пуговица никак не продевается в петлю. Не в силах он управлять пальцами, и все тут. Он натягивает джинсы. Заправляет рубашку. Берется за замочек молнии, указательный палец сверху, большой снизу. Тянет вверх. Молния застегнута.
Он отпирает дверь. Над замочной скважиной двери есть засов. Ну, как будто это самая настоящая старинная дверь. Скорее всего, в доме вообще не осталось ничего старинного. Может, вообще все так или иначеподделка. Магнус открывает дверь. В коридоре слишком яркий свет. Такой, который постепенно гаснет. Чуть дальше по коридору дверь в ванную. На ней висит небольшая прямоугольная табличка с надписью «Ванная» витиеватыми буквами и изображением лейки. Из букв как бы растут цветы, прямо сквозь буквы, сквозь заглавную «В». Магнус зажмуривается. Его бросает в пот. Он идет вслепую, держась за стену, ногами нащупывая начало ступеней. Он открывает глаза в тот момент, когда уверен, что миновал дверь в ванную. И спускается вниз.
В прихожей он поворачивается к двери, ведущей в комнату, где каждый вечер проходит ужин. Он делает шаг, подходя к двери вплотную. Поднимает подбородок выше. Ну вот. И открывает дверь.
Вот его мать. Она ничегошеньки не знает. Она что-то ему говорит. Магнус кивает. Он берет тарелку, которая стоит перед стулом, на котором никто не сидит. Его сестра забирает у него тарелку. Она тоже ничего не знает. Она кладет ему что-то с блюда в центре стола. В комнате пахнет рыбой. Теперь заговорил Майкл. Он ничего не знает. Он на что-то указывает. Магнус кивает. Надеясь, что кивки всех устроят. Он кивает снова и снова, словно выражая уверенность в том, что имеет в виду. Да. Да, безусловно. Разумеется. Он берет нож и вилку, лежащие рядом с тарелкой. Сует их себе в задний карман, если таковой имеется. Видимо, они попали, куда надо. По крайней мере, он не слышит звона упавших предметов. Зато чувствует кожей холод металла. Потрясающее ощущение. Потрясающе то, что оно есть. Но это длится недолго.
Если вы не против, я заберу еду к себе в комнату, говорит Майкл. Пожалуйста. Большое спасибо.
Он воспитанный. Прямо как она. Она была воспитанная. И умница. Les pneus. Мать что-то говорит. Кажется, с восклицательным знаком в конце. Сестра протягивает ему тарелку. Он берет ее обеими руками, чтобы не уронить. На тарелке мертвая рыба. У нее нет головы.
Дверь за его спиной захлопывается. Перед ним лестничный марш, почти в полумраке. А на самом верхудверь с надписью «Ванная».
Магнус подходит к входной двери. Ставит тарелку на ковер. Открывает дверь, берет тарелку с пола. Снаружи ослепительно светло. Невероятно светло. Он поеживается. Теперь каждую секунду может вдруг стемнеть. Из звуков лишь шум ветра да птичий гомон. Птицыэто просто кошмар. Они издают все те же звуки, снова и снова и снова. Шелестят-шипят листья. Птицыэто лажа. Они издают звуки ради воспроизводства, тем самым приближая свой генетический крах. Листьятоже полная лажа. И деревья тоже. Они поддерживают жизнь насекомых, которые погибают чуть ли не сразу после появления на свет. Листья помогают производить кислород, которым дышат люди, которые потом перестают дышать. Насекомые опыляют треть растений, которыми питаются ужасные люди, «людоеды», и которые рано или поздно от этого подохнут. Голограммный Мальчик: специально выведенная бабочка тутового шелкопряда способна в форме гусеницы производить из поедаемых ею листьев тутового дерева шелковую нить длиной до полумили, обладающую большей прочностью, чем стальная нить той же толщины. Не информациябред. Чепуха. Настолько заумная, что смысл теряется. Вот еще один звук: шорох его босых ступней по гравийной дорожке. Ему почти не больно. Он смотрит на землю, что крутится под его ногами. Ему не больно потому, что он теперь идет по траве.
Он вышел на маленький мостик. Под ним бежит замусоренная речка. Он нагибается и сгребает рыбу с тарелки, прямо рукой. Большая часть плюхается в воду. Кусочек хвоста отлетает и исчезает в прибрежных кустах. Тарелка отправляется вслед за рыбой. Потом Магнус достает из заднего кармана нож и вилку. И тоже кидает в реку.
Кусты попались колючие. Он старается дотянуться до улетевшего кусочка рыбы. Достает, подходит к самому краю берега. Входит в реку и осторожно опускает руки в воду. Кусочки как бы сами выскользнули из ладоней. Сначала они поплыли, потом стали погружаться в воду, распадаясь на частицы и оседая к его ступням.
Магнус садится на берегу, среди мусора, водорослей. Джинсы теперь мокрые до самых бедер. В прошлом году к нему домой приходили две девчонки из класса. Была среда. Он был в Шахматном клубе. Ему потом Астрид рассказала. Она была в саду. Вдруг над оградой показались две девчоночьих головы. Здесь живет Магнус Смарт? Ты его сестра? Какие девчонки? спросил он. Сначала он даже не поверил. Как они выглядели? Я-то откуда знаю, отвечала Астрид. Я с ними незнакома. Они же в сто раз старше. Как ты, лет шестнадцати, как минимум. А чего они хотели? спросил Магнус. Ах, Голограммный Мальчик. Он просто сиял от восторга. Тебя хотели, сказала Астрид. Но тебя не было дома. Но зачем я им понадобился? (Голограммный Мальчик. Сияющий как медяк.) Бе-э, отвечала Астрид. Она бросала свой пауэрбол о стену с египетскими эстампамистрого запрещенное занятие, если бы только Ева узнала, ловит и бросает снова, ловит и бросает. Эстампы подрагивают всякий раз, как мячик ударяется о стену. Не, ну правда, зачем? спрашивает он. Я сказала им, что ты живешь не здесь, сказала Астрид. Сказала, что у тебя повышенная потливость и ты вынужден ходить к врачу. Что сейчас ты проходишь курс какого-то препарата в специальной клинике. Что твое прозвищеВонючка. Что ты педик. Они были такие уродины. У одной явно нарыв на пупке. А у второй во-от такой шрам на лице, сверху донизу. От них воняло тухлой рыбой.
Он перехватил мячик на лету. Понесся по лестнице на третий этаж, мимо разных дверей, она всю дорогу кричала отдай и пыталась ухватить его за руку, когда он полез по стремянке на чердак. Он выбросил мячик из окна в самую гущу кустарника, там его ни за что не найти. Она сказала, что пауэрбол ей на фиг не нужен, тогда он влетел в ее комнату и забрал ее старый «геймбой». Игру он тоже выбросил в кустарник. Потом он не один день пытался вычислить, кто же к нему приходил. Он составил в уме целый список девочек с проколотыми пупками. По крайней мере, про чей пирсинг он знал. Офигенно, что девочка с пирсингом вдруг захотела прийти к нему домой. Он лежал в постели с носком на этом месте, представляя, что одна из этих девочек была Анна Лето. Но такая девочка, как она, ни за что не пришла бы к нему домой, верно? А у нее был проколот пупок. Знаменитый пупок Анны. Она бегала стометровку. Спортсменам, вообще-то, не полагается иметь пирсинг. Учителя пытались на нее наехать, но она постоянно побеждала в разных межшкольных соревнованиях, и от нее отстали. Когда ввели войска в Ирак, Анна выступила против войны. Из-за нее многие выступили против. Голограммный Мальчик верил в уравнение «порядок против хаоса». Несомненно, некоторые страны знают, как правильно, лучше других. Но раз Анна Лето выступала против, значит, те, кто пошел за ней, вовсе не были поголовно лузерами, просто решившими забить на учебу. Даже Голограммный Мальчик чуть не пошел. Магнус помнит момент, когда Анна Лето вдруг встала посреди урока и стала агитировать их против войны.
Но он не смел вспоминать все в деталях. Не смел открыть дверцу в свою голову, потому что. Потому что все они, все девочки, стояли у ограды их дома. И ждали его. Все девочки, которых он когда-нибудь узнает. Все, на которых он когда-нибудь посмотрит. Все, которые когда-нибудь взглянут на него. И у каждой из них одно лицо, ее лицо, с той школьной фотографии.
Он глядит в небо, потом в пол. Свет, он же тьма. На своем первом докладе в первый учебный день Голограммный Мальчик читал лекцию о том, как сначала Земля была бесформенной и пустой. И сказал Господь, да будет свет. И стал свет. Господь придумал свет, чтобы отделить день от ночи. У Антона была новая модель телефона. Со светящимся экраном. С полифонией. Он развлекался, снимая на него девчонок на входе в школу. Он наводил телефон на девчонку и просто жал на кнопку. Все чиксы в этом годучто надо, шепнул он Магнусу. И ему страшно польстило, что такой крутой парень, как Антон, выбрал именно его, чтобы сказать такую вещь. Гляди, сказал Антон. Они все как с порносайта. И он был прав. Когда насмотришься порнухи, кажется, что все девушки вокруг сошли с монитора. Даже в рекламе по ТВ почти все девицы такие. А уж певицы на музканалах все как одна порнозвезда, да, все до одной.
Когда вернется Ева, он может попросить у нее ноутбук, на время. Или у Майкла, если она будет работать или не захочет давать свой ноут. Короче, тогда он напишет письмо на ее школьный адрескак у всех, это имя ученика потом sp (т. е. school pupil) точка deans точка со точка uk. Привет, Кэтрин Массон. Я. Надеюсь, ты не против, что я. Пожалуйста, не злись, что я тебе написал, но. Ты меня не знаешь, но. Ты не представляешь, как я. Я только хотел сказать, как мне. Мне так. Магнуса стошнило на траву, прямо рядом с рукой. Впрочем, вышло немного. На какую-то секунду ему вдруг стало намного лучше. Потом это чувство исчезло. Она входит в свой класс, но никого не узнает. Не различает лиц. Раньше ее окружали друзья. Но теперь она в этом не уверена. Откуда ей знать. В принципе это мог сделать любой из них. Она идет по знакомой улице, заходит в магазин, в котором была миллион раз. Но все кажется ей странным, незнакомым. Вот она дома. Ее родные, сидящие в той же комнате, словно находятся в другом мирегде еще все по-прежнему. Она сидит на своей кровати. Кэтрин Массон. А, неважно. Вот оно затмение, снова накатило, трава вокруг резко посерела. Он мотает головой, закрывает, снова открывает глаза. Листва над его головой черна. Вода в реке черна. Она течет в гигантское чернильное пятно океана. Отныне неважно, что означают все на свете числа. Миллиарды электрических импульсов, миллиарды посланий, как по волшебству отправленные за пару наносекунд единым нажатием кнопки или клавиши через покрытые мраком мили, страны, континенты, через весь бескрайний мир: все это означает лишь одно. Он сделал. Они сделали. Она получила письмо. И покончила с собой.
Он поднимается. Его снова тошнит. Он приваливается к стене старой постройки, с остатками побелки. Ему снова немного лучше. Ему хочется посидеть вот так немного, опустив голову, вжавшись плечами в стену, глядя на камни, на сорняки, что рвутся к небу оттуда, где стена врастает в землю. Но появляется какой-то мужчина. Он орет на Магнуса, заставляя подняться. Хорошо, говорит Магнус. Он кивает, беззвучно извиняясь через большое окно перед парой, сидящей за столом. Они глядят на него в изумлении. На столе между ними ваза с цветами. Магнус переходит дорогу. Идет мимо кафешки. Перед входом стоит компания мальчишек. Они кричат что-то ему вслед. Он думает, что, если они возьмут и изобьют его до смерти. Он пытается вспомнить слова молитвы, но единственные слова, что приходят в голову, это Я собираюсь отойти ко сну и Господи, я возношу молитву о тех, кто побежит за мной, собьет с ног и будет пинать, пока не забьет насмерть. Но этого не происходит, потому что никакого бога нет. Они кричат снова, но не бегут за ним.
А, ладно. Магнусу немного лучше. Он знает, что надо делать. Всю дорогу знал, на самом деле.
Он возвращается домой. Точно, этот тот самый дом, из которого он вышел, потому что дверь до сих пор открыта. Он видит свою мать, Еву, она сидит у окна. У нее в руке бокал с вином. Он различает цвет вина в бокале. Оно винноцветное! Голограммный Мальчик пискнул. Магнуса это рассмешило. Желудок свело. Теперь он видит, что все сидящие в комнате этого чужого дома тоже смеются, он не знает почему. Он даже слышит смех своей сестры, Астрид. Она понятия не имеет. В конце концов, заявляет Голограммный Мальчик, зачем надеяться на шпану у магазина, когда никто не может справиться с задачей лучше, чем ты? Ну конечно, охотно соглашается Магнус. Конечно! Он повторяет это слово с каждым шагом, поднимается по лестнице. Ванная. Ее устроили для удобства людей, которые будут временно проживать в этом доме-на-лето. Он поравнялся с табличкой с изображением лейки. Теперь упирается в нее лбом. И, толкнув головой, открывает дверь внутрь.
В ванной все по-простому. Мило так, незатейливо. Белая ванна с ковриком из плотной резины в форме гигантской ступни с пальцами, укрепленным на дне, чтобы, влезая или вылезая из ванны, человек не поскользнулся. Современный душ. Розовый коврик, свернутый на бортике. Шкафчик для полотенец, запасные розовые брусочки мыла. Раковина. Он приходил сюда, только когда у него не было выхода. Писал он в раковину в своей комнате. Когда было невтерпеж, он всегда входил сюда зажмурившись, входил, чтобы Испражниться, услужливо подсказал Голограммный Мальчик.
Он посмотрел в зеркало. Он выглядит до жути как прежде. Это просто смешно. Полотенца так аккуратно свернуты на полках. На стенах еще всякие картинкитаблички с изображением садовых инструментов, цветов, картинки без слов. Дешевый способ приукрасить помещение, чтобы убедить вошедшего, что оно не имеет отношения к нечистотам. Голограммный Мальчик произносит «приукрасить» и «нечистоты» своим звонким голосом. Он ждет, наклонив голову вбок, когда Магнус ответит, конечно.
На хер пошел отсюда мать твою слышал, говорит вместо этого Майкл.
Голограммный Мальчик немного «фонит», словно от перенапряжения. И вдруг пшикисчезает в одну секунду, словно кто-то щелкнул пультом.
Магнус тяжело дышит. Смотрит на потолок ванной, на фальшивую балку. Интересно, думает он, неужели во всех комнатах есть эти хреновины. Он встает на край ванны. Проверяет прочность балки, схватившись обеими руками и повиснув. Ничего, крепкая, выдержит. Он снимает рубашку, привязывает один рукав к балке скользящим узлом. Тянет за другой рукав, затягивая узел.
У девушки в журнале груди были расставлены так, словно вот-вот вылезут из фотки прямо тебе в лицо. От них не было спасу. Словно глядишь в два огромных идиотских глаза. Да, они были огромные, со светлокоричневыми кружками вокруг сосков. Волосы у нее там были темные. Вот глаз он не запомнил. А соски были крупные, твердые. Алый рот приоткрыт. Виден и влажный язык, и зубы. А тело выгнуто так, что видны все отверстия.
На Кэтрин Массон был синий форменный свитер. Слева на груди был вышит шит со словами: «Дерзай в Единстве», девиз школы Динз. На ней был галстук с правильным, безупречно завязанным узлом. Лацканы белой форменной рубашки аккуратно заправлены в вырез свитера. На лице приветливая улыбка. Губы сомкнуты. Темные волосы до плеч. Челка длинная, ниже бровей. Но глаз не закрывает. Они у нее темно-карие.
Магнус использовал сканер новейшей модели. Сначала сканировал оба снимка с помощью фотошопа. Потом щелкнул маленький квадратик. Потом показал им, как выделить и скопировать голову, как поместить тело той девушки на новый слой. Дальше, как вырезать голову с помощью лассо. Как стереть фон. Как вставить голову, подчистить и сравнять края. Как сохранить, а потом разослать в формате jpeg, ну и наконец, как удалить.
Магнус обхватывает себя руками. Его трясет. Он замерз как сосулька. Он стоит внутри ванны на резиновом коврике. Потянувшись вверх, завязывает скользящий узел на свободном рукаве рубашки. Опять встает на край ванны. Расслабляет узел, чтобы просунуть голову. Петля свободно висит вокруг его шеи. Манжета щекочет ухо. Магнус на краю отчаяния. Он проводит эксперимент, чтобы вычислить, с какой скоростью будет проседать балка под весом груза, причем m = груз в тоннах, а п = проседание несущей в миллиметрах. Он отрывает одну ногу от бортика. Держит ее на весу. Надо бы помолиться. «Я отхожу ко сну» Он вздрагивает. Осторожно ставит ногу обратно на бортик. Ему видна пыль на верху балки, места, до которых маляр, красивший балку, не достал кистью. Его голова на уровне светильника в потолке. Ему видна паутина, идущая по верху плафона, пыль на патроне. Он не понимает, почему плафон не раскачивается, почему вся ванная не раскачивается вместе с ним.
Кто-то входит в ванную. Он сам виноват. Надо было запереть дверь. Он об этом не подумал. Вот лузер. Даже с этим не смог справиться.
Девушка-ангел. Стоит и смотрит на него.
Я хотел пошутить, говорит Магнус.
Ясно, говорит она. А это тоже шутка?
Она опирается на сушку для полотенец, глядит на него. У ангела золотые волосы.
Это я во всем виноват, говорит он. Это я сначала показал им. А потом они разослали всем по почте. А потом она Я должен.
Он заплакал. И по-прежнему держался за балку.
Я понимаю, говорит ангел.
Я не хотел, говорит он.
Конечно, говорит ангел.
Случилась ужасная вещь, говорит он.
Я понимаю, говорит ангел.
Она кивает. Она очень красивая, слегка растрепанная, как клеевые «дурные девчонки» на порносайтах. Ее силуэт чист и четок на фоне новых бледных обоев.
Тебе помочь? спрашивает ангел. Когда будешь готов, я могу толкнуть тебя, чтобы ты потерял равновесие.
Она обняла его за ногу. И держит крепко-крепко, обхватив обеими руками. Руки у нее голые. Его нога в ее объятьях дрожит, елозя по ее груди и по лицу.
Скажи когда, говорит она в его джинсы.
Он сглотнул. Он плачет. По лицу течет то ли пот, то ли слезы. Потом и слезами пропиталась манжета и тычется ему в нос.
Ну давай, говорит она. Я готова. Ну, пора?
Он кивает. Хочет сказать «да». Но не может. Рыдания, пот ли, он сам не знает что, вдруг обрушились, ударили ему в грудь.
А теперь уверен? говорит его ангел держащий.
и снова начало!
Поразительно. Жизнь не перестает преподносить великолепные, изумительные сюрпризы, раз за разом даря великое обновление. Словно все заново. Нетне «словно», а действительно новое, по-настоящему. Метафора, а не сравнение. Без словечка «словно» между «я» и «новый». Кто бы мог поверить? Только когда эта женщина, Амбер, отставила тарелку, отодвинула стулдлинноногая, бесстрашная, дерзкая как подросток, а потом встала из-за стола и вышла из комнаты, он смог успокоиться и перевести дух, прикидывая, что, если Ева, которая сметала салфеткой крошки, сейчас посмотрит на него, вот представим, что она подняла голову и взглянула ему прямо в лицо и увидела написанное на нем изумление, от осознания этого. Да, сейчас на его лице застыло то неверящее выражение, что появляется у певицы сопрано, идеально взявшей высокое «о».
Вот Ева посмотрела на него. На всякий случай он сжал губы. Напряжение этой ноты, ее ноты, звенело у него в ушах, в голове, током прошибало кровь, так что он сначала наклонился к столу, потом снова выпрямился, не соображая, какую принять позу. Как сказал Аполлинер, «самый современный источник энергииизумление», эти слова он писал на доске в начале каждого учебного года, т. е. модернистская литература наполнена энергией изумления, о чем д-р Майкл Смарт каждый раз рассказывал третьекурсникам в первом семестре. Но д-р Майкл Смарт, да благословит Господь его и весь род его, никогда еще не достигал столь изумительно высокого, столь пронзительно чистого, столь безупречного «о».
Он снова наклонился вперед, уперся руками в стол. Потом снова откинулся. Возникло какое-то необычное ощущение в суставах рук и ног, да и в кистях никогда еще не ощущалось такой растерянности, словно они не знали, куда себя девать. Но ему было невероятно хорошо. Побарабанил по ноге; ощущения прекрасные. Вытянулся во весь рост на стуле. Каждая мышца работала непривычно, по-новому, прекрасно. Она мыла тарелки, говорила о чем-то с Астрид. Они говорили что-то там про ложки. Ложки, надо же! Существовал мир, где были ложки, тарелки, чашки, бокалы. Он держал бокал с вином прямо перед собой, немного повращал его, глядя как винная гладь постепенно успокаивается. Прекрасное вино. «Гави» из «Уайтроуз».
Если бы он сейчас превратился в винный бокал, то оказался бы в тончайшей сети трещинок, по которым, охватывая все его существо, бежит ток. О-ох! Наполниться прелестью и еле сдерживать восторг, покрывшись прекрасной мозаикой под давлением несказанной прелести. Майкл улыбнулся. Ева подумала, что это он ей, и тоже улыбнулась. Он улыбнулся Астрид. Та смерила его ненавидящим взглядом и заскребла вилкой по тарелке. Ну и на здоровье! Вот засранка. Он громко рассмеялся. Астрид посмотрела на него и вышла из комнаты. По обоим деткам Евы психушка плачет. Особенно по Магнусу. Одно дело упорно отказываться от совместных ужинов. Но так по-свински относиться к гостьевести себя так, будто ее нет, даже элементарно не поздороватьсяэто уже вопиющая наглость, достойная сурового порицания, даже учитывая трудности подросткового возраста и все такое, так что Майкл, который, как правило, старался по минимуму касаться вопросов воспитания, собирался серьезно поговорить об этом с Евой вечером, в постели. Но вдруг крупный мотылек влетел через открытое окно и запорхал вокруг горящей свечи. Мотыльки были не властны над собой, как мотылек на пламя, они генетически запрограммированы на влечение к свету, и, конечно, свет для нихне что иное, как любовный светоч. И когда мотылек, опьяненный светом, летит ему навстречу, то думаеттак заповедала природа, что сейчас обретет свою Супербабочку, единственную во Вселенной, предназначенную только ему. А когда в ясную ночь на небе полная луна, некоторые смельчаки даже устремляются туда, в запредельную высь.