Мне правда сейчас пора, Юль, напоминаю я, осторожно отстраняясь, увидимся на работе. Может, пообедаем вместе.
Она кивает, я выхожу?
Ну, и где мой занавес? Где аплодисменты?
Выдать столько правдоподобного вранья за пять минут общения
Бью все рекорды.
Отдельная сковородка в аду мне будет полагаться за то, что после такого разговора с будущей женой я еду
В больницу, где сейчас сосредоточено все мое несостоявшееся. В том числе и нелогичные порывы вывести Энджи на чистую воду.
Что плохого в том, что я хочу знать правду?
Только то, что я не знаю, что мне делать с ней после.
Ситуация выглядит отвратительно. И вообще не имеет выхода. Одно понятно точноесли мои подозрения оправдаются, я не буду тянуть до свадьбы и сразу обозначу ситуацию перед Юлой.
Признаваться в собственной неверности будет непросто, но вечно избегать этого просто нельзя.
Операция сдача крови действительно походит на какой-то жестко обусловленный квест. От меня требуют запарковаться в трех дворах от больницы, прийти к ней пешком и зайти в лабораторию со служебного входа. И лечащий врач Энджи, которую смог уболтать на мое мутное дело Лекс, встречает меня у дверей, надвигая на нос медицинскую маску.
Халат наденьте. И бахилы, устало требует женщина, нервно ежась, когда мы заходим внутрь подсобного помещения медработников. Это какой-то склад, и белых медицинских халатов здесь действительно лежит с избытком.
Одинвскрытый и отложенный, явно подготовлен для меня.
Перинатальный центр ранним утромвсе равно больница. Здесь носятся медсестры, куда-то везут тяжелые тележки с кастрюлями, и даже есть пара ранних пациенток. Одна сидит у кабинета УЗИ, вторая попадается в коридоре лаборатории.
Мы, кстати, проходим мимо, и заходим аж в сестринскую. Пустую сестринскую.
Садитесь, моя сообщница запирает за мной дверь, кивает мне на стул у стола и ныряет в стоящую в углу тумбочку. К моему удивлению, достает она оттуда полный комплект инструментов для взятия крови из вены.
Не в первый раз, или вы просто заранее подготовились?
Вопрос не удерживается у меня на языке и оказывается предельно рискованным. Женщина оборачивается ко мне, сурово сводит брови над переносицей. В её напряженном взгляде ясно читается желание послать меня к чертовой матери.
К моему счастьюдо дела так и не доходит.
Врач стелет на стол одноразовую пеленку.
Не в первый, хмуро озвучивает она, много вас, недопапаш ко мне ходит и пытается от ответственности как можно раньше увильнуть. Примерно десять штук на одну действительно ветреную девочку. Рукав закатываем.
Я не собираюсь увиливать, замечаю я, пока на моей руке повыше локтя затягивается жгут, я наоборот хочу, чтобы результат проверки был положительным.
Во время нащупывания вены врач молчит. Только по шумному дыханию я могу догадаться, что все равно её раздражаю.
Это же насколько нужно было обидеть девочку, чтобы она взяла и решила утаить отцовство? презрительно цедит врач, когда кровь уже начинает течь в пробирку.
Да, это очень меткий вопрос. Пропускать который через себя мне совсем не хочется.
Сильно, невесело признаю я, очень сильно.
Да заметно, тон не меняется, после слабых обид с нервными срывами на сохранение не ложатся.
Объясняться и отнекиваться мне не хочется.
Переваливать вину на Тимирязеватоже.
Как она сейчас? тихо спрашиваю.
Спохватились? от кислоты тона моей собеседницы можно заработать язву. Как она может быть? Восстанавливается. Быстро не ждите.
Ребенку нет угрозы?
Риски есть всегда, безжалостно отвечает врач, у девочки с затяжной депрессией они выше, чем у обычной роженицы с нормальным парнем. Могу за неё сказать вам спасибо, хотите?
Депрессия. У Энджи.
Я знаю, что это не шуточный диагноз. По крайней мере я уже видел женщину с депрессией, отправлял эту дуру на Скорой, когда она нажралась таблеток, почти год пытался удержать наш с ней брак на плаву.
И вот пожалуйста. Еще одна женщина оказалась в этом положении. Снова, во многомиз-за меня.
Можно что-то сделать?
Да все вы уже сделали, врач небрежно вытаскивает иглу из вены и начинает встряхивать колбочку с кровью, ребенка заделали, девочку бросили, нервы ей вытрепали. Памятник ставить можно. Деньги наличкой принесли, я надеюсь?
Да, плотно набитый конверт покидает свое тайное убежище во внутреннем кармане моего пиджака, когда ждать результаты?
А вот когда выпишу свою пациентку, тогда и пришлю, неожиданно отрезает тетка, не хватало мне еще, чтоб вы сюда явились ей мозг выносить.
Хорошо, не сказать, что меня это устроит, я бы предпочел узнать результат как можно быстрее, но генетическая экспертиза такого рода делается десять-двенадцать дней минимум. И все зависит от лаборатории. Думать, что меня кинут, особых причин нет, Лекс говорил, что эта женщинаего старая знакомая.
Ключ в замке, я никого не задерживаю, бесцветно комментирует врач, халат только на складе оставьте.
Я иду к двери, но в полушаге от неё останавливаюсь и оборачиваюсь.
А можете оказать еще одну услугу? Не криминальную?
Смотрит на меня врач уничижительно. В духеда чего ты можешь попросить хорошего?
Я излагаю до того, как она успевает меня послать. Как можно короче.
А потом добавляю дополнительное условие. И вот тут врач начинает недоверчиво щурится.
А это зачем?
Потому что я прекрасно знаю, о ком мы с вами ведем речь, чуть пожимаю плечами, мою помощь она не примет. А ей нужны лучшие условия, чем есть сейчас.
Это еще вы с чего взяли?
По ней хорошо видно, когда она недосыпает, устало отрезаю я, простите мой скепсис, но я примерно представляю, какой трэш может твориться в общей палате госбольницы. У вашего центра далеко не пятизвездочный рейтинг. Вы поможете, или нет?
На меня врач смотрит испытующе, потом разводит руками.
Оплачиваете по двойной ставке каждый день и я могу сказать, что отдельную палату ей сам президент оплачивал.
Перебор. Достаточно и того, что затраты на себя взял работодатель, я покачиваю головой, доставая кошелек из кармана.
К сожалению, в текущей ситуации, и это может не проканать. Работодатель у Энджи тоже умудрился испортить свою перед ней репутацию. Но именно поэтому формулировки я определяю как деловые. Это должно сработать.
Из перинатального центра я выхожу без чувства выполненного долга, но хотя бы с ощущением поставленной галочки.
Осталось только дождаться результатов.
В крови гуляет азарт, будто бы я уже держу их в руках и осознанно не вскрываю карты.
Мне все еще мало на что есть надеяться.
По пути в женскую консультацию я всерьез обдумываю свою необходимость туда ехать. С одной стороны, Юла вроде как обосновала свою истерику, с другой
Я все равно хочу понять, как у неё дела. От неё ведь слова не вытянешь о её состоянии. Кажется, она даже может уехать и родить, а мне сказать месяца через три. Вскользь.
Имя лечащего врача я помню. Хоть и слышал один раз. Во всем, что касается беременности, моя невеста чудит не по-детски. Будто боится делиться со мной подробностями такого естественного и бесценного процесса, как зарождение новой жизни внутри неё.
Интересно, является ли это оправданием тому, что я действую за её спиной?
Хотя ничего криминального ведь в том, чтобы справиться о здоровье невесты, нет. Может, врач уже посоветует ей что-нибудь толковое? Санаторий?
В женской консультации оказывается неожиданно многолюдно. Даже не думал, что в утреннее время здесь столько посетительниц. У некоторых кабинетов попадаются парочки. Прохожу мимо, слышу, как сидящие у одной из дверей парень с девушкой обсуждают, мальчик у них будет или девочка.
Так странно ловить себя на зависти в эту секунду
Я бы хотел снова оказаться на этом пути. И в этот разпройти его до самого конца, чтобы глаза в глаза посмотреть на свое продолжение. Но Что-то в этот раз не срастается.
Я надеюсь, хоть на второе УЗИ смогу уговорить Юлу закончить со своей паранойей. Я тоже ведь хочу посмотреть
Вы к Татьяне Сергеевне? А с кем? удивленно спрашивает меня медсестра, приостанавливается у искомого мной кабинета.
Я останавливаюсь. Да, наверное, мужчина без женщины в этом заведенииредкий зверь, похлеще чупакабры.
Моя невеста состоит на учете у этого врача, я киваю на табличку с надписью Савельева Т.С., и меня очень беспокоит её здоровье, но она ничего мне не говорит. Мне бы хотелось обсудить этот вопрос с врачом. Можно?
Ну не знаю, медсестра задумчиво морщит лоб, мы обычно без мамочек не принимаем.
У меня правда важный вопрос, настаиваю я, у нас сложная беременность, а она отмалчивается. Я боюсь, что она не хочет мне рассказывать, что все вообще плохо, тащит все в себе.
Ну Попробуйте, девушка вздыхает и отступает в сторону, пропуская меня вперед, но я бы на вашем месте на многое не рассчитывала. Татьяна Сергеевна очень строга в подобных вопросах.
Что ж, мне остается надеяться только на мои дипломатические таланты!
Татьяна Сергеевна оказывается сухощавой женщиной средних лет. И интуитивное ощущение у меня от неё хорошее. В строгом невеселом взгляде чувствуется хорошее знакомство с тыльной стороной жизни. На меня она смотрит скептично.
Вы никого не потеряли, случайно? Или может быть, зданием ошиблись? Это женская консультация.
Моя фамилияОльшанский, Николай Ольшанский.
Самое странное, что я вижу в глазах собеседницы странные искры. Будто бы понимание. Но при этом я слышу
И с чего вы решили, что я должна вас узнать?
Что ж, ладно, будем считать, что мне показалось. Хотя Чутье и норовит напрячься сильнее и получше принюхаться.
Я жених одной из ваших пациенток, Юлии Воронцовой.
Определенно, я вижу как подрагивают руки женщины, сидящей за столом.
У меня много пациенток, отрезает Татьяна Сергеевна, и чего же вы от меня хотите?
Я хочу обсудить её состояние, говорю, а сам ощущаю, как ступаю по тонкому льду, Юля очень нервничает из-за сложности беременности и очень мало мне говорит. Вообще почти ничего. Хотелось бы узнать побольше.
Она смотрит на меня долго, будто что-то в уме взвешивает. Или просто удивляется моей наглости?
У вас есть свидетельство о браке? наконец негромко уточняет она.
Нет, я качаю головой, мы еще не расписались официально.
Я не могу разглашать информацию о своих пациентках любому, кто называется их сожителем, Татьяна Сергеевна чуть поднимает подбородок, скрещивая руки на груди, вы не можете мне доказать, что действительно связаны с Юлией Воронцовой.
Хорошая такая подсечка.
В её карточке должна быть моя флюорография, парирую я, делал её, как только она вставала у вас на учет. Посмотрите. Там написана и фамилия, и серия паспорта. Я могу предъявить свой.
Все карты сдаются в архив после приема. И выдаются только при наличии талона, выбитого пациентом.
А те, которые на окне у вас лежат? насмешливо уточняю я.
Сегодняшние, отбивается врач, не моргнув и глазом.
Многовато, я прищуриваясь, прикидывая количество карточек в шести высоких стопках, штук шестьдесят в общей совокупности. У вас проходимость шестьдесят пациентов за день?
Уходите, голос Татьяны Сергеевны напрягается сильнее и сама она встает на ноги, я вызову охрану.
Старушку, что у вас в регистратуре сидит?
Могу попросить о помощи пару папаш, что сейчас ждут у кабинетов УЗИ, глаза Татьяны Сергеевны смотрят на меня с вызовом, вряд ли откажут в помощи лечащему врачу их жен.
И все же
Она недостаточно возмущена. Или сочувствует мне, но не нарушает принципов, или Я не знаю что.
Но на контрасте с бесцеремонной врачицей из перинатального центра, которая даже по поводу своей взятки не очень переживалаТатьяна Сергеевна не кажется мне по-настоящему жесткой. Но почему-то упрямится.
Послушайте, я всего лишь хочу знать, каковы её риски? я прошу, меняя тон. Я отец, в конце концов.
Приходите с невестой, послушаете, Татьяна Сергеевна с силой стискивает губы, или распишитесь и принесите мне свидетельство о браке. Но если вы сейчас не уйдетея могу и от пациентки отказаться.
Дьявол!
Такой чисто женский шантаж от врача возмущает.
Что ж, хорошо. Все на свете сегодня приходится отодвинуть.
Я вернусь, недовольство прорывается в голос.
В коридор выхожу с четким ощущением несолоно хлебавши. Хотя нет, я все больше понимаю, что моя невеста что-то от меня скрывает. Неужели её риски настолько высоки?
В кармане вибрирует телефон. Достаю его, вижу на экране лучистую улыбку невесты.
Через какой супер-скоростной вай-фай у женщин настроена синхронизация?
Слушаю, поднимаю трубку, готовясь к новому скандалу. Ну, а что, сегодня же не было!
Боже, Ник, где ты? голос у Юли на грани паники. Как далеко от клуба?
Еще далеко, я напрягаюсь. Что-то случилось?
Да! она отчаянно всхлипывает на очень высокой ноте. Шурка Она Тут такое!
7. Ник
Я пришла, а она тут лежит. И пена изо рта идет.
Юля рассказывает это уже не в первый раз, но и в этот раз у неё дрожит голос.
Я приезжаю уже к шапочному разбору. Уже после того, как скорая забирает находящуюся в кумаре Шуру и увозит её в больницу.
После того, как Юла убивает час на то, чтобы не дать вколовшей себе убойную дозу морфина Шуре отправиться на тот свет.
Она делала ей искусственный массаж сердца до самого приезда скорой. Прибежавший по первому звонку охранник помогал с искусственным дыханием.
Объясните мне, медленно проговаривает Тимирязев, постукивая себя пальцами по предплечью, у нас что, в медпункте есть морфин?
По предписанию мы должны держать несколько ампул, для случаев тяжелых травм, голос Юлы прерывается, я всегда держала их в сейфе. Закрывала на кодовый замок. Проверяла ампулы раз в три дня. И Шурка, она Видимо, подглядела код во время последней проверки.
Подглядела? повторяет Тимирязев. Но с чего ей вообще его подглядывать? С чего ширяться морфием?
Юла стискивает руки на коленях, выламывая пальцы. Боится. Боится говорить.
Говори, Юль, устало требую я, ты её всегда выгораживала. И к чему это привело?
У неё Были проблемы с этим, тихо-тихо выдыхает моя невеста отчаянно вцепляясь в свои колени, Два года Она проходила лечение
Ты протащила наркоманку в мой клуб? Тимирязев с размаху впечатывает кулак в столешницу. Юля прячет лицо в ладонях. Плечи начинают вздрагивать раз за разом. Плачет.
Вы не могли бы сбавить тон, Артем Валерьевич, невесело прошу я, сейчас кричать уже бесполезно.
А ты вообще не лезь, Тимирязев вспыхивает как спичка, тыдиректор клуба, или кто? Какого хрена у меня уже вторая сотрудница на скорой уезжает? А ты в это время где-то болтаешься.
Если вы считаете, что мое круглосуточное дежурство на рабочем месте поможет исправить ситуациюмы можем обсудить этот вопрос.
Мы с Артемом смотрим друг на друга.
На данный моментмы оба взаимно раздражены. Но это не должно мешать делам. Не должно мешать заниматься проблемами.
Разберись с этим, шипит он сквозь зубы, сделай хоть что-нибудь до того, как мы отправились на дно. Директор!
Уходит, хлопнув дверью.
Мы остаемся с Юлой одни.
Я остаюсь наедине с её всхлипами.
Ну и? голос звучит пустовато. Как долго ты собиралась это скрывать?
Медпункт тонет в молчании. Юла, кажется, даже дышать перестает, чтобы быть неслышной.
Юль, ты ведь понимаешь, чем нам это грозит? Скандалом. Наркоманка в медпункте! Нам прокуратура такой иск вломит, мы год работать на штраф всем клубом будет.
Она по бумагамтехнический работник, тихо-тихо откликается Юла, и с неё справку от нарколога не спросили.
То есть ты прислала к Анжеле на помощь простую техничку?
Я вижу, как стискиваются на колене пальцы Юли. С силой, аж до белых костяшек.
Шурка училась на медсестру. До лечения, спуская голос до шепота отвечает. Мне было плохо. Что было делать?
Сказать сразу, безапелляционно проясняю, ты хоть понимаешь, как сейчас я выгляжу? Этот прокол повесят на меня. А мы с Тимирязевым и так сейчас на ножах.
А что случилось? Юля разворачивается ко мне, смотрит на меня огромными темными глазами.